я думал слова убить как хочешь подразумевались и медленные и мучительные способы убийства.
Не без этого. Все зависит от степени извращенности фантазии.
Цитата (hyper)
Наехали и наехали, что тут такого? За это что сразу убивать?
Опять и снова вы не читали текста, задавая вопросы. Коротко о главном: Когда в "наезд" входит попытка захапать семейный бизнес, похищение брата и его жены с инсценировкой автокатастрофы, плюс похищение их ребенка с целью шантажа... Нет, Джон не супергерой, борящийся с криминалом, но конкретно этих личностей ему резонно именно убить, ибо брат ему все ж не прохожий с улицы и галактика тут не при делах.
Вчера прочитал продолжение. Понравилось. Пытался ещё вчера написать коммент, но сайт глючил (выдавал ошибку). В общем уже не помню что хотел спросить по фанфику. (((( Обидно, блинннн. ((( Может позже снова вспомню. Пиши. У тебя, как всегда талант, на высоте. Буду ждать продолжения.
Опять и снова вы не читали текста, задавая вопросы. Коротко о главном: Когда в "наезд" входит попытка захапать семейный бизнес, похищение брата и его жены с инсценировкой автокатастрофы, плюс похищение их ребенка с целью шантажа... Нет, Джон не супергерой, борящийся с криминалом, но конкретно этих личностей ему резонно именно убить, ибо брат ему все ж не прохожий с улицы и галактика тут не при делах.
мда, тут попахивает адом, интересно прочитать проду.....
Пишу комментарии с планшета, за отсутствие цитат не бить, так как выделить текст не могу, а ВВ коды со мной не дружат.
Опять и снова вы не читали текста, задавая вопросы.
Чтобы тема "жила" и интерес к ней не пропадал
Цитата (Lady_Di)
Когда в "наезд" входит попытка захапать семейный бизнес, похищение брата и его жены с инсценировкой автокатастрофы, плюс похищение их ребенка с целью шантажа...
Тогда зачем похищать всю семью сразу, или это дело рук 2-х банд?Кого шантажировать ребенком?тех чью смерть инсцинировали?0_0 Немного запутался в обьяснении.
Мною движили инстинкты, гнев, безудержная ярость и жажда отмщения. Пусть мы с Дэвидом стали друг другу чужими, которым бы на фотографии рядом не сидеть, не то что в жизни, но это вовсе не значит, что я спущу на тормозах его похищение с единственно возможным для него итогом. Он мог не быть мне братом на деле, лишь только по крови, мы могли не выносить друг друга вплоть до взаимной ненависти, могли быть разделенными континентом, планетой, галактикой. Пусть даже альтернативной реальностью! Я не позволю ему умереть! Не теперь, когда, познав бессмертие, я знаю истинную цену жизни, когда в моей власти на краю Вселенной найти выродков двуногого вида, смевших перейти дорогу брату и, более того, его ни в чем не повинной семье. Теперь все мои мысли, все доступные возможности и внимание были закручены вокруг одной лишь цели: растерзать виновников на части. От этого меня не удержат ни расстояние в купе с незнанием точного адреса их местонахождения, ни двери, ни замки, ни охрана, вооруженная до неуважения смешными игрушками, заправленными бесполезным свинцом. «Элизабет, ты не обязана идти туда со мной. Тебе дана сила, чтобы защищать людей, а не убивать их. Я это прекрасно понимаю». «Переживу». «Не нужно переживать!» – я резко обернулся, не без труда оторвав взгляд от средней высоты, с виду обычного офисного здания, фасад которого обманчиво защищал от моих чувств соблазнительно бьющиеся сердца. Аромат, который они излучали, направленными волнами прорывался сквозь стены, создавая подобие незримого купола на десятки футов вокруг. Их с потрохами выдавали теплые тела, громкие дыхания, движения с присущей всем смертным неуклюжестью, позволяющей мне видеть сквозь стены и перекрытия, прорисовывать в мыслях идеальную карту с нанесенными на нее жизненными сигналами. – Не нужно наблюдать мои действия и их непосредственный результат! Тебе не нужно! Это мое дело, и я решу его сам! – сквозь зубы, на грани рыка отрезал я и, не дожидаясь ответа, непринужденно шагнул с крыши, преследуя единственное намерение – наглейшим образом явиться на закрытую ночную вечеринку криминальной элиты международного масштаба. Этак мило постучать в награду за то, что ради их персон я глухой ночью притащил себя-клыкастого в Нью-Йорк. - Спасибо, - не оборачиваясь, я поблагодарил Элизабет, которая в очередной раз удивила меня тем, что странным образом безоговорочно вняла моей просьбе не принимать участия в резне. Поразительно! Ведь прежде редко слушала. Меж тем, уловив на слух далекий звук движения, подозрительно схожий с ударом наотмашь, я инстинктивно пригнулся и зарычал. Как бы там ни было, даже мысли об Элизабет и ее непосредственное присутствие рядом не могли надолго усмирить все то, что за последние несколько часов накипело во мне, готовое в любую секунду выплеснуться на прямую причину, пробудившую во мне зверя. Помимо прочего, исходя из чего уже можно было смело вершить смертный приговор, я читал их мысли, черпая из них всё больше и больше доказательств своей правоты насчет того, что ни одному из них нет места ни среди живых, с которыми их не роднит ничего сверх манящего запаха горячей крови, ни, тем более, среди бессмертных. Их голоса, слова, действия, даже вдохи мешали мне связно мыслить за пеленой дикой ярости. Теперь, когда я их нашел, когда нас разделяют считанные футы, а из единого ритма сердцебиений я без труда могу вычленить два важных, единственных, которым заказано выжить после моего визита, мне некуда торопиться. Единственно-человеческая мысль в моей голове прозвучала констатацией факта: «Дэвид жив!» Все остальное побочно, ибо пара синяков в дополнение к остальным недостаткам смертного тела брата стоят моей прелюдии. Оная окупит и синяки, и похищение с инсценировкой автокатастрофы, и манипулирование ребенком, и еще многое-многое другое. Легко преодолев снабженное видеокамерами, от больших денег еще и датчиками на движение, на взгляд незнающего вполне себе безобидное ограждение, я тенью метнулся к предполагаемому входу, разом минуя все детекторы, включая резонную со стороны любого гостя необходимость звонка в домофон. Выждав долгие пять секунд в предвкушении, я неспешно занес руку над металлической, не удивлюсь, если бронированной дверью. «Креативно, но бесполезно. Для того, кто намерен в нее постучать. Если заведомо исключить тот вариант, что я могу банально размагнитить замок, слегка потянув ненадежную конструкцию на себя, сколько моих ударов она в принципе выдержит? И насколько я должен сдержаться, чтобы она продержалась до тех пор, пока мне ее откроют? Сложный вопрос, однако…» - сопровождая удар тяжелым звуком соприкосновения, я приложил кулак о металлическую плоскость, придав той едва заметный рельеф. – Тук-тук! Имейте совесть, буржуины, ваша смерть тоже не прочь коньяка пригубить!» По мере того, как я дожидался хоть какой-нибудь, пусть самой банальной реакции от тормознутых обитателей якобы неприступной крепости, моя решимость дождаться ответа таяла с каждой секундой, разбиваясь о нетерпение перед тем фактом, что слабый слух смертных в сочетании с неразвитым воображением просто не способен был идентифицировать слышимый звук. Особенно, когда на втором плане Дэвид Гэхан горланил припев к «Enjoy the Silence». Наконец, когда мой кулак уже готов был пройти насквозь через металл, один из самых смелых и, что немаловажно, трезвых, кого упрямо не отпускало ощущение, будто кто-то назойливо ломится в дверь, соизволил отреагировать. - Трумэн, вы там что, ополоумели от скуки? Что можно делать, чтобы со второго этажа... Ух ты чёрт! Что проис... Глазами говорящего я несколько секунд заинтересованно рассматривал дело своих рук, вылившееся в средних размеров вмятину, прогнутую во внутрь. - Что происходит, того уже не миновать, - произнес я, лениво потянув за ручку, чтобы секунду спустя нос к носу столкнуться с первым блюдом своего богатого меню. – Кстати, помянув черта, ты попал в точку, - встретив застывший в одной точке пространства человеческий взгляд, я подмигнул, непреминув сыграть на том, как светились в темноте мои глаза и сколько подспудного страха нагоняли сжавшиеся в вертикальные щели зрачки. - Он уже давно прочит вас видеть. Ну,.. Чего молчишь? Забыл козырный жаргон или вовсе немой? – склонив голову на бок, я придирчиво осмотрел, обнюхал жертву, придя к неутешительному для себя выводу: - Вот урод! Как знал, что человеческую кровь и вискарь я не смешиваю, предпочитая эти благородные напитки сугубо в отдельности. Бурбон исключительно охлажденным; сам должен знать, теплый он похож на... Впрочем, твоя кровь на данный момент ненамного лучше, так что кыш отсюда, - я отступил на шаг от дверного проема, втолкнув в него оцепеневшего человечишку, так, что тот кубарем скатился с крыльца, оставив в моей руке лоскут своей рубашки и выронив пистолет, который неосмотрительно направил в меня секундой прежде, - если повезет, Лиз выпустит тебя живым с территории. Проводив взглядом в панике убегающего, я на мгновение вгляделся в черно-белое марево улицы. Янтарно-карие, сосредоточенные глаза Элизабет, так же как и мои светились в снежной ночи, исследуя пространство. Ее волосы раздувал ветер, донося до моего обоняния ее сладкий аромат. - Эта дрянь – всего лишь шестерка, причастная, в худшем случае, к подделке документов, так что... решай сама, что с ним делать, - шепотом обронил я, прежде чем углубиться в дебри чужой недвижимости, идя по следу насыщенного запаха. Происходящее все больше и больше напоминало мне начало захватывающей игры. Активной, азартной, реальной как никогда до этого, ведь за три месяца бессмертного бытия я еще ни разу не позволял себе так развлекаться. Лишь однажды, во время, которое я не хочу даже поверхностно воскрешать в своей памяти, я охотился в человеческом обществе, пил кровь из пульсирующей артерии, но... это было не то, не так, как сейчас, не на Земле, где вокруг сотни ни о чем не подозревающих людей, потенциальных свидетелей, а значит и жертв. Здесь ставки выше, причины серьезней, а главное, теперь меня не сдерживает инстинктивный страх перед мнением Элизабет. - Эээ-эй! Какого черта ты здесь делаешь? Как ты вошел? Харпер?.. - А ну сел на место! – одну руку я выставил перед собой полупросьбой-полуприказом опуская от неожиданности подскочившего обратно на диван, другую слегка отвел за спину, в направлении распахнутой двери, через которую только что вошел. – Харпер, мой тебе совет, оставайся лежать там, где лежишь. Ствол не ищи, он без обоймы где-то в другом конце коридора. Сидеть я сказал! – вполсилы пнув стол, я придвинул его вплотную к дивану, совершенно не заботясь о том, что всем праздно сидящим, наверняка, придавил ноги. Собственно, на то и был расчет. - Ты, ты и ты, - я поочередно кивнул трем бодигардам, прежде славно гоняющим цветные бильярдные шары. – Вон отсюда, с вашим боссом у меня приватный разговор, - я дал им реальную возможность уйти, ибо прекрасно понимал все тонкости работы охранников, которые за деньги добровольно превращались в безмозглых цепных псов на страже богатенького шефа, имея при этом собственную семью. Я предоставил им выбор, но, судя по красноречиво намечающим действия мыслям троицы, ни один из них не собирался принимать мое предложение, по совместительству – щедрейший дар жизни. «Что ж, нет так нет, - качнув головой, я только и успел, что передернуть плечами, спасая дубленку от участи превратиться в решето. – Но в любом случае мне не улыбается поить Дэва своей кровью только потому лишь, что он подхватит пневмонию на морозе». - Как же мне это нравится, - иронично процедил я сквозь зубы, стараясь сделать речь как можно членораздельнее за рвущимся на волю рычанием, дополненным звоном ударяющихся о мое тело, отскакивающих и подающих на пол пуль, - когда сначала на меня тратят обойму, а только потом задаются вопросом, стоило ли, - непринужденно поймав последнюю пулю у самой груди, я несколько секунд озадаченно наблюдал черно-белый узор, небольшими кругами прострелов украсивший мою рубашку. – Как видите, - одним движением я разорвал материю, избавляясь от испорченной вещи, - не стоило, - отшвырнув рванье, я оскалился в сторону троих остолбеневших бизонов, целую секунду позволяя себе питаться растущим в их сознаниях ужасом при виде моего меняющегося лица и ярости, отраженной в глазах. Прежде ни одно животное так меня не боялось, сознавая свою скорую гибель, не давало мне и сотой доли той эмоциональной подпитки, которую за считанные мгновения дал высший человеческий разум и самосознание. Это было сродни взрыву в моей голове, эйфории, не меньшей, чем сам процесс питания, когда жизнь жертвы, глоток за глотком, передается мне. В долю секунды я был поглощен ощущениями, осознанием своего превосходства над жертвами, звуком их частого сердцебиения, запахом ужаса перед лицом смерти. Я не дал им, взрослым, пожившим свое, не раз собственноручно убивающим амбалам, наверняка, прошедшим для этого не только физическую, но и приличную моральную подготовку, возможности униженно закричать, не дал ступить шага для попытки побега и, конечно же, не предоставил второго шанса на спасение. Их страх окончательно пробудил во мне зверя, я предоставил власть над телом инстинктам, с хрустом их хрупких, словно крекер шей лишь сильнее погружаясь в азарт и удовольствие. Их кровь, которую я чувствовал с каждым мгновенным прикосновением, стала для меня болезненной необходимостью. Держа в захвате свернутую шею одного из них, я глубоко вдыхал его запах, ладонью соприкасаясь с теплом стремительно угасающей жизни, в то время как жажда подстегивала каленым кнутом, сводила дикой болью живот, шепча, точно дьявол на ухо: «Сейчас или никогда». В конечном итоге, разъяренный, все еще голодный и не видящий воочию того, за кем пришел, я отшвырнул теплое тело в дальний угол, постаравшись при этом сделать это так аккуратно, чтобы ни одна случайная царапина на тонкой коже, не приведи Творцы, не выпустила на волю соблазн. Задержав дыхание, на несколько долгих секунд я позволил себе погрузиться в обостренные до предела ощущения тела, и только после того, как убедился, что мне не грозит сие мгновение слететь с катушек, осмелился посмотреть в сторону молчаливых, шокированных и весьма стесненных в движениях массивной столешницей наблюдателей. - Дико извиняюсь за это, - я скользнул взглядом по женской фигуре, наравне с остальными попавшей в ловушку, - право, не думал, что здесь окажутся дамы не из числа путан по вызову. Хотя,.. глупо с моей стороны, ведь смертный твоего сорта, - расслабленно, по-хозяйски опустившись в свободное кресло, я взглянул на организатора ночной развлекаловки, - просто обязан иметь при себе кого-то, кто в любой момент сможет удовлетворить как мужскую потребность, так и помочь провернуть очередное дельце. Два в одном, так сказать. Что ж... умно, - я ухмыльнулся, внимательнее прислушиваясь к звучащим в ответ мыслям. Мой русский формы трехэтажной матерщины, конечно, слабоват, зато восприятие эмоциональной волны остро как никогда, что вполне сгодится для доступного перевода. Черпая все новую и новую неожиданную информацию о себе любимом, я усмехнулся в оскале, пройдясь взглядом по столу, чопорную сервировку которого порядком подпортил мой финт с пинком. Естественно, привлекала меня вовсе не слетевшая с тарелок еда и не вывернутое блюдо с икрой разных сортов, от цветового калейдоскопа которых рябило в глазах, а от запаха мутило. Мой взгляд почти сразу пал на стеклянную бутылку, заполненную прозрачной, обманчиво напоминающей воду жидкостью. - Знаменитая русская водка! – я потер руки в предвкушении и потянулся было к предмету интереса, но, вовремя вспомнив о намерении поиздеваться, снова откинулся на спинку кресла, с не проходящей платонической ухмылкой заглянул в глаза одному из сидящих и, не жалея ментальной силы, внушил, диктуя приказ в слух: - Налей для пробы. Тебе очень повезет, если пресловутая беленькая приглушит мою жажду также хорошо, как проверенный временем бурбон. Если нет – не обессудь. - Кто... ты, черт возьми, такой? – отведя взгляд от тела одного из своих охранников, бесформенной грудой мышц лежащего у бильярдного стола, и в полнейшем, красноречиво отражающемся на лице офигении проследив за тем, как сидящий рядом с ним товарищ по несчастью беспрекословно ринулся исполнять мою просьбу, виновник моего визита решился-таки озвучить свой первый, наиглупейший вопрос. - Это последнее, что тебе стоит знать, - я требовательно протянул руку и щелкнул пальцами, ожидая получить заветную порцию спиртного, должного приглушить болезненное жжение в глотке. – Документы на внегласно приватизированную тобой фирму и ее, уже почти похороненного по твоей милости владельца сам мне вернешь, или я вынужден буду искать их, попутно разгребая все то дерьмо, в котором ты по уши себя утопил по долгу праздной жизни? Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза. С лица смертного я безошибочно считывал непонимание, неверие, страх, но вместе с этим надменность, злость, закоренелую убежденность в превосходстве, причем превосходстве той его степени, которой вправе обладать лишь бессмертные перед загнанной в ловушку добычей, но никак не наоборот. - Кем бы ты ни был, живым отсюда все равно не выйдешь. - Правда? - первым инстинктивным желанием было расхохотаться от такого заявления, согнувшись в пополам, но... миг порыва угас, желание смеяться тоже, оставив за собой лишь дикую ярость. Стакан в моей руке лопнул, недопитая водка вместе с осколками брызнула в стороны. Я мог быть стопроцентно уверен, что еще ни один вампир за всю историю бессмертного вида не слышал в свой адрес подобной бесперспективной дерзости. Именно она и стала последней каплей, перевесившей мое желание претворить месть в игру, должную закончиться убийством без дегустации их крови. Вперив взгляд в мокрую ладонь, я монотонно, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на однообразное рычание, заговорил: - Ты – жалкий недоносок рода homo – своим существованием оторвал меня от важного дела по отлову мне подобных красноглазых. Ты позарился на собственность моего отца, ты держишь в подвале, прикованным наручниками к батарее, моего брата, твой цепной пес лапает сейчас его жену, а его дочь мне пришлось с того света вытаскивать, ибо ты, падла, влил в нее какую-то дрянь. Одного пункта из всех выше перечисленных мне достаточно, чтобы там, - я указал на стену, украшенную коллекцией голов-чучел животных, - вместо головы гризли оказалась твоя. С таким раскладом, ты с самого момента моего появления в комнате должен валяться у меня в ногах, открещиваясь святым распятием. На деле же твои, – я скользнул пренебрежительным взглядом по убитым, - орлята умудрились меня раздеть, чтобы, свернув их тонкие шейки, я имел сомнительное удовольствие слушать твои жалкие угрозы, приправленные нецензурными, опять же жалкими мыслями. Легче легкого догадаться, что простой смертью ты теперь не отделаешься, а меня убить ни у одного из твоих прихвостней силенок не хватит, - мгновенным прыжком я оказался на спинке дивана, по-кошачьи сгруппировав тело и выгнув спину навстречу близкому биению сердца. – Я хуже, чем все твои ночные кошмары вместе взятые, Эндрю, - проникновенно зашептал я, но не успел адресат слов повернуть голову на звук, я выдернул его за плечи из-за стола и швырнул в стену. Мгновением позже слух пронзил визг женщины и хриплый крик мужчины, насколько я понял из информации ментала – друга и подельника Райдера во всех его делах, непосредственно причастного к отказу тормозной системы в БМВ Дэвида. Громкость обоих звуков отвлекла меня, одновременный выброс адреналина в их тела заставил смертные сердца сокращаться чаще, от чего запах крови стал еще более соблазнительным. Спрыгнув на пол, я зарычал, разрываясь между тремя возможными жертвами. В конце концов, когда я окончательно определился с выбором, по-издевательски медленно приближаясь к вжавшемуся в стену жалкому человечишке с перекошенным от боли в сломанной руке лицом, приглушенный стенами звук заставил меня отвлечься, мгновенно переключив внимание с добычи на происходящее в подвале тремя уровнями ниже. Щелчок взвода, бряцанье металла о металл, другое сердцебиение, учащенное до такой степени, что напомнило мне единый низкий гул. На долю секунды я получил возможность взглянуть на убийцу глазами брата. Мгновения взгляда в дуло с замершим на курке пальцем мне хватило, чтобы забыть о близости добычи. Доверив ее произволу обстоятельств, я сорвался с места, на пределе доступной скорости минуя лестничные пролеты. Звук выстрела отдался в голове, свист пули слился со свистом воздуха от моего движения. С некоторых пор редко, очень редко мою голову посещает мысль о том, что время быстрее меня, но сейчас настал именно такой момент. Миг, когда секунды непропорционально множились на миллиметры, оставшиеся до лба брата. С самого начала, учитывая близкое расстояние между стрелявшим и его целью, у меня не было возможности вклиниться между ними, чтобы принять удар на себя. Оставался единственный приемлемый вариант... Схватив Дэвида за ворот рубашки, я отшвырнул его с траектории полета пули, чертыхнувшись на хруст кости в скованном наручником запястье. «Извини, брателло, но сломанную кисть поправить будет куда проще, чем дырку в черепе», - скользнув по Дэйву беглым взглядом и, к хорошо скрытому за дикой яростью облегчению, не обнаружив смертельно-непоправимых отклонений от нормы, обернулся к непосредственному виновнику смертельно опасного действа. Дольше рассуждать по-человечески я был не в состоянии. И если до этой секунды я пребывал в блаженном неведении того, что именно здесь творили с Дэвидом, то теперь, глядя в глаза его убийце, я видел все в красном цвете звериного бешенства. Сказать что-либо членораздельное я был не способен, медленно, как крадущийся хищник, приближаясь к добыче. «Беги», - с трудом отыскав в сознании хищника подходящее для человеческого восприятия слово, я внушил, желая питаться его страхом, играть с ним, раз за разом даря ему надежду на спасение, а затем безжалостно отбирая ее назад. Мою грудь раздирало громогласное рычание, перемены в лице я уже не контролировал. Пистолет затрясся в руке матерого, на убийствах съевшего собаку головореза, будто у девчонки, которая первый раз за свою жизнь случайно спустила курок. Вновь я ощутил ужас, подернувший мое сознание туманом удовлетворения и эйфории. Он высвобождал весь доступный потенциал моего тела и разума, и это была непознанная мною прежде грань удовольствия, так глупо упущенная в попытках заменить вино застоявшейся безвкусной водой. Дав своему, уже гарантированно помеченному завтраку фору с этаж, я одновременно растягивал удовольствие, предвещая взрыв многогранного вкуса во рту, который обязательно окупит боль долгого ожидания и сведет на нет все личные рекорды, поставленные силой воли. «Это мне не сниться? – в мое сознание на пару с образом моей обнаженной спины вторглись посторонние мысли. – Это... ты?» Я не думал над тем, кто задал эти вопросы, потому что вокруг на сотни и тысячи миль не осталось никого, кто был бы мне важен, никого, кроме моей добычи. Не удостоив источник мыслей ни взглядом, ни словом, я пошел на поводу инстинктов, без труда выслеживая в панике убегающую жертву. Впрочем, убегать от меня – все равно, что на всех парах нестись в объятия смерти, с каждым шагом только приближая собственный конец. Желая смотреть на жертву, видеть ее глаза и питаться отраженным в них ужасом, я прыгнул выше, чтобы в свободном полете зацепить человека когтями, зашвырнув его в дверной проем. Запах крови от глубоких царапин на его плече сковал горло огненными кольцами, пустой желудок свела судорога. Я судорожно втянул носом раскаленный воздух. - Прошу,.. не надо, - с трудом встав на четвереньки, добыча инстинктивно попятилась назад, глядя на меня снизу вверх туманным, жалким взглядом. – Не надо, умоляю... Помогите! – возопил он, сорвавшись с прерывистого лепета на полноценный крик, обращаясь при этом не иначе как к воздуху, ибо никто не собирался внимать его воплям. - Заткнись! – разъяренно прорычал я, протягивая руку, чтобы за горло поднять тело до уровня лица. – Поверь, то, что я собираюсь сделать, больно. Больнее, чем побои и пуля в лоб, ведь от куска свинца, застрявшего в сером веществе, смерть приходит мгновенно. Потеря крови же, в сочетании с разъедающей рану слюной, куда медленнее и мучительнее. Кормясь тобой, я очень,.. очень постараюсь сдерживаться и делать это настолько медленно, чтобы тебе хватило времени вспомнить всех, кого ты убил без суда и следствия, также как сейчас я, наплевав с высокой колокольни на все мольбы. Фамилию Шеппард ты в аду будешь вспоминать с содроганием, ровно как и день встречи с моим братом, - прошептав на грани слышимости, я схватил его руку, которой он безуспешно пытался отбиться от меня, высвободив шею из захвата. До перелома сдавив хрупкую кость, я приблизил запястье к губам. Под тонкой, разрисованной венами кожей пульсировала горячая влага. Никчемная, цента не стоящая жизнь, отныне принадлежала мне.
Сообщение отредактировал Lady_Di - Суббота, 23 Марта 2013, 22:33
«Джон, прошу...» - вторгшись в его мысли, я попыталась в последний, заведомо безрезультатный раз, ибо его гнев был безграничен. Ярость, поглотившая его сознание, не позволила ему принять иного решения, и у меня не было права его осуждать. За что? За убийство того, кто едва не застрелил его брата? И способ, которым он намерен свершить возмездие, не играет здесь принципиальной роли. Он убьет, как захочет, как должен и как умеет. Я не стану мешать, даже если это поставит крест на моей объективности. В сущности, в отношении него я уже давно необъективна, намного дольше, чем он живет в бессмертном облике, дольше, чем, я сама себе в этом признаюсь. - Нет! Отпусти!.. Сукин ты сын, отпусти! – голос, долетевший до моего слуха сквозь молчаливую тьму, был громким, решительным, но между тем хриплым, в нем явно слышалось отчаяние. Будто бы его хозяйка уже давно потеряла надежду быть услышанной, а в бесчисленных попытках дозваться помощи только сорвала голос. Что ж, мне это знакомо не понаслышке и теперь, как бы я не хотела иного, все мои действия будут иметь исключительно предвзятый характер. - Босс дал добро, он отдал тебя мне. И прежде чем я выполню его приказ, вслед за твоими документами прикончив тебя, мы неплохо развлечемся. Да, киска?! - Да пошел ты, - в тщетной попытке оттолкнуть, она ответила хриплым шепотом, лично ему, а потом вдруг закричала, будто хотела, чтобы ее услышал непосредственный виновник ее нынешнего положения. – Где моя дочь? Я хочу знать, где моя дочь! Что вы с ней сделали?! Звуки жизни становились все ближе, они стремительно овладевали моим вниманием, выступая на первый план сознания. Движения, дыхания, два ритма сердца и перекрывающиеся волны тепла, задевающие мою чувствительную к малейшим перепадам температур кожу. За всем этим еще одна волна, не тепловая – невидимый сигнал, от которого электроника авто ожила, породив соответствующий, слишком раздражающе громкий для моего слуха сигнал отключения сигнализации. В теплых пальцах звякнули ключи, человеческий запах смешался с запахом металла. Неприятно. - Заткнись, стерва! – мужской голос был громким, уверенным, на пару с очевидными мыслями будившим во мне ярость воспоминаний. Моя рука непроизвольно дрогнула, оставив на кожаной обивке сиденья продольные царапины, а тело сжалось, окаменев. Желание вмешаться сей же миг стало непреодолимым, но все же я не двинулась с места, ни звуком, ни делом не выдав своего присутствия. Дверь машины открылась, впустив в салон странную смесь: холод пронизывающего ветра, но в то же время живое тепло, сокрытое в звуке бьющихся сердец. Мужчина грубо швырнул Никиту на заднее сиденье, от чего она буквально влетела внутрь, не устояв на ногах. Прядь ее растрепанных волос коснулась моей руки. Прижавшись к противоположной дверце и максимально отвернув лицо к стеклу, чтобы волосы скрыли серебристый при свете близкого фонарного столба блеск кожи, я с успехом осталась незамеченной во тьме салона. Хлопок двери резанул мне слух. Я закусила губу, борясь с подступающей яростью и инстинктивным желанием втянуть носом воздух, тем самым выдав себя раньше времени. «Спокойно, Элизабет. Осталось недолго», - убеждала я саму себя, считая шаги идущего к передней двери водителя по скрипу подошвы его ботинок об укатанный снег. Я слышала, как он взялся за ручку дверцы, как открыл ее, как подумал о... - Куда едем, златовласка? Если есть, что предложить, говори, будет исполнено. - Пошел ты к черту! – пнув коленом переднее сидение, Никита посмотрела на него с ненавистью во взгляде. В той позе, в которой я находилась, я не могла видеть ее лица, но эмоции ощущала чутко. Они смешивались с моими собственными, от чего мне все сложнее становилось сдерживаться. – Где моя дочь, ты, сволочь? – она резко подалась вперед и попыталась схватить его, но он ловко сел за руль, сиденьем закрыв спину и голову. В то же мгновение слезы появились на щеках Никиты, на мой слух обрушился всхлип отчаяния. Горячий воздух, вырвавшийся из ее горла при выдохе, повлиял на температуру ее тела и ритм сердца - мгновенная волна жара окатила меня с головы до ног. «Успокойся, - под аккомпанемент поворота ключа в замке зажигания, я покрыла руку Никиты своей, ощутив холод тонкой кожи, прежде трудно ощутимый за стремительным от страха и волнения движением крови во всем ее теле. – Я не позволю ему тронуть тебя, все будет хорошо». Новая вспышка страха, вызванного неожиданностью прикосновения, мгновенно распространилась в ментальном эфире, перекрыв собой все прочие, менее значимые эмоции. Ледяная рука под моей дрогнула, а человеческое сердце, в виду сложившейся ситуации и так работающее на износ, екнуло, сжалось, пропустило удар, после чего забилось в едином, неразличимом ритме, пытаясь тем самым защитить тело от невидимой угрозы. Больше ничего не сдерживало меня от того, чтобы перестать быть невидимой тенью и обернуться, убрав волосы, закрывающие лицо. Мысленного приказа вскользь хватило, чтобы всю электронику автомобиля коротнуло, и, несмотря на завод двигателя, машина осталась стоять на месте, лишь единожды прокрутив колесами по снегу. «Что за хрень!?» - чужой вопрос вторгся в мои мысли. - Далеко собрался? – устремив взгляд в зеркало, в котором отражалось мое лицо со светящимися глазами, я широко улыбнулась, в излюбленном варианте Джона продемонстрировав зубы. Не клыки, не в оскале, ведь моя улыбка в большинстве случаев абсолютно безобидна, однако она возымела желанный эффект. Сперва, не отдавая себе отчета, мужчина схватился за ручку двери и, не без внутреннего удивления обнаружив, что та заперта, потянулся к поясу в поиске огнестрельной игрушки. Обнаружив ее на месте, он легко смахнул с себя инстинктивное наваждение моей улыбки и, подняв взгляд к зеркалу, осклабился в ответ. Его мысли относительно распланированной ночи плавно потеки в ином, более насыщенном и разнообразном направлении. - Не представляю, каким макаром ты здесь оказалась, но знай, я не имею ничего против, ангелочек, - в его глазах при этом отразился щенячий, не имеющий и йоты общего с внешним малопривлекательным видом перешагнувшего четвертый десяток мужчины, даже какой-то сверхъестественно гипнотический восторг. Меня невольно передернуло от этого зрелища, но я быстро вернула сбежавшие мысли в нужное русло. Подавшись вперед, чтобы стать к нему ближе, я вклинилась между двумя сидениями и положила голову на соединенные в замке руки, продолжив мило улыбаться, не теряя при этом зрительного контакта с собеседником. - Начнем с того, что ангелочком меня вправе называть лишь один мужчина во Вселенной. К удивлению для тебя или нет, но это не ты, - поведя в воздухе пальцем, я легко извлекла ключ из прорези, приблизив брелок к себе и плавно опустив его на раскрытую ладонь. – Это первое и единственное, что тебе следует знать, прежде чем вернуться назад в здание и попытать счастье встречи с этим исключительным мужчиной, который только что с удовольствием выпил жизнь из твоего напарника и очень скоро возьмется за твоего босса. Совершенно спокойно, все еще с улыбкой, я наблюдала, как медленно в моем понимании скорости движений он извлекает оружие, взводит его, направляет в мою сторону, позволяя мне видеть ствол изнутри, через более темное отверстие, желоб в основании которого уходил в рукоять с полной обоймой. - Плохая идея, - я слегка отпрянула назад, вновь ободряюще сжав руку охнувшей от страха, абсолютно теряющейся в происходящем женщине. – Очень плохая идея, - задержав взгляд на пистолете, я мысленно погрузилась в его молекулярную структуру, едва ли не физически ощущая вкус каленного металла на корне языка. - Не горячо? Руки не жжет? – я ухмыльнулась, удовлетворенно наблюдая за тем, как маска боли сковывает прежде уверенное лицо, а серо-черная цветовая гамма пистолета стремительно алеет, сжижается, превращаясь в жидкий, растекающийся сплав. Проигнорировав вопль, я легко продолжила начатое, закончив тем, что сжала оказавшийся в моей ладони комок, швырнув его через опущенное стекло остывать на мороз. - Оставайся здесь и никуда не выходи, - броском отправив ключи на приборную панель, я сбросила с плеч верхнюю одежду, - и надень это, тебе нужнее, - тенью выскользнув из машины, я беззвучно закрыла за собой дверь, а уже в следующий миг выросла перед пытающимся сбежать человеком. – Пойдешь сам или мне помочь? – я вопросительно приподняла бровь, требуя немедленного ответа, но не услышав ничего кроме бессвязного бормотания, сопровождающегося инстинктивными попытками пятиться назад, ухватилась рукой за отороченный мехом капюшон куртки и поволокла мужчину в направлении здания. – Если бы я не была уверена, что Джон справиться лучше, уже давно бы сама вырвала тебе все, что можно и нельзя за одну только мысль на тему ночных развлечений. Кого-кого, - на миг сжав руку на его шее сильнее, чем нужно, я швырнула его в дверной проем, головой вперед, - а вас я ненавижу! - мгновенно оказавшись рядом, я несколько секунд просто стояла над ним, дышала запахом его крови и дожидалась, пока он отойдет от приступа удушья и перевернется на спину. Теперь на моем лице не было даже слабого намека на улыбку, только призрение, ненависть и страх. Страх перед тем, насколько совершенна моя память и насколько она властна над моими действиями. – Ублюдок! – пристально вглядываясь в его глаза, я процедила сквозь сжатые зубы и шагнула ближе, обрушив ногу, а за ней и весь вес своего тела на его промежность, после чего, сполна удовлетворенная результатом, ушла заметать следы деяний Джона, стараясь поскорее сбежать от воплей боли и сопровождающей их ментальной волны. - Помогите... Помогите, прошу вас! – едва я ушла от одного, мне навстречу с лестницы полусбежал-полуслетел второй. Он кинулся ко мне в ноги, но я инстинктивно отскочила в сторону, не позволив ему вытирать окровавленные руки о мои джинсы. Мужчина лет сорока пяти с едва заметной проседью в темных волосах ползал передо мной на коленях, причитая и протягивая ко мне руку, словно немой младенец. Вторую, в локте вывернутую под неестественным углом он держал прижатой к груди. Оборванная в следах крови рубашка висела лохмотьями. – Умоляю, пожалуйста... Снова отпрянув назад, я презрительно ухмыльнулась, глядя сверху вниз на это ничтожество, униженно вытирающее пол собственного офиса. - Приятно познакомиться, мистер Райдер, - сверкнув глазами, я уверенно произнесла его фамилию, глядя в перекошенное ужасом лицо, но не испытывая при этом ни тени жалости и не думая внимать мольбе. – С моей стороны ничего личного, - я развела руками, - считайте это божьей карой, - сказав так, я продолжила просто стоять, преграждая путь, и вслушивалась в происходящее за пределами видимости. Сердцебиение Дэвида частое, дыхание тяжелое, точно он бежал квартал, его кровь наполнена адреналином, мысли слишком абстрактны и путаны, в эмоциях все еще господствует страх. Я хорошо это чувствую, его шаги неуверенные, но твердые, он дезориентирован и никак не может понять, куда ему идти, а Джон слишком занят, слишком сильно далек от мыслей о брате, чтобы помочь... Я хотела сделать это за него, как вдруг сердцебиение Джона, его мысли и запах вышли на первый план моего внимания, затмив собой все остальное. Он был близко. Появившись в конце коридора, медленно двигался навстречу. Очертания его обнаженной фигуры медленно выступали из тени. Подтеки чужой крови на бледной коже по мере его приближения становились заметнее и, наконец,.. лицо... Не человеческое, звериное, в горящих свежей человеческой кровью глазах такое, что прежде я лично видела лишь однажды, давно, в человеческой жизни, когда он целился в Колью, стараясь при этом не задеть меня. То было неким подобием нынешнего его выражения лица. Теперь, учитывая его природу, все выглядело еще хуже. С алых губ стекала кровь, заливая подбородок и шею, клыки максимально обнажены, а грудь дрожит от рычания. В некоторой степени шокированная таким его образом, я не сразу заметила пистолет, который сжимали его окровавленные пальцы... Он подошел совсем близко, человек в моих ногах забился в истерике, глядя на неотвратимое приближение своей мучительной смерти, но Джон не мыслил останавливаться. Мне даже пришлось отступить назад, чтобы он мог схватить свою добычу и поставить ее на ноги, не столкнувшись при этом со мной и, чего доброго, не подумав, что я на нее претендую или собираюсь защищать. - Я тебя не убью, - Джон озвучил человеческим голосом, вполне осознано и связно, что стало для меня полнейшей неожиданностью, потому что в его сознании по-прежнему господствовал зверь, изначально не способный рационально мыслить. – Я не возьму ни капли твоей крови, это слишком просто! - встряхнув мужчину, точно куклу, Джон вложил пистолет в его здоровую руку, после чего тенью отлетел на пару футов назад. – Ты сделаешь это сам, - против его лба задрожал воздух, формируя мощный импульс, протягивающий свои невидимые щупальца к Райдеру. – Ты будешь понимать, что ты делаешь. Я не стану подчинять тебя настолько, чтобы сделать это стало безмятежно просто, ты не будешь этого хотеть, ведь жизнь тебе дорога, но у тебя не останется выбора, - Джон говорил монотонно, будто инструктировал, в то время как рука человека, словно у безвольной марионетки на ниточке, поднялась к виску, палец замер на курке. - Нет, нет, умоляю... - Ты не хочешь, но ты сделаешь, - Джон смотрел человеку в глаза немигающим взглядом, в каждое мгновение контакта вкладывая свою, намного более сильную, чем человеческая волю. Сегодня, сейчас его внушение, заряженное страхом и предсмертной агонией убитых им людей, было сильнее, чем когда-либо прежде. Даже если бы я захотела разорвать его связь с жертвой, прямо сейчас я бы вряд ли смогла это сделать, – настолько мощным и направленным было его воздействие. – Не хочешь, но сделаешь, потому что так хочу я! Потому что тебе не стоило трогать моего брата! Несколько секунд еще продолжалась борьба, Джон позволял ей продолжаться, еще дрожала в неуверенности рука, жертва еще пыталась себя спасти, но Джон сделал шаг вперед, улыбнулся и отдал приказ: - Стреляй! Звук выстрела прозвучал в унисон голосу Джона, смертное сердце выдало последнюю ноту своей песни и замерло под аккомпанемент падающего тела и ударяющегося об пол пистолета с теперь уже пустой обоймой. На несколько долгих секунд повисла тишина. Все это время, начиная с момента выстрела Джон смотрел на меня, прямо в глаза, словно искал оправдания поступку или ждал, что я накинусь на него с обвинениями. Напрасно, я не собиралась делать ни того, ни другого, лишь только думала, стоит ли сказать ему, чтобы он обернулся. Я посмотрела на труп, на Джона, снова на труп, на обстановку вокруг, после чего сосредоточилась на выражении лица Дэвида. Сложно было описать все, чем полнились в эти мгновения его мысли, но в одном я была уверена: лицо Джона – это последнее, что ему сейчас нужно видеть. Моргнув, я закрыла глаза и набрала побольше воздуха в легкие, стараясь упорядочить эмоции и унять терзающие меня сомнения. Это был не мой бой, не мой брат, не я мстила за попранную собственность, поэтому я не вправе осуждать выбор, который сделал Джон. Скорее всего, на его месте я поступила бы также, если не хуже. Так что сейчас все, что от меня требуется, все, чего он ждет от меня – это помощь в уничтожении улик. Никто не должен знать, что мы здесь были, никто не должен знать, что здесь произошло. - Прости, - он подошел ко мне близко, почти вплотную, так, что я смогла почувствовать жар человеческой крови во всем его теле, но все же не достаточно близко для объятий. Он мог обнять, хотел, но не стал, только провел пальцем по моей щеке, почти не прикасаясь, чтобы не оставить кровавый след, и пристально всмотрелся в мое лицо. – Прости меня. Иначе я не мог, - невидимой для человеческих глаз тенью Джон исчез из поля зрения, вернувшись через секунду с дубленкой в руках. Ни слова не говоря и даже не предупреждая Дэвида не то, что о своем намерении, но даже о своем присутствии за его спиной, Джон просто сгреб брата в охапку и растворился в проходе. Больше ничто не препятствовало мне сровнять это место с землей, спалив тела до состояния пепла, когда при всем желании и невероятных возможностях никто не сможет ни останков найти, ни тем более провести какое бы то ни было опознание или восстановление цепи произошедших здесь событий. Пусть люди сочтут это мистикой, пусть поломают голову, пусть испишут кипы бумаг и заведут сотни уголовных дел, до сути так или иначе не доберутся. Обернувшись энергией, я получила возможность быть одновременно в каждой комнате здания, каждой каморке и щели перекрытия. Перед моим мысленным взором предстали тела всех убитых, от меня не укрылся ни один кровавый след, бесформенный кусок свинца или осколок стекла. Вездесущий огонь, рожденный и подвластный моей мысли, за считанные мгновения добрался до всего, сжигая в своей пасти все улики, но не трогая при этом ни одной стены, ни на дюйм не выходя за пределы здания, оставив его нетронутым внешне. - Можно убираться отсюда, я закончила, - возникнув недалеко от машины, я объявила вполголоса, задыхаясь от жажды свежего воздуха и раз за разом жадно вдыхая в попытках избавиться от сладковатого привкуса гари, сковавшего горло. – Джон? – я позвала, озираясь и концентрируясь на звуковом потоке информации, которая в одно мгновение завладела моим вниманием. «Шепп, мне, черт возьми, до голубой звезды, чем вы сейчас заняты, но этот выродок битый час гуляет по Штатам и водит нас за нос! Без Элизабет нам его не отследить. Если кто-нибудь из вас не вмешается...» - Лейтенант, тайм-аут на две минуты, - я поднесла кольцо к губам и оборвала эмоциональный монолог на полуслове. - Дайте нам две чертовы минуты, и мы его найдем. Вейр. Конец связи. Одним прыжком преодолев расстояние до нужного авто, безошибочно минуя все остальные, я хлопнула передней дверью, машинально опустив ладони на руль. Непривычно. Навыки десятки раз похоронены, забыты и утрачены. Я не садилась за руль без малого четыре года, но сейчас, не думаю, что у меня есть выбор и время детально воскрешать в памяти азы вождения и уж тем более постигать их вновь. В процессе это будет сделать куда проще, особенно, если воспользоваться всеми прелестями моих нечеловеческих способностей. - Джон, пристегни их. Гололед, снегопад, отсутствие гасителей инерции плюс их смертная природа не внушают мне доверия. - Где моя дочь? Я не уеду отсюда без Оливии! Я должна ее видеть, должна знать, что с ней! - С ней все в порядке, и она уже давно не здесь, - Джон обронил вскользь, защелкнув карабин ремня безопасности, но стоило ему попытаться закрыть дверь, Никита схватила его за руку. - Где моя дочь?! Хрипло выдохнув воздух, Джон легко разжал сцепленные вокруг своего запястья пальцы и раздраженно закатил глаза. «Элизабет, прекрати это!» - он взмолился в моей голове, подпирая рукой дверь со стороны Никиты и не позволяя ей покинуть салон. – Или ты, - его взгляд метнулся от меня к брату, - кто-нибудь, успокойте ее! – в миг оказавшись с другой стороны автомобиля, он пристально вгляделся в лицо Дэвида. – Я все объясню, ты получишь возможность на меня наорать, мы опять поругаемся и благополучно забудем друг о друге. В общем, все как всегда, нам не привыкать, но только это потом. Сейчас я самую малость занят, а потому доверяю вас ей, - Джон посмотрел в зеркало, поймав мой взгляд, а уже мгновение спустя стоял рядом и, просунув голову в окно с опущенным стеклом, смотрел на меня прямым взглядом, глаза в глаза. «Я обещаю, что к полудню избавлю нас от проблемы новообращенных, а пока... просто увези их отсюда подальше». «Так точно, мой подполковник. Приказ принят и будет исполнен в лучшем виде», - я улыбнулась в попытке разрядить обстановку, после чего вдавила педаль газа в пол, срывая трехтонную груду железа с места. Несколько секунд мои уши раздражал звук работающего двигателя, машина исправно набирала скорость, без помех стремясь вперед, как вдруг стрелка спидометра неестественно дернулась, а передние колеса синхронно свистнули в прокрутке, будто кто-то приподнял автомобиль, слегка оторвав передний бампер от плоскости дороги. Впрочем, так оно и было. Повернув голову, я посмотрела на пальцы Джона, сжавшиеся на дверце с моей стороны, как раз там, где было опущено стекло, упрощая захват. - Прошу, будь осторожна, - в его взгляде промелькнуло беспокойство. – Во-первых: где-то там все еще разгуливает клыкастая нечисть, во-вторых... я обещал малышке вернуть родителей живыми. - Все будет хорошо, - я сказала уверенно, на этот раз без намека на юмор, и слегка сжала его руку. Я знала, что он мне доверяет, что ничуть не боится вверить жизнь брата мне и уж тем более не сомневается, что в случае необходимости я стану им лучшей защитой. Он боится не за них, он все еще боится меня выпускать из виду. – Скоро увидимся, - едва заметно улыбнувшись, я мысленно проиграла ему сцену поцелуя, недвусмысленно давая понять, что претворю фантазию в реальность сразу, едва представится возможность. В конце концов, увидев долгожданное спокойствие в его глазах, я вторично завела мотор. Как только машина прилично разогналась, рев двигателя смягчился, став однородным, а показатель скорости обрел стабильность, я окончательно доверила управление рефлексам, сосредоточив все внимание на физическом и эмоциональном состоянии пассажиров. «Он заставил его застрелиться, он... остановил рукой машину! Он...» - Дэвид, поверьте, это меньшее, на что способен с некоторых пор ваш брат, - я посмотрела на мужчину через зеркало, после чего в просительном жесте отвела назад руку, просунув ее между сидениями ладонью кверху. – Дайте мне взглянуть, - я попросила доверительно, но получив в ответ лишь ментальную волну сомнений, полуобернулась, желая напрямую видеть его лицо. – Не бойтесь. Вы же знаете, я могу помочь, - не дожидаясь позволения, я просто взяла его руку, легко, без давления сомкнув пальцы на сломанном запястье. От прикосновения мужчина вздрогнул, я ощутила напряжение, его рука в моей точно окаменела, но уже секунду спустя все изменилось. Часть моей энергии передалась ему, мое тепло заструилось по его телу и, судя по тому, как расширились от удивления и непонимания его глаза, он это чувствовал. Все мысли в его голове перемешались, став бессвязной сумбурной кашей, замешанной на туманных, малопонятных и для человеческого восприятия действительности невероятных фактах. - Кто же вы такая? – шепот изумления сорвался с его губ. Несколько долгих мгновений он смотрел на меня. Взгляд зеленых глаз проникновенный, пытливый, изучающий, глубокий, так поразительно схожий со взглядом Джона, когда тот был еще человеком, что на долю секунды я даже забываю, кто в действительности передо мной. Кажется, будто он смотрит и видит меня насквозь, видит больше, чем ему позволено, чем может его несовершенный человеческий разум, далекий от телепатии, эмпатии и всего, что связано со стандартными способами ментального общения бессмертных. Его глаза – глаза Джона-человека, и этого более, чем достаточно, чтобы сбить меня с толку и заставить моргнуть, вернув взгляд стремительно улетающему под колеса дорожному покрытию. Следующие слова Дэвида отдались в моей голове приглушенным шепотом, несмотря на то, что он сидел в полуфуте от меня. Мыслями я была далеко, очень далеко от замкнутого пространства салона угнанной машины. – Впрочем, это все не имеет значения. Я не прошу у вас объяснений, мне даже имя ваше не важно, только,.. умоляю, скажите на словах,.. вслух, а не в моей голове, - одну руку он прижал к виску, устало прикрыв на мгновение глаза, другой крепко обнял дрожащую от нервного напряжения и страха жену, - где сейчас наш ребенок? Поняв, что это единственное бесспорно доминантное направление их мыслей, занимающее все их внимание и концентрацию, я остановила все еще не полностью сосредоточенный взгляд на бардачке. Рука машинально потянулась открыть его в поисках мобильного. Для меня в телефоне не было необходимости, при надобности я могла позвонить в другой конец планеты и соединиться с любым телефоном или компьютером, используя для этого спутниковую сеть и наручные устройство, однако мне не стоит забывать, что смертным такой вид связи недоступен, а поэтому... - Алло. Мама, это я. Лив не спит? Она далеко? Передай ей, пожалуйста, трубочку. Торопливые детские шаги, учащенное волнением сердцебиение и дыхание... - Да? – робкий, не скрывающий замешательства голосок прорвался сквозь динамик. - Лив, милая! – едва услышав дочь, закричала Никита, сходу опуская ненужные объяснения с моей стороны, а вместе с ними и малейшую возможность вставить слово, прежде чем просто протянуть ей мобильный. - Малышка моя, с тобой все хорошо? - Мама! Мамочка! Я улыбнулась, медленно, наслаждаясь зарождающимся в груди спокойствием, вдохнула разогретый человеческим ароматом воздух. «Эта проблема решилась. Самое время сосредоточиться на следующей и поиграть с новообращенными в салочки на жизнь, - взглядом сняв с безымянного пальца кольцо, я отправила его на приборную панель, смекнув, что оттуда обзор на развернутую голограмму спутниковой карты будет лучше, - Джон, только не теряй связи,– беззвучно воззвала я, концентрируясь на его координатах и выводя на прозрачный бесплотный дисплей сверкающую точку его сигнала, - ты мне нужен! Очень нужен, так что постарайся не прятать мысли. По ходу дела нам предстоит обдумать ответный ход против Ареса».
Сообщение отредактировал Lady_Di - Понедельник, 25 Марта 2013, 14:22
И снова очередное шикарное продолжение! А точнее отличное завершение глумления "клыкастой задницы" и её ангела хранителя над негодяями. Как говорится - с волками жить по волчьи выть. ))
Сообщение отредактировал Родной - Понедельник, 25 Марта 2013, 14:51
Добавлено (31 Марта 2013, 23:44) --------------------------------------------- Я не особо следила за дорогой, скоростью и уж тем более дорожными знаками или соблюдением формальных правил, которым смертные, при всех слабостях их природы, следуют через одного, не говоря уже о бессмертных вроде меня. Да, в некоторой степени мне льстит, что я отличаюсь. Что ко всему прочему ныне еще и тем, что не смертна, что способна на то, чего другим никогда не постичь. Я не человек – и это сильно расширяет границы. - Джон, они оба идут на запад. От вас милях в двадцати, между ними не больше трех. Если удачно подгадать момент и место, можно натравить их друг на друга. Тогда вам и делать ничего не придется. Разве что проследить за тем, чтобы смертные не пострадали, пока эти двое будут делить территорию. - Думаешь, прокатит? - Пусть даже единокровные с Аресом, они не лишены первичных инстинктов. Как бы сильно он их не подчинял своей воле, обойти это не сможет. «Ладно, спасибо, любимая, дальше мы сами. Сообщишь, если они захотят пойти другой дорогой», - недвусмысленно предпочитая телепатию общению через кольцо, Джон отчетливо произнес в моей голове. Аккомпанементом словам послужила мощная эмоционально-чувственная волна, от которой кровь во всем моем теле обманчиво ускорило свой ток. Я знала, что на деле это невозможно, но мне вдруг стало сложно усидеть на месте. Захотелось оказаться рядом с ними, бежать, обгоняя ветер, ощущать физическую мощь сверхтела, растекающуюся по венам с каждой преодоленной милей, сознавать, что нет и уже никогда не будет усталости, только безграничная энергия, неутомимость и совершенство бытия бессмертной. Я хотела быть там, я должна быть там, но вместо этого я здесь, сижу в замкнутом, раздражающе неуютном пространстве тесного автомобиля и ужасно медленно двигаюсь вперед, вынужденная признать, что большего из двигателя, чья технология далека от совершенства, просто не выжать. И дело не в самой машине, чья модель, судя по базе данных об угонах за последние полгода, одна из самых навороченных, просто для меня в этом мире с некоторых пор трудно найти совершенство. Уж точно не по части технологий, а с той скоростью перемещения, на которую физически способно мое тело, ни один автомобиль не сможет привлечь мое внимание. - Дорога до Вашингтона займет прилично времени, - несколько минут понаблюдав за пассажирами через зеркало, я все же решилась прервать напряженное молчание. – Конечно, вы можете поспать, поговорить друг с другом, продолжить мысленно выстраивать логичные и не очень цепочки из домыслов и предположений, но... если есть желание задать вопросы... – снова мой взгляд на мгновение попал в ловушку взгляда Дэвида. В его глазах таилась странная, весьма трудноопределимая смесь эмоций, заставляющая меня невольно чувствовать вину без сколь ни было весомой на нее причины. - Вы, вроде как... заняты? – не скрывая растерянности, мужчина кивнул на лобовое стекло, незаметно для меня самой ставшее голографическим интерфейсом, несколько ухудшающим его первоначальные обзорные свойства. – Или... выслеживание сверхбыстро перемещающихся точек, - несколько небрежно, отрывисто он кивнул на голограмму, - плюс управление машиной, несущейся по черт знает какой трассе с бешенной скоростью для вас занятостью не считается? - Учитывая все, вами названное, у меня в запасе достаточно концентрации, чтобы параллельно вести с вами осмысленный диалог, - я сдержанно улыбнулась. – И не волнуйтесь, ни машину, ни тем более вас на ближайшем крутом повороте я гробить не собираюсь, - заметив, как медленно и нерешительно в такт внутреннему спору о возможности продолжения беседы разомкнулись губы Дэвида, я поспешила опровергнуть его, еще невысказанное предположение. – Нет. Первопричина: вы не умеете воскресать из мертвых. Кроме того, машина числиться в угоне, и после всего, что произошло во владениях мистера Райдера, лучше бы вернуть ее законному владельцу без возможных нареканий с его стороны, тем самым избавив спецслужбы от лишней работы, а нас – от проблем с ними. - Вы все мои мысли слышите так, будто они ваши собственные? – этот вопрос прозвучал более уверенно, чем все предыдущие реплики из его уст вместе взятые, причем, то было, скорее, утверждение, нежели вопрос. - Мысли, эмоции, чувства... – я кивнула. – Как раскрытую книгу. Простите, должно быть, это не слишком приятно из личных соображений, но мне сложно этого не делать. Особенно по отношению к людям, пережившим сильные эмоциональные потрясения, подобные вашим. - Это должно меня удивить, успокоить или заставить всерьез задуматься о реальности происходящего? Это явь или сон, или... что все это такое?! – его голос стал громче, настойчивее, а взгляд решительнее. - Дэв, успокойся... - Нет, Никита, я хочу знать! Я, черт возьми, хочу, наконец, разобраться, где его жизнь, а где моя! - Дэвид, вам не хуже меня известна эта грань, - произнося слова, я вложила в них долю внушения, оставаясь при этом совершенно невозмутимой. - Во всяком случае, теперь. Прежде вы видели его во снах, закрывая глаза, становились им, от первого лица. Десять минут назад увидели со стороны. Он – это он, вы – это вы, сны отныне вас не связывают. - Сейчас вы так откровенны, так непринужденно обо всем рассказываете, - голос Никиты прозвучал устало, недоверчиво. – А что потом? – она резко подалась вперед из объятий мужа, чтобы посмотреть на меня через зеркало. – Опять сотрете нам память, будто бы ничего не было? - Последние несколько недель – пусть не самая лучшая, но все же часть вашей жизни. Мы не вправе стирать их из вашей памяти, даже учитывая все то, что вы узнали. - Он промыл мне мозги! Не спросив меня, он стер себя из моей памяти, уничтожил все документы, даже... Никиту обработал, не оставив и следа своего существования! А потом... потом я ни с того ни с сего оказался в больнице, где первой же ночью узнал, что у меня есть брат, что он живет в мире, о котором не знает ни один человек, что сам он – не человек и пули его не берут, и живет он... на чужой крови! - Что вас задело сильнее? То, что он стер вам память в попытках оградить от своего мира, о котором по ряду весомых причин никто не должен знать? Или то, что он питается кровью? - Мой брат,.. если он, конечно, действительно мой брат – клыкастый кровопийца, живущий жизнью зверя! По-вашему, это не должно меня задевать? - А вы неплохо сопоставили все факты. Даже определениями запаслись. - Неуместное замечание, не находите? - Что ж,.. опустим детали и ограничимся фактами, - во мне медленно пробуждалось раздражение. - Вы только что назвали своего брата, спасшего вам жизнь, моего мужчину и вампира, к слову, именно это определение вернее прочих обозначает его видопринадлежность, клыкастым кровопийцей. По-вашему, меня задевать это не должно? - Простите, я не имел в виду... – он резко сменил вектор мыслей. - Вы – Элизабет, доктор Элизабет Вейр, так? – в его сознании стремительно кружил вихрь воспоминаний, ему самому доступный лишь фрагментально, мне же, совместно с моей собственной версией событий дня нашего знакомства, в полной мере красочных подробностей. - Так, - я ответила односложно. - Рада вторичному знакомству. - Взаимно, - ответ прозвучал с заминкой в полминуты, после чего наступило молчание, затянувшееся многим дольше, чем на тридцать секунд. Впрочем, учитывая наличие разного рода звуков второго плана, тишина меня нисколько не тяготила, наоборот, давала возможность сосредоточиться на более насущных размышлениях и просчете перспектив относительно ситуации за гранью одной семьи, уже затронувшей всю планету, а не только конкретных людей. Лишь изредка мои чувства цепляли звук работающего двигателя, шелест движения и тормозов на поворотах, ощущение тряски машины от плохого сцепления шин с заснеженной поверхностью, из-за которой временами приходилось пользоваться возможностями, лежащими за пределами известной смертным физики. В отличие от пустынных магистралей, соединяющих штаты, на подъезде к Вашингтону, рассматривая помимо прочего наступление утра, сохранить максимальную скорость было едва ли возможно. Все чаще и чаще встречались другие автомобили, за рулем которых сидели смертные, имеющие далекую от совершенства реакцию, потому... скорость пришлось снизить, увеличив тем самым расчетное время возвращения домой. - Так... как часто он это делает? – столь долгожданный мною вопрос все же покинул пределы разума Дэвида, осторожным, неуверенным шепотом слетев с языка. – Я имею ввиду... – глубокий вдох решимости. – Как часто он питается? - Немногим реже, чем питаетесь вы или любой другой человек, - в тон ему я ответила тихо, мельком глянув через зеркало на задремавшую на плече мужа женщину. - Вы говорите так, будто нет никакой разницы между тем, чем питаются люди и... - И вам, и ему пища необходима – в этом разницы нет! Различие в проявлении голода, его степени и действиях, направленных на его утоление. Вы имели горький опыт побывать в сознании брата, на себе ощутили то, что ощущает он. Не слишком приятно, верно? И снова нет. В смысле, ответ на ваш вопрос – нет. Он не часто это делает. Он этого прежде не делал никогда, а из-за вас, ради вас, сделал. - О чем вы? - Дословно ваш мысленный вопрос звучал: «Как часто он убивает людей ради продления собственно жизни?» Мой ответ – никогда. Сегодня было единственным исключением. Хотите знать, почему? – я обернулась, чтобы посмотреть мужчине в глаза. – Почему он вас искал, почему заставил Райдера застрелиться и почему вообще вы о нем вспомнили, хотя не должны были помнить уже никогда? – я выждала несколько секунд, давая человеческому разуму время осмыслить информацию. – Потому что вы с ним одной крови, и для него этот факт значит гораздо больше, чем вы можете себе представить. Он решил вашу проблему, он спас вашу жизнь. И сделал он это не как ваш брат, не как человек, не как тот, кто, верша справедливость, руководствовался бы законом или моралью. Никакой дипломатии, только кровная месть, на которую пошел ваш брат, будучи клыкастым кровопийцей. - Я не спрашивал ни причин не следствий. Мне незачем узнавать о таковых от вас, если конечно... – он осекся, отвлеченный внезапной догадкой. - У вас еще будет возможность разговора с ним. Насколько личного и продолжительного – зависит от вас и только от вас. По долгу поездки я лишь избавила Джона от необходимости вдаваться в тонкости предыстории, которые, на мой взгляд, вы знать обязаны и о которых сам Джон вряд ли когда-либо с кем-либо заговорит, - устремив взгляд в одну точку пространства, за время поездки обретающего дневные, яркие краски, я медленно выжала тормоз. Заметив снижение скорости, Дэвид, все внимание которого прежде было сосредоточенно на нашем диалоге, заозирался, лихорадочно соображая, где находится. – Приехали, - я заглушила мотор. – Не совсем к вам домой, но уже гораздо ближе. Все же Джорджтаун – не Нью-Йорк, - отключив автоматическую блокировку дверей, чтобы пассажиры могли беспрепятственно покинуть салон, я занялась тем, что вторично пробила номер и марку авто через все доступные мне базы данных, легко получила доступ к нужной и удалила оттуда все малейшие намеки на заявление об угоне. Видя, что раньше меня салон покидать никто не намеревается, я озвучила вслух немногим ранее мелькнувшее в мыслях суждение: – Поскольку ваш автомобиль после недавних событий ремонту не подлежит, я бы вполне могла оставить вам этот, но, думаю, он послужит лишним нежелательным напоминанием, - снова провернув ключ завода, я одновременно вывернула руль, резко уведя машину влево – тяжелый удар передней подвески о высокий бордюр тротуара сотряс салон. Я подставила руку под приборную панель и поймала по инерции слетевшее с нее кольцо, не позволив драгоценному предмету затеряться под сидениями. - Раз так, пусть гниет на штрафстоянке, пока не объявится хозяин, - ловко вернув кольцо на палец, я поднесла руку к губам, давая мысленный приказ вызвать номер дорожной полиции. – Доброе утро, - непринужденным голосом ответила я на дежурное приветствие диспетчера. – Могу я вызвать эвакуатор? Чья-то машина наистраннейшим образом оказалась припаркованной прямо на тротуаре перед моим домом. Пройти не возможно, хозяина нигде не видно. Адрес? – мило улыбаясь удивленному выражению лица Дэвида, я продиктовала запрашиваемые данные, дослушала предупреждение о пятиминутном ожидании, после чего поблагодарила за помощь и прервала соединение. - И... у вас везде так? – мужчина посмотрел на меня с нескрываемым изумлением. – В смысле беспрепятственного доступа во всевозможные структуры? - ВВС, ВМФ, Министерство нацбезопасности Пентагон и Белый дом входят в ваше обобщение «всевозможные структуры»? – в который раз сдержанно улыбнувшись, я обернулась к Дэвиду. – Не берите в голову, это все наши заботы. И думаю, из машины нам сейчас лучше выйти, - обернувшись к окну, я ободряюще кивнула. – Дом прямо перед вами, заходите, буду рада гостям. Наверняка, Оливия уже заждалась. Машинально потянувшись к дверной ручке, Дэвид еще несколько долгих мгновений смотрел на меня, в то время как Никита поспешила выполнить мою просьбу и выбраться из машины, ни слова не говоря. От волнения замешкалась с карабином ремня, но это мелочь. Дэвид помог, и оба они покинули салон. Все их мысли резко переключились на дочь. Прочие отошли на задний план. - Сэджвик, назад! - ступив на порог дома и почти мгновенно ощутив инстинктивный порыв животного, я строго посмотрела на собаку. – Они друзья, им можно, – жестом приказав ей убраться с дороги, я тепло улыбнулась застывшей в оцепенении девочке. - Оливия! – пройдя вслед за мной, Никита кинулась к ребенку. – Радость моя! – заключив дочь в объятия, женщина в отчаянии принялась целовать ее. - Мамочка! – обхватив Никиту за шею и спрятав лицо у нее на плече, Лив замерла на несколько долгих секунд, затем подняла взгляд на Дэвида, протянув к нему руки. – Папочка! Ни слова не произнеся вслух, мужчина быстро пересек коридор и обнял обеих. Из его горла при этом вырвался тяжелый напряженный выдох. Прикрыв дверь, я улыбнулась собственному чувству облегчения, растекшемуся по венам подобно волне резкого тепла в пронизывающий холод. «Идем, - я тенью метнулась через коридор, став рядом с молча наблюдающей сцену встречи мамой. – Оставим их одних. Сэджи... - поманив животное, я не спеша направилась на кухню, исследовать содержимое холодильника на предмет того, чем можно было накормить гостей. – Джон, мы дома, ждем тебя, - сообщила я между делом, протянув руку за пультом от телевизора, который с задержкой в несколько секунд послушно подплыл ко мне. – Утренние новости обещают быть интересными. Ты успеешь к началу выпуска?» «Мы? Ждем?» – он передал мне ментальную волну сомнений, сопровождаемую недоверчивой усмешкой. «Я очень жду. На остальных мне плевать. Кстати, мне уже заняться их документами или позже ты сам все сделаешь?» «Если не затруднит, закинь удочку в нотариат. Пусть наколдуют генеральную доверенность на железного зверя, что стоит под окнами. Нам с тобой он все равно теперь не нужен, так что сплавлю его Дэвиду, чтоб зазря не ржавел». «Подарки вторично не дарят», - я улыбнулась, прикрыв глаза, чтобы четче видеть стремительно меняющееся вокруг него пространство. От убеждения в том, что он близко, улыбка на моем лице стала выразительнее, я даже не пыталась ее скрыть, попутно взглядом выуживая из подвесного шкафчика тарелки. – Мам, я сама, - обернувшись в ее сторону, я предостерегающе подняла руку. – Ловить не нужно, они не упадут. Всего-то немного полетают. «Эй, Лиз! Ты что там вытворяешь?! Пощади старомодные убеждения моего братца и его жены! Если ты сходу выложишь перед ними все свои козыри, у них точно сдвиг по фазе будет. Я даже в дом зайти не успею. Хотя... похоже, успею, – неощутимый для остальных ветерок едва заметно всколыхнул воздух. Хлопка двери не было слышно, как и шагов, и какой бы то ни было реакции со стороны бывших в прихожей, значит, Джон прошел незаметно. Для людей незаметно, но не для меня. Вместе с ним в дом ворвался его запах, биение его сердца, доносящееся сейчас со второго этажа. Слишком тихие для смертных, для меня звуки его движений были очевидны, выдавая его местонахождение и занятие. Треск рвущейся материи, шелест льющейся воды, стойкий аромат ментола... «Рада, что ты дома!» - в эмоциональном плане я была ничем не лучше маленькой Лив, дождавшейся, наконец, возвращения родителей. Они были всем для нее. Для меня этим всем и даже большим был Джон, так что вряд ли я когда-нибудь перестану, как ребенок, радоваться его возвращению, и неважно, насколько коротким было расставание. Пока мама занималась едой, по части которой у меня уже давно не возникало никакого соответствующего рефлекса, я прошла в коридор, чтобы помочь гостям сориентироваться. Сэджвик, тихо поскуливая на обилие чужих запахов, увязалась за мной, но, учуяв Джона, пулей унеслась к нему наверх, оставив чету Шеппардов в молчаливом недоумении. - Что это с ней? – умело пользуясь детской непосредственностью, спросила Оливия, взглянув на меня из-за плеча отца. - Убежала встречать Джона, - без утаек ответила я, намеренно переглянувшись с Дэвидом. - Я думала, он с вами приехал... – девочка в недоумении посмотрела на Никиту и уже через мгновение перелезла с рук отца к ней, снова повиснув на ее шее и начисто забыв о Джоне. – Мамочка, я скучала! - Как смотрите на то, чтобы пройти дальше коридора? – ненавязчиво спросила я, тактично выждав минуту. – Еще предстоит решить некоторые формальности относительно вашей смерти в автокатастрофе, так что придется вам немного погостить. Мама? – я позвала, и едва наши с ней взгляды пересеклись, жестом пригласила ее выйти к нам. – Думаю, Лив сможет вас познакомить, - я подмигнула девочке. – Я на пару минут, - сказав так, я быстро взбежала по лестнице, мыслями отстраняясь от всех прочих раздражителей и предвкушая момент встречи. - Вижу, ты им понравилась, - Джон встретил меня улыбкой. – Дэвид от тебя в полном восторге. - Я сильно не углублялась в аналитику их отношения к происходящему и ко мне, в частности, - заключив любимого в объятия, я спрятала лицо у него на груди, наслаждаясь запахом его кожи. – Но быть до конца объективной у меня не получилось. В результате: не думаю, что у твоего брата сложилось обо мне хоть сколько-нибудь положительное впечатление. - Мне плевать на его впечатление, - продолжая улыбаться и изучающе рассматривать мое лицо, Джон приподнял меня над полом так, что для удобства мне пришлось сомкнуть ноги на его пояснице. – Я знаю одно, - в его алом взгляде загорелась мгновенная злоба, - решение его проблем отняло у нас ночь. И это очень-очень плохо, – он тихо зарычал сквозь сжатые зубы, - для него. «Ужасно! – я кивнула, подыграв ему улыбкой, приникла лбом к его лбу и поцеловала коротко, дразня, слегка прикусывая за бледную губу. – Просто катастрофа!» - Стоит хотя бы примерно прикинуть, чем он намерен с нами расплачиваться, - на мгновение на лице Джона появилась дьявольская усмешка, затем он с явной неохотой отвел взгляд от моего лица, а в следующее мгновение уже разжал руки, позволив мне спрыгнуть на пол. – Кстати, глянь на тумбочку, - небрежно обронил он, метнувшись к шкафу за одеждой. – Вроде бы швырял куда-то туда, но за гравитацию не отвечаю, уж слишком мелкий предмет - эта флешка. - Ну,.. бумажный вариант покрупнее будет, - без особого интереса я пролистала глянцевые в файлах листы, подшитые в одну пластиковую папку. - Все ли на месте – судить не берусь. Пусть Дэвид со своей макулатурой сам разбирается. - Нам с тобой еще бы похлопотать над легендой их двухнедельного исчезновения и паспортами, а там, – я метнулась к нему, чтобы стать ближе и смотреть в глаза, - пусть возвращаются к обычной жизни. - Вполне последовательная цепь событий, - он одобрительно хмыкнул, в то время как я занялась пуговицами на его рубашке, - только ты пропустила одно важное звено. Мой с ним приватный разговор, во время которого тебе придется очень пристально за мной следить, чтобы у меня ненароком рука не дрогнула, когда он назовет меня придурком и начнет вспоминать всю подноготную сорока лет моей человеческой жизни. - Брось, все не так плохо. В худшем случае он этого не станет делать только потому, что побоится. - Он знает о Вратах, Элизабет. Знает намного больше, чем любой житель Земли, не имеющий при этом никакого отношения к программе «Звездных Врат». Он – не гений-ученый, не талантливый врач, не военный и даже не богатенький спонсор, непременно желающий знать, в какую зияющую дыру уходят его ассигнации. Более того, он знает о клыкастом виде и опасности, что за ним стоит. Слишком много на одну среднестатистическую американскую семью, не находишь? - Когда в последний раз нас беспокоила секретность? - Тогда же, когда о предмете секрета узнал мой брат, - Джон состроил гримасу. – Поверь, для меня это хуже общемирового рассекречивание проекта, где я во всеоружии без линз вынужден буду давать интервью перед сотней-другой одержимых жаждой новостной свежатинки репортеров. - Неужели Дэвид настолько болтлив? - Нет, - Джон обнял меня, и в очередной раз с удовольствием спрятала лицо на его плече. – Но он – заноза в пятой точке. Большая заноза, - снова взглянув на меня, Джон от безвыходности закатил алые глаза. – Идем. Рано или поздно мне придется это сделать, - соединив наши руки в замок, он сначала подвел меня к тумбочке, где забрал папку с документами и флешку, после чего также не спеша направился к двери. – Вопрос глупый, но... как я выгляжу? – он обернулся ко мне с вопросительным выражением на лице. – В смысле, лучше, чем два часа назад? - Определенно, - я одобрительно кивнула, совершенно без надобности, а скорее для вида поправив ворот его рубашки. Во всяком случае, теперь ты первое – одет, второе... – я осеклась, отложив продолжение до лучших времен. Он – нынешний, и он – два часа назад – это два абсолютно разных существа, остальное обсуждать не имеет смысла. – Ты прекрасен, - я притянула его к себе для нового, теперь более нежного и менее дразнящего поцелуя. – А это оставь и даже не вздумай при мне ими пользоваться, - забрав из его ладони контейнер с линзами, я отшвырнула их, в надежде на самый дальний, пыльный и недоступный угол комнаты. – Малышка тебя уже видела, а значит, ее родителям есть, к чему стремиться. - В отличие от родителей, у малышки вся жизнь впереди. Врата, другие галактики, заселенные красноглазыми существами, супернавороченные космические корабли и даже летающие города... Это ее мир, будущее, которое ее ждет, - он снова завладел моими губами, заставив меня погрузиться в забвение, на фоне которого я почти перестала воспринимать сторонние звуки, все, кроме его пульса и...
- Папа, а Элизабет, она кто? Джон называет ее ангелом, но ведь их не существует. И Джон,.. кто он такой?
Прервав поцелуй, я прислушалась в некоторой степени заинтересованная возможным ответом на непосредственный детский вопрос. Уловив направление моих мыслей, Джон тоже прислушался, все еще не выпуская меня из объятий и игриво накручивая на палец локон моих волос. Сначала была тишина, во всяком случае, вслух никто не говорил. Джон нетерпеливо приподнял бровь, выражение его лица, застывшего в дюйме от моего, буквально кричало: «Ну же! Ответь дочери, и я буду знать правду о том, что ты о нас думаешь...»
- Джон твой дядя, милая, - Никита нашлась с ответом быстрее мужа. – А Элизабет,.. думаю, нам стоит поверить в то, что сказал о ней Джон. - Но ведь папа говорил... - Я ошибался, малышка. Я очень сильно ошибался.
- Говоришь, хуже, чем раскрытие проекта? – я выжидающе посмотрела на Джона. - Хуже или нет, но я предпочту побыстрее от них избавиться. На повестке дня поездка в Вайоминг, которую вряд ли получится отложить. Йеллоустон снова бунтует. - Cнова? Насколько правильно я помню, впервые за шестьсот с лишним тысяч лет. Что не есть хорошо. Похоже, кто-то методично откладывает наше возвращение в Пегас. Нужно быть осторожными и просчитывать все на два шага вперед. - Почему на два? – Джон сострил. - Потому что Арес имеет обыкновение считать на десять. Ну, а мне... – я вздохнула, толкая дверь, - хотя бы на два научиться.
Сообщение отредактировал Lady_Di - Пятница, 22 Ноября 2013, 00:14
