Посвящается всем, кто принимал посильное участие в создании, тем или иным образом, но так и не дождался окончания работы. Во блаженном успении вечный покой.
Автор: Александр Комкор Бета: "мелкомягкое слово 2010" Рейтинг: R /M/, AU Размер: до офонаревания большой, свыше 2 000 А4. Аннотация: "Прощай, восьмой класс средней общеобразовательной школы! Здравствуй, девятый, оной же! Эх, школа-школа, родная школа… Сколько знаний ты нам дала, вспомнить страшно… Законы Ньютона, теорема ПифАгора, инфузория-туфелька, кислота со щёлочью… Тьфу, пакость! Нет, ну вы мне скажите: хоть кому-нибудь в жизни потом эта туфля пригодилась?! Нет?! Вот и мне нет… Зато мне вскорости пригодилось то, чему меня никто не учил, чего я не знал чисто технически, о чём я и не подозревал чисто практически… ". -- так начинаются большинство рассказов от лица вчерашнего школьника. Вроде бы, начало недвусмысленно намекает: ну, раз ГГ -- школьник, то и ждать от него ничего не стоит. Ибо: а) он ещё ничего не умеет; б) чистая невинная детская душа не успела ещё наломать дров. Святая детская наивность... Недооценив детей, можно запросто получить нагоняй по форме с занесением в личное дело: дети -- неуправляемая самодостаточная сила, способная по незнанию свернуть если не горы, то что-то непосильное рядовому обывателю уж точно. Данная повесть ведётся от имени вчерашнего школьника, волей судьбы оказавшийся в не по возрасту крутой компании. ГГ -- вчерашний восьмиклассник, только что отпраздновавший свой день рождения и в честь шестнадцатилетия получивший своё первое охотничье оружие. Он ещё не знает, что охотиться ему придётся далеко не на зверей (или на зверей, но далеко не земных, и далеко не на Земле)...
Предупреждение: все персонажи вымышленны. Любое совпадение имён, фамилий, званий, мест службы, и т.д. -- случайны!
Боль… Опять эта боль… Опять тяжёлая ноющая боль на сердце… Перед глазами всё плывёт… Нет… Нет… Нет! Неужели опять?! Опять это?! Неужели?! НЕТ!
Разрыв долбанул совсем рядом… если бы не бетонный обломок стены, меня бы разметало по округе. В ушах резко заложило громким свистом, а по глазам будто вдарили кувалдой. Башка моментально начала трещать по швам: вернейший признак слабой контузии. Ну, что вам сказать за Сахалин… Радуйтесь, ёптыть!
Затихли очереди и канонады, не слышно было больше ни выстрелов пушек, ни залпов автоматов, лишь изредка импульсные винтовки рейфов изрыгают тихие плевки, работая на добивание… Зашибись.
Ночное небо обагрялось заревом пожаров. Казалось, ещё вчера всё было тихо: я вышел с выпускного и возвращался со школы домой… но сейчас всё изменилось. Кажется, будто всего за одну ночь мир канул в бездну, провалился в тартарары и вообще гниёт к хренам собачьим. Багровые тени от всполохов огня плясали по низким тучам, густейшие клубы дыма вздымались на километры ввысь, застилая и без того непроглядное небо. Освещения на улицах не было. Да и от улиц самих мало что осталось… город превратился в руины. Как всего один улей сумел навести такого шороху на целой планете – неизвестно, равно как и неизвестно, почему это ему вообще удалось. Впрочем, СИЕ уже неважно… Ситуация решительно вышла за все границы.
Оставаться валяться тут, среди обломков разрушенного дома? А смысл мне вставать и куда-то там идти? Нет, без сомнения, я могу сдохнуть и захватить с собой на тот свет в могилу парочку рейфов, но только погибшей цивилизации Земли это уже не поможет. Это уже излишний героизм, переходящий в маразм. К тому же, что может вчерашний восьмиклассник против целого улья рейфов? К слову сказать, обстрел с орбиты прекратился ещё пару часов назад, а сейчас поле брани накрывала гнетущая давящая тишина…
Уши было отпустило, но вновь прижало с новой силой: на этот раз, звенело изнутри. О, приехали… Значит, где-то рядом рейф. И не просто где-то неподалёку, а в радиусе досягаемости или броска гранаты. А раз так… То теперь вставать уж точно смысла нету.
Так и есть. Вот он, вышагивает из-за коридорного прохода, единственного от всего здания, уцелевшего во время обстрела. Тяжёлые, килограмм по десять, сапоги; плотные брюки из какого-то архи прочного материала, типа кевлара; бронежилет конструкции свой расы, выдерживающий, разве что, пистолетную пулю на дистанции; и закрывающая морду маска: зачем последняя была нужна – вообще непонятно, вероятно, для устрашения. Но, как показывала практика, это особо не работало… И, да: довершал комплектацию импульсный станнер длиной порядка метра. Вещь не смертельная, но неприятная. Не убивает, но оглушает: жертва вырубается на несколько часов.
Фыркнул… Значит, что-то почуял. А почуял он меня. Замер на месте, остановился. Повернулся в мою сторону. Пристально посмотрел на меня несколько секунд, и резко развернулся на весь корпус, вскидывая свою винтовку. «Вот и отбегался кролик-энерджайзер», – подумал я, закрыв глаза. Песенка спета, дембельский аккорд сыгран, ящик сколочен, броня подмята. Аминь.
Над ухом с неистовой силой долбанул раскат: так могло бить только крупнокалиберное оружие. Ну, точняк: «Корд»…
Выпущенная в одиночном режиме стрельбы пуля насквозь прошила рейфа, полностью уничтожив его жилет: спереди он, треснув, разлетелся, а сзади просто рассыпался, выбросив обломки спинных пластин на несколько метров. Туда же отправился позвоночник и внутренности. 12,7х108 миллиметров – это вам не это… Да вы, нах, издеваетесь? Одной только этой пули было достаточно, чтобы тело больше не встало… под «телом» я подразумеваю рейфа. Однако, неведомый мне стрелок не успокоился, и зажал гашетку. Крупнокалиберный пулемёт взревел сотнями децибел где-то прямо над моей башкой и выпустил в бедолагу несколько десятков пуль: красиво было наблюдать, приоткрыв глаза от интереса, как от тела отлетают конечности, а само «тело» методично крошится в фарш. Месиво было такое, что прямо «Ня». Зато звон в ушах начал затихать.
Наконец, пулемёт угомонился, в последний раз звякнув лентой боепитания о крышку ствольной коробки. Наверху послышалась возня, и через несколько секунд с высоты пары метров ко мне вниз сигануло тело. У-у-у… Чую, капец мне.
«Тело»… Что такое тело? В данном случае – живое воплощение кавая и пи… отставить. Кавая и няшности, помноженных на ужас в квадрате и страх в кубе. Попробую описать сугубо объективно, не добавляя ничего от себя.
Предо мной предстало тело, со спины походившее на женское. Ростом где-то под метр с гаком, причём большим гаком (снизу вверх смотреть не очень, но на вскидку – сантиметров 180 точно было); довольно стройное, хоть и снаряжённое не по-женски. Ну, тяжёлые берцы на ногах – это ещё ладно. Торчавший из-за голенища одного из берцев нож – тоже. Брюки из какой-то плотной обтягивающей ткани с завышенным поясом, крепкий разгрузочный ремень, шитый пластиковым волокном, десяток обвесов на оном – нож, фляга, фонарь, патронташ, несколько гранат… чуть выше – рваная майка, на руках – полуперчатки. Довершали картину какой-то девчачий хвостик на затылке и СВДКС за спиной. Что-то тута будет…
«Тело», приземлившись, предусмотрительно удостоверилось, что занятая по посадке позиция есть устойчива, и развернулось ко мне, тем самым давая возможность оценить себя и спереди. Мордашка «тела» оказалась впечатляющей, и, быть может, я бы сказал, «интригующей», но это значило бы не сказать ничего. И хотя под слоем копоти и крови черт лицевой части видно было мало, всё-таки, отталкивающего в ней ничего не было.
– О как! – устало выдохнуло «тело». – Эка, куда тебя закинуло! Зашибись…
Я попытался было выдавить хоть слово, но звук наотрез отказался покидать горло. Язык – и тот прикипел к челюстям, во рту пересохло, даже просто удержать взгляд на собеседнике было сложно.
– Понимаю, ты сейчас напуган…
«Интересно, с какой это такой стати я должен быть напуган?», – подумал я с покер-фейсом.
– Но времени в обрез… Надо действовать, и при том быстро. Ты хоть помнишь себя?
Кстати сказать, хороший, нах, вопрос. Я попытался вспомнить «себя»: фамилия, имя, год рождения… Помнилось, хоть и смутно, а последнее моё воспоминание перед тем, как я очнулся в этом аду – как покидаю здание школы после выпускного…
– Это неважно! – отмахнулось «тело». Ни хрена себе, «неважно»! Терпила тут, можно сказать, овощем остаётся, а ей – «неважно»! – Для начала, я – Лилит. Себя назовёшь потом… если вспомнишь, конечно. – это что, чёрный юмор такой, м-да? – Надо уходить… – в голосе тела по имени Лилит послышались торопливые и озабоченные нотки. – На звук канонады сюда эти твари со всего города сбегутся… Идти сам можешь?
По правде сказать, не было никакого желания вставать и куда-то тащиться, тем паче, под вражеским огнём. Ну не доставляет мне лулзов ползать под перекрёстной пальбой со всех сторон, вжимая яйки в землю, дабы не словить заряд из станнера в зад. Не знаю, быть может, для моей новой знакомой это и было милей всего на свете, но для меня это… гм… не айс, мягко говоря…
Наконец, приложив неимоверное усилие, удалось сипло выдавить из горла:
– Да…
– Тогда подымайся… У нас мало времени, а надо ещё добраться до безопасного места… – пардон, «безопасное место»? А таковое, вообще, существует, егда с орбиты херачит улей?
Подняться удалось, кстати, без проблем. Из позы морской звезды я удивительно быстро вскочил на ноги, хоть в глазах и потемнело до полумрака.
– Эй-эй-эй, не падать…! – услышал я сквозь звон в ушах.
Лилит, всё-таки, подхватила меня… А, нет. Это я, всё-таки, упал.
– Вот та-ак… Нечего мне, тут…! Стоишь? Стоишь… давай, побежали! Я тебя выведу отсюда…
«Неохота в это верить», – подумалось мне, но моё тело само заняло беговую стойку, и, стартовав с места, побежало за Лилит… Ну-с, послушаем-с…
***
«Безопасным местом» оказался полуразрушенный бункер на небольшой глубине: прямого попадания он бы не пережил, но почва вокруг приняла на себя почти всю кинетическую энергию от ударов огромных плазменных снарядов с орбиты. Почти что, силком затащив меня в дальний отсек бункера, Лилит устало стащила с себя винтовку, и, выдохнув, рухнула на чудом уцелевший при обрушении части потолка стул, горделиво выстоявший средь обломков бетонных плит, куч пыли и пластов высыпавшейся в отсек земли.
Я осмотрелся, пользуясь заминкой. В бункере, где мы оказались, уже давно явно не предполагалось присутствие людей: проще говоря, он был заброшенным. Следы недавно проведённой сюда электропроводки канули в пожарах, ныне отсек освещался масляными лампами. Света немного, но достаточно, чтобы, например, читать без напряга крупный шрифт. Помимо этого – ничего ценного. Потолок обрушен наполовину, от стен отбиты большие куски бетона, причём, кажется, армированного. От стойкого запаха горелых красок и изоляции кружится башка и двоится в глазах, но мою новую спутницу это, кажется, не смущает. Напротив, она, отставив к ногам винтовку, силилась стянуть с себя мокрую от пота и крови майку. Ё-ё-ё-шкин ко-о-от… Нет, до летального исхода было ещё далеко: но количеству рассечений кожи, гематом и осколочных ранений позавидовал бы любой мастер по гриму – фильмы ужасов можно было бы снимать ровно в этот момент, а под кадром подпись: «монстры не жалеют жертв». Правда, тот факт, что «жертва» выжила, говорил о том, что некая толика гуманности в «монстрах», всё-таки, осталась. Но, гуманность то, или же халатность... «тело», простонав, бросило майку на пол.
– Поищи тут… – процедила она сквозь зубы, морщась от боли. – Должен быть контейнер от аптечки…
«Контейнер от аптечки»? Мило… Это из разряда «только в этой стране». Я надеюсь, я ещё в ЭТОЙ стране? Или, уже в ТОЙ? М-да… Самому бы разобраться.
Искомое обнаружилось сразу: правда, под приличным слоем пыли, но, всё ж таки, содержимое не пострадало. Прежде, чем я сообразил, что делаю, рука сама сорвала пломбу с крышки, та откинулась, и глаза впились в содержимое. «Баралгин, перекись водорода 3 и 0,3 процента, бинты, ножницы, гипотермик, анастетик, абсорбент, парацетамол, жгут, инъекционный шприц…», – я не успевал следить за своими мыслями, те опережали взгляд. Неужели я этим когда-то занимался? Не помню, чегой-то… Ох, не помню…
Лилит перехватила мой взгляд.
– А ты, по ходу, шаришь в этом деле, – прищурилась она. – Не поможешь, в таком случае?
Я посмотрел на неё. При свете масляных ламп было видно: ей нехило так досталось. Быть может, имели место паренхиматозные кровотечения… Какие-какие кровотечения?! Боже, что я несу! Откуда вообще все эти слова?! Что происходит?! Почему я это делаю?!
Прежде, чем я вообще понял, что делаю, рука выхватила из маленького чемоданчика фуфырёк трёхпроцентной перекиси и сорвала с него пробку. Пузырёк оказался мгновенно опрокинут на спину девушки, чуть пониже шеи.
– Ёп…! – чуть не заматерилась Лилит, едва не взвыв дурным голосом, и изогнув спину, как кошка.
Чего, больно, что ли?
Я присмотрелся повнимательней: перекись съела часть грязи и крови, стало видно больше. Ну, так и есть. Несколько серьёзных рассечений, кровь шла ужа давно: риск заражения оной был, и, притом, немалый. Закрыть бактериологической салфеткой… закрепить пластырем… уменьшить трение об края ран… Господи, почему мысли лезут вперёд батьки в пекло?! Я даже не успеваю осознавать, что делаю!
С другой стороны всё тоже было не гладко. На груди-то почти ничего не было (я имею в виду – повреждения), но на животе отчётливо просматривалась огромная гематома. Я не судмедэксперт, точно сказать не берусь, но вряд ли она образовалась от переедания. Как раз, похоже на паренхиматозку, а с ней можно справиться только оперативным вмешательством… Да вашу мать!!!
– Хех… – усмехнулась Лилит, едва я закончил. – И впрямь, шаришь…
Придя в себя, и осознав мгновенно выросшее до небес ЧСВ, я собрал мусор: обрывки медпаков, упаковки от обезболивающего и пластыря, разбросанные обеззараживающие.
– Ну-с, теперь к теме! – хлопнула моя новая знакомая.
О, вот это интересно.
– Для начала… Не вспомнил себя?
Хех… Не-а, извини.
– М-да, печально… – пробормотала она, не дождавшись ответа. – Тогда – дальше. Позволь, для начала, кое-что тебе пояснить… То, что ты видишь – это реальные вещи, и, как ты уже понял, вполне материальные.
Спасибо, Капитан Очевидность!
– Но ты не отсюда.
Чего?
– Тебя выдрали из твоего мира, и из твоего времени. Точнее будет, если сказать так: тебя выдрали из твоего ПРОСТРАНСТВА-ВРЕМЕНИ. Они, кагбэ, неразделимы и едины… – можешь не рассказывать мне О.Т.О. и основные положения квантовой механики. – Вот… Но, к делу. Как ты видишь, по нашей планете гуляют нехорошие гаврики, и их задача – учинение у нас досрочного Писца и Экстреминатуса, а точнее – выпиливание всего сущего и всех человекоф. М-да… Фактически, им это удалось: вряд ли, кроме меня, кто-то уцелел. Планета превратилась в ад, на поверхности долго не протянешь, да и нам надолго тут оставаться нельзя… надеюсь только, что это и не понадобится. Ну так вот… Задача этих гавриков…
– Минутку… – перебил я некрепким голосом. – Что вообще рейфы делают на Земле?
– О! – удивилась Лилит. – Так ты знаешь, что это за твари?
– И я знаю, что на орбите улей, – перебил я, вспоминая, как красиво смотрелись всполохи плазменных залпов импульсных орудий корабля. – Как они вообще оказались у Земли, и почему его не сбили?
– Как ты сам думаешь? – мгновенно помрачнела Лилит.
Та-ак…! Это пахнет лигроином…
– Атака-ЭМО? – догадался я.
– Хуже, – мрачно изрекла она. – Помимо выведшей из строя большинство систем защиты Земли электромагнитной атаки, некоторые из командиров звеньев обороны оказались на стороне рейфов, мгновенно записавшись в их почитатели. – херак-с… – Атака была быстрой… – Лилит сглотнула. – Удар оказался слишком сильный, мы ничего не могли поделать…
– Тогда другой вопрос… – прокашлявшись, рёк я. – Ты сказала, что меня выдрали из собственного пространства-времени…
– Это так. – кивнула она. – И, признаться, на это бы никто не пошёл, если бы не крайняя нужда… Короче, – Лилит поднялась со стула. – Мне нужна твоя помощь.
– Тебе? – уточнил я.
– Угу. – кивнула она. – Видишь ли, заряда установки, с помощью оной тебя «выдрали», надолго не хватит. Максимум – ещё на пару раз. Поэтому, у меня есть план…
Ну же, не тяни хвоста за кот… То есть наоборот!
– План предельно прост, – выдохнула Лилит. – Я хочу отправиться с тобой в твоё время, и исправить моменты, приведшие к провалу обороны Земли. Вот и всё.
Та-ак… Это уже не лигроин, а нечто более тяжёлое.
– И на кой ляд ты меня сюда выдрала? – поинтересовался я.
Лилит вздохнула, морщась от боли на спине.
– Вообще-то, выдрала тебя не я, – уточнила она. – Это сделало командование Звёздных врат. Моя задача состояла только в том, чтобы отыскать тебя. Тебя, видишь ли, забросило хрен знает куда, за десять с гаком километров от расчётной точки, – пояснила девушка. – На твои поиски ушло слишком много времени…
– Тогда поставлю вопрос иначе, – перебил я. – На кой ляд ОНИ меня сюда выдрали?
– Видишь ли… – замялась Лилит. – То, что ты видишь – результат нашествия рейфов. Оно полностью уничтожит земную расу раз и навсегда, и уже в обозримом будущем – по твоим меркам. КЗВ хотело, чтобы ты тот, кого выдерут из прошлого, сам видел, что произойдёт с его планетой в будущем… Просто, так больше шансов, что ты поверишь. Представь: ты идёшь по улице и к тебе подбегает чел, вещая, что Земле писец. Твои действия? -- справедливо, ёптыть... -- Так как? Не хочешь спасти свой мир? Или, может, хочешь увидеть, как он сгорит и превратится в пепел…?
– ХОЧУ!!!
Даже я сам удивился крепости своего голоса.
По реакции Лилит я понял, что она никак не ожидала от меня такого ответа. По всем канонам жанра, я должен был возложить на свои плечи Атлантову ношу, и, подпирая небо на плечах, спасти Вселенную одним мизинцем левой ноги и страшно от этого тащиться. Что, не ожидала кошка редьки?
– Это будет труднее, чем я думала, – мрачно произнесла она. – Но другого выбора всё равно нет. – прозвучало, как унижение, но, как говорится, «Всем – по фиг!». – Если ты готов, тогда – поехали!
Твою мать… Вот же ж попадос! И, ведь, что, сцуко, характерно, далеко не в первый раз!
***
Наши дни.
Ни хрена ж себе я влип! Хотя, быть может, что я просто сошёл с ума… Ну, бывает такое, ну, вы понимаете, да? Собственно, на то и похоже. Проснулся я утром у себя на хате: в обнимку с карабином, на подушке спит котейка.
– О. – была моя первая фраза за этот день. – Котэйро.
«Котэйро» и ухом не повело. А, нет: всё-таки повело. Правым. Да и то: в её состоянии, напоминающем комочек шерсти, это было больше похоже на эхолокацию – как будто радар искал сигнал, прощупывая чистоту последнего.
– Кирара! – позвал я котейку. – Кирара, кс-кс-кс-кс-кс-кс-кс!
Кирара не отвечала. Собственно, а чего я ожидал от спящего кота?
Кстати, чего мне ожидать от себя? Пора просыпаться полностью…
Время – восемь с гаком утра, пора вставать. Вопрос только в том, что в руках делает карабин: моя дорогая и любимая Сая-тян, «Сайга-12» в исполнении 4-1 аля-СВД под дробовой патрон. Зело няшная вещица, к слову – 18,25х76 патрон, всё-таки! На сегодня дел как будто не было. Вчера я официально свалил из восьмого класса общеобразовательной школы: впереди каникулы и девятый, так что время есть, как говорится. Однако, валяться целый день на диване – не по мне, как-то… Да и оружие в сейф надо убрать… Мало ли. Всё-таки, хранится оно хоть и на законных основаниях, но светить им лишний раз не стоит.
Последующего за пробуждением каламбура не ожидал узреть даже я. Почему? Потому, что по всем нормам и порядкам такого просто не могло быть в принципе. И вот, я решил проследовать на кухню, дабы пожрать: с утреца – святое дело. Громко скрипнула, почти что лязгнула, дверь на кухню – это я отворил створку – и, едва только вошёл на пол корпуса, как тут же ровно на этом же месте и замер, бо: на небольшой девятиметровой кухне стоял раскрытый двустворчатый стол, ныне занявший половину площади помещения, но в обычном состоянии не занимавший и двух квадратных метров. На столе – разложенные консервы, нож, бинты, аптечка с выпотрошенным на столешницу содержимым, фонарик с треснутым стеклом, запас пальчиковых батареек, патроны от СКС, и самодельный одноствольный пистолет (ну, нельзя было назвать «фабричным» изделие, снабжённое трубкой непонятного происхождения вместо ствола, барабаном от какой-то швейной машинки вместо магазина, и деревянным обрубком вместо рукоятки). Довершал картину выпотрошенный малолитражный рюкзак под столом, и несколько целлофановых пакетов, скрывавших за собой (по запаху чую) – еду. Это, что касательно стола. Далее. На плите одна из конфорок была оккупирована чайником, ныне активно пропагандирующего насыщение путём потребления тёплого чая: завывания пара из носика прерывались хлопаньем крышки о корпус.
И. Посредь сей композиции, восседая на стуле, аки царь над миромъ, имелась собственной персоной не кто-нибудь, а та, что имела вчера счастье назваться мне «Лилит»…
Всего один вопрос я счёл разумным задать в такой ситуации:
– Эм… – замялся я, собираясь с мыслью. – Ты хто?
«Лилит» обернулась на мой голос. Казалось, даже чайник на секунду заткнулся.
– Привет! – махнула мне девушка, и тут же вернулась к своему занятию по переборке имеющегося на столе имущества.
«Кагбэ, «утро доброе», но…», – подумал я, и задал вопрос второй очереди:
– Чо делаем?
Та же реакция, и поистине гениальный ответ:
– Тебя жду.
М-да. Лаконичности ей не занимать, но с конкретикой надобно поработать…
– Тогда другой вопрос, – замялся я. – Какого хрена ты меня ждёшь?
Лилит нахмурилась, будто я битый час не мог понять, почему в вакууме эффект от ядерного взрыва слабее, нежели в плотной атмосфере… Внезапно, допёрло и до неё.
– А-а-а! – протянула она. – Поняла… Извини, надо было сразу тебе сказать… Короче, я у тебя какое-то время перекантуюсь. Ты не против?
Твою мать, разумеется, я против! Мне едва хватает жратвы прокормить себя и тело (под «телом» я подразумеваю Кирару), а тут ещё один едок добавляется! Нет, если будешь пропитать себя сама – тогда «Милости просим!», но…
– Я, правда, родителей твоих ещё не видела, – нахмурилась Лилит. – Они ничего не скажут?
Твою ж-то мать… Нет, не в том смысле. Просто отца у меня нет, а мать в отпуске по уходу: под Волгоградом сейчас, так что хата на мне зиждется.
Я бегло прикинул расклад. Какое-то тело, оное узрел я зело недавно и исключительно в бреду, тусуется у меня на кухне, разложив на столе хабар. У меня в руках карабин, «тело» же полностью безоружно. Если не считать за оружие разложенные на столе продукты… Что «ха-ха», знаете, как консервой убить можно?! Тут-то я и подумал пристрелить тело до того, как оно начнёт выкидывать фортели более зловещие, нежели интеграция в мою личную жизнь.
Однако, встал вопрос. Правильно, патроны. Магазин на восемь патрон, но абсолютно пуст: чувствуется по весу, что оружие разряжено. Тут-то и звездец…
– И, да, кстати, – замялось «тело», краснея. – Пока ты спал, я тебе патрончики-то поизвлекала… Исключительно из соображений собственной безопасности, хе-хе…
Вот паскудина… ты что, мысли мои читаешь?!
Но «паскудина», по ходу, вообще не врубалась, что происходит (и, если честно, я тоже).
Лилит вырубила чайник на плите и мощным движением руки сгребла часть хабара со стола в рюкзак. Сразу же освободилось место, и притом приличное.
– Ну-с, – хлопнула она, отставив рюкзак на пол. – イタダケマス！
– Отставить «итадакемас»! – рявкнул я.
Лилит удивлённо воззрилась на меня.
– Понимаешь по-японски?
– わたしーわ にほんがーご できる、– перебил я. От этого «Ватаси-ва нихонго-га декиру» уже язык от зубов отскакивает…
– Ты говоришь по-японски?! – ещё больше поразилась она.
– Я только что именно это и сказал, – процедил я, уже по-русски. – А теперь выкладывай, какого шхера происходит…
Лилит какое-то время собиралась с мыслями, бегая взором то по столу, то по вскипевшему чайнику, то по карабину в моих руках.
– Быть может, сначала – чайку? – с явным намерением запудрить мне моск предложила она.
Чаёк – так чаёк. Тем паче, что завтракать мне тоже надо. Ну-с, вот теперь – イタダケマス！
На голодный желудок особенно-то и не подумаешь: посему, предложение насытить пищеварительную систему и нагрузить желудок работой было встречено охотно, пусть и без ярко выраженного энтузиазма.
Наблюдать, как Лилит попивает из котелка чаёк, было довольно скучно, но другое занятие – сидеть с заряженным оружием напротив и держать её на мушке – было ненамного веселее. Потому и присоединился к девушке: чай с бутербродом пошёл хорошо… Правда, учуяв еду, вскорости прибежала и Кирара.
– Ня! – начала молить котейро, сдавленно мяукая на всю хату.
Надо бы дать пожрать, а то, ведь, соседи ещё подумают, что я тут кошек мучаю, голодом морю.
Котейро уже не маленькая, чуть меньше года: для кошек, где год идёт за шесть человеческих, это уже прилично – может, в принципе, и сама себя уже прокармливать. Часто именно это я и позволяю ей делать, но одна беда: мышей в панельном доме нет, а мухами, изредка залетающими с комарами на пару в открытое окно, надолго сыт не будешь. Приходится кормить.
Отсыпав котейке в миску жрачки, и успокоив, что её, что свою совесть, я вернулся к прерванной трапезе. Собственно, пора начинать допрос…
Я откашлялся и начал:
– Собственно, ты хто таких будешь? – спросил я, отставляя кружку.
По себе знаю, ответы при допросах могут и мёртвого рассмешить: что уж там подавиться…
Лилит прожевала, сглотнула, и, отставив свой котелок, рече:
– Я Лилит. Можешь знать меня под таким именем.
Я замялся.
– Собственно, это не совсем то, что я ожидал услышать. Нельзя ли поконкретнее, что ты есть за фрукт?
– В смысле? – переспросила, нахмурившись, Лилит, отчего-то покраснев.
– Ты хто такая, – переспросил я. – Откуда, что за тело, чем маешься, и, вообще, выкладывай всё личное дело с интимными подробностями.
Юмором я от моего начмеда заразился, но забыл, что юмор сугубо специфический, и для узкого круга посвящённых: Лилит моментально утонула в краске, попутно ища, чем бы меня огреть по кумполу.
Я только вздохнул.
– Вещай о себе, нах! – закатил я глаза.
Девушка выдохнула с явным облегчением.
– Так бы сразу и сказал, – пробормотала она.
И понеслась вещать.
Собственно, если свести всю изложенную болтовню, то личное дело вышло бы примерно таким… точнее, нет, не так. Нижеизложенным выглядела б качественная характеристика. Как-то так…
Имя. Лилит (настоящее, "паспортное" имя, сообщить она отказалась в силу ряда причин) Год рождения. 1994. Место прописки. г. Петроград-на-Колыме. Место фактического проживания. У меня дома, хе-хе. Род занятий. Ученик. Родители: мать – военный биолог; отец – сапёр. Место работы родителей. Министерство Обороны Российской Федерации, контракт. Приводы в милицию. Имелись, систематические. Инкриминируемые деяния. Ст. 107, ч. 2; ст. 108, ч. 1; ст. 109, ч. 3; даже ст. 110; ст. 116; ст. 117, п. А, Б, Г, Ж; ст. 118, ч. 1; ст. 119, ч. 1. (примечание: как видим, личность зело «гуманна»: убийство в состоянии аффекта двух и более лиц; убийство при превышении пределов самообороны, причинение смерти по неосторожности двум и более лицам, доведение до самоубийства, побои, истязания заведомо в отношении двух и более лиц, осуществлявших служебную деятельность и выполнявших общественный долг, плюс – над несовершеннолетними, плюс – по найму, причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, угрозы убийства… В общем, образец для подражания. И, ведь, что, сцуко, характерно, все приводы – по малолетству! Т.е., несовершеннолетней!). Состоит на учёте в Органах Внутренних Дел и Особом Отделе Уголовного Розыска. Образование – 8 классов, в девятый не поступила, выпущена со справкой о прослушивании курса восьми классов общеобразовательной школы. Знание языков: русский, английский, латинский, японский. Интересны и увлечение: вождение автотехники, стрельба по мишеням (желательно – живым), имелись наработки в области конструкторского дела (разработала несколько стволов, как автоматических, так и самозарядных). Достижения: первый разряд по пулевой стрельбе. Похвально, ёптыть! Но -- не верю. Ну не может это тело наворотить столько дел, и при этом не сидеть: всё-таки, шестнадцать лет уже есть -- значит, должны были хотя бы в колонию для несовершеннолетних упечь.
– М-да… – протянул я, боясь взять в руки даже кружку. Страх того, что меня сейчас пробьёт на «хи-хи», не отступал.
– Ну? – кокетливо подсела ближе Лилит. – А о себе чего расскажешь интересного? Я только вздохнул. Нечего обо мне рассказывать, нечего…
Имя. Шаман (ну, и я своего имени палить не буду, наверное). Год рождения. 1994. Место прописки. г. N-ск. Место фактического проживания. г. N-ск. Род занятий. Ученик. Родители: мать – младший сержант по выслуге лет, медсестра широкого профиля; отец – отсутствует. Место работы родителей. Министерство Обороны Российской Федерации, гражданский персонал. Приводы в милицию. Имелись. Инкриминируемые деяния: незначительные. Состоит на учёте в Уголовном Розыске по факту обращения с огнестрельным оружием. Образование – 8 классов, переведён в девятый. Знание языков: русский – качественно; английский по школьной программе – на 3, близко к 2; латинский – поверхностно; японский – изучает самостоятельно. Интересы и увлечения: вождение автотехники, пулевая стрельба, автодело, мелкий и средний бытовой ремонт. Достижения. Первый юношеский разряд по пулевой стрельбе; первый юношеский разряд по греко-римской борьбе.
– М-да. – констатировала Лилит. – Особенно не выделяешься.
– Ты тоже, – возразил я. – Однако, мне, всё же, интересно, какого хрена ты делаешь тут.
– Говорю же! – вздохнула она. – Вернулась во времени, чтобы…
– Это я всё слышал, – перебил я. – Я о другом. Ты вернулась во времени, это значит, что ты, ты из этого времени, тоже тут. Ну а как пересечётесь? Не боишься, что события пойдут иначе?
– А какая разница? – легла на стол Лилит. – Всё не будет хуже, чем уничтожение родной планеты…
– Так ты из-за этого ко мне перескочила? – нахмурился я.
– Нет, – пожала плечами девушка. – Просто тебя выдрали «не глядя»: абы кого. Правда, техника дала сбой, и тебя пришлось искать за несколько километров от расчётной точки прибытия.
– Но ведь нашли же, – заметил я.
– Не всё так ладно в Датском королевстве, – выдохнула Лилит. – Пока тебя искали, полегло народу больше, чем за всю Афганскую кампанию суммарно.
Ни хрена ж себе. На меня пятнадцать тысяч человек разменяли? スゴイ！
– Я только одного не пойму, – нахмурилась Лилит, поднимаясь со стола. – Почему именно ты?
– Сама же сказала, «абы кого», – пожал я плечами.
– Да, но не такой же разброс! До моего города отсюда – километров пять тысяч будет!
– Пять четыреста.
– Тем более!
– Не всё ли равно? – пожал я плечами. – Как теперь возвращаться будешь? Вот в чём вопрос.
Это я приберёг напоследок. От её ответа зависит теперь всё.
– А никак. – ответила она не раздумывая. – Для меня это был билет в один конец…
«Система, однако», – подумал я.
– Ну так что? – внезапно спросила Лилит. – Позволишь мне остаться у тебя? Или выгонишь девушку на улицу, без средств к существованию и абсолютно неподготовленную?
– Даю тебе час на сборы. – отрубил я.
***
Как только за моей посетительницей захлопнулась входная дверь, я принялся рассуждать. Разумеется, про себя: разговаривать сам с собой пока что не начал…
Первое. Это тело прибыло. Бред ли это? Думаю, что да. Вряд ли возможно переместиться из настоящего в будущее, а потом вернуться в сопровождении спутника. Однако… Лилит я никогда раньше не видел, мы с ней не встречались, и знакомы не были. Ещё бы… Пять тысяч четыреста километров между нашими городами: конечно, мля, каждый день во дворе играем!
Второе. Даже, если допустить, что я не сошёл с ума, и увиденное мною есть реальность. Тогда что же получается? Рейфы атакуют Землю? Вопрос: как они вычислят её координаты?
Третье. Что делать, чтобы предотвратить подобное? Лилит прибыла сюда, в моё время, чтобы исправить прошлое, нарушить ряд причинно-следственных связей. На что она надеется, будучи школьницей? Откуда у неё мощности на подобное? Вряд ли она сумеет выйти на вышних мира сего, и втемяшить им заменить руководство в верхах армии. К тому же, даже, если она сделает это: где гарантия, что перебежчиков не будет среди людей в других странах? На Земле каждый с ума сходит по своему: надо ли напоминать, сколько религиозных фанатиков на планете, и ведь каждый из них пропагандирует свою ересь. Начнётся такое, что «Мама, не горюй!».
Четвёртое. Даже, если допустить, что девушке удастся исправить ситуацию… Она сказала, что это был для неё билет в один конец. Неужели она будет доживать свои годы тут, в моём времени, грубо говоря, у себя в прошлом? Возможно. В таком случае, ей придётся сидеть безвылазно ниже воды, тише травы: иначе пересечётся сама с собой, с Лилит из моего времени. А вот тогда начнётся звездец… Две материи не могут существовать в одном пространстве-времени.
Пятое. Она говорила, что рассчитывала на мою помощь. Выходит, она собиралась использовать меня, чтобы изменить будущее? Вряд ли и это ей бы удалось: не те у меня мощности.
Ладно, хрен с вами, золотые рыбки. Будем решать проблемы по мере их поступления…
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 02 Июня 2019, 12:10
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Как же я хотел забыть этот дурной сон! Хотел так, что даже про летнее домашнее задание вспомнил – в кои–то веки! Но нет… Самостоятельно перетянутый изолентой деревянный приклад «Сайги» указывал, что произошедшее сном не было. Вашу ж мать…
Мы собрались сегодня небольшим скопом: два тела – только я и Британец (не спрашивайте меня, откуда это имя: какое дали – то и используем). Целью стояло прибраться в бункере: не так давно, во время очередного залаза на заброс, мы отыскали небольшое убежище в лесу, построенное, судя по всему, ещё во времена Афгана. В конце концов, это наша задача.
Для начала, общее представление о бункере: тридцатиметровая коробка с двенадцатью отсеками. Всё просто до безобразия. Центральный коридор – как квадратная труба 3х3 метра. Отсеки – 5х5 метров, высотой по 3. Общая глубина залегания – 5 метров под землёй. Разумеется, не работает ни одна из систем: жизнеобеспечение полностью на ноле, нет ни нормальной вентиляции, ни отопления, ни водоснабжения, ни даже освещения: имеющееся запитано пиратским способом от ближайшего дачного трансформатора в нескольких километрах через лес и берёт без малого 380 вольт. Оно нам, конечно, столько и не надо, но нехай будет... Поистине титанический труд, ничего не скажешь.
Обстановка удручающая. Скорее всего, это был бункер радиосвязи, но от оборудования не осталось даже кронштейнов в стенах – точнее, они остались, но далеко не везде. Пол был устлан в основном мусором: пакетами, упаковками от жратвы и сигарет, собственно, сами сигаретами и их окурками. К полудню всё было готово. Весь мусор собран, вместе с опавшей краской со стен, упакован в мешки и стащен к выходу.
Обедали молча. А что говорить–то?
В последний, контрольный раз, обходя бункер перед выходом домой и инспектируя его на предмет «может, чего пропустили?», я заглянул в дальний правый отсек: он находился аккурат напротив того.
Пол какой–то неестественный... Как, знаете, будто бы раньше тут что–то стояло, судя по масштабу плиты, печка, например, а потом её убрали. Впрочем, вряд ли печи тут имели место быть, но часть покрытия неплотно прилегала к остальному полу: даже кафель, его выстилавший, имел чёткую грань – так и есть, это в углу есть отдельная плита. Посмотрим…
Один из самых надёжных способов после вскрытия – простукивание конструкции. Он давно практиковался среди диггеров, когда те искали полости или замурованные проходы, но мы использовать его начали лишь недавно: опасно стучать по элементам конструкций на забросах, и тем опаснее, чем старше объект. Как рухнет – так и погребёт под своими обломками незадачливого поисковика. Любой нормальный знает, как вести себя на объектах, и нарушает правила поведения, только если не остаётся выбора, и тщательно продуманы все пути отступления. Так и сейчас: выхватив из набедренного кармана нож, я рукояткой стал простукивать колонну, выделяющеюся среди двух других металлических своей формой и содержанием
Так и есть. Где–то на уровне груди звук из жёсткого глухого стал мягким и звонким: небольшая полость да есть. Размахнувшись посильнее, я врезал рукояткой ножа с такой силой, на какую только был способен. Кулак провалился внутрь колонны, и если бы не нож, сыгравший роль распорки, рука ушла бы насквозь и по самое плечо. Наверное…
Ну а разломать то, что не получилось с первого раза – было самым простым. Как оказалось, «заслонка» была из гипсокартона.
За ней, старательно замурованная, виднелась какая-то панель. Как калькулятор, только кнопок больше. Собственно, это меня и заинтересовало. Смысл прятать клавиатуру в стене или колонне? Это было вполне себе в стилистике Древних, есливыпонимаетеочёмя, но для советских военных строителей это было в диковинку, однако.
Заслышав мою возню, в отсек заглянул Британец
– Ты чего тут? Только же убрали!
Однако, реплики его иссякли сами собой, когда напарник взглянул на труды моя.
– WTF? – был его закономерный вопрос.
– IDN, – честно признался я.
Однако, дисплей консоли и её кнопки вспыхнули изнутри, как только моя рука коснулась корпуса. На экранчике высветилась характерная фраза «Введите код». Спрашивается, какой ещё код и на кой его потребовалось вводить?
Я наугад набрал комбинацию: авось, нах.
«Авось, нах» проканал. На дисплее надпись погасла вовсе.
– Какого… – только и успел обронить Британец.
В жуткой тишине, обрушивая сверху кусоки штукатурки, как дверь десантной вертушки, с лязгом съехал вправо незаметный люк в углу, открыв дорогу вниз.
Вопрос: какого хрена?
Однако, вопрос был не по адресу. Я подошёл к люку, и, достав из разгрузки фонарик, посветил им вниз: темно, вашу мать. Глубина небольшая, метра три: видно дно. Спуск –посредством скобяной лестницы, вбитой в стену. Я переглянулся с напарником: «Проверим»?
«По ходу, сегодня день удивления», – хмыкнул я про себя.
Британец присел, выхватив свой фонарик, и посветил под углом, «по площади».
– Чур, я первый! – не выдержал я, и, заявив сиё, спрыгнул вниз.
Правда, чуть не задел спиной края люка, что было бы больно.
Приземлился относительно громко. Ещё бы… три метра, всё же, да мои семьдесят кило с гаком. Сразу осмотрелся. Я оказался в углу небольшой площадки шириной 4 и длиной 5 метров, кончавшаяся широкой винтовой лестницей, уходившей против часовой стрелки вниз под сравнительно небольшим углом градусов в 15–20. Имелся и небольшой лифт 5х5: электромотор находился, как ни странно, не над его шахтой, а на самой кабине. За спиной я чисто интуитивно нашёл магистральный рубильник. Тогда я ещё не был умудрён горьким опытом, а потому безо всякой задней мысли опустил его, взявшись за ручку. Подземелье, доселе хранившее под своими сводами практически абсолютный мрак, осветилось ярким электрическим светом. Практически сразу же послышался характерный лёгкий нарастающий гул, являющийся свидетельством разгона турбины генератора, и, как только он достиг определённой ноты и замер на ней, свет, ныне лишь мерцавший, стал стабилен и ровен, что позволило досконально осмотреть шахту.
Последняя представляла собой округлый вертикальный коридор диаметром метров тридцать и глубиной метров сто. Вдоль стен по спирали против часовой стрелки шла винтовая лестница с углом наклона градусов двадцать–тридцать. Ширина лестницы составляла метра два. За вычетом их, диаметр шахты был примерно равен двадцати шести метрам, и пять из них занимала кабина просторного лифта, висевшая на тросах прямо перед нами. Рядом с ней болтались не то канаты, не то верёвки, видимо, предназначенные для экстренного спуска вниз со скоростью, воспроизвести оную лифт не мог. Я осмотрел кабину лифта и нашёл, что дата его изготовления равна двадцатому марту тысяча девятьсот сорок шестого года – так гласила табличка на заклёпках, правда, покрытая приличным слоем пыли. Это всё, что мне необходимо было знать на тот момент.
Следом сиганул Британец: эхо от удара тяжёлыми берцами разнеслось по всей шахте.
– WTF? – поинтересовался напарник.
– Таки–ты меня об этом спрашиваешь? – повёл я бровью. – Почему все на этой планете считают, что я знаю больше всех?
– А разве это не так?
– Не так. Я знаю столько же, но в других направлениях.
Спускаться на лифте было чревато. Хрен его знает, сколько кабина висела на тросах: те и перегнить могли за это время. Засим воспользовались лестницей. Пусть спуск и занял овер дохрена времени.
Как и было положено в такой ситуации, внизу было прохладнее, нежели наверху. Даже слишком. Термометра с собой не было, но навскидку меньше ноля: пальцы начали коченеть, спускать предохранитель становилось неприятно (не больно, но в пальцы отдавало).
Низ шахты действительно напоминал колодец, но с одной незначительной поправкой: на самом его дне имелся выход в виде программируемой двери. И, что самое забавное, программы не было. Вообще. В принципе. Программируемая дверь была распахнута настежь. Оно для заброса, конечно, не исключение, а, скорее, правило, но всё же… За ней, освещённый так же ярко, как и шахта, уходил далеко вперёд коридор. Я бы сказал, длиной метров двести, навскидку. Ну, что, домой возвращаться, что ли? Та ни хрена! Да мы просто обязаны теперь узнать, что тут за нахрен такой…
Проходя по коридору, мы могли наблюдать местами почерневшие от времени плафоны ламп, осыпавшуюся краску, сорванные вентиляционные тяги, треснутую неизвестно от чего плитку, и так далее. Спустя две сотни метров и две минуты пути мы упёрлись в крутой поворот направо в 90 градусов, прикрытый очередной дверью. По прямой мы прошли метров сто, когда на выходе в ещё один зал, покрупнее, нас резко ослепил яркий свет прожекторов, направленных, отчего-то, на дверь.
Да, действительно, это был зал. Но какой… Первый зал явно уступал этому. Высота обоих была примерно идентична – 90 – 100 метров. Но длина… В длину второй зал был метров двести, а в ширину – около полусотни. Судя по наличествующей тут аппаратуре, это были одновременно генераторная и центр управления. Но управления чем…? Я вспомнил легенды о том, что в окрестностях одного из наших населённых пунктов Подмосковья есть вход в подземный город, занимающий до хрена уровней под землёй. Это мог быть Центр Управления Городом? Мог…
– А это случайно не Город? – как будто прочитал мои мысли Британец.
– Возможно, что ты и прав, – пробормотал я, задумчиво осматриваясь вокруг.
Весь пол и стены до двух метров от пола – всё было выложено старой плиткой: та была на удивление целой, как будто не затронули её прошедшие полвека. На полу, в несколько рядов, как полки в библиотеке, стояли огромные генераторы, а возле каждого из них находился ростовой шкаф. Я осторожно открыл ближайший и осмотрел содержимое: сразу бросился в глаза аккуратно сложенный прорезиненный ОЗК и ГП–4 поверх него, плюс АКМ. Да, в шкафу стоял автомат Калашникова серии АКМ – «модернизированный». Помимо этого – дозиметрический комплект ИД–1, штык–нож образца 44 года, и четыре пустых магазина. Патронов, увы, я не нашёл, зато на верхней полке лежали кипы каких–то документов в кожаной папке.
– Тут должен быть где–то компьютерный терминал… по логике вещей… – пробормотал я, закрывая шкаф.
В самом деле, не старыми же счётами с костяшками управлялся этот центр? Мы направились к еле виднеющейся вдали двери. Дверь в конце зала оказалась кодированной, и я, не церемонясь с ней, присев, стал снимать кожух с панели клавиатуры – ибо кода не знал. «Система» снизу была снабжена подсветка кнопок, а над самой дверью в вертикальной плоскости вращалась аварийная красная лампочка, причём трёхсотваттная. Чтоб такая мощная лампа работала столько лет, необходимо иметь колоссальный запас энергии.
Так, кожух снят… Ну ни хрена ж себе. Под кожухом – плотный, дециметровый слой пыли. Крупные, с ноготь размером, лифты клавиш забиты грязью, лампа подсветки закопчена, изоляция местами поплавлена. Зашибись, нах…
– Шаришь в электрике? – поинтересовался Британец.
– Ни хрена, – признался я честно. – Максимум, на что меня хватает – повесить розетки на стену, да вилку заменить.
– Ремонтировать лампочки ещё не пытался? – усмехнулся напарник.
– Да как сказать, – замялся я.
Из подсумка разгрузки на тусклый свет был извлечён комплект бит с держателем: достаточно удобно, ибо не приходится таскать с собой габаритные отвёртки, чаще всего не подходящие по ширине канавки или головки. А тут удобно – коробочек меньше десяти сантиметров в длину и приличный арсенал бит с различным рисунком головки – бери, не хочу!
Минут пять я копался среди проводов, слипшихся из-за расплавленной изоляции, пока отвёртка не зацепила какой-то контакт. Как говорят электрики, меня хорошенько «Ёкнуло топом». Пневмозамок на герме громко плюнул сжатым воздухом и дверь с хлюпаньем раскрылась под тяжестью собственного веса.
Выяснилось, что дверь была двойной. То есть, грубо говоря, та, что мы сумели открыть, вела в шлюз, и пока первая не закроется, вторая не откроется. Это работало в обоих направлениях. Помещение шлюза было небольшим, и там могли поместиться только три человека. Мы с Британцем переглянулись.
– Пошли?
– Ага…
Мы шагнули в шлюз и закрыли за собой дверь; послышался характерный звук впускаемого газа. Камера обеззараживания? Похоже на то. Вскоре процесс окончился. Вторая дверь с тем же пневматическим звуком плевка отворилась и мы шагнули в следующий отсек.
Мы оказались в помещении лабораторного блока. Конечно, не было таблички с указанием типа «Вы находитесь в лаборатории». О том, что это помещение является оной, можно было догадаться по окружению: стоявшим на многочисленных столах не менее многочисленным пробиркам, чашкам Петри, микроскопам, разложенным пинцетам, держателям, скальпелям и т.д. Температура тут, похоже, поддерживалась постоянная, и термометр на стене в лаборатории показывал что–то около минус пятнадцати – двадцати градусов по Цельсию.
Я медленно прошёлся вдоль столов и осмотрел находившиеся на них предметы. Или Город оставлялся в спешке, или его покидали, рассчитывая вернуться через день–другой, ибо всё оставлено было на местах своих, как будто сейчас зайдёт профессор, наденет свой кабинетный белый халат, встанет к столу и начнёт химичить, проводя опыт за опытом.
– И что мы имеем? – спросил Британец, бегло посветив фонарём на стены.
– Лабораторию, – провёл я рукой по столешнице: пальцы собрали приличный пласт пыли. – И, судя по всему, оставили её не просто так. На первый взгляд, всё выглядит так, как будто сотрудники просто ушли перекусить, но… Посмотрим. Помещение было не очень–то крупным: в длину около десяти метров, в ширину – около четырёх–пяти, а в высоту… Потолок находился примерно в двух метрах от пола. Вдоль стен стояли столы и стеклянные шкафы, чередующие друг друга: стол – шкаф – стол – шкаф, и т.д. Над столами вмонтированы розетки – по ходу, под советскую вилку.
– Собственно, рискую повториться, – начал Британец. – Но WTF?
– IDN, – пробормотал я.
Ещё несколько минут (большинство из этого времени я копался в щитке на стене, а Британец осматривал шкафы вдоль оной же) – и было принято решение сваливать до дому. Всё-таки, мы собирались только в бункере прибраться, а не разведмиссию учинять. Засим, покинули лабораторный блок, прошли пустой и полутёмный ЦУГ, через основную шахту выбрались наверх, отрубили питание рубильником у лифта, и ставшего уже нашим бункера, закрыли внешнюю герму и рассосались по домам, решив вернуться к ночи.
В тот день назревал большой БП, и встречу пришлось отложить в свете нижеследующих событий…
Я уже намылился до хаты: зело хотелось жрать, да «Сайга» лямкой резала плечо. Накинув чехол, легко удалось пронести оружие по посёлку, но лучше лишний раз не светиться: всё-таки, НП военного назначения, не узнать оружие в чехле невозможно… По пути домой я и столкнулся с одним телом… Вы уже догадались, с каким именно? Если да – то поздравляю, если нет – даю подсказку… Моя новая знакомая…
– Пригнись! – раздался её глас над ухом, когда, поворачивая за угол дома, мы двое чуть не столкнулись.
Инстинкт сработал быстрее рефлекса: только, когда Лилит свалилась под ноги, я понял, что перестарался – бить в солнечное сплетение было не обязательно…
Зато пришлось закрывать наши спины: ровно в этот же момент из-за угла дома послышался громкий хлопок – пистолетный патрон. Девять миллиметров, возможно, ПМ или ПС.
После выстрела – секунда тишины, а потом в угол дома обрушился настоящий град свинца. Выстрелы гремели один за другим, перекрывая друг друга, и усиливая грохот. Одна из пуль прошла настолько близко к краю бетонной плиты, что отколола приличный кусок с кулак размером. Это уж не есть хорошо…
Схватив Лилит за шкирку, я оттащил её тело дальше от угла.
В мозгу моментально встала картина происшествия.
Район дислокации – жилая зона.
Мы – на углу жилого дома.
Нас – полтора землекопа (тело в отрубе не считается).
ИХ – человек десять с гаком.
У нас – один карабин.
У НИХ – дюжина пистолетов. Справлюсь? Вряд ли. Только, если как в тире: не иначе.
Но, вряд ли, те, кто обстрелял Лилит, настолько долбанутые, что будут спокойно стоять и ждать, покуда их пощёлкают, что орешки. Вряд ли…
Первые два-три тела можно сразу не считать: наверняка сейчас выбегут из-за угла проверить её труп. А остальные? Вряд ли они ломанутся всей толпой на линию огня, заслышав выстрелы. Глушак на дробовик, увы, не предусмотрен: по крайней мере, на мой.
Чехол быстро слетел со ствола карабина. Магазин я не отстёгиваю, а патрон всегда в патроннике. Если не изменяет память, сейчас там сидит 18,5х76 с дробью-«нолёвкой». А, какая, хрен, разница… В упор и холостым убить можно!
Ну, вот, понеслась… Первые три тела – как по учебнику – сразу же были списаны короткой «очередью»: карабин самозарядный, но спуск мягкий. Отдача, несмотря на калибр, невелика, дробь легла кучно. Всё-таки, не зря спецназ дробовики при штурме юзает… в упор, да по небронированным целям – прямо-таки передоз кавая.
Послышался мат-перемат. Кто-то взвыл, вспомнив чью-то там матерь, помянув при этом степень близости с нею вплоть до абсолютной; кто-то завёл длинную тираду с указанием конкретных позиций из камасутры, в оной он желал бы видеть меня, как стрелка; кто-то судорожно защёлкал предохранителями пистолетов… Из-за угла высунулась чья-то рука и не целясь выстрелила: пуля, разумеется, ушла мимо, зато я разглядел оружие – девятимиллиметровая Beretta. Да, удобная. Да, убойная. Но ненадёжная… Ну, да ладно: это уже не мне решать. При должном напилинге и кувалда стрелять научится.
Задерживаться тут я больше не хочу. Звуки выстрелов разнеслись минимум на десять километров: скоро тут будут менты. Извините, ребята, мне пока ещё рано к вам. Вам ко мне, впрочем, тоже. Нет, конечно, можно закрепиться и ждать подкрепления со стороны органов: но откуда им будет знать, что я «хороший»? Положут всех, а уж в морге будут разбирать, кто прав, а кто лев.
Схватив Лилит за шкирку, я быстро поволок её дальше, до другого угла. Успел как раз до второго выстрела: видимо, те, с кем бы эта прошмандовка ни связалась, не хотели её так просто упускать. Извините, ребята, сегодня не ваш день. Подождав, пока из-за угла выскочит очередной долбо… гм… ящер, я высунул карабин за угол и нажал на спуск.
Ну, что двенадцатый калибр лягается, как лошадь, знают все. А вот что этот калибр не предназначен для стрельбы способом йоги, я узнал только сегодня. Мало того, что оружие чуть из рук не выпрыгнуло, лишившись упора в виде плеча, так оно ещё и вверх ушло, зараза. Ствол моментально встал на дыбы: я успел выпустить только четыре выстрела, прежде, чем отдача выдернула карабин из-под моего контроля. Так и сторонних задеть недалеко… Хотя, мне-то что до них? Бугага! Правда, как раз в этот момент десятизарядный магазин и кончился…
«А вот это уже реально херово!», – подумал я, услышав в затихающих отголосках эха от выстрелов звук расчековки гранаты…
Так и есть. Беги – не беги, но через секунду к нам за угол закатилась собственной персоной РГД. Выход один: помирать. Ибо радиус сплошного поражения (90% по ростовой) – 3 метра. Однако, ухмыляясь смерти в глаза, подыхать я не собирался, а, перехватив карабин за ствол, отфутболил гранату за угол, долбанув по ней прикладом, что клюшкой по мячу для гольфа. Через секунду раздался громкий хлопок.
Взвыли сигнализацией несколько машин в округе, в окнах дома за нашей спиной зазвенели стёкла. Вспышка за углом ярко озарила улицу: разрыву уже вторили завывания милицейской сирены – на всех парах к нам неслись несколько экипажей ППС. А вот теперь делаем ноги, дамы и господа…
Подобрав гильзы, я схватил тело Лилит и со всей максимально доступной мне скоростью бросился бежать: благо, тут недалеко…
***
Дома, отставив карабин в угол, я получил возможность передохнуть и сбросить бренное тело на пол: девушка не весила много, да и вещей у неё с собой было немного, но тащить груз на четвёртый этаж в лишённом лифта подъезде было не очень-то удобно. В итоге, на пороге квартиры я и рухнул, прямо рядом с Лилит, попутно засыпая и анализируя ситуацию за сегодня.
На часах – 12:45. Ну-с, приступим.
Нехай это тело валяется да оклемается, глядишь – и встанет. Пульс есть? Я положил палец на «соню» – прощупывается, зараза. Значит, не убил. Вроде бы…
– Эй! – процедил я. – Хорош дрыхнуть! Тут не дом отдыха, и не курорт. Подъём, кому говорю!
Но тело не отзывалось. Не было реакции ни на несколько пощёчин, ни на щекотку, ни даже на нашатырь. Однако, прощупывался пульс и не менялось давление. Чисто ради прикола даже реакцию зрачков на свет проверил… Тело оклемалось спустя четверть часа, когда давно уже было пора обедать. Да и то: как-то вяло оклемалось…
– Эй, – процедил я, поняв, что «тело» в сознании. – Ты как, вообще, жива?
Главное сейчас – чтобы не вспомнила, что это я «перестарался». Поймёт, что это я её вырубил – может и истерику закатить. А стена у дома тонкая…
– С добрым утром… – пробормотало «тело».
– Какое тебе, нах, утро, – процедил я. – Уже час дня на дворе.
– Вот как? – удивлённо пробормотало «тело», собираясь залечь спать. – Ну, так ладно…
– Подъём! – я рывком поднял Лилит на ноги. – Стоять! Не падать!
– Есть… не падать… – отчеканила сонно Лилит, и всё-таки отрубилась.
На этот раз – просто уснула. Вот зараза ж-то, а?
Пришлось избавить тело от лишнего снаряжения и оттащить на диван: нехай досыпает, раз даже так не может себя контролировать. Попутно затрещал подобно дозиметру КПК: сообщение…
От Британца. «Ты где?».
Я: «Тебе в рифму ответить, или сам догадаешься?».
«Что, всё настолько херово? ^_^».
«А ты как думаешь?» – хотел я, было, написать, но сообразил, что о моих бреднях последних дней друг не в курсах. – «Ни котэ, ни псина» – подумал я, и добавил: «Хотелось бы получше».
«Ну, так мы идём?».
«Да, можешь выдвигаться».
И тут я подумал. А что с этим телом? Ладно, Британец: он меня знает, хоть немного, ситуацию может вкурить. Ну а «тело»? Если оклемается – спросонья может и дров наломать. Впрочем, как и все мы. С этим в связи у меня появился зародыш опасения, что, согласно своей натуре, «тело» придётся сдерживать всеми имеющимися средствами. К сожалению, опасения подтвердились…
Только я убрал КПК, и собрался было отойди от дивана, как на шею обрушился мощный удар: кто угодно мог мне врезать, но, учитывая, что в квартире находилось только два организма, способных на такое, вывод был очевиден… С далеко не женской нежностью удар пришёлся как раз в основание черепа. Сантиметром бы в сторону – и вырубился бы я нахрен, но в силу собственной чокнутости и параноидальности к тому оказался готов: другими словами, атаки я ожидал…
Резкий рывок с прыжком – и я отскочил от нападавшего, оным, как уже можно было догадаться, была Лилит…
– А ну стоять! – рявкнул я. – Хенд э хох, твою мать!
В ответ – громкий щелчок взводимого курка. Какого…?!
В руке девушки мелькнул тот самый револьвер кустарного производства, что при прошлой нашей встрече я видел среди её имущества.
Секундная заминка…
– Вообще-то, это я должна была сказать… – рече Лилит.
– В каком это плане? – процедил я.
Рука машинально потянулась за пояс, где на ремне видел клинок. Нож против револьвера не самое то, что надо, но хоть что-то…
– В таком, – уточнила девушка. – Прежде всего, не соизволишь объяснить, на кой ляд ты меня вырубил?
Таки-догадалась, да?
– Скотина ты, Шаман, – сощурилась Лилит. – Моё мнение о тебе резко устремилось к плинтусу… Надеюсь, ты со мной ничего не делал, пока я в отключке была?
– Можешь проверить, – съязвил я. – Или, может, в поликлинику пойдёшь?
– Давно было пора проверяться, – чуть понизила тон она. – Однако, ближе к телу, как говорил Заратустра…
– Вот именно, ближе к телу! – перебил я. – Не пояснишь, что за гаврики за тобой неслись? Мне ведь тоже, между прочим, от них чуть не досталось!
– В смысле? – нахмурилась Лилит.
– Уже забыла? – хихикнул я. – Тогда напомню. Когда ты вылетела на меня из-за угла…
– А-а-а! – протянула девушка, будто бы вспомнила, что забыла разрядить мину на холодильнике. – Так ты об этом… Та не обращай внимания, похерень небольшая вышла… – и медленно опустила пистолет.
– Хороша «похерень», когда огнестрел в ход пошёл! – усмехнулся я. – Ну, раз всё хорошо, можешь одеваться, и – на выход! Скатертью дорожка…
Во-о-от… А вот теперь – самый пи… гм… самый прикольный момент во всей этой истории… Ну, быть может, не самый, но один из лидеров по комичности. Лилит вдруг помрачнела и совсем опустила руку. В глазах прочиталась вся история беженцев Осетии за все годы грузинской оккупации, залакированная присказкой о депортации целых диаспор.
– Что-то не так? – улыбнулся я краем рта. – Какие-то проблемы? Лилит исподлобья глянула на меня, будто я только что выпилил целую планету чисто ради утренней зарядки.
– Перейду сразу к делу. – прохрипела она, и закашляла (это интересно, – подумалось мне). – У меня есть информация о детальных планах рейфов и предателях в Генштабе ВКО. И я могу ей поделиться.
Рука разжала рукоять клинка, уже успевшую нагреться от жара ладони…
– Но у этих знаний есть цена. – в глазах Лилит заискрился огонёк падлы-торговки. – Я прошу защиты и убежища, на правах беженца. В обмен я помогу всем, чем смогу, и сделаю всё, что от меня потребуется…
Херак-с себе, оборот… Хороший выбор. Нахлебник в доме или информация о враге? Вот это денё-ё-ёк…
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 04 Марта 2018, 23:14
... в бункер – так в бункер! Всё-таки, лето, на поверхности жарковато…
Проверка заряда радиостанций, утяжка разгрузок, боекомплект: перед спуском в Город мы просмотрели всё и проверили каждого. Через пять минут все уже выдвинулись.
Так же спустились по трёхметровой вертикальной стальной лестнице, так же я поднял рубильник, так же загудели где–то турбины генератора, и всё так же, освещая весь, до самого низа, спуск в Город, вспыхнули сотни ламп по всей шахте. На этот раз мы решили спуститься вниз на лифте, а заодно и испытать его грузоподъёмность – мол, выдержит ли он нас с экипировкой или нет. Чернушно, да. Рискованно, согласен. Но кто не рискует – тот не пьёт шампанского (с). Лифт выдержал. Мало того. Он ещё и поехал. Причём прямо вниз. Причём нормально. Тросы не оборвались, и все сто метров мы нормально проехались до самого дна шахты.
Поначалу всё шло нормально. Прошли все коридоры и вышли к ЦУГу. Тут-то всё и началось…
Как всегда не вовремя, поднимаясь к терминалу по лестнице, у меня развязался шнурок на берцах (ну, житейская история, с кем не бывает!).
– Подержи, – я протянул Британцу карабин. – Шнурки затяну…
– Чё ж так слабо завязал-то? – усмехнулся он.
Я не стал оправдываться и сообщать, что шнурки на моих берцах усиленно грызёт моя домашняя любимица Кирара: из-за этой котейры я уже третью пару за месяц поменял – в обычном же режиме эксплуатации мне их на полгода хватало, где-то.
Шнурки на правом берце я затянул потуже и убрал излишки длины в голенище, на левом же – решил перезатянуть для страховки, чтоб наверняка. Только я закончил и потянулся за карабином, поднимаясь, как произошло нижеследующее: Британец, очевидно, рассчитывая, что я подхвачу оружие, возьми да и отпусти его, не глядя. Я же, не успев подхватить ствол, с интересом узрел картину падающего с высоты полутора метров дробовика. Всего одну фразу успел выпалить:
– ЛОЖИСЬ!!!
Раздался громкий ружейный выстрел. Двенадцатый калибр – это вам, нахрен, не это! Уши резко заложило, прямо как тогда, при встрече с рейфом…
Я уже собрался было накинуться на Британца с критикой и разносом в нецензурной форме, но это тело меня опередило. Сначала взвыв от неожиданности и подскочив чуть ли не до потолка, напарник вжался в стену.
Договорить он не успел. Наши радиостанции начали приём чьей–то передачи, но кроме помех ничего слышно не было. Передача была долгой, около минуты. К несчастью, кроме шипения в динамике и треска там же, разобрать ничего не удалось. Я схватился за радейку и пробовал даже волну подстроить – тщетно. Передача оборвалась.
– Рискую повториться, – вклинилась Лилит. – Но WTF?
– Без понятия, – нахмурился я, вертя в руках свой «Кенвуд». – Мы на глубине больше сотни метров. Сюда не может проникать радиосигнал, разве что…
Твою мать… Неужели в Городе кто-то ещё есть? Как бы это узнать? Может, удастся тот терминал оживить? Он выглядел примерно следующим образом. Помимо стойки высотой около метра, внутри оной, очевидно, прятались провода, сверху, под углом где-то градусов сорок пять тире полсотни, крепился блок с вмонтированным монитором, интегрированной клавиатурой, динамиками и микрофоном (чуть позже мне удалось разглядеть и камеру видеосвязи). Я вышел на меню терминала: его состав мне неслабо так доставил.
– Ребята–а–а… – протянул я.
– Чего? – послышался голос Лилит.
– Да так, ничего… Так сказать, «мысли вслух». Это терминал управления системами, в том числе жизнеобеспечения. Оп–па! – вырвалось у меня, когда я прикоснулся к терминалу.
Пошла реакция системы. Монитор на терминале друг засветился и на секунду погас, после чего на экране пошло отображение хода загрузки операционной системы в терминале.
Как ни странно, но язык был русский. В смысле, загрузка системы шла на русском. И это было более чем странно. Ведь, насколько я знал, все системы пишутся на английском. А тут все слова были на русском. Абсолютно все. До единого. Русификация операционки? Пфф, не-е, не слышал!
Но вот, загрузка закончилась. На это ушло две минуты. Нас и дальше ждал сюрприз: операционная система была нам неизвестна.
Меню терминала широко не расплывалось: всё имеющееся укладывалось на одном экране, потребность в прокрутке отсутствовала. Жизнеобеспечение, безопасность и энергоснабжение: всего три главных пункта. А уже подпункты… освещение, водо- и воздухоснабжение, очистка того и другого, отопление, охрана, диагностика, оповещение, пожаротушение, защита… И таковых полно в каждом разделе. Может, для начала, подробные карты Города отыскать? Они должны быть в «диагностике» или «охране». Нашлись и там, и там.
Объект уходил под землю на километры вглубь. Сам Город делился на семь радиально расположенных зон. Жилая, административная, складская, производственная, санитарная, системная, и медицинская.
Жилая зона представляла собой вырытый под землёй огромный правильный параллелепипед. Этот «кубик» был разделён на десятки ярусов, каждый из оных был около трёх метров высотой. Этажи обустроены едино: если верить планам, на каждом из них имелось два десятка однотипных отсеков метров по сто квадратных каждый, расположенных вдоль единого коридора длиной в сто метров – немыслимая щедрость в условиях подземного строительства. Сам же отсек был разделён на три сектора: собственно говоря, сам жилой, кухонный, и санузел. Судя по схеме, пищеблок представлял собой угловой «терминал» с несколькими вплотную друг к другу подставленными встроенными столами, раковинным столом, плитой и полками над ними. Санузел был проставлен – проще и не придумаешь: унитаз и раковина. Всё. Таких комнат на этаже было два десятка.
Административная зона не слишком-то и отличалась. Она состояла из тех же этажей по три метра высотой от пола до потолка каждый, на каждом из них стояло столько же отсеков, сколько и в жилой зоне, той же площади, и той же планировки. Исключение составляло отсутствие кухонных блоков – готовка там, видимо, не предполагалась.
Следующая зона, складская, была представлена на экране, как точно такое же количество комнат идентичной планировки, но заставленных ОЧЕНЬ плотно. Стационарные хранилища, шкафы, полки, и т. д. Всё было однотипно.
Следующая за складской, шла зона санитарно-гигиеническая. Об этом даже и говорить нечего – просто куча душевых кабинок закрытого типа. По метру в длину и ширину, квадратные понизу и паралеллеипедные в целом, на всю зону их насчитывалось немало.
За санитарной шла медицинская зона. Тут было всё предельно просто: специализированно обустроенные для приёма пациентов с самыми разными жалобами, от вывиха верхней челюсти до перелома языка.
После медицинской шла производственная зона. Тут располагались ремонтные и производственные цеха. Давать описание словами каждого из них, в отдельности, смысла нет, ибо назначение их было разнонаправленным, и оборудование стояло соответствующее. Слесарные, фрезерные, сверлильные станки; обработка дерева и металла, всё было подписано – всего несколько десятков тысяч установок. Энергопотребление должно было быть огромным.
И наконец, системная зона. Сердце Города. Тут были самые защищённые помещения. Больше, чем где бы то ни было. Часть помещения занимали атомные реакторы (они были на самых нижних этажах), часть – дизель–генераторы, часть – водо- и воздухо-очистные сооружения, что-то занимали компьютеры (или серверы, я ХЗ, что там стояло), что-то – другие системы.
Чисто ради интереса Лилит заглянула в систему безопасности. Каково же было наше удивление, когда среди пунктов меню мы нашли строку «Сканирование»? Спрашивается, сканирование чего и какое?
Сканирование оказалось инфракрасным. Не самое надёжное, зато относительно точное: может указать живые цели с точностью до полуметра. Зато имеет минус: в тепловой засветке работать не может. Впрочем, мало, какие системы дозора способны на это.
На то, чтобы «просветить» весь город, компьютеру потребовалось меньше минуты. Обнаружился всего один–единственный живой сигнал, судя по спектру – человек, соответствующее заключение об этом вынес нам компьютер. Сигнал локализовался на 38–м уровне, отсек 24.
– Проверим? – поинтересовался я.
– Как будто у нас есть выбор! – хмыкнул Британец.
– Поменьше геройствуй, – предупредил я. – Нам это однажды чуть жизни не стоило.
– Ну что, дорогой, пошли? – с нарочито сильным грузинским акцентом рёк он.
Колонной по одному (я – ведущий, Лилит – ведомая, Британец – замыкающий), мы проследовали до лаборатории, где и составили дальнейший план действий.
– Освещение слабое, – начала первой Лилит. – Это нам на руку.
– Не настолько уж, – усомнился я. – Я, конечно, в темноте вижу ненамного хуже, чем при свете, но всё-таки…
– Просто меньше лезем на рожон и не стреляем во всё подряд, – отмахнулся Британец.
– Шаман, мы это уже проходили!
– Проходить-то проходили, – возразил я. – Только каждый раз наступаем на те же грабли…
Ведущая из отсека в соседние помещения гермодверь открывалась обычным штурвалом. Ну–с, попробуем…
Получилось не сразу. То ли от времени заржавел замок, то ли под тяжестью собственного веса просела дверь, но механизм блокировки снялся не сразу. Прошло минут пять, прежде чем мы общими усилиями сумели отвернуть колесо замка. Гермодверь с тяжёлым воем распахнулась под действием собственного же веса. Тонны две, наверное, не меньше.
Перед нами оказалось помещение трёх метров высотой, около пяти шириной и примерно девяти длиной. Освещено оно не было, часть света попадала с лаборантской, часть – с соседнего коридора, с той стороны помещения. Слегка присев, я первым вошёл в тёмный отсек. За ним – пустота.
Ну, как, пустота. Абсолютно пустой коридор, огибавший ЦУГ и, казалось, возвращавшийся к шахте. Но так только казалось: он под довольно небольшим углом и с широким радиусом поворачивал направо, так что описание «пустота» вполне ему подходит – в нём не было ничего. Просто коридор высотой метра четыре, шириной два и длиной… А вот длину не скажу. Хоть и ярко освещённый, с исправной системой жизнеобеспечения, но на семидесяти метрах видимость кончалась: проход сворачивал направо. Зато…
Где-то через сорок метров однотипные вентиляционные колодцы в стене сменились одним большим: при том, из него ни грамма не сифонило. Вытяжка сломана? Или пропеллер застопорился? Проверить, что ли? Главное, чтобы лопастями в мясо не перерубило. А так нормально.
– Куда же тебя всё время тащит-то, а? – провела ладошкой по мордашке Лилит. – Тебе лишь бы полазить?
Шахта начиналась на уровне полутора метров от пола: подтянуться мне труда не составило, но внутри было тесно – меньше полутора метров. Пришлось как–то выгибаться – мешала разгрузка и карабин. Через пять–шесть метров узкая труба резко взмывала вверх и уходила на некоторое количество метров: я бы сказал, что-то около семнадцати. «Высоковато, м-да». – подумал я. Одно время я лазал по заброшенным вышкам радиоцентра: двести пятнадцать метров по абсолютно отвесным лестничным пролётам 12 по 17 – это вам не хухры–мухры. После первых же семнадцати метров чуть руки не отвалились, а пролётов было двенадцать. Чисто ради принципа, но я взобрался до конца. Потом, правда, всё тело трое суток ныло… Сейчас должно быть попроще. Стараясь не цепляться карабином за стенки трубы, я выпрямился во весь рост и включил фонарик: скобяная лестница, чо. Как будто бы приглашала взобраться по ней. Не вижу причин отказывать в столь великодушном и гостеприимном предложении, но сперва – осмотр. Вроде бы, скобы надёжные, прочные, толстые. Да и бетон, куда они вбиты, далеко не самый хрупкий. Сырое всё, конечно, оно и понятно: тут хрен знает, сколько лет температура ниже ноля царила, а мы жизнеобеспечение врубили. Конечно, сырое всё будет, нах.
Одетые в полуперчатки руки легли на ступени лестницы, закинув карабин за спину. Материал перчаток влаги не пропускал, но быстро промёрз: ладони почувствовали приятый холодок металла сквозь кожу экипировки. Конечно, карабкаться по таким лестницам в берцах чуть удобнее, чем в кроссовках, но тоже – непросто. Первый шаг… перехват ступени… второй … перехват…
Наверху, куда я забрался только через пару минут, обнаружилась образованная сваренными между собой прутьями арматуры площадка размерами где-то 70 на 100 сантиметров. На неё-то я и присел отдохнуть, когда на разгрузке затрещал динамик рации.
– Шаман, ты как там вообще, живой?
– Примерно.
– Примерно «да» или примерно «нет»?
– А не всё ли равно?
– Вообще–то, нет.
– В таком случае, примерно «да».
– Это успокаивает. Что там у тебя?
– Через минуту сообщу. Отбой.
Я обернулся. Площадка «вентиляции» выводила в какое-то не особо-то и крупное помещение, но вместе с тем оно не было таким уж маленьким. Детального описания «отсека» дать не могу, ибо находилось там очень много всего, но обрисовать ситуёвину в общих чертах – думаю, это мне по силам.
Помещение под три метра в высоту от пола до потолка. От одной стены до другой что-то около двадцати метров. В центре, насколько я мог разглядеть за стоящими плотными рядами шкафами, стоял довольно-таки большой стол, на нём – несколько ламп, и висящий на потолке, направленный на пустую стену, проектор. Вроде бы всё. Собственно, об этом я и доложил через минуту ровно – люблю, знаете ли, точность во времени. Спустя три минуты наша группа в полном составе собралась наверху и осматривала отсек. Но что-то мне показалось каким-то не таким. А точнее – стол, вызывал во мне злостные сомнения. Его я осмотрел более детально.
Стол большой, тяжёлый. Он не мог тут казаться, даже, если б его разобрали, и по частям занесли сюда. Это не позволила бы сделать столешница – она неразборной конструкции, и имела в себе пять метров в длину и четыре в ширину. Обита похожим на сукно зелёным полотном. Ножек у стола было не четыре, а целых двенадцать, что не удивительно: такая тяжёлая конструкция требовала надёжной подпорки. В противном случае очередное заседание за ней грозило превратиться в массовое поползновение к хирургу.
Нет, верхняя часть стола не показалась мне странной, скорее наоборот: она была наименее подозрительной. А вот с ножками что-то было не то. Интуиция, если хотите. Ну не нужны (даже такому большому) столу ножки, в диаметре как слоновые лапы. Начал простукивать все по очереди, подлезая под стол. Где-то на восьмой я с торжественным чувством услышал вожделенное «бамц!»: ножка была полой как минимум в одном месте.
Достал фонарик. Включил. Направил на ножку. Так и есть. Едва-едва заметная щель по одной из её сторон. Если бы не знал, что искать, счёл бы элементом сборной конструкции. Закусил фонарь в зубы. Достал нож. Расчехлил. Вставил в щель. Поддел.
Скучно до безобразия. Согласно канонам жанра – небольшой тайник. Впрочем, технология далеко не нова, но морально ещё не устарела. Однако, до способов агентурного общения посредством тайников доберёмся позже. Сейчас меня больше интересовало содержимое оного, ежели таковое имелось. Собственно, таки-имелось, но… Как бы это сказать помягче. Или я сошёл с ума, или это глобальный наё… нувыпонели. Ибо в тайнике лежал КПК.
Поначалу я умудрился сохранить покерфейс, пока не вспомнил, что первые КПК появились только в 88–ом году. Но конкретно эта модель, оказавшаяся у меня в руке, напоминала больше современную версию, что ныне активно юзают спецназ и поисковики.
М-да. Как говорится, «однако». То, что я поначалу принял за КПК, оказалось ни много ни мало минимизированным материализатором. Проще говоря, в компактный корпус был спрятан прибор для дематериализации (расщепления предметов и переведения их в состояние энергии) и рематериализации (возвращения дематериализованных предметов из энергетического состояния в обычное) предметов и живых существ. Самое весёлое – так это то, что и вес материализатора был примерно такой же, как и у КПК. Причём, судя по цифровым подписям ПО, оные я вытащил из памяти устройства, это была технология Древних. Это объясняло многое, но не всё.
Корпус материализатора был неразборным, и представлял собой монолитный кусок металла с начинкой. Исполнение было настолько абсолютным, что у меня невольно мелькнула мысль: «Это же неземная технология! По крайней мере, в России такой нет!». Даже то, что у обычного КПК является камерой, тут было задействовано – «глазок» играл роль излучателя материи. Единственной кнопкой на корпусе был центральный джойстик, и мне не оставалось ничего другого, кроме как нажать его. Тут же на экране замелькали символы на языке Древних, а вслед за ними – русские буквы: «Устройство используется впервые. Введите ваш личный идентификационный пароль!». Кнопок для ввода не было, но через секунду появилась экранная клавиатура. Я (опять-таки: наобум) ввёл несколько цифр. Тут же, ни секунды не задерживая экран, высветилась другая надпись: «Начальный ресурс энергетической материи полон. Вы можете выбрать из списка предмет для рематериализации.». Под этой надписью, всё так же оперативно, появился список.
Всё шло слишком хорошо. Совсем без загвоздок. На нас не обрушился потолок, нас не проткнули шипы, нас не расплющили стены, мы не отравились газом и не утонули в неизвестно откуда взявшейся воде. Всё шло хорошо. Даже слишком. Разберёмся потом… Отключив устройство, я убрал его во внутренний карман разгрузки и выполз из-под стола, с тем, чтобы встретить немой взгляд Лилит и Британца, с последующим от этой парочки вопросом:
– Ты чего там делал?
Пришлось рассказать и показать наглядно, отдав им на растерзание найденный прибор. Покуда эти двое игралась с материализатором, я успел спуститься вниз по шахте: осматривать в этом отсеке было предельно нечего, всё имеющееся можно было окинуть одним взглядом и понять, что ничего ценного тут нет.
Осталось проверить, откуда исходил биосигнал на радаре, и кому он принадлежит. Дождался, пока Лилит с Британцем слезут с лестницы, и выдвинулся первым: ну-с, поехали…
Ещё сто метров по изогнутому, как кошачья спина, коридору, и мы вышли на лестницу: винтовая, вела что вверх, что вниз. Понятное дело, ещё ниже спускаться нам смысла не было, но на два уровня вверх подняться надо. Я уже чисто по привычке глянул в обоих направлениях: не стоит ли там кто-нибудь, готовый пустить пулю. Даже, если у вас паранойя, это ещё не значит, что за вами никто не следит. Уже на тридцать восьмом уровне, что был освещён несколько скуднее остальных, мы принялись за поиски того самого двадцать четвёртого отсека. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый…
Они не располагались, как мы ожидали, в шахматном порядке, слева чётные, справа нечётные, или как-то так. Они шли сплошной линией. Двадцать четвёртый отсек оказался лишь на другой стороне, в самом конце уровня, где, к слову, имелась вторая, точно такая же лестница. Только вот…
Рядом с каждой дверью имелся небольшой отсек, намертво закрытый створчатыми дверьми. Что было за ним – я не знал, но номерации на нём не было. Возле двадцать четвёртого отсека мы остановились, группируя силы. Лилит слева от двери, Британец справа, а я с ноги высадил створку, первым ворвавшись внутрь, включая подствольный фонарь дробовика. Глупо и бездарно, зато эффектно, бугага. За мной ломанулись и эти двое…
Собственно, дальше пошёл чистейшей воды каламбур: в коридоре раздался глас.
– И как же, скажите на милость, мне это дело понимать?
Показался мне, кстати, чрезмерно знакомым.
Но мой мозг плюнул на это дело, и профессионально выставил схему ситуации меньше, чем за двадцатую долю секунды. Трое идиотов посреди отсека 10х10 с единственным выходом без освещения, снаружи – палево. Вопросы?
– А понимать, собственно говоря, нечего… – процедил я.
Я вспомнил голос. Знакомьтесь – Кэп. Дегтярёв Александр Александрович. Воевал в Осетии с 2008 по 2010. На год дольше официального: прикрывал отход наших войск вместе с несколькими взводами в составе своей роты возле Россхского тоннеля. После демобилизации занимался военно-патриотической деятельностью, обучал молодёжь уму-разуму, был руководителем одного из сообществ выживальщиков. В 2011 ушёл на заслуженный отдых по здоровью: в Южной Осетии получил несколько тяжёлых ранений после боёв за Цхинвал, потом – несколько вылазок в Гори. Никто не знал его точное время рождения, но на глаз ему было около тридцати лет. Несмотря на возраст, он просил называть его на «ты». Информации об этой птице было немного: разве что работал не то в ФСО, не то в ФСБ, не то ещё где-то, пусть и недолго. За что отвечал – неизвестно, собственно, как ни странно, но «Кэп» – его оперативный позывной. Был. Несмотря на достаточно молодой возраст, имел звание подполковника (чем серьёзно заставлял задуматься несведующих, ибо «кэп», как гласит Кэп Очевидность, собственно, «капитан») – сказалась учёба в офицерской школе, но всё равно: как-то быстро вырос, ага?
– Кэп, скотина! – процедил я. – Сколько лет, сколько зим…
– Около года, – послышался голос собеседника. – Со времени нашей прошлой встречи успело много измениться, как я понимаю?
– Да не особо…
– Вы всё так же «на стороне добра»? – пошутил бывший военный.
– Если ты о том, действительно ли мы сейчас работаем на Г.О., то да. – кивнул я.
– Вот только вам это сейчас не поможет.
Это и я понимал. Обязательно было пафоса в ситуацию наводить?
– Вы хоть понимаете, что я вас сейчас обязан уничтожить? – спросил чётким голом Кэп.
– А ты хоть понимаешь, что мы будем отстреливаться? – предупредил я.
– Я-то тебя знаю. С учётом того, что я тебя и учил. Но ты же не думаешь, что сумеешь меня завалить?
– Но ты же не думаешь, что в одиночку выстоишь против группы?
Бравады разводить смысла не было: Кэп – опытный ветеран, выпускник Осетинской военной школы, прошедший войну. Нам, восьмиклассникам, с ним не тягаться: это было и ежу понятно. Но сдаваться без боя… Чтобы тебя потом показали по телеку с десятком пулевых ранений и подписью на экране «Уничтожены при попытке саботировать секретный объект»? Увольте… Если есть шанс вырваться живым, мы его используем…
– Ладно, школота! – шумно выдохнул Кэп. – Выходите уже. Можете с оружием и без поднятых рук.
Э? Эт чо щас было? Я не ослышался?
– Хорошая шутка, я почти засмеялся! – громко сообщил я.
– Придурок, вылезай давай. – мрачно констатировал Кэп. – Мне сейчас кровь и говна по асфальту не нужны. Вылезай, кому говорят…
***
После нескольких часов «дружеского» разговора мы были торжественно посланы нахЪ:
– Значит, так… – Кэп щёлкнул предохранителем АПС, когда мы уже собирались уходить. – Системы безопасности отключены, а значит – о вас никто не узнает. Я даю вам четверть часа, чтобы вы свалили отсюда в туман созвездий, и до конца дня о вас забываю, но если встречу под землёй опять – пеняйте на себя, буду действовать в соответствии с инструкцией. Это понятно?
***
Пока Лилит и Британец собирались до хаты (время клонилось уже к вечеру, а палиться жутко не хотелось), я молча осмысливал произошедшее.
Итог – когнитивный диссонанс. Именно так. Курсанты ГР.ОБ.-а вместо сбора информации и повышения квалификации занимаются ассимилированием забытых технологий инопланетяшек. Мило? Мило. Закипание мозга начало перетекать в активную фазу…
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 04 Марта 2018, 23:17
Я уверен в бесконечности двух вещей: бесконечность вселенной и человеческой глупости. Хотя относительно первой у меня есть некоторые сомнения. А. Эйнштейн Время - Деньги, за которые мы должны купить Вечность.
На сегодня дел было немного. Я же с утра занялся документами из бункера. Что верхнего, что нижнего. В основном – старые бумаги, журналы дежурных смен ещё с советских времён. Порой попадались рваные газеты и прочая макулатура – особым литературным вкусом хозяева логовища, видимо, не отличались, но что лежало – то нашёл. Заинтересовала меня, правда, пухленькая папочка с личными делами, что я подобрал в центре управления. Спрашивается, какого хрена такая важная вещь делала практически на пороге, когда должна как минимум быть замурованной в сейф? Но, собственно, вопросы не по адресу. Я лишь констатировал факт, что её обнаружил, и что она меня заинтриговала. По ней (а точнее – её содержимому) выходило, что на сверхсекретном объекте служили не только генералы и офицеры, но и рядовые – что несколько странно было на мой тогда ещё школьный взгляд. Тогда я считал, что уровень допуска к секретным материалам присваивался прямо пропорционально званию: чем выше ранг, тем выше допуск. Видимо, я ошибался… Кроме личных дел, содержавших краткие сведения и биографию военных в количестве одного взвода, я больше не обнаружил ничего. Ни служебных записок, ни приказов, ни распоряжений. А жаль. Не то, что бы грусть-печаль меня снедала, но разочарование меня всё ж-таки накрыло.
К обеду вернулся Британец. Судя по его виду, я бы сказал, что за ним гналась свора голодных псов. Впрочем, так оно почти и было.
– Ты чего как после марафона? – поинтересовался я. – По утрам бегать начал?
– Свали в туман, Шаман! – выдохнул напарник, рухнув на стул подле стола. – В следующий раз в участок пойдёшь ты!
– Что так?
– Участковый прикопался! – выпалил парень. – Уж не знаю, что ты ему задолжал, но узреть он жаждал именно тебя!
– Пфф, обойдётся! – фыркнул я.
– Судя по его напористости, такой ответ его явно не устроит, – предупредил друг.
– Это его личные половые трудности, – заверил я.
– Какие-какие трудности?
В отсек вплыла шатающейся походкой Лилит.
– Ты что, нахрюкалась? – нахмурился я.
– Нет, просто не выспалась… – пробормотала девушка, падая на стол.
– Чем же вы по ночам занимаетесь, что ни хрена не высыпаетесь? – усмехнулся Британец.
Мы были довольны, как удавы: нарыли такое, что не каждый день увидишь. Потому и не выспались от радости… Правда, не знаю, как нам это поможет. Почему? Ну, хотя бы, потому, что такой объект, как Город, в руках кучки школьников, это всё равно, что атомная субмарина в руках ошалелого злого гения. Собственно, об этом нам Лилит и сообщила, когда более или менее пришла в себя.
– Пфф, – фыркнул я. – Открыла америку.
– Кстати, – поднялась со стола девушка. – Шаман, это по твоей части будет…
Э?
Лилит извлекла из подсумка за спиной на поясе странного вида агрегат и всучила его мне.
– WTF?
Я внимательно осмотрел вручённое. С интересом подключился и Британец.
У меня в руках лежало ручное стрелковое оружие: это было несомненным. Это был пистолет: выдавали масса и габариты. Сразу же я отнёс его к классу револьверов, и был прав: боепитание осуществлялось из вращающегося барабана на пять патрон. Калибр просто убил: спортивные пули 5,6 мм. Внимательно всмотрелся в образец, откинул барабан, закрыл обратно, взвёл курок…
– Рискну предположить, что это переделанный «Смитт и Вессон М34». Полицейский револьвер.
– Откуда пиндостановская пукалка в наших–то краях? – поинтересовался Британец.
– Откуда на Кубе взялись наши ракеты под носом у пиндосов? – съязвил я. – Тут заменили ствол и барабан. Всё остальное родное. Вот только вот…
– … вот только вот что?
– Глянь на сварные швы, – указал я Лилит. – Варил человек, явно знающий профессию, но он даже отшлифовать не удосужился.
– А на кой? – не врубился Британец.
В ответ я спустил курок и несколько раз провернул барабан.
– Чтоб подвижные детали не цеплялись за сварные швы, – пояснил я.
– А откуда знаешь, что переделывал сварщик?
– Швы ровные и аккуратные, – пояснил я. – Без раковин и наплывов. А те, что есть, практически не видны. Работал профессионал.
– Только зачем менять калибр револьверу на менее крупный, – задумчиво изрёк Британец. – Когда и имеющийся-то не ахти какой убойный…
– Револьвер полицейский, – отрезал я. – Убойность и не нужна. Только останавливающее действие. А калибр могли сменить, чтобы «кушал» более распространённый тип патронов. К тому же, 5,6 тоже смертельные, знаешь ли.
– Этто точно (с). – согласилась Лилит. – В общем, твой вердикт – бывший М34 S&W?
– Он самый, – кивнул я.
– Ладно! – выдохнула Лилит, поднимаясь на ноги. – Я…
– ПРИГНИСЬ!
Два выстрела прозвучали, как один.
– Какого хрена?! – взвизгнул Британец, взметнувшись до потолка.
Лилит, выпрямившись, застыла, и через секунду сползла под стол.
На пороге отсека валялось тело с прострелянным горлом: 5,6, конечно, не 7,62, но тоже на что-то годятся. Раневой канал получился ровным, аккуратным, но кровь побежала прям рекой: ещё бы, артерию пробило… Так фонтанировало, что дай Боже. «Четыре патрона», – судорожно соображал я. – «Не хватит…». Взгляд упал труп под ногами: у того был «Борз». К6–92, как сейчас помню. Выдавал непропорционально длинный затвор: магазин вынесен далеко вперёд по отношению к органам управления огнём. Длинный ствол и складной рамочный приклад. «Борза» я откровенно не любил: это просто на просто кусок железа с охрененной скоростью разброса другого железа. При калибра от ПМа, быстро перегревался после 40–70 выстрелов: неточно рассчитанная масса затвора приводила к неполному сгоранию пороховых газов и прорыву их с казённой части, и, как следствие – полному ауту, засиранию каналов ствола и смежным неприятностям. Высокий темп стрельбы, пожалуй, единственное его достоинство кроме лёгкого веса: сравнимая с УЗИ скорострельность разбрасывала пули с охеренной кучностью: на двадцати пяти метрах разброс порядка 70 сантиметров. Но… Для ближнего боя и так сойдёт.
Проверить бы, насколько снаряжён магазин, но на это нет времени. Просто занял позицию, оглянувшись.
А что Лилит?
А Лилит лежала, вся бледная, медленно и глубоко глотая воздух ртом: чёрная куртка её комбинезона начала обагряться алой кровью. Твою ж-то мать…
В коридоре послышался топот: приближались двое или трое. Жаль, свет не успели вырубить… Тогда у нас было бы преимущество. Вашу ж мать…! А стена–то разрушена! Там же аванпост, твою дивизию…!
Понимая, что произойдёт, достанься такая технология не в те руки, я высунулся в коридор за гермодверь и несколько раз наугад нажал на спуск. Получилось не очень эффективно: задел, судя по воплям, только одного. Второй дал очередь в бронедверь, в тщетной надежде её пробить. Что за патроном бил? Пофиг. Не прошил – и ладно. Хотя мог: бьёт практически в упор. На звук определить хотя бы калибр тяжело, в бункере огромной силы эхо. Надеюсь, этим остолопам не приидет мысль заюзать гранаты в замкнутом и столь малом пространстве… Тогда нам всем трындец, гы… Однако расслабляться было рано: слева распахнутую створку гермодвери прошил винтовочный 7,62, выбив несколько искр. Вашу ж мать, это было близко! Я поспешил сигануть назад в отсек, высадив наугад короткую очередь, ибо помещение мне показалось более надёжным убежищем, нежели бронедверь. Секунд десять перед вторым заходом: тишина после угасающего эха разорвалась трескучей очередью какого-то ПП.
Соваться под пули не хотел никто. Я оставался на своей позиции, да противник заблокировал нас у входа. Что, неужели так охота повоевать? Нет, у нас, конечно, с вооружением нынче туго, но… Даже я не хотел тогда признавать, что враг существенно превосходит наши силы как в количестве, так и в качестве. Почему? Да потому, что у него оружия было гарантированно больше, вот почему. Продержаться бы… Но…
Я бросил беглый взгляд на Лилит: лежит на полу, пытается глубоко дышать, не стонет, не рычит, но и не шевелится. Болевой шок? Взгляд упал на застывшего возле стола Британца: тот схватил мой карабин, доселе стоявший у стены, и держал дверь на прицеле. Я жестом показал напарнику: «Прикрывай; делай, как делаешь», и бросился до Лилит. При ярком электрическом свете ламп накаливания было видно: зрачки ненормально расширены, на мордашке бледность, дыхание глубокое, но сбивчивое. Тело лежит на спине, левая рука где-то под столом, сжимает что-то, а правая лежит на боку, прижимая рану. Твою мать…
Взгляд молодого гэошника быстро оценил ситуацию. Ранение пулевое, сквозное, пробиты боковые косые мышцы живота и задета стенка кишечника. Хреново может быть дело…
Отставить. Сквозное ранение. Паренхиматозное кровотечение. Закрыть бактерицидной салфеткой. Наложить тугую повязку, закрепить. Не давать воды, обеспечить покой.
Рука быстро вырвала из подсумка ИПП и разорвала бумажную оболочку. Салфетка быстро легла на рану: по себе знаю, что подобное причиняет неслабую жгучую боль, но Лилит даже не пикнула. Болевой шок, чо… Из подсумка с аптечкой рука на автомате выхватила кофр со шприцом, из подсумка на поясе вышла ампульница: лидокаин. Куча противопоказаний и побочных эффектов, но времени раздумывать не было: не та ситуация.
Из выстланного ватой кофра выхватил стеклянный шприц со стальной иглой: сорвал с последней крышку. Зубами расколол головку ампулы, набрал содержимое в шприц, стравил остаток воздуха в последнем, и осторожно обколол рану. Закончил вовремя: прямо в тот момент, когда я извлекал иглу из тела, на весь бункер громко заговорил мой карабин – очередное тело с тупым и сдавленным «Мля…!» отлетело обратно в коридор.
Я резко развернулся в приседе, выбрасывая шприц с ампулой и хватая с пола «Борз»: короткая очередь вышла из ствола ПП, громко затрещав на весь отсек. Бил я чисто наугад, а потому почти промазал: кто бы ни подкрадывался к нам, в полумраке слабоосвещённого коридора я не сумел нормально прицелиться – очередь пистолетных пуль прошила диверсанта лишь сбоку. Эта тварь, сдавленно ноя, успела зажать спуск: очередь полетела уже в меня. АПС?! Пиля!!!
«Стечкин» гулко лязгнул металлу по бетонному полу: последний патрон в магазине «Борза» я высадил контрольным в череп, как учили на сборах…
Отбросив бесполезный ПП в сторону, я схватил Лилит и оттащил её вглубь отсека, за переборку. От гранаты, конечно, не закрыл, но, хотя бы, её теперь от входа не видно.
– Присмотри за ней! – бросил я шёпотом, выхватывая у Британца «Сайгу».
Дробовик заметно полегчал: перезарядить бы…
Перезарядка, к слову, самый опасный момент боя: в эту секунду ты беззащитен перед врагом, и ничего не можешь ему противопоставить. Это игра на скорость, и выигрывает лишь тот, у кого выше реакция…
Вот и сейчас. В магазине осталось один или два патрона: рука сама, не дожидаясь приказа мозга, вырвала коробок магазина из приёмника, отбросила на пол, выхватила из разгрузки запасной, вставила… Но на перезарядку времени не было: в коридоре показалась ещё одна фигура.
Тут-то и прелесть самозарядных карабинов: перезарядка осуществляется за счёт работы автоматики ствола. Перезаряжая почти пустой магазин, я оставляю один патрон в патроннике, загнанный туда предыдущим выстрелом. Это экономит мне полсекунды на передёргивание затвора и прицеливание…
Залп!
Громкий ружейный выстрел двенадцатого калибра приятно и знакомо пнул стрелка в плечо. Широкое жерло дула изрыгнуло смертельный сноп раскалённого свинца: высунувшийся из коридора диверсант тут же недосчитался половины черепной коробки. Не успев рассеяться, облако дроби вошло через лобную кость, и уже в черепе начало расходиться. В итоге, вся затылочная область тут же отошла на стену вместе с мозгом; гильза звонко заскакала под ногами. Вот: при выстреле затвор отошёл в крайнее заднее положение и вернулся обратно, пропуская вперёд себя новый патрон на место экстрадированной гильзы. Обожаю Ижмаш!
Но радоваться времени не было: я попытался бегло посчитать тела. Навскидку получилось три трупа и один раненный – не уверен, было ли то беглое попадание из-за двери смертельным.
Непросто было продержаться эти пять минут. Нет, мы почти не стреляли, огневого шквала не было: у каждого из нас были относительно выгодные позиции, так что соваться под огонь другой стороны желающих было мало. Точнее, они отсутствовали вовсе. Но уже минут через шесть после начала этой катавасии нам нехило так подфортило.
Снаружи, наверху, несмотря на довольно большую глубину залегания (пять метров, как-никак!), послышались знакомые всем нотки трелей ПКМ: винтовочно-пулемётный 7,62х54 трудно было не узнать. Песня длиной секунд в тридцать закончилась лаконичным припевом: штук пятнадцать одиночных выстрелов с довольно большими интервалами – стрелок работал на добивание выживших.
Мы с Британцем переглянулись. Уже тогда во мне закрались смутные подозрения, но и те развеялись вовсе, когда в коридоре раздались тяжёлые шаги и лязг пулемётной ленты о короб боепитания, подкреплённые гласом «из сортира (с)»:
– Шаман, вы живы?
КЭП?! Я зашёлся удушающим кашлем и чуть не выронил карабин.
– Не соизволишь объяснить, какого хрена тут происходит? – пробормотал я, выползая следом за Британцем на поверхность.
Возле лестницы чинно и в ряд лежали пятнадцать тел: у каждого по нескольку пулевых отверстий.
– Рискну предположить, – напарник скосился на Кэпа. – Что кое-кто устроил тут «карьерную резню автоматом».
– Вообще-то, это пулемёт, – недоумённо старый тот, воздевая ПКМ.
«Пулемёт Калашникова модернизированный» с покоцанной и потемневшей от времени и влаги ложей хищно манил к себе каждого любителя «пострелять»: я исключением не был, тем паче, что знал – патроны от ПКМ и СВД взаимозаменяемые, чем немало доставляли. Ёмкость у коробчатого магазина незначительна, зато точность у этого ствола огромна: оружие с лёгкостью брало дистанцию в полтора километра в одиночном режиме стрельбы. Хотя кучность, возможно, и оставляла желать лучшего.
– Ты как тут оказался, – процедил я сквозь зубы, понимая, что бывший сотрудник спецслужб карты раскрывать будет вряд ли.
– Погулять вышел, – уклончиво ответил Кэп. – А тут песня такая… Дай, думаю, ваши задницы спасу!
– Тебе, за то, конечно, спасибо… – произнёс я, осматриваясь на окровавленном песке. – Но ты не мог бы поаккуратнее?
– «Поаккуратнее»?! – вытаращился собеседник. – У меня и так патронов на дне оставалось, куда ещё аккуратнее!
– Ладно-ладно, успокойся… – процедил я. – Помоги лучше тела убрать, это тебе не кладбище…
Пулемёт и карабин отдали Британцу, напарник упёр их в бункер, приглядывать за потерявшей сознание Лилит, а мы с Дегтярёвым потащили тела к лесному массиву согласно старой технологии: сгрузив их на тент. М-да. Всё–таки, даже волоком девятнадцать жмуриков – это тяжеловато… МПЛ помогла вырыть яму: работал по большей части Кэп – ему привычнее было «сапёркой махать», а я быстро уставал. Тела даже не сжигали: просто свалили вниз и зарыли, «приправив» сверху валежником и лапником.
Пока мы занимались «двухсотыми», Британец уже успел подсуетиться: кроме того, что восстановил энергоснабжение бункера и подключил обратно почему-то упавшее освещение, оперативно прикопал кровь на песке. Ну, правильно, не перекисью же её разводить?
Уже сидя в бункере и попивая мирно чаёк, Кэп доложил всю ситуацию: кто-то таки-нашёл один из спусков в Город – а именно, ангары. Учитывая тот факт, что подъёмник техники выводил последнюю аккурат на южную оконечность ВПП Чкаловского аэродрома, нетрудно догадаться, что досталось и военным на объекте – он-то же ведь действующий, однако.
– Каковы потери? – поинтересовался Британец.
– Без понятия, – пожал плечами Кэп.
– Откуда информация?
– Слышал обрывки радиопереговоров военных.
– Какая часть Города уже захвачена? – спросил я.
– Немного, – пожал плечами Дегтярёв. – Я успел заблокировать двери, ведущие в ангар, но…
– В ангаре консервы, – процедил я.
«Консервами» мы именовали законсервированные для длительного хранения объекты: техника, сооружения, оружие…
– Вот то-то и оно, – кивнул п./п.-к. – Кроме того, в ней же имеется и боезапас. Так что наверняка уже кучу всего расхреначили к хренам собачьим. Извиняюсь за тавтологию.
– Было отключено изначально, – ответил я за Кэпа. – Подземелье – это тебе не открытый космос, даже с отключённой системой жизнеобеспечения можно жить и не тужить. Совсем другое дело – воздух откачать, но в условиях Города это вряд ли осуществимо…
– Вообще-то, это возможно. – уточнил Кэп.
– Э?
– Да.
Ну и поведал нам товарищ Дегтярёв всю правду-матку. Попутно выяснилось, что Город – бункер, хоть и бетонный. Это значит, что его стены толщиной в десять метров активно заливались бетоном, а арматуры не было в принципе. Откуда такие сведения у бывшего п./п.-к. – я не знал, хотя больше чем уверен, что он подсмотрел их в ЦУГе на терминале. Вентиляция осуществлялась по всему комплексу: он был огромен – да мы и сами видели его масштабы. Герметичный полностью, собственных запасов воздуха ему хватило бы на несколько лет с копейками: то есть, овердохрена. Доставило, доставило. Однако, помимо этого, системой безопасности была предусмотрена опция откачки воздуха, или заполнение газом имеющихся объёмов. И то, и другое, носило обратимый характер, вот только вот… Работал всего один-единственный РИТЭГ. Этого не хватит даже для питания единственного уровня одной только зоны. Точнее, не так. Этого хватит только для освещения единственного уровня одной зоны. Ну, ещё немного воздух погонять. Всё. Отопление, вентиляция, связь, транспортная система: были отключены за недостатком энергии. Собственно, поэтому заблокированы двери: нет энергии на приводы, тяга отсутствовала, а тяжёлые гермы можно было разве что взорвать. Собственно, подозреваю, именно это и пытались сделалать.
– То есть ваш план, это подключить дополнительный источник энергии и откачать воздух из подземной части комплекса? – уточнил Британец. – Вы хоть представляете себе его объёмы?
– Представляем, – кинул Кэп. – Резервуары для откачки достаточно объёмны, а насосы достаточно мощны. Даже если не удастся откачать воздух весь, атмосфера всё равно станет слишком разряжённой. Придётся выждать, куда большее время, да и личный состав врага поражён явно не будет весь.
– Я уж молчу за то, что они могут отсидеться где-нибудь в масках-самоспасателях, – усмехнулся я. – Мы же не знаем оснащения нарушителей.
– Да уж похуже вашего будет, – бросил пренебрежительно Кэп.
Справедливо. Мы, в каком-то роде, тоже «нарушители».
– Город можно просканировать на наличие живых сигналов, – нахмурился Британец. – Закрепимся в ЦУГе и выждем, пока не подохнут все.
– Откуда в вас столько цинизма, мальчики… – простонала Лилит.
Я резко обернулся. Очухалась уже? Быстро же, быстро… Я думал, ещё часа четыре в отрубе будет…
– Врождённое. – буркнул я. – Как сама?
– Херово…
Ну, тошнота и судорога прошла. Остальное второстепенно.
– О. Кэп. – выдала она удивлённо, опираясь на дверной короб гермы. – Давно ты тут?
– Минут восемьдесят, – посмотрел на часы бывалый офицер. – Вы я, как гляжу, тут вовсю разошлись, – посмотрел он на свежий след крови, натёкшей с последних тел.
– Мы даже не разминались! – усмехнулся Британец.
– Однако, мы отклонились от темы, – заметил я. – Не стоит ли нам поторопиться, каждую секунду мы рискуем потерять и без того потрёпанный Город.
– Как ни печально это признавать, но наш контуженный друг прав, – согласился Британец. – Я бы не стал медлить.
– Ох и живодёры же вы, ребята! – закатил глаза Кэп, вздохнув.
– Или мы, или они, – произнёс я. – Третьего не дано.
Всё, как учили.
Лифт был обесточен: до подземки пришлось спускаться пешком, это отняло немного больше времени. Чую, подъём будет куда более долгим, ежели питание не дать. Можно было бы, конечно, использовать аванпост наверху, или «Аврору», или прыгун… Но против подземных целей эффективность, мягко говоря, нолевая. Если было бы Кресло, как в Атлантиде или Антарктике – тогда да, снарядами можно было бы попытаться пробурить землю и… Нет, бред. Были бы множественные обвалы и разрушения коммуникаций по самому Городу. Бред. Осознав это, я сразу же выкинул эту мысль из мозгов подальше прочь. Надо было думать о реальном положении дел. Закрыв входную дверь, я побежал догонять остальных.
К счастью, до ЦУГа нарушители так и не добрались: пока что. Пуск РИТЭГа был возможен с Т1, даже обесточенного: последний имел аварийный источник энергии с ёмкостью, оной хватило бы приблизительно на месяц простоя с минимальным потреблением. Сразу по прибытии в центр управления, Кэп взметнулся наверх к терминалу, подсвечивая себе путь налобным фонарём: достаточно мощным, к слову. Пусть и светодиодный, но он добивал даже до противоположной стены ЦУГа, где находилась ведущая в лаборантскую дверь.
Через несколько минут возни в зале появился свет. Собственно, этого было достаточно. Если функционирует освещение, остальные системы так же активны: если, конечно же, их не отключили вручную. По сути дела, Кэп сейчас этим и занимался. Жизнеобеспечение работало не на полную катушку, но ЦУГ кислородом сейчас снабжался.
– Отключаю… вен–ти…ляцию! – рёк Кэп, щёлкая на панели здоровыми клавишами размером с человеческую ладонь каждая. – Есть! Теперь мы изолированы.
– Какие отсеки мы не можем тут задеть? – задал резонный вопрос Британец, пусть и с несколько дебильной формулировкой.
– Отсюда мы не можем только верхний бункер задушить, – прикинул бывший п./п.-к. – Надеюсь, входную дверь закрыть догадались?
– Не ровняй по себе всех, – посоветовал я бывшему офицеру.
– Сколько нам ждать результатов? – уточнил мало знакомый с человеческой физиологией напарник.
– Минуты три, может, пять. – пожал я плечами.
– Почему так долго? – нахмурилась Лилит.
– Человек даже вдоха сделать не сможет без воздуха, – начал я. – Но без кислорода мозг может жить где-то секунд тридцать. Кроме того, заслышав свист откачиваемого воздуха, эти остолопы могут догадаться задержать дыхание: а насколько человек задерживает его, знают все. Мировой рекорд я не помню, но вряд ли рядовые бойцы ОПГ могут его хотя бы воспроизвести.
– Сведущий ты наш оратор! – закатил глаза Британец. – Сейчас как раз ты всех ровняешь по себе. Тоже мне, спецназ, ёптыть.
– Врага лучше переоценить, чем недооценить! – нравоучительно поднял я палец вверх. – Но на этот случай у нас есть – та-да-а-ам! – радары и внутренние сенсоры. Мы можем отслеживать живые сигналы на территории объекта.
– Даже лучше, – пояснил Кэп, открывая соответствующее окно на экране. – Сможем видеть и на небольшом расстоянии от нас.
Но уже через тридцать секунд сканеры показали отсутствие всякой активности в Городе, разве ЦУГа. «Я надеюсь, они не в спячку впали», – подумалось мне, и, как бы читая мои мысли, вклинил мысль уже свою Штырь:
– Сенсоры точно рабочие?
– Диагностику не проводил, – съюморил Кэп. – Должны быть рабочие.
– Когда подадим воздух?
– Я бы вообще не возвращал, – признался бывший п./п.-к. – Разряженный воздух в какой–то мере сыграет роль замка-блокиратора…
– То есть, из-за вакуума в наружных отсеках невозможно будет открыть гермодвери, – как–то подленько захихикала Лилит, от чего даже у меня мурашки пробежались по всему телу.
– Видать, хорошо физику учите, – похвалил Кэп.
– Восьмой класс, ёптыть! – фыркнул Британец. – Только месяц назад на лабораторке яйца в колбу пихали…
Стоило было видеть глаза Кэпа. Так он не был удивлён, даже когда тепловоз на пробуксовке в рельсе выплавил дыру. Колёсной парой, ага. Зенки у бывшего п./п.-к. враз стали крупнее линз ПСО, а весь фейс бурно изобразил: «кого куда пихали?!».
Всего одно слово нашёл бравый офицер:
– Зачем?
– Что «зачем»? – не понял напарник.
– Зачем вы яйца пихали в колбу? О_о
– Дык это… условие лабораторной работы, кагбэ, вот.
Физиономия бывшего сотрудника федеральной структуры изобразила наибурнейший мыслительный процесс, сопровождавшийся сильнейшим когнитивным диссонансом мозга не только головного, но и спинного, и, пользуясь случаем, костного, иже с ними. Следующий вопрос поверг в шок даже меня:
– Как?
– Что «как»? – Британец и Кэп, видимо, общались на разных языках.
– Как вы яйца пхали в колбу? О_о
– Как–как, молча! – вытаращился школьник на бывшего офицера. – Пихали сначала бумагу, поджигали, на горлышко клали яйца, их и засасывало!
По болезненной реакции п./п.-к. я понял, что на месте «хозяина» «яиц» он моментально представил себя.
– НА КОЙ?! – взревел он. – И как вы их потом доставали!
– А никак! – теперь глаза размером с линзу были у Британца. – На кой их доставать? Ну, засосало – так засосало!
Оба собеседника замерли, оценивая ситуацию: процессоры каждого начали перегреваться, объём информации был превышен, а файлы фрагментировались с бешеной скоростью. Первым не выдержал Кэп:
– Что же это за школа-то такая, где яйца в пробирку совать заставляют? – задёргался глаз у п./п.-к.
Ох, как мы угарали тогда с Лилит! Катаясь по полу и сотрясая своды зала ЦУГа дичайшим хохотом, мы минут двадцать не могли успокоиться. Сильнее всех распсиховалась Лилит, стуча в истерике кулаком по плитке пола: думал, последний треснет ненароком. Не треснул. А жаль…
Полчаса спустя таки-я сумел взять себя под контроль.
– Времени прошло уже достаточно, – посмотрел я на КПК. – Пора бы уже и воздух подавать, что ли?
Воздуха не было всего полчаса, но и за это время бункер успел порядочно остыть. «Бункер»? Да, бункер. Город хоть и огромный, но всё ж-таки бункер. Его карты мы получили одними из первых документов, как только прибыли, аналогичные были и у Кэпа. Согласно им, объект выглядел подобно радиальной фигуре, где центр есть пересечение всех частей. На самом деле, не совсем так.
Системная, или же энергетическая зона, представлялась в виде сердцевины, являлась центром всей композиции. Вокруг неё «наращивался весь бункер согласно ориентации по сторонам света. Север – жилая и ангары; северо-запад – ЦУГ; юго–запад – лаборатория; юг – административная; юго–восток – складская; восток – производственная; северо–восток – медицинская и санитарная. Согласно карте, веселее всего приходилось ангарам: единственный путь к ним ИЗ Города пролегал через жилую зону, и уходил километров на десять севернее, а единственный путь ИЗ Ангаров пролегал через толщу земли и возвращался… в ЦУГ. Да, именно так. Сначала я не понял, зачем. Признаться, мне до сих пор не давал покоя один элемент «декора», а именно: в ЦУГе, у северной стены, в углу, имелся пандус, поднимавшийся под незначительным углом и зачем-то упиравшийся в стену. Южнее этого дела, у стены восточной, имелась автодорожная разметка: прерывистая линия. Спрашивается, на кой хрен. Метрах в сорока стена прерывалась большим шлюзом: огромная, тяжёлая гермодверь, весом не в одну тонну явно, опускалась на нём тяжёлым забралом и преграждала путь. Шириной метров семь, высотой где-то четыре или пять – расположенные по её бокам сервоприводы и мощнейшие электромоторы указывали, что открывалась она поднятием вверх. Собственно, вот так.
Я прикинул расположение Города под землёй: десять километров… Да это аккурат бетонки Чкаловского аэродрома! Выходит, что подъёмник на окраине ВПП и есть часть комплекса Ангаров Города? Поразительное умозаключение: я несколько дней до него пытался дойти. Теперь можно аплодировать, нах.
– А мы ангары точно задели? – поинтересовался я.
– Хочешь – сходи, проверь, – пожал плечами Кэп.
– Пидорить десять километров? – посмотрел я на бывшего п./п.-к. – Стебаться изволишь?
– А ты на карту глянь, – указал мне Дегтярёв.
На плане в каждой зоне, кроме ЦУГа и душевой, имелся небольшой отсек 3х3 метра (ну, плюс–минус, масштаб я определял сам). Его экранировали десять метров бетона с большинства сторон: спрашивалось, что это такое. Это был телепорт.
Ага, именно. Самый обыкновенный телепорт, какой только можно было себе вообразить. Небольшая кабинка, чуть крупнее среднестатистического лифта. Заходишь, на плане выбираешь точку, к оной приписаны статичные координаты, и тебя зашвыривает туда же. Система снабжена сетью предохранителей, так что ты не можешь материализоваться по прибытии внутри стены, или, скажем, смешаться с другим «путешественником». Максимальный радиус действия – ну, весь Город, за исключением Ангаров, от ЦУГа до складов – километр с небольшим, пусть и уходит вниз на несколько километров, но до Ангаров точно дошибает: десять кэмэ берёт, вроде бы, легко. Проверим?
– Кто ещё хочет испытать на себе действие «Мясорубки»? – весело спросил Кэп.
– Это ты сейчас про одноимённый механизм, или устройство говоришь? – уточнил Британец. Впрочем, не прочь уточнить был тогда и я.
– Дай-ка подумать, – задумчиво изрёк Кэп, глядя куда–то в потолок и почёсывая свежевыбритый подбородок. – Наверное, всё вместе.
И, без лишних разговоров, потащил нас к ближайшему телепорту: он оказался аж в жилой зоне. Двести метров до конца ЦУГа, через лаборантскую и кольцевой коридор, огибавший системную зону, до жилой метров сто шестьдесят, и вот он – наконец! – гребучий телепорт.
– Скольких одновременно тянет людей? – поинтересовался практичный Британец.
– Ограничений по массе нет, – отрезал Кэп. – Только по объёму. Он, как ты видишь, – собеседник красноречиво обвёл вокруг себя рукой. – Определяется объёмом кабины.
«Капитан Очевидность», – подумал я.
Перед нами распахнулась гермодверь, отведя створки в стороны. На противоположной стене сразу вспыхнул небольшой экран диагональю сантиметров эдак сорок. Собственно, это и была карта Города. На экране в правом верхнем красноречиво горела цифра «0». Нолевой этаж, что ли? Так точно. С той только разницей, что не этаж, а уровень. Ну да пофиг.
Кэп прокрутил картинку вверх: экран оказался сенсорным и, судя по всему, резистивным. Вопрос: откуда такие технологии в послевоенном СССР? Нет, я, конечно, понимаю, что без инопланетяшек тут не обошлось, но всё же… Почему тогда эти технологии не пошли в серию? Хотя бы, когда мы в Афгане воевали? А при ликвидации аварии у Припяти они, где были? Да до бесконечности можно перечислять…
Мы даже ничего и не почувствовали, а Кэп через секунду рёк:
– На выход, мальчики–девочки. Мы прибыли.
«Второе июня две тысячи одиннадцатого», – подумалось мне. – «Памятная дата – я впервые испытал на себе телепортацию»… Но шутки в сторону: мы действительно «прибыли». Перед нами открылся огромнейший по своим габаритам ангар: высотой потолка до сотни метров, он был целиком и полностью заставлен техникой. Даже беглого взгляда хватило, чтобы зреть: «на поле танки грохотали» – это про нас. Ибо: ИС, Т, ИСУ, СУ, КВ, и иже с ними – бронетехники было пруд пруди. Стройными рядами за ними виднелись и грузовики: ГАЗ, АМО, УАЗ, ЛИАЗ, ЗИС, ЗИЛ, ПАЗ и с ними иже – вся в законсервированном виде. В воздухе, несмотря на недавнюю его откачку, отчётливо ощущался запах бензина: ещё бы, дизельных двигателей тут практически не было. Даже несколько моделей армейский мотоциклов было, во как.
Ангар был огромен: по габаритам он превосходил, пожалуй, даже ЦУГ, и был по размеру сравним с двумя зонами, объединёнными вместе. Я бы сказал, тут уместилась бы производственная и складская вместе взятые: метров триста в длину и порядка стольких же, может, чуть поменьше, в ширину. Адски огромное помещение. Мне было интересно, почему ни один из потолков не рухнул. Ни шахта, ни ЦУГ, ни Ангары: нигде не было ни малейшего признака обрушения или ослабления конструкции, а вместе с тем это же бетон… Вряд ли строители положили сюда трёхсотметровую плиту – да она треснула бы под тяжестью собственного веса, не говоря уже о давлении земли сверху.
Свет исходил от прожекторов, подвешенных на стену, а потому и потолок виден не был. Пришлось один осветительный прибор снять и направить вверх: ёп…перный театр! Хе–хе! Забавно, чо!
Советские строители убили даже меня. Удивлённый отсутствию опор на таких больших площадях, я начал искать подвох. Готовы? Потолка, как такового, не было. Так точно. Вместо него – купол. Большой такой, почти круглый, купол. Проектировщики и строители применили ту же технологию, что и древний Рим несколько тысяч лет тому назад: чтобы снизить нагрузку на стены и потолок, они намеренно обрушили последний самого на себя. В итоге, плиты (или блоки, что там было, я не знаю) мало того, что герметично соединились под неимоверно огромным давлением, так ещё и нагрузку распределили сами между собой. Забавно, чо. Что называется, «афтару респект».
На осмотр этого комплекса ушло добрых сорок минут: за это время мы нашли три раздраконенных в хламину КВ–2, оные пытались вскрыть из консервации, и сорок четыре тела. Методично проверил пульс у всех: отсутствовал. Надеюсь, оживать они не будут, нах…
– Ну что, убедился? – спросил Кэп. – Всё закрывалось герметично, ни единая молекула воздуха бы не прошла. А герметично закрывающейся техники тут нет: негде было бы укрыться.
Я прикинул объём ангара… Где-то три миллиарда литров. Неужели такая масса воздуха была откачана вся и полностью? Сколько же на это потребовалось времени… и какой должен быть насос?! Кстати, а что с подъёмником… он был поднят, или опущен, когда Кэп начал откачку?
Подъёмник оказался поднят, извиняюсь за повтор. Это значит, что он был заперт герметично: воздух откачали весь. Весело. В какой-то мере…
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Seik, этого я и боялся... Действие происходит в 11-том году, время ГГ. Его напарница-живодёрка -- соответственно, з будущего, хотя и не такого далёкого (приблизительно тот же год, разница в пару-тройку месяцев).
Добавлено (03 Января 2013, 10:07) --------------------------------------------- Текст изъят на перекройку.
[спустя три часа беседы]
– Эм… – замялась Лилит. – А домашние в курсе?
– Для них создана легенда, – сообщил дополнительно подполковник Дегтярёв. – Никто не знает ни о Городе, ни о звёздных вратах, ни о проекте КЗВ.
– А что за легенда? – поинтересовался я.
– Хорошая легенда, – заверил офицер.
– Хочется, всё–таки, резюмировать, – я придвинулся ближе к столу. – Я правильно понял, что, опуская всю предысторию с зачином и предисловием с титульным листом, мы стали полноправными членами отряда ЗВ?
– Даже близко нет! – отрезал офицер. – Вы не только не члены ЗВ, вы вообще не в проекте!
– Тогда какого ты тут нам четыре часа мозги полоскал? – не понял я.
– Поясняю ещё раз для особо одарённых! – закатил глаза военный. – Вы тут – на правах костылей, вы потребуетесь – вас позовут. До тех пор – сидите молча и не высовывайтесь из отсека. Это понятно?
– Не совсем, – нахмурилась Лилит. – Мы что тут, типа военнопленные?
– Нет, нах, вы в санатории!
– А, похоже, кстати, – заметил я промеж слова.
– И чем же мы должны тут заниматься, если «нас позовут»?
«Бегом в зал врат»? Да он что, стебётся, что ли? У меня выносливость на двести метров, дальше ноги отваливаются и задыхаюсь. Физическими данными природа меня обделила, хотя и стреляю я отменно. Практически на бегу подполковник выхватил из кармана два ПМа и швырнул их нам.
– Всего одна обойма?! – взвизгнула Лилит.
– Восемь патрон?! – подхватил я.
Но Дегтярёв не слушал. Офицер рванул с места и мгновенно исчез в полутьме коридора. Пришлось догонять…
Всё-таки подполковник бегал быстро. Уже на первом повороте, где административная зона прилегает к кольцевому коридору вокруг системной, я потерял его из виду. Боевой офицер обнаружился только в зале врат, причём непосредственно у самих врат, что было удивительно, при его-то комплекции. Когда мы с Лилит вбежали в ЦУГ, основное освещение было заменено аварийным, звучала сирена, сами врата были активированы, а нацеленное на них перетащенное вчера оружие накрыто брезентом. Правда, диафрагма на вратах всё-таки была опущена. Помимо нас двоих и Кэпа, в ЦУГе было дохрена народу. Оба пулемёта по обеим сторонам от пандуса были заняты бойцами в бронежилетах, плазмогенератор был нацелен аккурат на звёздные врата, а последние полумесяцем окружило взвода два или три народу. Мощно, нах, мощно.
В «матюгальник» громкий голос чётко доложил:
– Опознавательного кода нет, ожидается сопротивление!
«Вообще-то, это мы и есть, сопротивление», – подумал я, на автомате взводя курок пистолета.
Механизм громко щёлкнул под ствольной коробкой «Макарова».
И по иронии вещей: ровно в этот же момент врата с характерным звуком схлопнулись – ничто не пересекло горизонт событий.
Подполковник со вздохом облегчения опустил свой АК.
– На этот раз тревога ложная, – сообщил он. – Но на всякий случай каждый раз, как звучит сигнал тревоги, ваша кодла должна прибыть сюда в течение тридцати секунд и быть готовой вступить в огневой контакт с противником.
– Километр за тридцать секунд? – засомневался я. – Не много ли хочешь?
– С вас – достаточно, – заверил офицер. – Короче, ваш расстрел пока что отменяется, но в любой момент будьте готовы к тому, что в вас полетят гранаты. Вопросы есть? Вопросов нет.
Смена настроя? Ну-ну. Посудите сами: сначала встретились двое знакомых, всё чин-чинарём, а потом один из них вдруг психует и срывается на «производственную ругань». Мне оно, конечно, ещё в те годы было пофигу, но всё же… Хотя… Это же Кэп. Чего я от него ещё хочу, хе-хе?
Мы с Лилит переглянулись. Едва заметным движением та указала в сторону генератора: «Отойдём». Ну, отойдём, так отойдём. Надеюсь, за установкой часовых не поставили.
Первой зайдя за корпус генератора, Лилит просто втянула меня за собой, схватив за ручку переноски на разгрузке.
– Оп-па! – подыграл я ей. – О чём разговор?
– Что происходит с Кэпом? – тихо спросила она.
Хороший вопрос. Настолько хороший, что я аж растерялся.
– Ну, как тебе объяснить, – замялся я.
– Прямо. – потребовала она.
– Это же Дегтярёв, – улыбаясь, пожал я плечам. – От него чего угодно можно ожидать. К примеру, сама видишь: набежали ВКОшники и сместили Отдел К. Разумеется, «дядя Саша» будет «ф некотором шоке»!
– Это не объяснение, – перебила Лилит. – Тогда бы его турнули отсюда, а он даже приказы продолжает отдавать. И ещё: ты когда-нибудь слышал, чтобы допуски на секретные объекты выдавали не просто «кому-то с улицы», а школоте?
А вот это аргумент. Даже на моей больной памяти такого ещё ни разу не было. Ну, кроме, разве что, в фильмах, когда особо гениальным детишкам разрешали пошалить на военной базе, но при этом они, хотя бы, занимались делом – в связи с чем, им, собственно говоря, допуски и выдавались. А в нашем случае…
– Интересно, мы одни из «нашей кодлы», кто допуск получил? – задумчиво почесал я подбородок. Гребучая щетина… Хоть штыком от автомата брейся!
– Кагбэ, не уверена, – мрачно произнесла Лилит. – Пока меня тут мурыжили, я, кажись, Британца видела.
– «Мурыжили»? – переспросил я. – В каком смысле?
– А ты в каком подумал, похабное животное? – накинулась на меня язвительно напарница.
– Да ладно тебе, ладно! – поднял я руки вверх. – Нашла, к чему прицепиться!
– Я тебе щас дам «нашла!», – шипя, пригрозила Лилит.
– オハヨ ドザイマス！– раздался голос позади нас.
Я обернулся. Из-за генератора шатающейся походкой зомби выполз Британец.
– オ, – я сам не заметил, как перешёл на чужой мне язык. – Ты тут какого забыл?
– Не в курсах, что за кипеж пред вратами? – кивнул в сторону снующих вояк напарник.
Приехали…
Пришлось, оклемавшись от психо-шока, повествовать соратнику о событиях последних сорока пяти часов. Впрочем, Британец не поверил ни единому слову, покуда не произошло нижеследующее.
Минуты через полторы к нам подошёл боец в форме рядового, но с эмблемами автомобильной роты на воротничках.
– Вот вы где, – выдохнул он облегчённо. – Умеет же ваш брат ныкаться…
«Ныкаться»? Да мы, вроде бы, даже и не прятались, кагбэ.
– Это ваше, – боец извлёк из нагрудного кармана сложенный многократно файл, а оттуда – несколько карточек, и роздал каждому, согласно мордорисовалке (в скобках – фотографии).
Я взял в руки предложенный предмет. Им оказалась карточка с красивым тиснением иссиня-чёрного перелива с редкими вкраплениями жемчужного цвета от голографической термоаппликации. Текст был – короче не придумаешь: «ПРОПУСК». Ниже дата выдачи, серия-номер, данные владельца, срок действия. НА ГОД?! Ни хрена ж с себе «доверие Главкома»…! Я аж «ф шоке». Там, ну и дополнительные данные, включая абзац юридических бредней об уголовном преследовании за подделку данного документа, тиража и отчётности, ну и иже с ними. Аминь.
– Честь имею, – рапортовал боец и скрылся.
– Честь надо не иметь, а блюсти! – крикнула ему вдогонку Лилит.
Мы с Британцем переглянулись.
Уже сидя в «своём» кабинете и «осваивая» его, до меня вдруг со страшной силой допёрло. Город строился на инопланетных технологиях, а значит, он имеет довольно доставляющие девайсы. В том числе, и для оперативного перемещения. Правильно, лифты-транспортёры, их понаставили через каждые сто метров. Теперь понятно, почему Дегтярёв отвёл «нашей кодле» всего тридцать секунд на перемещение до зала врат: этого было больше, чем достаточно. Десять метров до ближайшего транспортёра, а вот там уже придётся побегать, ибо: в ЦУГе транспортёра нет, а ближайшие по карте в Морге и Хозблоке Лаборатории. Оба, извиняюсь, на ныне закрытой территории, заблокированной после какого-то заражения – так мне было доложено, когда я просматривал внутренние журналы Города. Поэтому, если и перемещаться, то до зоны системной, но тогда придётся делать большого крюка. Получается, транспортёр пригоден только для того, чтобы перекинуться за сто метров поближе, и бежать оставшиеся семьсот? Да ну нах! На велосипеде побегу (с).
– Интересно, мы одни из нашей кодлы, кто допуск получили? – задумчиво почесал подбородок Британец.
Мы с Лилит переглянулись. Дежавю, какое–то.
– Больше мы никого не встречали, – пожал я плечами. – По крайней мере, пока нас тут Дегтярёв мотал из стороны в сторону, мы трое – единственные, с кем пересекался лично я.
– Вот как…
Мне был просто интересен один факт. Город строился на инопланетных технологиях в начале второй половины двадцатого века. Вопрос: какие из технологий были внедрены в него? Ответ: первое – Аванпост. Но не это одно забавляло.
Системы жизнеобеспечения и энергоснабжения заслуживали отдельного внимания. Столько лет простоять под землёй, какая из земных установок способна снабжать энергией целый город в течение полувека? Явно же не РИТЭГ. У этого мощность-то не ахти, меньше киловатта, да и напряжение, как у автомобиля. Реактор? Тогда это довольно крутой реактор. Или же электростанция: например, гидро– или термо– класса. Мы под землёй, и на довольно приличной глубине. Может, там, не знаю, подземные реки, какие, или геотермальные источники… Короче, энергией Город был обеспечен: это хорошо. Но даже геотермальная станция не может долго стоять и функционировать в полном объёме: наверняка же ведь рушится со временем от температуры и давления.
И ещё один прокол проявился в это утро. Не успели мы проголодаться, как в отсек ввалился мой старый знакомый: Штырь в сопровождении Святогора.
– С Новым годом…! – начал первый.
– …пошёл на фиг! – закончил второй.
– Харе орать и дверь закройте, – резюмировал третий, то есть я.
Выяснилось, что этих хаеров Кэп тоже заграбастал. Кроме того, этим даже пропуска выдать успели. Вот они, то ли «на радостях», то ли «за просто так», но притаранили с собой целый рюкзак. Консервы, хлеб, колбаска, шпроты, кое-что на «попить»…
Первым не выдержал Британец:
– О.Е., как я люблю консервы! – подытожил он голосом Анкорда, оного ему удавалось пародировать с поразительным сходством.
– О.Я.Е., как ты любишь консервы, – отрезала Лилит. – На сколько рыл кроем поляну? – На всех.
Дверь вынесли с пинка, я обернулся на голос входящего. Ну, конечно же, Кэп, хто же ещё…
– Все на выход, – сверкающим взором голодного сыча окинул нас Дегтярёв. – Построение в зале врат, готовность пять минут.
«Да пошёл он нахрен», – подумал я про себя. Пробежать километр за пять минут, может, и удастся, но явно не мне. К тому же, спешка хороша только при ловле блох и спасении своей души из капитальной засады. А тут… Дегтярёв скрылся, а я так и застыл с банкой шпрот в руке.
– Варианты? – поинтересовался Штырь.
– По дороге поедим! – развёл я руками, и направился к транспортёру.
Хорошо хоть, что уровень был один и тот же. Да, и наелись мы тоже по пути. Я шпротины одну за другой потреблял, а Британец со Святогором просто хлеб в масло макали, так и кусали. Лилит оказалась хитрее всех, зараза. Из-под полы сарафана, из набедренного подсумка, извлекла батончик халвы и уплела его в одну физию. От меня запасливостью заразилась, что ли?
Когда мы прибыли к залу врат, Дегтярёва там не было. «Это хорошо», – подумал я, глядя на часы: вместо пяти минут мы пришли аж через десять. «Подполковник явно будет не в восторге».
Вскоре появился и он. Прямо с порога, громко, отчётливо и зычно, офицер гаркнул:
– СМИР–РНО! Равнение: на – середину!
Помимо нас строй уже держали три взвода пехоты. Правда, все с оружием, почему-то. Кроме выданных нам Кэпом ПМов, мы оружием не располагали. Заслышав первое слово команды, мы, запрятав всю жратву в подсумки, мгновенно пристроились к строю: по росту, то есть, в самый его конец. Стоявший на краю строя Британец пнул банку от шпрот под пандус звёздных врат. Вовремя. Успели…
Не то, чтобы я был сильно удивлён следующим действием, но… гхм… кагбэ это сказать… в общем, в следующую секунду из коридора показались двое: генерал-полковник Остапенко, и тогдашний товарищ Верховный Главнокомандующий, то есть, Путин. Челюсть уже собралась было отвалиться, но мгновенно присосалась зубами обратно.
Раздался голос Верховного:
– Вольно!
Строй несколько ослаб, но лишь едва заметно. На этом, собственно, торжественная часть закончилась.
– Разойдись! – гаркнул Кэп.
Херак-с…
Мы пятеро поспешили смыться за генератор: оказалось, что не мы одни такие гении – там уже заныкалось человек десять. Отсюда не разобрать было слов, и несвязны были голоса, но долго потом ещё эта троица разговаривала. Завершился получасовой разговор убытием Верховного вместе с генерал-полковником. Кэп без сил опустился на пол.
– Живой? – спросил Штырь, возникнув у офицера над ухом.
– Сгинь, – глядя в пустоту, попросил тот.
– Вроде, всё прошло на уровне, – заметил я.
– Если ты имеешь в виду, что кабздец отменяется, то ты ошибся, – заверил Дегтярёв. – Эти двое завтра вернутся, тут целый консилиум будет.
– По поводу? – поинтересовался Британец.
– «БАЛЬШАЯ сходка», – усмехнулся Святогор.
– Угадал, скотина, – процедил сквозь зубы Кэп.
Но до «завтра» ещё было время: аж двенадцать часов с небольшим.
М-да. Всё-таки, отсутствие транспортёра в ЦУГе давало о себе знать. Надо было с этим что-то делать…
«Надо»? Сделаем.
В тот же час, егда только Кэп упёрся с зала, я засел за терминалы системной зоны. Заперся там и замуровался, ища одну хрень. Я ж хорошо знаю эти гребучие технологии, если Город строился на тех, что принадлежали Древним, тогда должен быть один механизм… один протокол… одно устройство… Ведь Древние активно контачили с несколькими другими расами. Оно, конечно, здорово, но мне весьма досадовал тот факт, что Кэп об этом и словом не обмолвился. Может, он сам не знал?
Может, и не знал. Но уже к часу дня у меня был полный доступ к общей информации о Городе: благо, центральное ядро сооружения было заимствовано не откуда-нибудь, а с корабля Древних класса «Аврора». Да. Нет, я удивлён не был: подобное ядрышко может обеспечивать бесперебойную работу за целую область, размером с Московскую или больше, но был интересен один факт. Питание. Энергоснабжение осуществлялось не от внешних источников энергии, а от внутренних, а точнее – МНТ. Вот ту я был удивлён порядочно. Оказывается, пока америкосы рвали жопы и тырили модули нолевых точек в Пегасе и друг у друга с гоа`улдами из-под носа, наши уже в шестидесятом обнаружили первый на Алтае, второй в шестьдесят восьмом на Хибинах, третий в семьдесят втором под Уралом, четвёртый в восьмидесятом на Таймыре, пятый где-то в конце восьмидесятых на Сихотэ-Алине, шестой в начале девяностых в Саянах, и седьмой в двухтысячном на Курилах. Не все полностью заряженные, но суммарной энергии хватило бы, чтобы питать целую планету в течении лет восьмидесяти-ста. Тогда я ещё не понимал, почему мы до сих пор продолжали платить за электроэнергии, когда уже могли бы жить припеваючи с практически безграничным запасом электричества, зато многими годами позже до меня стали доходить все премудрости государственного управления… Святая детская наивность!
Где-то в час двадцать ко мне ввалился Штырь. Как он влез через замурованную аварийно-шлюзовую дверь – я не знаю, но парень был весь взмылен: видно было, что с дверью он провозился довольно долго.
– Зашёл проведать? – спокойно спросил я, вырубая питание консоли: тут я уже закончил.
– Что за дело, не терпящее ни малейшего отлагательства? – поинтересовался я.
Редко увидишь Штыря в таком виде.
– Голактико ф апасносте…
Ха! А когда было иначе?
– Кэп ушёл и не вернулся, – сглотнул Штырь. – Он на той стороне…
Я схватил пистолет с консоли и ринулся к двери. Бежать почти три сотни метров… На пределе моей выносливости, к вратам я подбегу уже на абсолютном ноле и выдохнусь нахрен.
Нет, я узнал способ мгновенного перемещения в любую точку на Земле посредством мощностей Города, но система была деактивирована: чтобы её врубить, по любому придётся тащиться в ЦУГ.
Хе-хе… Кто–то додумался до этого одновременно со мной. После шлюзового люка системной зоны мы должны были попасть в круговой коридор, опоясывающий её по уровню, однако вместо этого я оказался прямиком в ЦУГе, рядом с генератором 1.
– Какого…! – выпалил удивлённый Штырь.
Наверху у терминала стояла Лилит.
– С прибытием! – крикнула она, спрыгивая вниз.
Так это она систему активировала? Мило, мило… С учётом того, что её алгоритмы не русифицированы, и написаны на Древнем.
– Стесняюсь спросить, а руководство в курсе? – уточнил я, глядя на приводивших себя в порядок перед вратами Святогора и Британца в полной боевой готовности.
– Нет, и не стоит! – Лилит швырнула мне Р90, Штырь уже натягивал свою разгрузку.
Пока Британец набирал адрес, я осмотрел нашу братию. Лилит прямо в зале врат скинула с себя сарафан и натягивала полевую форму, кажись, «Бекас» или «Бекас-М». У нас у всех она не сильно отличалась, за вычетом личных доработок. Разгрузки – штатные, «Тарзаны», М37. Люблю её за модульность, ещё с тех самых лет, кстати. Ну, берцы – универсальная обувь, разве что модели у всех разные. У меня, к примеру, «Спецназ». А вот оружие… У меня Р90: откуда натовский ПП взялся в России, да ещё и в Городе… Нет, СВР их юзала одно время, но чтобы тут… кстати. Надеюсь, боезапас имеется, ага? Лилит перекинула через плечо АК под 7,62: а не жирно для неё? Всё-таки, отдача будь здоров какая… «АН-94» в руках Британца, и АКМС на ремне у Святогора. Штырь, нацепив разгрузку, схватил АК-104. Боезапас, правда, был маловат: оружие мне напарница кинула, а вот с патронами загвоздка, всего шесть запасных магазинов по полсотни зарядов. Поверьте, при скорострельности ПП в 900 выстрелов в минуту, это весьма и весьма мало.
Наконец, врата закончили набор на седьмом шевроне: гипертоннель сформировался и устойчиво замер в кольце установки. Я слишком хорошо знал этот процесс, чтобы отвлекаться на такие мелочи, как поведение вихря событий, например.
– Адрес точно правильный? – спросил я, поднимаясь по пандусу.
– Не узнаем, пока не проверим, – обогнала меня Лилит, скрывшись в горизонте событий.
Перед прохождением выдохнуть: на той стороне инстинктивно захочется вдохнуть, не считая того, что ты за долю секунды промёрзнешь до –200 градусов по Цельсию. Жидкость в теле не замёрзнет (ещё бы, ты же в виде энергии передаёшься между двумя вратами!), но клетки при ремолекуляризации шок получат. Это минус…
«На той стороне» – понятие растяжимое, но да: мы попали по адресу. Вот и МАЛП, видимо, пущенный перед проходом Дегтярёва. Я обернулся. Судя по вратам второго поколения, мы всё ещё в нашей сети врат, быть может, не в Млечном Пути, но в нашей сети – это точно.
– МАЛП не повреждён, – сообщила Лилит, бегло осмотрев установку. – Никаких следов борьбы, обратных следов к вратам так же нет.
Ещё бы…
Для начала – где мы оказались. Огромная пустыня, на 1:30–2:20 от врат – скалы, на 10:40–1:30 – редкий пролесок, переходящий в густые заросли и бурелом, а всё остальное – песчаная пустыня. Судя по всему – кварцевая. Следы на песке уводили от врат в сторону, примерно на одиннадцать часов. Разделяться в такой ситуации было глупо (хотя то, что пять идиотов находятся в неизвестном секторе галактики с минимальным боезапасом и без оружия – уже глупость), посему отправились по следам. Бежать так же смысла мы не видели, пошли пешим шагом. Первым повела колонну Лилит: ей инициативы было не занимать. За ней шествовал озиравший зенит Британец, Святогор и Штырь прикрывали фланги, а я замыкал колонну. Хотя с ПП это было не очень надёжно…
Когда прошёл шок от ледяного удара, я почувствовал жар: температурка на планете была не самая удобная, в полиэфировом «Бекасе» было жарко – ещё и разгрузка не давала остывать. Однако, влажность воздуха была мала: это и спасало. Ветерок тоже делал какую-то часть работы, но находиться был там некомфортно.
Состав воздуха приятно радовал: не задыхаемся – и ладно. На первых порах мне мерещилась симптоматика отравления боевым хлором, но это оказалось лишь отголоском недавно перенесённого тонзиллита.
Вскоре, метров через шестьдесят, следы исчезли с песка и ушли в подлесок. Выследить боевого подполковника в лесу было невозможно для нашей возрастной категории, мы это понимали, однако Лилит упорно продолжала идти, не слушая никого и ничего. Как оказалось, не зря.
Ровно через километр мы упёрлись в ровную и отвесную стену: трудно было не узнать стилистику Древних, однако и материал навёл на раздумья – выполнена она была из чистого, холодного и твёрдого базальта. Высотой под семь метров и длиной, насколько хватало глаз. «Выход один – подкоп!», – прочиталось в сверкнувших глазах Штыря, расчехлившего свою МПЛ. Ага, святая детская наивность. Придётся копать несколько метров, если стена вообще имеет под собой почву. Может, она так и уходит в материнскую породу, откуда мы знаем.
Сама же стена уходила влево: направо она упиралась в высокую скалистую гряду, очень отвесную и практически гладкую. Такую преграду даже нам форсировать не удастся. Что мы, дохрена нинзя, чтоле?
Делать нечего, пошли налево. Вот только далеко не ушли: ещё метров пятьсот прошагали относительно легко, а потом преграда выкинула фигу и повернула на девяносто градусов направо. Даже тут плиты были пригнаны друг к другу так плотно, что в пору было усомниться в рукотворности данного сооружения. Создавалось ощущение, что стена просто выросла на месте. Ветряная эрозия, ага, ага.
Становилось жарко. Лес кончился после поворота стены, дальше опять пошла не то степь, не то пустыня. Ещё кое-где встречались негустые кустики жухлой травки, но в общей сложности растительности не было почти никакой. Хорошо хоть, звезда местная не такая активная была, да стена тень откидывала: мы шли вдоль неё, что, к слову, было крайне чревато. Но мы, кучка идиотов, продолжали пилить, тщетно пытаясь отыскать Кэпа: к слову, его следы вновь появились, когда мы вышли на песок.
Но вот, спустя полкилометра, мы нашли разводы на песке. Судя по отчётливо виднеющимся следам, тут был бой: причём, рукопашный. Ни единой стреляной гильзы поблизости, но яркие, выраженные следы двух пар ног. В одних из них чётко угадывались отпечатки армейских берцев ещё времён Афганистана.
Я всмотрелся в место стычки, пытаясь определить сражавшихся. В лучах солнца блеснула армейская пуговица от офицерской наградной портупеи: её заметил Штырь, как всегда самовольно отправившийся инспектировать окрестности. Других следов обнаружить не удалось, зато итог был очевиден: победу, всего скорей, одержал соперник за номером 2 – отпечатки берцев преобразовались в две полоски на песке, а вторые отпечатки, не знакомые мне вовсе, потащили первых круто влево, через пустыню.
Мелькнула мысль сообщить об идее преследования Лилит (в конце концов, инициативу она захватила, ей и карты в руки), но та уже сама всё поняла. Только я повернулся, чтобы доложить, а она уже стоит с опущенным на ремне автоматом и всматривается вдаль через полевой бинокль. Три секунды – и устройство передаётся мне. – Смотри, практически на самом горизонте.
Километрах в двадцати песок прерывался: вдалеке виднелся большой курган, предположительно – высотой около трёхсот метров. Точнее сказать мы тогда не могли: информации было мало. Другое дело, что он был конечным пунктом, куда вели следы, единственные видимые в округе.
– Два десятка кэмэ, – процедил я, не отнимая бинокля от глаз: перекрестие сетки-дальномера поймало какую-то тварь у подножия кургана. – Часа четыре, а то и пять.
– Шесть, – кратко отозвалась Лилит, забирая оптику. – По песку быстро устанем маршировать.
– Думаешь?
– Уверена. Поверь, я это уже проходила.
– Поверю на слово…
Шесть часов пилить по песку? Под палящим солнцем? А воды-то хватит? Нет, у меня-то ещё со вчерашнего дня полная фляга на литр в подсумке висит, но вот… Нам же ещё и на обратную дорогу что-то надо! Я с надеждой посмотрел на небо: абсолютно безоблачное. Ещё бы… Облака – это водяной пар, по крайней мере, на земле. Где ты возьмёшь водяной пар над пустыней? Я, конечно, понимаю, что тут не Сахара и не Дакар, но всё равно не холодно!
– Пошли, – двинулась по следам Лилит. – Раньше сядешь – раньше выйдешь.
– «КамАЗ» сюда бы! – закатил я глаза, но за напарницей последовал.
Не отставали и парни. Желающих остаться у стены и ждать у моря погоды не нашлось…
На преодоление двадцати километров кварцевой пустыни нам потребовалось не шесть часов, а семь. В итоге я настолько проголодался, что чуть не сожрал батончик вместе с упаковкой: разбудила тормошащая меня Лилит, когда услышала, как я пожёвываю позади фольгу. Было вкусно. Это я про фольгу. Вкус желе-е-за-а…! (с).
Но и тут не всё было ладно. Курган оказался неприступной крепостью, а именно – его окружала глубокая расщелина, глубиной до двух сотен метров. Солнечный свет не проникал на её дно вовсе, а ширина в полсотни метров не позволяла даже перепрыгнуть. Пришлось искать обходной путь, следуя за отпечатками ног, но силы нас уже покидали.
Однако и тут Штырь выкинул очередной фортель. Мы прикипели к кучке крупных валунов на привал: улеглись в их тени и восстанавливали силы. Вода почти кончилась у всех, на обратную дорогу хватит лишь впритык. – Херово живём, товарищи! – процедил я, стягивая куртку полиэфирового комбеза.
Пластик можно было выжимать: уж, на что он воду отталкивает, а потом пропитался насквозь. Стало прохладнее, но не намного.
– А что? – не замечая колкости, продолжил напарник. – Девка есть, мужчины тоже…
– Ты на эту роль явно не годишься, – обломала соратника напарница. – Из тебя мужчина, как из Шамана оперный певец. – она посмотрела на меня. – Без обид.
– Это как? – поинтересовался Штырь.
– Задатки есть, но суммарно – застрелить хочется.
Разговор прервал знакомый голос над ухом:
– Вы тут какого хрена забыли?
Над нами навис Кэп, стоя на валуне.
– И тебе не хворать, подполковник! – не вставая, поприветствовал я офицера.
По башке стукнула пустая фляга.
– Идиоты…
– Сам такой, – я раскрутил свою флягу и присосался к горлышку. – Ты не отвечал на вызовы, мы за тобой и попёрлись.
– Я за зону действия радиостанции вышел, кретин, – процедил Дегтярёв. – А какого вы за мной упёрлись – ещё разбираться будем.
– Обязательно, как только домой вернёмся! – перебила его Лилит. – Ты мне лучше объясни, какого хрена ты тут оказался, и почему тебя тащили в такую даль.
– «Тащили»? – переспросил Дегтярёв.
– Следы твоих берцев оборвались возле той гребучей стены, – напомнил я. – Дальше ты не шёл, дальше тебя волокли.
– Ах, э-э-то! – протянул офицер, будто ему сообщили, что в его тарелке каши плавает запал. – Так, небольшое недоразумение.
Со стороны врат действительно начал греметь штормовой фронт, появившись из-за скал. Возвращаться к вратам в этой ситуации было глупо: на обширной и ровной местности молния, всего скорей, в нас же и долбанёт.
– Укроемся в пещерах, – спрыгнул на землю Кэп. – Шаман, замыкаешь колонну. Остальным держаться кучно. Не разбегаться, как стадо ежей…
«Пещерами» Кэп обозвал сеть разветвлённых тоннелей, залегавших под курганом: вход в одну из них нашёлся как раз на дне лощины – правда, спуститься было целой историей. Ума не приложу, как будем выбираться…
05 июня 2011 года
«ヒグラシ ノ ナク コロ ニ» – вычерчивал я на прикладе ПП. «Хигураши но наку коро ни»: «Во время крика цикад» или «Когда плачут цикады». Тренировался в каллиграфии, однако.
Шторма на той планете были – жёстче не придумаешь. Даже на дне лощины слышалось в пещерах, как громыхали раскаты наверху. Скорее всего, било в курган или поблизости. Только самые отчаявшиеся решились бы идти по равнинной местности в такой ситуации. Пришлось ждать окончания грозы, а это затянулось на полдня. В итоге, на Землю мы вернулись только к ночи: выяснилось, что ничего не подозревавшие домашние уже объявили нас во всесоюзный розыск. Пришлось выслушивать дома полуторачасовую нотацию (мне, правда, по телефону) и заверять, что бояться надо не за меня, а за моих окружающих. В итоге, это помогло слабо. Хорошо хоть, под домашний арест не попал… Ещё ведь и до дома подвезли на армейском «бобике»!
Но… Сегодня было относительно тихо. Только остриё моего штыка скрипело по жёсткому горячему пластику FN P90, да редкие патрули шагали по уровням Города. Кстати, о нём. Лилит тогда оказалась молодцом: действительно, это она активировала систему «Триест» – это та самая, что телепортировала меня коридора в ЦУГ. Жрала она энергии – немеряно (точнее, не она сама, а её сканеры, да и излучатели материи тоже были прожорливыми…), потому и пользовались ею нечасто. Сей факт от Дегтярёва удалось сокрыть, потому и нагоняя мы не получили. Но ближе к девяти утра…
Радейка на столе затрещала мерно и спокойно:
– Шаман, это Дегтярёв. Выдвигайтесь к вратам.
Потянулся за станцией, зажал тангенту.
– Надеюсь, не за тридцать секунд? – съязвил я.
Ответ был вполне в духе Кэпа.
– Нет. За двадцать девять.
– Вас понял.
Значит, можно подтормозить. Но несильно. И прибыть не как можешь быстро, а как сумеешь не спеша. Через пять минут быстрого шага уже были на месте. Дегтярёв спокойно расхаживал от генератора к генератору, чинно отмеряя парадный офицерский шаг. Только одет был совсем не по-парадному: майка-тельняшка, брюки от «Горки» и сапоги. На ремне висел табельный «Грач».
– Вызывал, товарищ капитан? – немного язвительно, но по-дружески спросил я
– А вы быстрее, чем я думал! – удивлённо посмотрел на нас офицер. – И, да, какой, в жопу, капитан?
– Не обращай внимания, оборот речи такой. – выступила вперёд Лилит. – Ты нам вот что скажи, какого хрена понадобилось? – она кивнула на кольцо врат. – Звёздные врата закрыты.
– Не в этом дело, – отмахнулся Дегтярёв. – Скоро должен Верховный подойти, так что вы поаккуратнее.
– Опять Верховный! – закатил глаза Святогор. – Чего он зачастил-то?
– Вообще-то, всего второй раз сюда идёт, – нахмурился подполковник.
– Я и говорю, «зачастил», – кивнул друг.
– А ты что думал, за полчаса все вопросы тут решаются? – поинтересовался Британец.
Святогор только вздохнул.
– Что с нас требуется? – вернула диалог в конструктивное русло Лилит.
– Как обычно, – пожал плечами офицер. – Всё, как по протоколу.
Вряд ли протоколом можно было назвать то, что произошло в следующие сорок пять секунд…
Ровно в тот же момент, когда на пороге ЦУГа появился Верховный, активизировались звёздные врата.
Мозг уже сам знал, что ему делать. «Учи учёного», – успел только огрызнуться он.
Правда, Р90, хоть и хорош на ближних дистанциях, против бронированных целей требовал бронебойного патрона, да и останавливающего действия не было почти никакого – с этим имелась небольшая проблема, зато результат должна была дать численность нашего отряда.
Краем глаза заметил, как Дегтярёв оттащил Верховного в коридор – почти что за шкирку – и закрыл за собой гермодверь. Громко лязгнул затвор замка, хотя и погас он в куда более громком лязге, вызванном вращением наборного кольца звёздных врат. Через несколько секунд стабилизировалась червоточина, гипертоннель сформировался правильно.
«Диафрагма, как же сейчас не хватает диафрагмы!», – мысленно подумал я.
И был прав. Врата хоть и были изъяты у америкосов обратно, но систему управления полностью не подключили: ручной пульт управления диафрагмой уже был вмонтирован в стену, но силовые сигнальные кабели подведены ещё не были – видимо, в прошлый раз её привели в действие вручную.
«Как же ты задрал», – сглотнул я нервно. Велико было желание высадить очередь в сторону пульта и заткнуть молодого ВКОшника, но… Хех. А никто и не запрещает. Пришить его, может, по-быстрому, нах?
Не довелось: через врата посыпались выстрелы – энергетические.
– В укрытие! – гаркнул я.
Открывать огонь ответный было бесполезно: гипертоннель-то ведь односторонний. В нашу сторону проходит всё, кроме света – мы же не можем отправить через врата ничего, кроме радиосигнала. То же самое, если активность будет с нашей стороны: мы сможем отправлять всё, что угодно, но обратно сможет пройти только радиосигнал. Ну, и гравитация ещё – этой вообще что угодно не помеха. Вот…
Несколькими секундами спустя из-за горизонта событий показался первый солдат противника: рейфы. Ну, рейфы, так рейфы…
ПП практически не имел отдачи: та незначительная, что была, легонько пнула меня в плечо – лёгкая двухграммовая пуля, с громким хлопком покинув ствол, ушла в сторону врага. Рейф тут же недосчитался одного глаза: пуля пробила его намордник-маску и вышибла мозг. Брызнув фонтанами крови, солдат рухнул, роняя импульсную винтовку. Вскоре повалили другие…
Зал врат начало бы быстро затоплять волной пехоты, если бы не старый и до жути простой трюк. А именно: наиплотнейший заградительный огонь положил у линии врат сразу дюжину рейфов, это было нетрудно: хотя мы и сожрали первый магазин. А остальные просто не могли пройти.
В этом и заключался фикус-пикус. Прибывших мы валили, тела падали перед линией врат, начисто блокируя проход и образуя перед ним нечто вроде бруствера. А пройти остальные уже не могли: спотыкались об этот самый вал, падали, прибывали другие, наваливались на них, а задние, что шли позади, и вовсе не могли рематериализоваться – предохранители врат не допускали этой операции, ведь проход-то был забит. Так и продержались тридцать восемь минут, длившиеся целую вечность: шесть магазинов израсходовали в первые полчаса, потом били пистолетами. Вся беда в том, что у рейфов поразительная скорость регенерации тканей. Ты в рейфа хоть весь магазин высади, но если не поражён мозг – может ожить. Для вящей надёжности, проще башку рубить, как зомби… Святогор даже порывался гранату забросить во врата, но был вовремя остановлен: ибо бессмысленно, нах.
Спустя 38 минут врата с характерным звуком схлопнулись. Перед ними осталось лежать около трети роты солдат противника, от запаха крови начинало двоиться в глазах, а от количества напущенного в ЦУГе пороховых газов даже голос дежурного в мозгу прозвучал как-то неестественно:
– Отбой тревоги…!
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Добавлено (03 Января 2013, 19:28) --------------------------------------------- Я бессильно опустился перед вратами, отсоединяя крайний магазин: опустел, паскуда. Нос почти не слышал запахов, все их перебил аромат палёного натовского пороха с SS190. Крайне дерьмовый, надо сказать. Отечественный куда лучше, вот…
Входная дверь ЦУГа со скрипом растворилась: в зал врат торжественным шагом вошёл Кэп, Верховный, генерал-полковник Остапенко, и целая свита из ВКО.
Я-то по привычке встал. Неровно, косо, но поднялся с пола. Лилит не так уж сильно отличалась от меня: она тоже проходила в лагере строевую. Штырь больше из стадного инстинкта подскочил, а вот Святогор малость затормозил. Британец тихо-мирно занял место в строю, а Святогор затормозил.
Разряженный ПП болтался у меня на страховочном лифчике, руки бессильно опустились, мозг затуманил запах пороховых газов. То-то сейчас начнётся…
– Здравия желаю, товарищи! – громко и чётко произнёс Верховный.
Ага, какое там…
– Здравия желаем, товарищ Верховный ГлавноКомандующий! – стройно и почти что по слогам ответил строй. Жиденько, но ответил.
Дальше шло четыре минуты протокольной херни, опосля оной нас О Б О З Р Е Л И (специально выделил, ибо некоторые умудрялись прочесть «О Б О Р З Е Л И» – прим. автора). Сильнее всех разочаровался Верховный: строй мы держали постольку-постольку, а пальцы у многих по-прежнему лежали на спуске. Всем было понятно, что мы за фрукты, а у большинства в глазах читалась фраза: «Эти строем ходить не будут…». Верховный задержал взгляд на мне, на его морде мелькнуло: «О. Хоть один нормальный». Имелось, видимо, как я стою в строю. Ага, щаз прям.
– АПЧХЕР! – громко чихнул я.
Интерес к моей персоне сразу же угас.
Зато наши профессиональные навыки были запечатлены в полном объёме. Конечно, сдерживать наступление через врата – самое лёгкое, что может быть на службе в КЗВ, даже легче, чем мыть полы. А, главное, интереснее. Оно, конечно, здорово, вот только вот…
– Разрешите? – тихо спросил подполковник.
– Приступайте, – кивнул генерал-полковник.
Дегтярёв сделал шаг вперёд.
– СТРОЙ! Слушай меня внимательно! РОВНЯЙСЬ! СМИРНО! Равнение – на середину! – офицер развернулся на 180 и отдал честь старшим по званию. – Товарищ Верховный Главнокомандующий! Отряд Специального Назначения Гражданской Обороны – построен!
ЧЕГО?! КАК ОН НАС НАЗВАЛ?!
– Докладывает – подполковник Дегтярёв!
– Вольно…!
Спецназ ГО?! С какого?!
Генерал-полковник вытащил с планшета на поясе сложенный вчетверо лист и, раскрыв его, зачитал приказ:
– Согласно приказу от 01.06.2011, явившиеся сюда представлены к зачислению на постоянную службу в проект «Звёздные врата», с присвоением следующих первичных званий…
Генерал-полковник запнулся. Несколько секунд висела тишина в зале врат. Остапенко жестом подозвал Дегтярёва и показал ему лист, ткнув куда-то в середину. Его морда спрашивала: «Что это?», «Так и должно быть?». Морда же подполковника утвердительно докладывала: «Так точно, и никак иначе».
Откашлявшись, Остапенко, как-то с вопросом, или, скорее, ухмылкой, произнёс:
– Шаман?
– Я. – ответил я чисто по привычке.
– Звание – ефрейтор. Лилит!
– Я. – отозвалась напарница.
– Звание – ефрейтор! Штырь?
– Я.
– Звание – ефрейтор! Святогор!
– Я.
– Звание – ефрейтор! Британец?
– Я.
– Звание – ефрейтор.
Генерал-полковник сложил вчетверо лист и убрал его в планшет.
– Пройти для получения служебного оружия и униформы! Вопросы есть?
– Как не быть!
«Ой деби–и–ил…!», – подумалось мне. Встрял Святогор – ещё бы.
– Первое: за какие такие заслуги гражданским, да ещё несовершеннолетним, присвоили сразу ефрейтора? Второе: опять же, за какие такие заслуги нам предписывают униформу? Наш брат, кагбэ, привык и в своей одежде работать. Вопросы поставлены толковые, но бестактно. Хотя… Нам-то какое дело?
– Отвечаю по порядку, – выдохнул генерал-полковник, видимо, едва сдерживаясь, дабы не выполнить «фейспалм» в присутствии Верховного. Тот, впрочем, сохранил «морду кирпичом». – Во-первых, касательно «заслуг». Если верить рапорту подполковника Дегтярёва, вы и ваша группа показала себя с лучшей стороны во время спасательной операции на P3X–111, целью оной и было спасение подполковника Дегтярёва.
Я посмотрел на офицера во все глаза. Это что он там накатал, в рапорте-то своём?! Мы же всего лишь навсего пришли и ушли!
– Во-вторых, касательно униформы, – продолжил высокочинный. – Хоть официально вы и числитесь гражданскими, но формально вы – гражданский персонал Министерства Обороны, и должны подчиняться Уставу.
Так и подмывало задать вопрос, «с какого перепугу», но тут до меня с ужасающей остротой допёрло, с какого. Мы незаконно влезли на засекреченный объект, засветились в засекреченном проекте, незаконно использовали и переносили огнестрельное нарезное автоматическое оружие, на нас висят несколько двухсотых, и я ещё хочу спросить, «с какого перепугу»? Да я точно чокнулся, однако!
– При всём уважении к вашему званию, – откашлялся я. – Но предлагаемая вами форма не удовлетворяет требованиям эксплуатации. Она не выдерживает возлагаемых на неё нагрузок, демаскирует бойца, а при маскировке абсолютно бесполезна. В ней жарко летом и холодно зимой. При всём уважении, от этой части мы вынуждены отказаться.
– То же самое и об оружии, – подхватил Святогор. – Штатный армейский 5,45…
Генерал-полковник поднял руку и улыбнулся.
– А вот тут не надо, – перебил он напарника. – Прошу пройти для получения служебного оружия…
У меня задёргался глаз. Когда успели, нах?!
– Перед вами – новейший автомат, универсальное оружие пехоты, экспериментальная модель. Знакомьтесь – АК-120.
В руках младший сержант держал оружие, внешне ну никак не напоминавшее Калашникова в старой его модификации. Почему? Да, хотя бы, потому, что было оно выполнено по иной компоновке.
– Компоновка – булл-пап, собственная масса – 3,5 килограмма в разряженном виде, является универсальным штурмовым оружием, может использоваться, как оружие поддержки и скрытного нападения. Калибр новый, используется патрон 7,62х120 миллиметров. Штатный патрон – 7Н99, с пулей массой 15 грамм, уверенно поражает бронированные цели, защищённые жилетами 6а-класса защиты, на дистанции до тридцати метров. Против небронированных целей эффективен на дистанции прицельной дальности, в два километра. Штатно имеет сменный ствол, стандартный имеет длину 747 миллиметров и позволяет разогнать пулю до скорости свыше одной тысячи метров в секунду. Техническая скорострельность – 1300–1700 выстрелов в минуту, используется система роликового затвора, заимствована с Mg-42, потому некоторые детали взаимозаменяемы. Боепитание осуществляется из секторного рожкового четырёхрядного магазина ёмкостью в 60 патронов, имеет четыре положения для флажка управления огнём: «Предохранитель», «Одиночный», «Отсечка по пять патрон», и «Очередь». Флажок продублирован по обе стороны от рукояти управления, может управляться как правшой, так и левшой. Устранена главная проблема оружия компановок, подобной этой, когда стреляная гильза вылетает в морду стрелку: гильзовое окно находится с обеих сторон, переключение гильзозахватчика осуществляется при помощи торцевого ключа. В исключительных случаях есть возможность использования глушителя: для этого предусмотрен специальный ослабленный патрон, но его характеристики значительно ниже. Штатно автомат оснащается сошками и неотъёмным штыком, одно другому не мешает, а потому оружие может использоваться в любой ситуации. Касательно патрона: он обладает исключительными пробивным и останавливающим действием, дело в устройстве. Мягкая вольфрамовая оболочка при попадании в тело на высокой скорости легко деформируется и отдаёт свою кинетическую энергию, нагретый вольфрам ещё и прожигает мягкие ткани, а титановый сердечник проникает дальше, ибо гораздо твёрже. Есть вариант патрона со смещённым центром тяжести, о нём, полагаю, рассказывать нужды нет. Номенклатура патрона обширна, но рекомендуется заводом–изготовителем к использованию только 7Н99. Оружие меня дюже порадовало и доставило всем нам. Девайс оказался несколько хил на мой взгляд: несмотря на заявленные ТТХ, это, по-моему, было попросту невозможно. Три килограмма в пустом виде, да ещё и два километра прицельной дальности, да ещё и плотность огня в полторы тысячи выстрелов за шестьдесят секунд… Ствол должен раскаляться моментально. Для этого, собственно, отсечка по пять патронов и сделана, нам сказали. Вроде бы…
Нам дали разобрать один экземпляр и собрать его обратно: я вам доложу, уж лучше старый-добрый АК–74М. Там хоть всё просто… Да, автомат убоен, да, удобен, да, бешено крут. Но устройство крайне мудрёное: роликовый затвор, хрена ли. Уж лучше старый-добрый поворотный с запиранием ствола…
– Всем пройти на стрельбище!
Стрельбища, как такового, в Городе не было: его роль играл один из коридоров на верхнем уровне административной Зоны. Уровень оцепили (ещё бы, бетон прошивает только так, а если человека…).
Патроны не выдавали: сразу всучили автомат, магазин и цинк. Сами снаряжайте, сами заряжайте, сами стреляйте. Ну, сами, так сами. Сами напросились… Был вариант снаряжения обоймой, но быстрее оказалось руками, по одному патрону. Не буду описывать этот крайне увлекательный процесс…
Оружие к плечу… магазин в руку… руку к оружию… магазин в приёмник до щелчка… затвор на себя и отпустить…. Прицел… постоянный, дистанция сто метров, поправки на дальность и ветер отсутствуют. Цель видна отчётливо: ростовая, 180. Оружие новое, целимся лучше…
Прицел – открытый механический, но есть откидной диоптрический. Для стрельбы по дальним дистанциям лучше и не найдёшь, ибо он почти спортивный, а вот для боевой обстановки лучше открытая механика – быстрее цель берёшь. По крайней мере, сужу по себе.
Цель намертво зафиксировалась в точке целика диоптрики. Дыхание не задерживаем… нежно обнимаем оружие, мягко жмём на спуск, как на грудь любимой девушки… Огонь.
Прогремел выстрел. Да, именно «прогремел». 7,62х120 бахает зачОтно, в первый раз я даже испугался: в закрытом помещении я бил только из 7,62х54, самым мощным. Этот же в два раза мощнее, но… В том-то и дело, что «но». Отдачи почти не было. На закономерный вопрос «какого фига» я сам же себе и ответил: удачная конструкция оружия. Противоход на затворе, мощный ДТК, противоударник и амортизирующая на крышке ствольной коробки, мягкий затыльник приклада, да и масса оружия – не пляшет в руке.
Лилит стояла позади с биноклем.
– Куда целился?
– В центр мишени.
– Ну, мужик, чо. Попал в лобешник.
Попробуем по-другому…
Автомат схватил сильнее, на спуск нажал так же нежно, прицел взял повыше. Выстрел.
– Куда?
– В горло.
– Ну, в горло и попал. Куда-то влево…
Оно и понятно: я же с левого плеча стрелял.
Оружие доставляло при стрельбе одиночным. Ну а как очередью? Для начала, попробуем режим отсечки по пять патрон. Щёлкнул переводчиком режима огня, что-то лязгнуло внутри ствольной коробки, я встал пожёстче и нажал на спуск.
Короткая очередь разорвала тишину подземелья. Отдача чуть сильнее, ствол чуть повело вверх, но результата стрельбы я всё равно не увидел.
– Ну как? – спросил я, не отрывая щеки от приклада. Иначе кучность страдает.
Тишина.
– Ну чего там? – поинтересовался Штырь.
Я повернулся – Лилит стояла, отвалив челюсть.
– Глянь сам…! – нервно сглотнула она, протягивая мне бинокль.
Я посмотрел. Вашу мать… Мишень была просто располосована пополам: снизу вверх, где-то от груди до шеи, шла аккуратная полоска трещин, а у самого верха лишь тоненькая перегородочка мешала фанерной фигуре развалиться.
– А теперь хардкор-басс…! – прохрипел я, перещёлкивая переводчик режима огня на полностью автоматический огонь.
Пли!
А вот это реально был хардкор. Отдача увела ствол кардинально вверх, вместо коронной затяжной очереди пришлось сначала выпустить одну покороче, чтобы приноровиться к огню. Зато первой же очередью мишень разорвало вхламину, а второй и вовсе распилило к хренам собачьим. Автомат лягался в автоматическом режиме, как лошадь, но огневая мощь безмерно доставляла. Шестидесятизарядный магазин был высажен за несколько секунд. На противоположном конце коридора всё утопало в пыли: пули, врезаясь в бетон, не прошивали его, а, застревая в нём (десять метров толщины, чего вы хотите…), выбивали не просто струи, но фонтаны пыли. Останки мишени полностью скрылись в дымке.
Так же отстрелялись и остальные. До полудня мы сдали все зачёты по стрельбе (разумеется, с отличием – по другому мы и не стреляли), а потом – на поверхность, сдавать зачёт по вождению техники. Вопрос: нахрена?
На БМП нас, конечно, не сажали: дали для начала раздолбанный «ГАЗ»–3308. Они что, с ума все посходили? Нет, против бензинового двигателя я, конечно, ничего не имел, но вышел забавный фортель…
Инструктор сидел в кабине на пассажирском сидении. Завидел меня, проснулся. Я чуть поклонился: мол, «здрастье». Командир кивнул в сторону водительского места: мол, «залезай».
Конечно, взобраться на «ГАЗ» куда проще, чем на «Урал», но тоже не велосипед.
Сходу – первая фраза инструктора:
– Заводись, поехали.
Ну, заводиться, так заводиться. Повернул ключ – ан нихрена. Действительно, ни хрена. Никакой реакции на стартёр. Вырубил, повернул ещё раз: нихрена. Вспоминаю свою деревню, где гонял на «Запорожце»: если не работают приборы при включении стартёра, то отключена «масса» или нет аккумулятора, хе-хе. Спросил инструктора:
– А масса хоть включена?
Тот пожал плечами.
– Не знаю, ты за рулём, не я.
Судорожно вспоминаю, где находится «масса». На «ЗАЗе» она была в бардачке – кнопочка такая, раз – и всё. А на «ГАЗе»? Хороший вопрос. Начинаю методично осматривать кабину. Приборная панель слева-направо, потолок, пол, даже дверцы – ну, мало ли – это же Россия. А нихрена. Остаётся только одно: сидушки, на манер магнитной мины, нах. Но, когда я залезал, под сиденьями ничего не было: они почти на уровне глаз, я бы заметил. Оборачиваюсь назад, позади сиденья пассажира справа стоит какой–то ящик, на манер динамитного – только ручка не опускается, а поворачивается. Тоже вариант.
– Это и есть масса, что ли?
– Ну, наверное.
ТВОЮ МАТЬ, ОТКУДА Я МОГУ ЗНАТЬ?! Я, твою мать, в восьмом классе, нах! Ну, ладно, хорошо, перешёл в девятый. Откуда мне знать, где на армейском драндулете масса?! Поворачиваю рубильник, стараясь не заматериться. Поворачиваю ключ в замке: есть реакция, приборы на панели ожили. Поворачиваю до упора ключ стартёра – в тишине леса раздаётся лёгкое жужжание из-под капота, двигатель пустился, но звук едва-едва уловимый.
– Поехали.
Ну, поехали, так поехали. Жму сцепление, включаю первую передачу, отпускаю педаль и начинаю трогаться с места.
«ХЛОБЫСЬ!».
Заглохли, даже не тронувшись с места.
– WTF? – поинтересовался я, поведя бровью.
Взгляд застыл на капоте.
– Какого чпуя?
Вырубаю нейтралку, включаю зажигание. Всё по новой: отпускаю сцепление – заглохли. Приехали…
– Какого хрена? – посмотрел я на инструктора, будто это он во всём виноват.
– Думай.
Минут пять прошло, прежде чем допёр. Ручник-то поднят. Про него-то я и забыл.
Мысленно матерясь, вырубаю нейтралку, опускаю ручник, выжимаю сцепление, пускаю стартёр, включаю первую и медленно начинаю катиться, отпустив сцепление. Скорость небольшая, но по лесной дороге хватит.
– Переходи на вторую.
Ну, на вторую, так на вторую. Движок бензиновый? Бензиновый. Разгоняемся и переключаемся…
Разгон… сцепление… вторая… Я сказал, «вторая»! Какого хрена скорость не втыкается? Рулю рулём, чтобы не врезаться в дерево: получается плохо. Снёс правое зеркало бокового обзора, а инструктор – «морда кирпичом». Я не выдержал и вдал по тормозам.
– Какого хрена, а?
Молчание.
– Почему скорость не втыкается?
Молчание.
Я откинулся на сиденья.
– Приехали…
– Синхронизатор у тебя стоит?
Откуда я знаю, что у меня стоит?!
– Мне это ни о чём не говорит, я в восьмом классе, мля… – процедил я тихо.
– Тут двойной выжим сцепления.
А РАНЬШЕ СКАЗАТЬ НЕ МОГ?! И что, вообще, за двойной выжим, нах?
– Запоминай. Когда идёшь на повышение: разгон, сцепление, нейтраль, сцепление; сцепление, скорость, газ.
У меня задёргался глаз.
– Запоминай. Когда идёшь на понижение: сцепление, нейтраль, перегазовка, сцепление, скорость, газ. Пробуй вхолостую.
Твою ж-то мать…!
Я полчаса дрочил это грёбанное двойное сцепление, пока нога выше колена отваливаться не начала.
– Поехали.
Да ты издеваешься, нах?!
Когда я через два часа слез с «ГАЗона», левую ногу я просто волочил за собой, как протез. В бункер вернулся весь из себя уставший.
– Ну как? – поинтересовался Британец.
– Официально меняю имя на японское! – объявил я. – Отныне и до века меня звать Комуто Херовато!
– Всё настолько плохо? – поинтересовалась Лилит.
Хотел рассказать им про все премудрости ГАЗона, что узнал за сегодня, но сил хватило банально отмахнуться.
– Следующий…!
Сдали вождение, кто как мог, а ближе к вечеру, часам к шести, после еды, подполковник Дегтярёв со словами:
– С миром изыдите!
Послал нас всех далеко и надолго с наказом завтра к утру явиться в ЦУГ и отметиться о прибытии. Дебилизм…
06 июня 2011
– Шах! – выдохнул с облегчением Святогор, передвинув ладью.
– Мат! – Британец в ответ выдвинул ферзя.
Расклад получился более, чем интересным. Святогор не мог сдвинуть ни одну фигуру из оставшихся: убрав коня, он бы подставил под удар своего ферзя и открылся б слону Британца; убрав ферзя Британца своей ладьёй, он бы открыл своего короля для удара вторым слоном; а король был намертво заблокирован в углу доски.
– Шах, мат, четыре хода, пешка съела короля! – почти нараспев прочитала Лилит, вплывая в отсек.
– Ходов было двести сорок четыре, и короля съела далеко не пешка, – пожал плечами Британец. – В остальном ты права.
– Хорошая игра, – улыбнулся я, вычищая ствол новенького автомата после вчерашних стрельб. – Надо будет как-нибудь турнир устроить, что ли?
– Тоже можно, – согласилась Лилит, присаживаясь за стол к парням. – Ну? Хто со мной партеечку?
Святогора след простыл.
– С тобой? Не смеши. Без штанов же ведь оставишь!
Что правда, то правда – играла Лилит прекрасно, с ней и мне-то этой ночью еле-еле удавалось выйти на ничью, (хорошо хоть, что просто не упёрлись в беготню двумя королями).
Вот и сейчас: на часах только восемь тридцать, после вчерашнего я ещё не выспался, но сыграть с Лилит партеечку – дело святое.
– Расставляй фигуры! – махнул я рукой, откладывая автомат: чистку почти закончил.
Но не успели мы расставить фигуры и сделать по первому ходу, как по общей связи раздался голос подполковника Дегтярёва:
– Отряду прикрытия немедленно явиться в кабинет начальника объекта! Повторяю…
– Не мог просто позвать! – закатил я глаза, вынимая шомпол с автомата. – Кабинеты же ведь рядом!
Что правда, то правда. Кабинеты нашего отряда и Кэпа располагались через стенку. Толстую трёхметровую бетонную, но стенку. В конце концов, мог бы просто заглянуть, нах…
– Вызывали, дядь Саш? – вышагнула в кабинет Лилит, вынеся дверь ему с ноги.
– А вы быстро! – удивлённо посмотрел на нас Дегтярёв.
– Кэп, не тупи! – взвыл я. – Хаты через стену! Идти меньше двадцати метров, нах!
– А-а-а! – протянул подполковник. – Так это ваш отсек за моим?!
– А что не так? – насторожился Штырь.
– Да не, ничего! – замахал руками офицер. – Присаживайтесь.
Планировка кабинета подполковника ничем не отличалась от нашей. Ну, мы и сели за точно такой же стол.
– Значит, так… – Дегтярёв закончил писать что-то в своём планшете и, убрав его со стола, обратил очи своея к нам. – Дело в следующем…
То, как ломался подполковник, говорило о том, что в сказанное он сам верит с трудом, или собирается говорить о чём–то, переступая через все свои офицерские принципы.
– Кэп, не томи, – прошептала Лилит. – В чём дело?
И опять тишина. Дегтярёв молчал.
Реакция подполковника начинала и меня нервировать. Я уже готов был сорваться на рык, но в этот момент офицер выпалил:
– Спасите Землю, ребятня!
[. . . . . . .]
Хе-хе?
– Ребята, нам хана, – доложил Кэп уже спокойным будничным тоном. – Всё сейчас зависит ровно от вас.
– Или ты скажешь, в чём дело, или я тебя огрею шваброй, – пригрозил я.
Подполковник молча вздохнул и полез в сейф, что стоял по левую руку от рабочего места своего хозяина. Из–за скрипучей дверцы на стол выгребли толстенную пачку документов, среди оных один Кэп швырнул нам через весь стол.
– ВТФ?
– Читайте молча.
Зачитывать дословно было бы идиотизмом, хотя, скажу не хвастаясь, уже тогда я за всех отдувался в плане административщины. А тут… Короче, убирая излишнее, остаётся нижеследующее: «Силами подразделения «такого-то» следует произвести акт тотального выпиливания во избежание прогрессии в бурлении говен». Ещё ниже – координаты «бурления».
В качестве «координат» указывался отец-Чернобыль и иже с ним матушка-Припять шестнадцатью километрами северо-северо-западнее.
– Как ты сам только что успел заметить, – заключил Кэп, и пересказал мою последнюю мысль.
– Это-то допустим. – согласился я. – Однако, это не исключает того факта, что мы зачем-то потребовались на территории иностранного суверенного государства, а конкретнее – незалежной Украины. Не пояснишь?
– Если вкратце, – обронил Дегтярёв. – То товарищи с СБУ по крупному обложались. У них какие-то гниды уже полтора года воруют списанную технику ликвидаторов на цветмет, а они и усом не ведут – банально нету больше сил, вот и запросили помощи у союзных государств: единовременно с вами будут работать спецназ Украины и Белоруссии. Задача – накрыть группу и сдать её властям.
– Соответственно, работать надо без жертв, – процедил я.
– Так точно, – кивнул Кэп. – В идеале, вам даже оружие не положено, но командование ВКО решило пойти вам на встречу. Возьмёте по одному автомату… но с патронами всё серьёзней: дать можем только по одному магазину на брата.
– Как выход – брать ПКМ, – усмехнулся я. – Там до сотни патронов в ленте!
– Кроме пулемётов, – покачал отрицательно Дегтярёв. – Только автоматы, да и то – не все.
– Вот засранцы! – хохотнул Святогор. – Чем же воевать прикажете?
– Воевать не придётся, – нахмурилась Лилит, беря в руки переданную подполковником папку и раскрывая её. – Это будет далеко не рядовая прогулочка, бой в верхнем бункере покажется детским лепетом.
– А разве он таковым не являлся? – посмотрел я на неё.
– В общем, все подробности в документах… – начал Дегтярёв.
– Минутку! – перебил я офицера. – С какого перепугу вместо подготовленного спецназа ГРУ иль МВД в Зону посылают нас? Оно, конечно, мне не против, но чисто так: для общего, нах, развития…
Подполковник только вздохнул.
– Тут даже я ничего сказать не могу. На ошибку в документах не тянет: я уточнил после поступления приказа, всё точно. Не тянет и на шутку: не смешно это, школьников с оружием на территорию чужого государства посылать, это как минимум незаконно.
– Если это шутка, то очень удачная, – поднялся из-за стола Британец. – Смешного мало, но доставляет безмерно. Время выхода? Дегтярёв посмотрел на часы.
– Через три часа соберётесь на поверхности, возле Чкаловского аэродрома. Оттуда потащитесь на поезде. С пересадками, разумеется: так что придётся побегать, много с собой не берите.
– Сказали бы хоть, что брать. – буркнул Штырь.
– Вам это лучше знать, – посмотрел на него офицер.
Через три часа, говорите, да? Кабинет Дегтярёва мы покинули в двойственном состоянии. Было интересно, что там, за Кордоном, и в то же самое время, мы понимали, что просто так эта прогулка не закончится. Ещё и Кэп, когда докладывал, как–то странно заговаривался… Уже тогда мне показалось это далеко не самым лучшим в мире моментом.
Для сборов отправились по домам. Можно подумать, у нас в Городе был собственный склад. ХА! Уже дома я взял свой заранее собранный рюкзак: в углу у меня всегда стоял мой рейдовый, по схеме «взял и пошёл». Уже возвращаясь к Городу, я подумал: а то ли взял? В рюкзаке у меня было немного, но на кое-что годилось. Моток прочной стометровой верёвки – пущен по кругу, обвязывал рюкзак сверху вниз; термос с чаем (его в поезде заполню – так рассудил); коробка с ИРП (собирал сам, исходный кончился, а коробку оставил, свои продукты в ней таскал); сапёрная лопатка с заточкой – три грани из четырёх были режущие кромки; запасная фляга с водой – 800 мл были у меня в НЗ, и раскрывалась только в случае полнейшего звездеца; мощный прожектор от «Эры» – FA-55M подводил меня лишь единожды, за остальное время эксплуатации проблем не выявлено; запас газет на всякий случай – для растопки костра или сортирного чтива; аптечка, ИПП и видеокамера от JVC c трёхсоткратным цифровым увеличением – не бинокль, конечно, но тоже сгодится (из плюсов – встроенный хард на 30 ГБ).
Только возле самого Города я вспомнил, что абсолютно зря взял с собой КПК с наушниками: слушать музыку будет некогда, а энергии хватит только на путь до Украины – но возвращаться и задерживать отбытие группы я тогда счёл плохой идеей. В общем, встретились мы ровно через час возле спуска в Город, а в качестве транспорта нам впердюрили КамАЗ: Кэп уже подсуетился, его списали, как «уничтоженный в боевом столкновении с террористической группировкой». Так что у ГИБДД вопросов возникнуть было не должно: тем паче, что грузовик с военными номерами.
Но военные номера, или гражданские – нам всё равно придётся тащиться по М7 до Чкаловского аэродрома, что печально. А чего я хотел, личный вертолёт военно-транспортной авиации? Возле КамАЗа нас перехватил офицер в ранге лейтенанта.
– Лейтенант Косоруков, – представился он. – До точки пойдёте со мной.
– Приказ Дегтярёва? – посмотрела на него Лилит.
– Так точно.
Ну, всё правильно, чо. Согласно действующему на тот момент времени законодательству, въезд на территорию Украины (а уж тем паче – ЧЗО!) несовершеннолетних возможен исключительно в сопровождении родителей, или лиц, их заменяющих (опекун, вожатый, взводный, на крайняк). Так что Кэп всё правильно организовал.
– Грузитесь в кузов, – приказал офицер. – И по дороге – чтоб ни звука.
«Я так понимаю, с оружием в последний момент разберёмся?», – подумалось мне.
Но делать нечего: пошли грузиться. У меня, правда, были серьёзные сомнения, сможет ли лейтенант вывести КамАЗ из укрытия так, чтобы не задеть деревья и не вытоптать колёсами новую полянку, но вариантов действий у нас так и так было немного. Нехай, чо. Машина-то уже списанная, на балансе ни у кого не числится ^_^.
В кузове всё было по-прежнему. Те же скамьи вдоль бортов, окошки в стенках КУНГа… Рослая Лилит сразу взялась за благоустройство:
– Шаман, подсади, – попросила она.
Ну, подсади так подсади… Она, оказывается, собиралась открыть люк в крыше КУНГа. Не то, чтобы было высоко, но самостоятельно девушка не доставала. Да и с моей помощью далеко не сразу удалось раздвинуть прикипевшую створку: резиновый гидроуплотнитель решил показать нам, кто тут главный – только Лилит и с ним справилась, пусть и не в два счёта.
– М-да, – произнесла она, спрыгивая с моей шеи на пол КУНГа. – Надо худеть…
– Издеваешься? – я осмотрел фигуру напарницы. – У тебя и так недовес при твоём-то росте.
Но в следующую секунду все грохнулись на пол. «Смешались в кучу кони, люди, и рёвы тысячи лошадиных сил слились в протяжную тишину». Тысячи «ЛыСы» в КамАЗе, конечно же, не было, но на ум пришло только-только заученный перед каникулами отрывок из «Бородино». А повалились потому, что лейтенант, видимо, не просто бросил сцепление: вышвырнул его в окно с разбегу, ещё и пинка ему дал. КамАЗ дёрнулся, как в припадке, но поехал: правильно, чужое – не жалко! Нас, впрочем, тоже. Лилит-то пофиг, её инерцией на меня отбросило, да я повалился удачно, на пол. А вот Штырю досталось: напарник грохнулся прямиком боком на скамью. Более удачно приземлился Святогор, но Британца мы чуть не потеряли: его отбросило к дверям КУНГа, старый замок, разумеется, не выдержал такого насилия, и створки распахнулись. Если бы не вовремя подоспевшая вскочившая с меня Лилит – Британец своим ходом догонял бы нас до самой Украины.
Но в этот раз обошлось. Двери КУНГа кое-как закрыли, хоть и стало немного темно (Святогор в связи с этим включил лампу освещения в кузове), ручки обвязали жгутом, а сами расположились кто где и как: лично я забился под скамью и уснул до самого Чкаловского. А что? Больше тридцати километров гнать! А так хоть часок поспать можно… Летом по М7 не сильно разгонишься: пробки, а ещё на светофорах придётся поторчать – и такая картина характерна не только лету, такое почти что круглый год творится.
Но мои благостные дрёмы прервал резкий стук по стенке КУНГа: неужто приехали? Я посмотрел на часы: ну да, за сорок минут добрались.
– На выход, моряки!
Что означало слово «моряки» в данном контексте – так и осталось загадкой, но гостеприимный КУНГ пришлось покинуть.
– Стройся! В шеренгу по одному – становись!
Тело двигалось, как на автомате: отчасти, спросонья; отчасти, из-за вбитых в подкорку ещё в лагерях команд.
– По порядку номеров – рассчитайсь!
– Первый, нах!
– Второй, нах.
– Третья.
– Четвёртый.
– Пятый, окау…
– Отставить блеяние! Вещевое довольствие взять, согласно плану погрузки – приступить…!
Приступить к чему, к погрузке? И куда? Я продрал глаза. Хех…
Грузовик стоял между какими-то строениями (собственно, тут же находились и мы), а прямо за ними виднелся корпус лёгкого локомотива – трудно было не узнать ЧМЭ3 с его характерной формой окузовки.
Лилит первой взяла свой рюкзачок (я ещё тогда удивился, какого чпуя он такой мелкий, литров на 5-7 всего, наверное) и направилась к составу. Я пропустил вперёд себя всех, кроме лейтенанта (он так и остался стоять на месте), и замыкающим пошёл следом. На поверку оказалось, что поезд-то неполный. В составе был только локомотив, крытый грузовой вагон и короткая платформа. Логично было предположить, что всей толпой мы до самой границы на локомотиве не поедем: на платформе лучше, но тоже «не айс». Ну, мы и погрузились в вагон.
– Всем следовать за мной.
Ну, за мной так за мной.
Строения, возле оных припарковался состав и грузовик, на поверку оказались складами. Лейтенант обвёл нас вокруг одного из них и завёл внутрь: на двери при в ходе я заметил надпись жёлтым по красному: «276 ЦЕНТР». Уже внутри нас «приветливо» встретило моргало камеры безопасности. Лилит не удержалась и показала камере язык.
– В шеренгу – становись!
Есть.
– По порядку номеров – рассчитайсь!
– Первый, нах!
– Второй, нах.
– Третий.
– Четвёртая.
– Пятый, окау.
– Отставить блеяние! По одному к пункту выдачи оружия и боеприпасов – подойти!
«Первонах» и подошёл. Я, то есть.
Среди высокий рядов стеллажей стоял письменный стол с небольшой кучкой документов на одной стороне и лампой на другой. За столом сидел боец в звании сержанта, и что-то черкал в толстой тетради.
– Подразделение, – справился он, не отрываясь от писанины.
– СГО.
Сержант застыл и поднял на меня черепушку, придирчиво осмотрев снизу вверх. Чёрная форма, разгрузка М37, передок весь увешан подсумками, из одного на груди – торчит антенна «Кенвуда ТК Ф8».
Косясь на меня с недоверием, сержант встал, отошёл к дальнему стеллажу и вытащил один ящик: тяжёлый, судя по тому, до какой степени покраснел с натуги боец, покуда пёр его до стола. На столешницу он его, кстати, швырнул с такой силой, будто там разобранный «Корд» лежал с боекомплектом.
– Доставай, смотри комплектность и серийный номер.
Крышка деревянного ящика сдвигалась в сторону: открыл, достал упакованное в промасленную бумагу оружие, руки сразу же узнали вчерашний АК-120. Развернул бумагу, осмотрел оружие: цельнометаллический корпус, даже накладки на рукоятке. Только вес какой–то слишком лёгкий для цельнометаллического ствола. Снял крышку ствольной коробки: странно, все агрегаты на месте, но вес по-прежнему кажется игрушечным.
– Модель, серия-номер, – потребовал сержант.
– АК-120, исполнение 0-0, серия 00–01, номер АКБ–01А.
– Распишись.
Сержант развернул тетрадь ко мне и передал ручку: напротив строки «СГО» стояла сегодняшняя дата и время – 04.06.2011 11:30; чуть правее – едва заметная «галочка». Ну, я и расписался.
– Встать в строй. – подал голос лейтенант. – Следующий!
И так до самого крайнего.
– Интересно, когда патроны выдадут? – пошутил Святогор.
– Умник, в магазин загляни, – процедил я.
Секторный рожковый четырёхрядный магазин был снаряжён под завязку: судя по всему, те самые 7,62х120 7Н99. Бывает, м-да.
По получении крайним из нас оружия, послышалась команда:
– Вернуться на состав!
– Есть.
Минут сорок мы прождали, прежде, чем поезд тронулся с места. Впереди предстояли сутки пути до зоны отчуждения…
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 03 Марта 2013, 13:46
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Так держать +1 
