Друг асуранского народа
Группа:
Свои
Сообщений: 1443
Статус: где-то там
|
Глава 6
Солнце всходит и заходит –
А в тюрьме моей темно
(из русской народной песни)
После богослужения, сменив красные туники на одежду из грубой ткани, младшие жрицы приступили к уборке в главном зале.
– Оттирай лучше! – прикрикнула на Янош старшая жрица, присматривавшая за ними. – Может, хоть на это ты годишься, варварское отродье!
– Не обращай внимания, – шепнула ей другая жрица, молодая женщина примерно её лет, тоже мывшая пол. – Госпожа Арьема всегда на искупительниц так кричит… завидует она нам!
– Что нам завидовать?
– Так у нас мужья есть! А ей замуж нельзя.
– Почему нельзя!
– Она же жрица.
– А мы разве нет?
– Мы – иное дело, мы искупительницы. А все остальные жрицы обет безбрачия дают.
– И жрецы тоже?
– Ну что ты, они же мужчины, кто им запретит! Им сколько угодно жён можно… вот, у господина Кьига – одиннадцать.
– А что, у вас всем мужчинам так можно… одиннадцать?
– Нет, только жрецам. А так – королю пять жён можно, знатному господину – четыре, а всем остальным – три… если денег хватает, конечно… а у вас разве не так?
– В моём мире много народов, у некоторых разрешается иметь четыре жены… но у моего народа – только одну!
– Бедняжки! – с искренним сочувствием высказалась жрица. – Моя мама у бати тоже одна была. Ох, и тяжко ей было – всё хозяйство на ней одной… Тебя ведь Жужанна зовут, да?
– Да, Жужанна.
– А меня Эньена.
– Поменьше болтовни – побольше работы! – прикрикнула подоспевшая госпожа Арьема. Женщины принялись с удвоенным усердием надраивать пол.
*** После уборки им было позволено утолить голод хлебом с водой, после чего они взялись за работу на храмовой кухне. Топить печь дровами Жужанна не умела, и ей поручили чистить клубни какого-то местного растения. Она порадовалась тому, что вместе с ней эту работу выполняла Эньена: когда оказываешься среди совершенно чужих тебе людей, сознание начинает цепляться за любую мелочь, позволяющую назвать кого-то «своим». Эньена, как и Янош, была искупительницей, что одновременно делало её близкой для Жужанны и отделяло от других жриц. Иминдианка первой попыталась завязать разговор: – Твой-то муж за что?
Жужанна не сразу решилась ответить – всё-таки эта женщина плоть от плоти иминдианской цивилизации, а этих людей святотатство пугает… но можно ли лгать, завязывая дружбу, за которую предстоит держаться предстоящие 12 лет?
– За святотатство. Пытался исследовать Дар Матери Рьинн.
– Он что – с ума сошёл? Зачем ему это?
– Его убедили, что это поможет вашему народу жить лучше.
– Куда лучше-то? Нам и так неплохо.
– Ты правда так думаешь? Ты же не была в других мирах – как ты можешь сравнивать?
– Я-то не была, а есть те, кто были.
– И что они говорят?
– Там все служат лантийским демонам. А мы – избранный народ, что может быть лучше?
– И у вас все в этом уверены?
– Но ведь это правда! Те, кто был за Кольцом, говорят, что там лика Матери Рьинн не видно – она только нам явила свой лик. Жужанна поняла, что вряд ли удастся в чём-то убедить собеседницу – у той была своя собственная логика, присущая её миру – и поспешила перевести разговор на другое: – А твой муж – за что? – в конце концов, она была вправе ожидать откровенности за откровенность.
– Сына градоначальника убил.
Жужанна невольно поёжилась: поступок Эрга – при всей своей абсурдности и наивности – был не лишён благородства, но жертвовать всем ради убийцы…
– Мы в трактире работали, я – служанкой, Кримьен – вышибалой, – продолжала Эньена. – На свадьбу деньги копили. Ну вот, как-то завалился туда какой-то тип с дружками, напился, начал мне под юбку лезть…
– Мне казалось, на Иминде уважают женщин! – удивилась Жужанна, вспомнив разглагольствования Родни в столовой о полученной на Иминде пощёчине.
– Смотря каких!
– Но ты же не была блудницей!
– Что блудница, что трактирная служанка – разница не велика, – вздохнула Эньена. – Только за изнасилование служанки всё-таки наказывать положено, хотя всё равно ничего не докажешь… Так вот, начал он мне под юбку лезть, Кримьен и врезал ему, как следует, он упал и головой об угол ударился, и с концами. Оказалось – сын градоначальника, так что Кримьену пожизненно дали. Ну, я и пошла в искупительницы.
Жужанне стало стыдно за свои мысли… какое право она имела осуждать чьего-то мужа? Небось, сама теперь жена каторжника!
– Нам уже недолго осталось, – Эньена улыбнулась. – Полгода ещё.
– И что вы собираетесь делать потом?
– Не знаю точно… в городе Кримьена, наверное, нигде на работу не возьмут – так что придётся в деревню податься, к его родителям. У них и мальчик наш живёт.
– Мальчик… у вас есть ребёнок?
– Есть, шестой годик уже! Погляжу хоть, наконец, какой стал.
– Ты его давно не видела?
– Как родила – так и не видела, с детьми при храме не положено, его к родителям Кримьена увезли. Вообще-то, положено к родственникам матери, но у меня никого живых нет.
«Родить ребёнка – и не видеть его несколько лет… по крайней мере, от этого я буду избавлена!».
*** Младшие жрицы не имели отдельного времени для обеда – убирая со стола, они имели право доесть то, что не доели старшие и верховные жрецы. Ухватить что-нибудь серьёзное тут было нелегко – работать локтями Янош не умела – но более опытная Эньена добыла для неё кусок сыра и почти целую ножку какой-то местной птицы.
После такого «обеда» наступило время более тяжёлой работы по хозяйству. Жужанне поручили чистить загон, где держали животных, коим предстояло в ближайшее время стать жертвенными. Как все биологи, доктор Янош не была брезгливой – но к такой работе не привыкла и, конечно, не знала толком, как её выполнять.
Животные были относительно мелкими, но когда они заметались по загону, едва не сбив женщину с ног, ей стало не по себе. – Да кто ж так лопатой машет! Ты же их напугала! Гляди, как надо, – девушка, которую – как уже успела узнать Янош – звали Льета, решительно вырвала у неё лопату. В два счёта успокоив животных, она принялась за работу. Жужанне оставалось только взять в углу хлева другую лопату и постараться повторить её движения.
– А ты, видать, знатная госпожа, – весьма неожиданно констатировала Льета.
– Почему ты так думаешь?
– Так не умеешь ничего – ни печку топить, ни хлев чистить…
– Я горожанка. В нашем мире горожане редко этим занимаются.
– А что же вы делаете?
– Все по-разному… я, например, изучаю насекомых.
– Это жуков с тараканами, что ли? А чего их изучать?
– Ну, много для чего… например, одни насекомые могут быть врагами для других. Если с умом это использовать, можно защитить от некоторых насекомых поля и сады, – Янош надеялась, что объясняет свою науку на доступном уровне.
– Жаль, у нас таких нет, – видимо, Льета поняла объяснение. – У нас в деревне два года назад всё поле жуки сожрали, есть было нечего… я тогда в город и подалась. Дура была! – с чувством заключила Льета.
– Почему же дура?
– Да кому я тут нужна! В услужение никто не взял, осталось либо в блудницы, либо в жрицы. При храме всё-таки лучше.
– Но если тебе не нравится в городе, почему не вернёшься в деревню?
– Да здесь кормят всё-таки.
Янош вспомнила, как девушки почти что дрались за каждый кусок… это с её точки зрения «кормят»?
– И потом, легко сказать – вернуться… отсюда так просто не отпустят!
– А бежать ты не пробовала?
– Так те, кто бежали, они вроде как храм позорят – так что с этим строго… стражники без предупреждения стреляют. А тебе тем более бежать не советую.
– Почему?
– Если сбежишь, твоему мужу до смерти в рудниках надрываться придётся.
Беседуя с Льетой, Янош всё яснее понимала, что попала в другой мир. Хоть она и была в другой галактике, хоть и бывала в мирах, зачастую совсем не похожих на земное общество, всё-таки из всех миссий она возвращалась в Атлантис, который, по сути дела, был продолжением Земли. Теперь же она становилась частью чужого мира.
*** Только поздним вечером, когда следующие по этапу под надзором стражников расположились на ночлег, Эрг решился задать старому астрологу вопрос, который интересовал его уже четвёртый день: – Вьет, скажите… за что вас осудили?
– Это долгая история.
– Так расскажите!
– Я всю жизнь изучаю звёзды, – начал старик. – В последние годы делать это всё труднее, моё зрение стало ослабевать, я долго искал, как решить эту проблему и – говоря коротко – нашёл, что через стёкла, если обработать их особым образом, можно видеть лучше. И я подумал, что, возможно, удастся видеть ещё дальше, если совместить несколько стёкол. В конце концов, я подобрал нужную комбинацию и вставил эти стёкла в трубку, чтобы смотреть через неё на небо. Я увидел, что звёзд гораздо больше, чем мы думали! Но главное – я взглянул через неё на Лик Матери Рьинн… оказалось, что это не лик богини! Это земля, подобная нашей, с горами и долинами… вот это и не понравилось жрецам.
Эрг слушал, не перебивая. Да, он знал, что есть миры, где это было сделано давным-давно, где есть мощные радиотелескопы, которые смотрят в такие глубины Вселенной, каких и представить себе не мог старый астролог… но здесь, в этом закрывшемся от всех мире, это было его открытием – именно его, и никто не имел права этого оспорить!
– Что, думаешь, я – выживший из ума старик?
– Я думаю, вы – великий учёный, – совершенно искренне ответил репликатор. – А что же король? Он ведь хорошо к вам относится – почему он за вас не заступился?
– Почему же не заступился? Меня ведь должны были приговорить к смерти! Не знаю, как Легьису удалось добиться смягчения приговора – но он это сделал. Правда, в моём возрасте что казнь, что каторга – разница невелика.
– На руднике я могу выполнять работу за вас, – предложил Эрг. – А ваше открытие… ваш народ этого не понял, но когда-нибудь обязательно поймёт.
– Наш народ многое мог бы понять, – с жаром высказался Вьет. – Если бы мы перестали твердить, что за Кольцом… – он вдруг схватился за грудь, задыхаясь, и опрокинулся на спину. Асуранин положил пальцы ему на сонную артерию. Пульса не было.
Эрг – как и все репликаторы нового поколения – умел оказывать первую помощь. Единственное, чего они не могли – это делать искусственное дыхание «рот в рот», поэтому те, кто обслуживал людей на материке, носили с собой специальный прибор, предназначенный для этого, сейчас у Эрга не было такого прибора – но, к счастью, не было и остановки дыхания: Вьет дышал, как рыба, выброшенная на берег. Значит, достаточно массажа сердца…
Эрг уложил старика, запрокинув ему голову, развязал на нём пояс и принялся сдавливать грудную клетку. Он не в первый раз занимался неотложной реанимацией – ещё в бытность охранником в гостиничном комплексе пришлось это делать, когда с человеком, которого он отыскал, вот так же случился сердечный приступ. Тогда ему удалось «запустить» сердце, но тот человек был моложе, и ему потом сразу дали лекарство и отвезли в олезианскую больницу, где – по договору – принимали пациентов, доставляемых асуранами, здесь же рассчитывать не на кого…
Прошла уже минута, дыхание так и не остановилось – это было хорошо – но и самостоятельная сердечная деятельность не восстанавливалась… это плохо, чем дольше длится клиническая смерть – тем хуже потом состояние, а лечения ведь не будет… значит, придётся применить более решительные меры.
Эрг перестал сдавливать грудную клетку, спокойно положил на неё руки и принялся перенаправлять энергетические потоки в своём теле… так, главное, не промахнуться с мощностью… теперь – разряд!
Эрг снова пощупал сонную артерию. Под пальцами что-то слабо вздрагивало… получилось!
– Ты что это делаешь, варвар?
Эрг обернулся: – У него была остановка сердца, но я его «запустил».
– Ну-ну, – стражник отошёл, всем своим видом давая понять, что не склонен доверять человеку, способному «запустить» остановившееся сердце.
Вьет открыл глаза. Эрг приподнял его и, подпирая спину, устроил в полусидячем положении, чтобы уменьшить нагрузку на сердце.
– Всё хорошо, Вьет. У вас были проблемы с сердцем, но теперь всё прошло.
– Бежать тебе надо, – сказал вдруг старик.
– Но я не могу! Тогда кого-нибудь убьют.
– Угадай, кого? – усмехнулся Вьет. – Конечно же, первым делом избавятся от больного старика, от которого на руднике всё равно толку будет немного, даже если он дойдёт…
– Я не могу так вас подвести!
– О себе не думаешь, так хоть о жене подумай. Затеряйся, затаись – ты ведь не ешь, не пьёшь, не спишь, тебе это будет легко – а в полнолуние следующего месяца будет Торжество Матери Рьинн. Накануне жрицы ходят в рощу к западу от города – за цветами, уследить за всеми там старшим жрицам нелегко, повезёт – так найдёшь её там, и бегите к Кольцу… у вас вся жизнь впереди, а я своё пожил…
– Вы сами говорили, что любви надо быть достойным. Моя жена не сможет любить меня, если я поступлю так, – решительно отрезал Эрг. – Успокойтесь и постарайтесь заснуть, я присмотрю за вами.
*** Первый день жреческого служения доктора Янош подошёл к концу. Из-за непривычной работы Жужанна чувствовала себя смертельно уставшей и – как это часто бывает при переутомлении – не могла заснуть.
В общей спальне младших жриц не было никакой мебели, спали на циновках, подушек тоже не было, укрывались лёгкими покрывалами. «Интересно, как здесь спят зимой? – думала Жужанна. – Или зимы здесь не бывает? Жаль, не выяснила у МакКея характеристики планеты».
Неожиданно её размышления были прерваны тихим всхлипыванием на соседней циновке… про эту девушку – точнее, девочку, не больше 15 лет по земному счёту – Янош пока не знала ничего, кроме того, что её зовут Мьима.
Жужанна тронула её за плечо: – Мьима, что с тобой?
Девочка продолжала плакать, не обращая внимания на неё.
– Мьима, почему ты плачешь? Что-нибудь случилось?
Юная жрица по-прежнему молчала. Жужанна приподняла её, обнимая за плечи, и принялась вытирать ей слёзы.
– Сбегу я отсюда… сбегу! – проговорила, наконец, Мьима сквозь слёзы.
– Не выдумывай! – поспешно сказала Жужанна, вспомнив слова Льеты о возможной расплате за попытку побега. – Тебя же могут убить!
– И пусть убьют! Всё лучше, чем здесь!
– Как ты сюда попала?
– Нас пять у бати, всем на приданое денег не хватает…
– И он отдал тебя в храм?
– Да… сказал – меня с моей рожей всё равно замуж никто не возьмёт.
– Ну что ты, Мьима, на самом деле ты очень красивая, всё… – Жужанна осеклась. Все те обычные слова, какими на Земле утешают девочек-подростков, переживающих по поводу своей внешности и «неудавшейся» жизни, здесь не подходили: «Всё образуется, встретишь хорошего человека, у тебя вся жизнь впереди»… у этой девочки впереди не было ничего! Ну какое у неё может быть будущее? В лучшем случае дослужится до старшей жрицы, будет покрикивать на младших, как господа Арьема, будет ненавидеть искупительниц – у которых есть то, чего её лишили… и Жужанна не говорила ничего – она просто обнимала плачущую девочку.
Янош поймала себя на мысли, что сегодня выслушала уже три истории – и ни в одной из них принятие жреческого сана не диктовалось религиозным рвением. Раз – случайность, два – может быть, случайность, но три – уже определённо закономерность… это могло говорить только об одном: культ Матери Рьинн переживает не лучшие времена… поистине, МакКей не мог бы выбрать худшего момента!
*** Мьима неожиданно подошла к ней днём, когда девушки подметали двор.
– Жужанна, я должна тебе сказать…
– А почему шёпотом?
– Тише! В ту ночь, когда ты пришла, я…
– Рейфы! – прервал их отчаянный крик. Янош не могла заметить, кто кричал, но что это значит – знала слишком хорошо, и – не дослушав Мьиму – бросилась вслед за прочими к входу в подвал.
Мьима отстала от неё на несколько шагов. Обернувшись на ходу, Янош увидела, как девочка споткнулась и упала, рванулась было к ней – но Льета схватила её за руку и решительно втащила в подвал. В последний момент Жужанна успела увидеть, как Мьима исчезла под лучом «стрелы».
– И её бы не спасла, и сама бы пропала, – с обезоруживающей очевидностью прокомментировала Льета.
Хоть Янош почти не знала Мьиму – она от души пожелала, чтобы именно этот улей попал под асуранскую систему слежения.
|