Самое гениальное - заставить ГГ самому подключить 2 провода к управляющей схеме, и включать заслонку
При условии, если ГГ знает устройство заслонки, и если заслонка ВООБЩЕ УСТАНОВЛЕНА)))
Внеплановое предупреждение: места, известные в литературе как "заклёпки", т.е., изоблующие излишним техническим, тактическим и специальным описанием, и являющиеся таковыми по мнению автора, взяты в спойлеры. Их прочтение не обязательно, так как они не влияют на весь текст или сюжет в целом, но с ними можно ознакомиться, ежели читатель желает наиболее глубоко понять техническую сторону идеи или же личные мысли героев произведения.
16 июня 2011 года
– Утречко, млять! – в отсек ни свет ни заря ворвалась – угадайте, кто?
Первая реакция – высадить в непрошенного гостя заряд мелкой дроби в упор (а под землёй дистанции больше практически не найти). Что я, собственно, и сделал: раньше, чем осознал увиденное, сонный схватил лежащий подле дивана дробовик и нажал на спуск, не заботясь о прикладке оружия – ствол исправно изрыгнул свинцовый шквал в направлении гостя. Сдавленное «Млять!» было доказательством тому, что даже спросонья, я и оружие – страшное сочетание.
– Убьёшь, придурок!
– Буду только рад… – пробормотал я, начиная осознавать картину.
Я в одних трусах стою у себя в отсеке, держа направленную в сторону двери «Сайгу»; из-за створки бронедвери выглядывает в полглаза Раптория, а из-под дивана торчит хвост Кирары: на диване продолжает спать Лилит.
– Тебя кто учил с оружием спать, кретин?!
– Дегтярёв, – буркнул я, опуская оружие.
Тревога ложная. К сожалению…
– Ты чего забыла в такую рань? – я бегло глянул на часы: время только полшестого утра.
– Общий сбор, не по тревоге, – проронила Раптория. – Хватай свою подружку и бегом в ЦУГ, через четверть часа всеобщее построение базы.
– Кто строит на этот раз? – поинтересовался я.
– Хрен пойми, – пожала плечами девушка. – Вроде бы, генерал какой-то. То ли Прохоров, то ли Белов… А, может, и оба разом.
– Уже идём…
Как только Раптория скрылась, а Кирара вылезла из-под дивана, недоумённо глядя на меня своими похожими на две чёрные бусинки глазами, я быстро оделся и растормошил Лилит. Сборы не были долгими: успели даже кое-что в желудок закинуть из НЗ.
В без пятнадцати минут шесть мы оба уже были в ЦУГе (он же, по совместительству, зал врат). Весь личный состав проекта был выстроен по подразделениям: отдельно каждый род войск, в каждом строю отдельно батальоны, роты и взвода. И только наш кагал стоял отдельно: вон он, возле крайнего генератора пристроился, прямо напротив звёздных врат, под служебной площадкой с терминалами, что окаймляла зал и шла эдаким балконом вдоль стены на высоте нескольких метров.
Чтобы не светиться перед строем, нырнули с Лилит за генераторы: между ними и стеной прошмыгнули через весь ЦУГ и без палева упали в строй, типа свои. По стечению обстоятельств оказались рядом с Медведом и Литерой: первый просочился из медсанчасти (только, не понятно, почему он не встал вместе с медслужбой), вторая, видимо, только вернулась с кораблём из похода.
– Как обстановка? – бегло спросил я обоих, стараясь не сильно голосить в строю.
– Без происшествий, – пожал плечами Медвед, не оборачиваясь.
– С происшествиями, – бросила Литера. – Кораблю досталось.
– Как вы? – это я адресовал девушке.
– Могло быть хуже. Справляемся.
– А Гайка как? – это уже было Медведу.
– Кризис миновал, – было мне ответом. – Медики говорят, угрозы нет, дело за малым: заживить рану. Но месяц точно её в строю можно не ждать.
Зашибись…
Однако, собрание чуть затягивалось: начало построения случилось аж в шесть утра.
Раптория была права. Ровно в шесть часов из глубины ЦУГа со стороны лабораторного комплекса показались Белов и Прохоров. Оба вышли на середину строя и понеслась дежурка…
Прохоров повернулся к строю и, одёрнув собственный китель, громогласно рёк:
– ЧА-А-АСТЬ! СТАНОВИСЬ! РОВНЯЙСЬ! СМИРНО! РОВНЕНИЕ – НА СЕРЕДИНУ!
И, вскинув правую руку к головному убору в жесте воинского приветствия, развернулся к Белову.
– Товарищ генерал-полковник! Личный состав базы по вашему приказанию построен! Заместитель командующего базы – генерал-полковник Прохоров!
Белов, поприветствовав товарища аналогичным жестом, вместе с ним повернулся к строю и не менее громогласно выпалил:
– ЗДРАВСТВУЙТЕ, ТОВАРИЩИ!
«Ну и голос у мужика…», – подумал я. Седовласый старец не выглядел таким мощным, но тем не менее…
Строй секунду набирал воздуха в грудь, а потом выпалил, будто по команде, или чьей-то отмашке – громко, чётко, и синхронно:
– ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЕМ, ТОВАРИЩ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК!!!
Приветствие длилось секунд пять, но раскаты эха от дикого рёва собравшихся в огромнейшем зале нескольких тысяч человек гуляло по сводам около полуминуты.
Как только угасло эхо, Белов взял вынесенный ему микрофон и уже нормальным голосом, тем не менее, достаточно громко, продолжил вещать:
– Буду краток! – генерал опустил всякие обращения, протоколы и прочую лабуду: лишь преподносил информацию. – Разведка обнаружила на Земле несколько раздробленных группировок рейфов. В Генштабе считают, что это – ошмётки улья, сбитого при обороне Атлантиды на Земле. Численность невелика, но угроза от этого меньше не становится. В связи с обнаружением противника прямо у нас под носом, боеготовность повышается: в семь часов будет объявлена тревога, с этого момента будем действовать согласно боевому расчёту. Командирам подразделений и прочим ответственным лицам – произвести выдачу личному составу закреплённого за ним оружия. Перемещение по объекту свести к минимуму, всякие передвижения – исключительно с оружием, в готовности принять бой. Отдельная директива поступила касательно Отдельного отряда специального назначения Гражданской Обороны! Данный личный состав убывает в непосредственное подчинение полковника Дегтярёва для ликвидации противника.
Слово принял Прохоров:
– Это не учения, товарищи! Наземные службы МЧС в нолевой готовности и по первейшей отмашке приступят к эвакуации гражданского населения непосредственно на наш объект! С этим в связи, материально ответственным лицам, и должностным лицам по МТО – в шестичасовой срок разблокировать неиспользуемые зоны объекта и приготовиться к размещению эвакуируемых беженцев! Ещё раз обращаю ваше внимание! Это – самая серьёзная ситуация из всех возможных за последние десятилетия, начиная с холодной войны! Никакого раздолбайства! Все силы – на оборону! Части ВКО – все имеющиеся корабли в состояние боеготовности номер один! Экипажи эскадрилий кораблей бортового базирование – все машины в предстартовую готовность! Чтобы только двигатели пустить – и в бой! По команде будет осуществляться поддержка действующих на поверхности Земли частей средствами кораблей космической группировки.
– Вопросы или объявления есть? – громко без микрофона спросил Белов.
За отсутствием таковых, Прохоров громко рёк:
– ЧАСТЬ! РОВНЯЙСЬ! СМИРНО! К МЕСТАМ НЕСЕНИЯ СЛУЖБЫ… КРОМЕ ПЕРВОЙ ОТДЕЛЬНОЙ ДОСМОТРОВО-ШТУРМОВОЙ БРИГАДЫ… ШАГОМ… МАРШ!!!
***
Как только рассосался весь строй, к нашей кодле подошёл Дегтярёв в сопровождении Косорукова. Кэп держал в руках увесистого вида кожаную папку для документов и с видимой нервозностью прижимал её локтём.
К слову, свежеиспечённый старлей уже уверенно держался на протезах. Как он так быстро научился на них ходить без костыля – лично для меня так и осталось загадкой, но по необъяснимой причине я внутренне был рад видеть соратника в относительно хорошем здравии.
– Извини, Кэп. – я поздоровался с Дегтярёвым. – Мы сегодня без строевой записки.
– Сейчас и не надо, – отмахнулся молодой полковник. – Но если потом будешь писать их – запомни, по приказу сверху всех ваших, погибших на задачах, велено не вычёркивать из списка личного состава. Они останутся в нём навечно.
«Вот так честь», – подумал я. – «Навечно в списке личного состава части? Чем же школота заслужила такое к себе внимание?».
– Значит, так. – Дегтярёв вытащил из своей папки файл с сшитыми листами и передал его мне. – Сейчас все собираетесь, как по тревоге, и в полном составе бежите к ангару, к своему грузовику. Вы в составе небольшой автоколонны подниметесь на поверхность, вас подхватит транспортный луч и перебросит в уже известный вам район. С местностью особых затруднений у вас возникнуть не должно… Там вас встретят и дадут детальные ЦУ. В этих документах – первичные вводные, почитаете в ангаре. Шаман – старший, остальные – по боевому расчёту.
– У нас Гайка ранена, в лазарете сейчас, – напомнил я. – А Медвед работает в медсанчасти…
– Пусть, – кивнул офицер. – Значит, действуете без них.
– Кстати… – подала голос Астория. – Я чего-то не всех наблюдаю…
Точно. Не все на месте.
– Твоя подружка, Шаман, уже усвистала со своими на «Сонодзаки», – это, стало быть, он про Сакамото. – А сестричка смылась по моей задаче.
– Работать будем, как в прошлый раз, – подал голос Косоруков. – Но, товарищи, если и сегодня вы будете мне трепать нервы, дома вас ждёт встреча гораздо «теплее», чем когда вас оприходовали на «губу».
– Вы будете в непосредственном подчинении старшего лейтенанта Косорукова, – кивнул Дегтярёв. – Однако, в экстренных ситуациях, выходящих за его компетенцию, решения будет принимать Шаман. Я надеюсь, он понимает, о каких ситуациях я говорю?
Как тут не понять…
***
«Опять эти недобитки», – пронеслось в уме, когда я сидел в кабине КамАЗа, ожидая отмашки на выезд. Путевой лист оформлен, оружие и боеприпасы загружены, тревожное снаряжение получено и уже в кузове. В документах, что передал мне Дегтярёв, я почерпнул общие сведения о задаче. Кэп был прав, говоря о «знакомой местности»: работать предстояло в ЧЗО. Во-первых, сообщалось, что группировка рейфов численностью до роты в пешем порядке ВНЕЗАПНО обнаружилась на территории Незалежной Украины, а точнее – бывший НП «Белая Сорока», что на Северо-Северо-Востоке нынешней Зоны. К текущему моменту ожидается, что группировка должна добраться до ЧАЭС.
Ну, это, на мой взгляд, очевидно: любая сколь-нибудь разумная раса будет стремиться к источникам энергии, желательно – халявным. И хотя сама станция уже лет десять ни хрена не «аэсит», но её открытые распределительные устройства используются другими объектами для раздачи энергии (прямо, как торренты, мать их за ногу раз так).
Нашей группе предписывалось встретить противника северо-северо-западнее Припяти, на пути к ЧАЭС, у микрорайона 4А, и дать встречный бой, ликвидировать группировку врага. Однако, те края я слишком хорошо знал: много интересовался Зоной Отчуждения ещё будучи младшеклассником… В тех местах сейчас – сплошное болото, севернее микрорайона – болото и густейший лес. Отсюда невозможным становится снайперский огонь издалека: негде разместиться на достаточно высокой точке, чтобы просматривать большую площадь: всё упрётся или в ближний бой, вплоть до рукопашной, или рейфы обойдут нас несколькими сотнями метров в стороне, и даже не заметят – мы точно не знали, откуда их ждать. Поэтому я уже поставил себе зарубку на памяти: изменить место встречи и перенести район засады. Формально, целью задачи стояло не допустить противника на территорию станции, где те могли бы, использовав мощности станции, подать сигнал своим сородичам.
Одновременно с нами будет действовать вторая группа, под командованием моей новообретённой непутёвой младшей сестры: Раптория должна была со своими двумя отделениями просочиться в район базирования загоризонтной радиолокационной станции (да-да, эта та, что 5Н32!), и, заблокировав саму возможность использования обеих фазированных антенных решёток, упредить всячески возможный вариант передачи сигнала и удерживать антенны до ликвидации нашей группировки: потом – по обстоятельствам, или уничтожить вторую группировку, если та попытается отбить антенны (что не исключено), или вернуться на базу, передав ситуацию под контроль местных силовиков.
План на мой взгляд был чересчур сырой: много непроработок, много неточностей и расхождений. Однако, детали всегда можно отшлифовать на ходу, и тем не менее – из деталей строится мир…
***
В районе семи утра, как только прозвучала тревога, мы поднялись на поверхность. Оттуда нас забрали транспортным лучом: вместе с нашим КамАЗом перебросив в Зону. Местом высадки оказался хорошо известный мне район завода «Юпитер»: уж что-что, а планы и карты ЧЗО я изучил ещё со школы. Зашибись, пока везёт…
В кабине находились только я, Лилит и Косоруков: все, как один, при полном боевом параде. Только я пожадничал, и вместе с АК-120 захватил свою «Сайгу»: огневой мощи много не бывает. А так вполне стандартное оснащение: разгрузки и рюкзаки с требуемым снаряжением. Остальные наши в тесноте да не в обиде разместились в кузове.
– Сейчас до цели пойдём, – предупредил я Косорукова, будучи за рулём. – Я бы советовал пристегнуться.
– Тоже мне, Шумахер, – усмехнулся мне старлей. – Смотри, своих парней из кузова по пути не порастеряй…
Я пожал плечами. Моё дело предложить – ваше дело отказаться…
Путь до цели не занял много времени: в дороге Косоруков вещал важные вещи.
– В этот раз учли ошибки предыдущей операции под Россохой, – сообщил он. – В обязательном порядке вам в снаряжение включили средства индивидуальной защиты и дозиметрического контроля.
– Спасибо и на этом, – фыркнул я, выкручивая руля в сторону: Припять такая Припять, деревья растут, где хотят! Ну, конечно, кто же нам будет перед операцией дорогу бульдозерами расчищать… Идиотов нет.
Я решил изменить план будущего сражения: пусть рейфы войдут в город – он им всё равно без разницы, что он есть, что его нет. Пусть будет так. Мы же встретим их на юго-юго-востоке города, на пересечении улицы Дружбы Народов и проспекта Ленина. Там, как я помнил, стоят три девятиэтажки на некотором удалении друг от друга – чем тебе не снайперские позиции? Одно меня смущало только… фон…
Свежих карт радиационного заражения у нас не было, но по имевшимся у меня данным фон на крышах тех домов превышает норму: дозиметр знатно трещит под две тысячи микрорентген в час. Если учесть, что санитарной нормой принято считать 30-60 мкР/ч, а общая «норма» по Припяти – около сотни, то… М-да. Нет, мозги не поджарит, в том же старом Саркофаге возле разломов фиксировали дозы и в 12 000 Рентген в час (ДВЕНАДЦАТЬ! ДВЕНАДЦАТЬ, МАТЬ ЕГО, ГРЁБАННЫХ ТЫСЯЧ РЕНТГЕН В ЧАС! ВДУМАТЬСЯ ТОЛЬКО!), но всё равно приятного будет мало…
Впрочем, на этот риск лично я пойти готов. А вот готовы ли остальные…? Сейчас выясним…
Хоть по улице Леси Украинки и было бы ближе, но я решил пройти через центр Припяти: там город не так сильно зарос деревьями, дороги ещё проходимы для грузового транспорта. Да и отмывали его, как я знаю, тщательнее: возле гостиницы «Полесье» и Дома Культуры «Энергетик» фон гарантированно ниже. Впрочем, и возле станции хлорирования и обезжелезивания воды не сильно «жарко»: из водокачки можно воду для питья брать, она там даже не фонит.
Два с половиной километра мы промчались крайне быстро: благоразумно не став открывать окна. Вот ещё, пыль радиоактивную в кабину затаскивать…
Грузовик я поставил за домами: спрятал в густой растительности прямо за магазином «Книги» – его неправильный многоугольник расположился практически во дворах трёх девятиэтажек, тремя колоссами подпиравшими тяжёлое свинцовое небо Припяти. Хоть и середина июня, а я только сейчас обратил внимание на погоду: пасмурно, дует слабый северный ветер, а с северных границ Зоны надвигается тяжёлый грозовой фронт – всё видимое небо, от Рудни до Хильчихи, представляло собой сплошную тёмно-серую полосу.
Только мы припарковались, а Косоруков тут же взял командование на себя:
– Всё, хватит на свежем воздухе светиться! Бегом в здание! – и показал рукой на магазин.
Кстати, мудрая мысль…
Внутри бегло приготовились к выходу: противогазы, дозиметры, перед облучением – радиопротекторы из индивидуальных аптечек, и оружие. Я взял вступительное слово.
– План простой. Враг гарантированно придёт с севера: по крайней мере, так нам говорят в Штабе. Мы встретим их снайперским и пулемётным огнём, возьмём в огневой мешок и постараемся бегло уничтожить. Перестрелять целую роту быстро не удастся: тем более, если учесть живучесть рейфов. Поэтому работаем с максимальной точностью, предпочтение отдавать групповым целям, бить, желательно, в череп. Однако, есть кое-что, что надо знать: по старым данным, крыши этих высоток изрядно фонят: под две тысячи частиц. Если кто-то по вполне понятным причинам хочет выбрать огневую точку не на крыше, а на этажах – пусть скажет об этом сейчас, когда ещё есть возможность изменить план…
Желающих не оказалось.
Нельзя сказать, что люди не понимали опасности облучения: несмотря на свои годы, все они имели набор знаний, не свойственный их возрасту. Так что тут моя совесть была чиста. Впрочем, от её угрызений я и раньше не мучился.
Нас было девять: я, Лилит, Астория, Багира, Британец, Рентген, Док, Штырь, да Косоруков.
– Действуем следующим образом, – решил я. – Делимся на тройки и рассасываемся по позициям. Со мной – Лилит и Британец, с Рентгеном – Астория и Док, Багира, соответственно, с Косоруковым и Штырём. Моя тройка возьмёт на себя дом четыре, тройка Рентгена – номер два, тройка Косорукова – один. Я с Лилит и Британцем будем простреливать весь проспект: видимость порядка семисот шестидесяти метров, прямиком до «Энергетика». Рентген, Астория и Док помогут, если мы упустим часть: этой же целью будут озадачены Штырь, Косоруков и Багира – вы простреливаете узкий сектор между нашим четвёртым домом и «ленинской» пятиэтажкой номер шесть.
– В принципе, четвёртый дом одобрямс. – кивнула Багира. – Но второй и первый никуда не годятся. У первого будет узкий перешеек в полсотни метров, даже с высоты девятого этажа нехило так покрытый внизу деревьями. Мало что увидим. Второй несильно хорош: сможет отстреливать рейфам тыл, если они всё-таки пройдут в сторону ЧАЭС, но серьёзной помощи четвёртому не окажут. Предлагаю: на втором оставить не троих, а двоих – раз. Оставшихся четверых разделить на две группы: первая засядет на крыше «Энергетика», и будет простреливать проспект сзади, таким образом, возьмём рейфов в клещи – два; вторая двойка разделится по одному и засядет тут и тут, на проспекте Ленина девять и один-б. Соответственно, будем иметь две огневые точки с тыла и фронта, и две с фланга. С автоматичкой, я думаю, порешим их на раз-два.
– Принимается, – кивнул я. – Молодец, хорошо сообразила. – это я уже адресовал Багире.
– Я должна сказать «Служу человечеству»? – кокетливо поинтересовалась она.
«Однако, начитанная нынче молодёжь растёт», – усмехнулся я. «Служу человечеству» – фраза главного литературного героя Виктора Северова за авторством Сергея Кима. Не ожидал, что встречу кого-то со схожими интересами и вкусами в литературе…
– Можешь, если хочешь. – кивнул я. – Однако, тогда исправляем пункт. Моя тройка и двойка Рентгена и Астории размещаемся загодя, прямо сейчас. А вот группа Косорукова отступает вглубь города и выдвигается на позиции только по сигналу, не раньше.
– С чем это связано? – поинтересовался старший лейтенант.
«Вот об этих ситуациях и говорил Дегтярёв», – подумал я. – «Почему-то, офицер знает о рейфах меньше нашего…».
– Потому, что рейфы от природы телепаты. Они засекут вас раньше, чем вы щёлкните предохранителями. Поэтому. Те, кто будут на крыше «Энергетика»: отойдёте за городской парк, к Набережной улице и укроетесь за первой высоткой, по сигналу по рации выдвинетесь на позиции. Те, кто будут на крышах домов вдоль проспекта… отойдёте к станции фторирования, и то же самое: по сигналу радейки выдвинетесь на позиции. Только… придётся изменить ещё один пункт.
– Позиции будут на крышах домов девять и семнадцать, – кивнула Лилит.
Девушка поняла меня с полуслова.
– За остальным – остаётся только добавить, чтобы экономили патроны, – пожал плечами Штырь. – Не лезть на рожон, и не орать с крыш «Жри пулю, с*ка!».
– В общем, не забывайте, что вы на задаче, – поддержал Косоруков. – И вообще… баррикадируйте двери! Закройтесь на позициях так, чтобы даже толпа не высадила двери. Тем, кто на крыше, это сделать проще, чем тем, кто на этаже. Но всё равно надо закрыться. Иначе вас всех со спины пощёлкают.
– После выполнения задачи точка сбора – магазин за четвёртым домом, «Книги». Собираемся там… Если вопросов больше нет – выдвигаемся!...
Вопросов больше не было…
***
Окопаться удалось быстро: пока Лилит выцеливала грёбанных рейфов, мы с Британцем быстро прошерстили верхние этажи и понатаскали на крышу обломков мебели и дверей. Ножки, спинки, сидушки, обломки столешниц, дверей, полок, шкафов… В общей сложности, удалось соорудить баррикаду, поднять оную в одно и даже в два рыла будет тяжело даже рейфам: её свалили на люк, ведущий на крышу. Но сначала подняли всё наше снаряжение: рюкзаки и цинки с патронами.
А последние, сцуко, тяжёлые, нах! В каждом полтысячи патронов, и весом вся эта бадья тянула далеко за полтинник. Так сказать, «вес брутто». На одну группу решили отдать один цинк. А больше всё равно не было. На всё-про-всё два ящика и выделили…
Одиночные стрелки вдоль проспекта заранее окопали позиции: оставили там рюкзаки и боеприпасы, как нам доложились по рации. Группа Косорукова поступила мудрее: окопались на крыше, да ещё ДОТы построили из обломков вентиляционных каналов, что валялись под рукой. Заметности не прибавилось, а защищённость ещё как выросла! Для оружия рейфов эта система была уже непрошибаема.
Нам оставалось молиться, чтобы против нас была только пехота. Если рейфы ангажировали технику или, не дай Бог, будут прикрываться своими уцелевшими стрелами, будет задница. «Нет, бредни», – промелькнуло в уме. «Будь у них хотя бы одна «стрела», они бы дематериализовали весь личный состав, и высадились бы на станции, как при сборе».
В ожидании сигнала о появлении рейфов я сидел на краю крыши девятиэтажки, оперевшись на АК. «Сайга» лежала под боком, заряженная, на случай форс-мажора.
Тишину брошенного города и тихий свист северного поветрия нарушал заливной треск дозиметра-радиометра, а ему вторила канонада в десяти километрах ровно на юг: ЗГРЛС «Дуга»…
«Раптория», – подумал я. – «Группа пытается взять объект… Интересно, какие потери?». То, что группа их неизбежно понесла, я не сомневался. Опыта войны у Раптории не было абсолютно (впрочем, как и у меня). И если я ещё жив только благодаря везению, то насчёт новенькой я был уверен: такими скилами, как «везение», она не одарена. Теория вероятности, знаете ли…
Но канонада и не думала стихать: плотность огня была колоссальной, а, значит, численность группы Раптории как минимум уменьшалась неспешно. Это косвенный, но всё ж таки признак. То, что это именно они, а не местные военные, было несомненно: голос АК-120, даже приглушённый десятком километров, был хорошо узнаваем, хоть ветер и шёл от нас.
«Выживите, хоть кто-нибудь. Пожалуйста…», – прозвучал в уме чей-то голос, адресованный орудовавшим южнее на антеннах.
Кто это подумал? Явно не я. Тогда что, раздвоение личности? Зашибись…
Кстати, если подумать, то к этому диагнозу всё и идёт. Что-то перехватывало управление телом минимум дважды: на планете с ульем в спячке и при поиске рейфов в инциденте с украденными атомными бомбами. Так что, можно не удивляться… И не будем.
Сзади послышались шаги: тяжёлые берцы. «Не Лилит», – понял я. – «Слишком иная походка. Значит, Британец…». Зачем я проанализировал такой пустяцкий звук – я не знаю. Мозг сам вычленил его аккорды из пьесы жизни мёртвого города, что играли окружающие нас оркестры природы.
– Красиво, правда? – спросил Британец, и присел рядом.
Поверачиваюсь вполоборота: напарник сел на корточках, оперевшись на оружие. Я проследил за его взглядом, устремлённый на юго-восток.
Там, отвернувшись от Рыжего Леса, излучая тревогу и страх, в центре Зоны, над раной ЧАЭСа, замер серый, как слон, Саркофаг. Уже строилось на стройплощадке неподалёку второе укрытие на смену изношенному старому: гигантская стометровая арка сталистой серой кошкой, изогнув спину, лежала правее станции, закрывая часть реакторных блоков очереди и открытые распределительные устройства. За нею – полтораста метровая труба ВТ: символ ЧАЭС, по одной только этой трубе станцию всегда узнают везде, все и всегда. Прямо за душу берёт… Когда смотришь на Саркофаг и думаешь, сколько жизней было отдано за это чистое небо без радионуклидов, за этот самый грандиозный проект страны советов после мирных атомных взрывов… Я бы многое отдал, чтобы ещё раз оказаться на станции. Один раз мы там уже были: пусть и остались не самые приятные воспоминания. Интересно, а реально стрясти к Дегтярёва отпуск на пару-троек дней в Зону? Да нет, вряд ли… Я, по ходу, совсем рехнулся.
– Да. Красиво. – тихо отозвался я, вслушиваясь в канонаду у Антенн.
Британец перевёл взгляд к «Дуге».
– Твоя сестричка? – поинтересовался он.
– Не называй её так, – попросил я.
Напарник посмотрел на меня и чуть улыбнулся.
– Чем тебе не нравится слово «сестра»?
– У меня нет сестёр, – поморщился я. – Откуда вылезла эта моя ксерокопия – ещё вопрос.
Однако, помня, что мне говорила по этому поводу вчера Лилит… Действительно, может, она – это и есть я? Тогда, чьё у этого тела сознание? Моё или же…? Да нет. Не может быть у неё моего сознания. Своё, скорее всего…
На груди затрещала радейка:
– Шаман, это Штырь, – голос напарника был чуть приглушен фоном. – Мы укрылись за парком, но рейфы чешут прямо под нами.
– Принял, это Шаман… – выдохнул я. Вот и первый провал в плане: их ждали со стороны 4А-микрорайона, а они, зачем-то, заложили полуторакилометровый крюк… – Вы где?
– На крыше первого дома.
– А снаряга… на «Энергетике»?
– Угадал.
– Ладно. Как только пройдут метров на пятьсот – спускайтесь и бегом до ДК. Как принял?
– Принял отчётливо. Пропускаем на полкилометра и бежим до «Энергетика».
– Отбой.
– Отбой.
Ну, вот и всё… Сейчас понесётся.
– Шаман, это Док. – раздалось тут же на этом же канале. – Я всё слышал, мы с Багирой выдвигаемся до позиций.
– Только тихо шуршите, – предупредил я.
– Учи учёного.
– Отбой.
Сейчас бы сказать что-нибудь проникновенное, но… Ничего традиционно пафосного, насквозь пропитанного торжественностью, на ум не шло. Вместо этого я сделал абсолютную глупость. Вытащил из подсумка КПК, снял на камеру вид с крыше высотки на ЧАЭС и на антенны, и убрал устройство. Вот такой вот я дурак. И не лечусь. Бугага…
– Лилит!...
– Слышала. Готовность.
Я поднялся и обернулся: девушка лежала на краю крыши, за перилами ограждения, стараясь не проецироваться на фоне неба. Её АК-120, снабжённый удлинённым стволом, ныне был установлен на сошки в пониженное положение и хищно воззрился на проспект, выискивая цели.
Начало заклёпкометрии. Обратил внимание на ствол: если штатный имел длину 747 миллиметров, то удлинённый доходил в длине до метра: венчал его массивный реактивный ДТК, казалось, позаимствованный от гаубицы. Однако, подобное решение было весьма кстати: хоть и выглядело футуристично, но отдачу гасил неслабо. Ещё бы, такой патрон, да на роликовой системе затвора… Ладно, что-то меня понесло в заклёпкометрию… Собственно, конец заклёпкометрии.
Форма крыши позволила нам не кучковаться на одном утёсе: все трое расположились каскадом. Лилит, как самый лучший стрелок с большим, нежели мы, опытом пальбы по незащищённым целям особой живучести и паршивости, заняла место на выступе, направленном в сторону ожидаемого появления противника. Британец расположился чуть позади и левее её, на краю крыши. Я же засел на надстройке: выше метра на два с половиной, но выгода больше – мог и поддержать напарников снайперским огнём, мог и поливать пулемётным (ствол-то я не менял).
Одиночки вышли на позиции раньше группы Косорукова: о чём последовал незамедлительный доклад по радио. А тем временем внизу…
«Мать моя женщина!».
Не очень стройная колонна-цепочка, похожая на футуристического вида многоножку, начала появляться с севера проспекта.
Вёл это сборище инопланетных недобитков колосс-офицер, высокоранговый командир в иссиня-чёрном плаще. За ним, на некотором удалении, шествовала, по видимости, его личная охрана: трое рейфов-солдат со станнерами, импульсными винтовками. Хотя… какой прок называть винтовкой оружие, не имеющее винтовых нарезов? Пора отучаться от технической неграмотности… «глушители» они и в Африке «глушители». Дальше в нестройной колонне шагали остальные члены банды: в абсолютно разнузданном порядке, оружие держали кто как, в общем, нападения не ожидали явно. Или же были хорошо обучены актёрскому мастерству и пудрили нам всем мозги…
«Жаль, мины вдоль проспекта не поставили», – посетовал я мысленно. – «Сейчас бы «клейморов» или МОНок штук пятьсот…».
«Да ладно, пятьсот!», – перехватило инициативу моё взявшееся из ниоткуда Альтер-эго. «Вспоминай инженерную подготовку, болван! При создании минных полей плотность укладки двадцать мин на сто метров! Куда тебе пятихатку? С дубу рухнул, нах?!».
Ну, да… Сто сорок мин хватило бы с лихвой. Если учесть, что интервал между ними в ряде – 4-5,5 метра…
«Только меня затрахало, что какая-то неведомая ёкарная херня постоянно вклинивается в моё ёкарное сознание!», – стиснув зубы, подумал я. «Точно к «психам» пойду, если живой вернусь…».
Дистанция до «гостей» – 580 метров, зашли на центральную аллею… только от аллеи одно название осталось. По идее, тут должна быть улица, поделённая вдоль надвое высокой стеной аккуратно высаженных тополей и раин. На деле же мы имели широкую, в полсотни метров, просеку, где из-под слоя грязи время от времени проглядывал асфальт. На работу бульдозера не похоже: он бы ямы оставил. И не вырубка: нет пней. Куда ж тогда деревья делись? Вряд ли аллею выкорчевали и аккуратненько так заровняли…
Однако, нам это лишь на руку: иначе бы хрен что видно было б.
Дистанция 530. Мы трое лежим в тишине и изучаем приближающегося врага в оптику.
Очень большая заклёпка. Разведка наблюдением применяется тогда, когда разведываемый объект или местность виден, но противник не позволяет к нему приблизиться. К такому способу наиболее часто прибегают в обороне и при подготовке к наступлению. В этом случае, как правило, используются наземные или воздушные (с вертушек, например, или прыгунов) наблюдательные посты, группы подготовленных разведчиков-наблюдателей, обеспеченные средствами наблюдения и связи, ведущие разведку с определённого места. Задачи НП ставятся непосредственно на местности командирами тех подразделений, из состава оных они выделяются. НП, организуемые в обороне и при подготовке к наступлению, располагаются в основном в первой или во второй траншее первой позиции своих войск.
Место НП должно обеспечивать видимость обороны противника на большую глубину, хороший обзор в заданном секторе наблюдения, надёжную скрытность и маскировку поста от наземного и воздушного наблюдения и от огня противника, удобство работы с приборами наблюдения, безопасное сообщение с тылом.
При выборе место для наземного НП необходимо исходить из общего правила: чем ближе пост к противнику, тем больше конкретных сведений он может дать. На месте НП обычно оборудуется открытое или закрытое сооружение, удобное для расположение личного состава и приборов, плюс ко всему – предохраняющее от огня противника. Вообще-то, работы по оборудованию НП необходимо производить скрытно, то бишь, ночью. В этом мы промазали.
Каждому наземному НП назначается сектор наблюдения, а иногда (в зависимости от обстановки и характера местности) объект или направление. Границы сектора указываются по местным предметам (ориентирам). Воздушному НП назначается маршрут полёта (без перелёта переднего края), места зависания и полосы наблюдения).
Более сообразный состав НП – 3-4 человека (из них один старший). В этом случае легче организовать непрерывное наблюдение в заданном секторе в течение суток, своевременную запись результатов наблюдения, обеспечить необходимый отдых наблюдателям.
Действия поста организуются следующим образом: старший объявляет порядок работы, очерёдность дежурных наблюдателей, составляет схему ориентиров, ведёт журнал наблюдения, докладывает командиру или начальнику о результатах наблюдения; наблюдатели (по указанию старшего поста) ведут непрерывное наблюдение в заданном секторе, изучают местность, выявляют оборонительные сооружения противника, измеряют расстояние до них, определяют азимут и докладывают старшему поста; старший, заслушав доклад наблюдателя, наносит данные на схему и производит запись в журнале. При необходимости ведёт наблюдение сам.
Я решительно отказался от большей части этого: хотя и выполнил почти половину предписаний, почёрпнутых, между прочим, из учебника сержанта. Скажите, вы бы назвали адекватным школьника, взахлёб зачитывающийся подобной литературой? Конец заклёпкометрии.
Разведка наблюдением принесла свои плоды. Действительно, предварительные разведданные были точны: численность противника до роты, только пехота; вооружение – штатное, никаких излишеств; средства индивидуальной защиты отсутствуют, цели – небронированные. Задачи противника в этом районе считались очевидными, а потому брать языка было бессмысленно. Хотя… Кстати. А что, если взять одного офицера живьём? Ведь возможно? Попробуем…
Я пригляделся к колонне повнимательней: больше никого из командного состава в строю не заметил. Стало быть, ведущий – единственный? Возможно. О применении рейфами троянских коней мы слышали, но вряд ли они додумаются переодеть в офицера простого солдата, а самого его спрятать в строю. Это вам не Куликово поле…
Разведка наблюдением прошла успешно, теперь – разведка нападением. Заключается во внезапном нападении разведчиков на противника из заблаговременно занятого, скрытого и тщательно замаскированного места в целях захвата пленных, документов, других средств. Это нам в кассу… попробуем захватить одного офицуцера живьём.
Сообщение отредактировал Комкор - Вторник, 15 Июля 2014, 16:58
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Я дотянулся до тангеты рации и тихо передал в эфир:
– Общая команда. При обстреле колонны задача – попробовать захватить цель: вражеский командир, идёт впереди колонны, облачён в чёрный плащ, без маски на морде.
И отключился, не требуя подтверждения получения команды.
Засады организуются во всех видах боевых действий войск. Их состав всякий раз зависит от обстановки и поставленной задачи и может быть от трёх человек до отделения. Располагаются они обычно у дорог, троп, водоёмов, путей движения на посты, в местах незаконченных инженерных работ, у проходов через заграждения противника, у мест общественного пользования и тому подобное.
Поставленную задачу целесообразнее всего выполнять ночью или в условиях ограниченной видимости. Получив задание на проведение разведки засадой, весь её состав во главе со старшим изучает местность и противника наблюдением. В том случае, если место засады избрано в глубине обороны противника и с наблюдательного поста не просматривается, то маршруты подхода к нему изучаются по карте и сверяются с данными, полученными из других источников (допроса пленных, опроса местных жителей, разведки родов войск и так далее).
До начала действий проводятся тренировочные занятия с разведчиками, выделенными в засаду. Местность для этого подбирается и оборудуется с наибольшим сходством с той, где предстоит решать задачу.
После тщательной подготовки разведчики выдвигаются в указанное место, используя скрытые подступы, организовав непосредственное охранение. Делать это надо в период пониженной видимости (в ночную засаду – вечером, в дневную – перед рассветом).
Боевой порядок в засаде зависит от условий местности, характера полученной задачи, численного состава засады. В любом случае располагаться надо так, чтобы были обеспечены круговое наблюдение и надёжная оборона, удобство для внезапных действий и беспрепятственного отхода по выполнении задачи или по стечении срока пребывания в засаде.
Ну-с, сейчас попробуем… Дистанция триста с гуем…
– ОГОНЬ!
И радейка, подхватив призывный клич, понесла в эфир на радиоволнах послание-приговор. Не прошло и трёх секунд, а все четыре точки огрызнулись высокоскоростным свинцом.
С домов по проспекту полился настоящий дождь: не скажешь, что работает один ствол, если не знаешь его характеристик. Полторы тысячи выстрелов в минуту – довольно высокий темп стрельбы, тут и до перегрева недалеко. Точно с фланга две позиции будто бы вентиль открыли, поливая рейфов огнём, как водой из крана.
Косоруков со своей группой вообще выплюнули в спину рейфам целый шквал: работая в два ствола с одной точки, казалось, просто зажали гашетки. С их позиции было удобно отрабатывать задачу тем, что отдачей – какая-никакая, а она была – ствол подбрасывало чуть вверх, и пули всё равно ложились не в хвост колонны, но в середину или её головную часть.
А мы… А что, мы?
Лилит первыми же двумя выстрелами прострелила рейфу-офицеру ноги: зная не в меру сердобольную напарницу, рискнул предположить, что била целенаправленно в колени. Как же это мило, мимими!
Британец бил короткими очередями, стараясь не дать врагу рассосаться: отсекал тех, кто пытался укрыться у соседних зданий или в близлежащей растительности.
Поначалу и я ему помогал, но, когда понял, что напарник справляется с этим отлично и без меня, перенёс огонь на середину толпы.
Рейфы попытались рассредоточиться: наши позиции они раскрыли вмиг, и сразу же открыли по нам огонь. Правда, эффективностью на такой дальности их глушители не отличались: уже на ста метрах останавливающее действие станнеров иссякало, а всё, что было дальше, рассеивало залпы до такой степени, что ни о какой точности или кучности речи идти не могло в принципе. С этим в связи, наибольшая угроза легла на позиции Дока и Багиры: они-то как раз над рейфами были, на девятиэтажной высоте. Однако, судя по мелькавшим фигурам на крышах и заливным трелям их АК-120, попадать по ним выстрелы рейфов как минимум не спешили.
Один раз залп «глушителя» пролетел от Багиры в опасной близости, мне даже показалось, что её задело. Но в следующую секунду девочка доказала, что не пальцем была в своё время сделана, и с остервенением разнесла отдельную кучку рейфов, пытавшихся её достать.
Пара десятков рейфов из передней части колонны таки-прорвались сквозь блокаду: они ломанулись напрямик по проспекту, минуя наш дом. Хех… наивные детишки. Получите и распишитесь, нах!
Минуту спустя за спиной послышалась канонада: засевшая на крыше заднего дома двойка Рентгена и Астории расстреляла прорвавшихся в спину: те не успели и ста метров пробежать.
Плотность огня просто огромная: несколько стволов, работавших автоматичкой, и один в роли не очень скорострельной снайперской винтовки, вместе выдавали тысячи технических выстрелов в минуту. На деле же вышло гораздо меньше, но нам потребовалось всего лишь на всего пара минут, чтобы от роты численностью чуть меньше сотни тел остались одни ошмётки.
Одновременно с нашими затихли выстрелы и у Антенн. Появилось чувство нехорошего опасения…
***
– Да ну тя нах! – радостно расплылась в улыбке Багира.
«Перегорать собирается, что ли?», – подумал я, глядя на ненормально расширенные зрачки девочки. «Адреналинчик бьёт, ага?».
Мы проходили по проспекту навстречу группе Косорукова и добивали выживших. Солдаты рейфов никогда не были ценными информаторами, от них можно почерпнуть только биохимическую информацию об их телах, строении, метафизике… Но этой информации у нас было навалом: исследования в Пегасе, база данных Древних на Атлантиде… Это нам ни к чему. А вот пленный офицер…
На него-то и уставилась Багира, выдав свою умопоражающую фразу.
– Живой ещё, гадёныш!
– «А хотите, я его стукну? Он станет ФИО-ЛЕТО-ВЫЙ, В КРА-ПИН-КУ!» (С).
– Конвенция о правах военнопленных? – усмехнулся я. – Пф-ф! Не-е, не слышал!
При ближайшем досмотре выяснилось, что рейф не просто жив: он ещё пытается рыпаться. Правда, в виду крайних событий в виде его ранений, больше было похоже на нижний брейк-данс. Две прострелянные коленные чашечки, сильная кровопотеря и болевой шок. Правда, няшный набор? На этом фоне его звериный оскал с похожими на акульи зубами был похож скорее на идиотскую расплывчатую лыбу при поражении электрическим током. Я как-то видел один раз психопата, полезшего сдуру в щиток 380. Было похоже, что в момент касания у него диагностировали кретинизм, синдром Дауна, и десяток умственных расстройств вплоть до овощного. Вот так и тут.
Зато мы смогли похвастаться нехилым трофеем: под плащом рейфа обнаружили меч. Самый обычный рейфовский меч, оный комплектовал носимое вооружение офицеров. Я довольно-таки плохо разбирался в холодном оружии, и классифицировать его грамотно не сумел, но по виду был каким-то гибридом. Длинный клинок, как у дайкатаны. Массивная гарда, будто у палаша. Чуть изогнутый, будто ятаган. Но рукоять открытая, как у мизерикорда, но более габаритная, под стать самому оружию. И если у рейфов оно служило одноручным оружием, то человеку вряд ли будет под силу управиться с ним даже двумя…
«ОДНАКО!», – мои брови поползли вверх, когда я поднял оружие.
Взяв его одной рукой, даже не ощутил дисбаланса. Несмотря на длинный, больше метра, клинок, и массивное на первый взгляд сложение, я бы не дал этому оружию и килограмма. Казалось, ПМ и тот тяжелее. «Вот так нанотехнологии…!», – подумал я.
Но поразила меня до глубины души острота лезвия. Помня о глупцах, проверяющих сей параметр на собственных пальцах, я благоразумно поднял с земли ветку и коснулся ею режущей кромки. «Мать моя женщина!». Я и надавить на неё не успел, а меч уже располосовал сантиметровую деревяшку так, будто это было плавленое масло. Будь на её месте мой палец – я бы сейчас точно не досчитался бы фаланги…
Рейф пытался выть и рыпаться, но точечный удар Рентгена прикладом по черепу быстро довёл свежеиспечённому военнопленному его новый статус.
– Как-как, молча! – фыркнул я. – Лучом да под конвоем.
– А никого он в Городе не пожрёт? – протянул Ренгтен.
Рейф, услышав, видимо, «золотое слово», чуть притих.
– Не пожрёт, – заверил я, и для гарантии замахнулся мечом.
Один удар – и обе нижние конечности недобитка остались на земле лежать мёртвым грузом. Рейф взвыл нечеловеческим голосом: по ушам вдарило так, будто Ту-134 взлетал на форсаже. Вой прервался всё тем же хвалённым ударом приклада «special by Rentgen».
Через несколько минут подошли Косоруков и остальные.
– Некрасиво это, Шаман, перед девочками выделываться, – подмигнул старлей.
– Это к чему? – не понял я.
– На «языка» потянуло? Наградами да медалями блистать хочешь?
Чухня!
Я только фыркнул.
– Больно надо. Других дел, что ли, нет?
– Да ладно тебе! – рассмеялся офицер. – Уже и пошутить нельзя!
«Вряд ли, служа в регулярной армии, я мог бы так «за брата» общаться с офицерами», – подумалось мне.
– Как у вас? – спросил я. – Нормально отработали?
– Ага, почти. – старлей недобро скосился на Штыря. – Если бы один придурок не разорался на всю Припять: «Сохраняйся! Сохраняйся, Эф-Пять! Сохраняйся!». Пока ему по кумполу не прилетело.
– А? – «проснулся» Штырь. – Я, чо ль? Ну, а что, нельзя, что ли? Так сказать, отвлекающий манёвр.
– А кому ты орал? – вкрадчиво поинтересовалась Багира.
– Да просто так! – отмахнулся парень. – Просто вспомнил, как сидели в кинотеатре, на экране кучка спецназовцев выносит то ли монстряков, то ли зомбарей, а из зала какой-то псих орал им: «Сохраняйся!». Ну, у меня мозг и переклинило, решил, так сказать, нервы разрядить…
– Не ты один, – Астория, в свою очередь, скосилась на Рентгена. – Кое-кому, видимо, пришло на не очень длинный ум, что идёт священный джихад, так он перед тем, как открыть огонь по рейфам внизу, встал во весь рост и заорал «Абракадабра!».
– Ладно! – махнул рукой Косоруков. – Забираем грузовик, подбираем всё наше снаряжение и радируем на базу, чтобы перебросили нас.
– А этого гаврика – отдельным рейсом, – предложил Док. – Так сказать, для пущей надёжности.
– Идёт. – кивнул старлей. – «Гаврика» доставлю я. Сами справитесь с остальным?
– Разумеется, – заверил я.
– Встретимся дома…
***
Время полдень четверга. Домой вернулись не выспавшиеся, уставшие, голодные, но довольные: захватили языка. Значит, и на нашей улице праздник: по крайней мере, не придётся выслушивать от Кэпа, что мы опять «перестарались». Занятый допросом пленного, он наверняка отстанет от нас до конца дня: это точно. Хотя, что мешает ему сопрягать допрос с разносом, то бишь, приятное с полезным? Надо просто не попадаться к нему на глаза, вот и всё…
Усталый, добрался до каптёрки. Скинул у стола весь свой хабар и рухнул на кресло, бессильно откинувшись на спинку. Ну и утречко, мать его, выдалось, ну и ну…
«Ещё же рапорт писать…», – подумалось мне в момент наибольшего расслабления, чем официально обломало весь кайф. Усталому наёмнику-подростку даже отдохнуть некогда: всё задачи да задачи… Нет, я не жалею, что подписался на это: просто нагрузка на подростковый организм запредельная, и этот самый организм о сём яростно сигнализирует. Например, сейчас меня просто безбожно клонило в сон: ещё пара десятков секунд – и я отрублюсь прямиком на кресле за столом.
Но, себя пересилив, достаю из ящика стола лист А4, беру ручку и начинаю набривать ещё не до конца сформировавшимся почерком:
«Командиру Первой ОДШБ ВКО РФ, полковнику Дегтярёву А.С. Рапорт. Докладываю Вам, что за время проведения минувшей операции происшествий не случилось. Задача выполнена в полном объёме и в соответствиями с требованиями приложенных руководящих документов. Потерь и перерасхода боекомплекта не было. Докладываю подробности на ваше усмотрение…».
На одну страницу не влезло: «подробности» пришлось расписывать красочно и умело, дабы у проверяющих, доколе таковые объявятся, не возникло даже зародыша мысли прошерстить нас на предмет раздолбайства на боевой задаче. На те вам, подавитесь всеми интимными подробностями! И аргументами закусите…
Закончить я успел ровно в тот момент, когда в дверь осторожно постучались: как раз хватило сил на то, чтобы поставить число подпись – «16 июля 2011 года, ефр. Шаман». В воздухе отчётливо разнёсся резкий удар: мой лобешник встретился с тяжёлой столешницей стола. Не хватало самообладания даже выпалить дежурное «войдите»…
Впрочем, гостю приглашение и не потребовалось. Точнее, «гостье»…
Заглянуть решила Лилит.
– Ты живой? – задала она один-единственный вопрос.
– Как говорят в одной небезызвестной стране, «Не дождёшься», – пробормотал я в столешницу, не отрываясь от прохладного материала.
Глаза слипались, а башка просто раскалывалась: что, впрочем, заставляло поскрипеть извилинами по этому поводу – на здоровье особо не жаловался, да и критических нагрузок в крайнее время не было. С чего бы это я вдруг решил расклеиться?
– Хорошо говорят, надо это запомнить. – без сарказма заметила напарница, заходя в каптёрку.
«Интересно, что на этот раз ей понадобилось…», – подумалось мне сквозь наваливающийся сон.
Послышался лязг закрываемой гермодвери. Стало быть, разговор будет тет-а-тет? Интересно… За крайние пару дней я заметил одну особенность: Лилит ни за что не заговорит первой, если знает исход события. Если она начинает действовать активно, стало быть, в прошлых «повторах» события имели иной расклад. Значит, и сейчас что-то пошло «не по плану»…
– Ты спишь? – спросила она, как только утих грохот металла по подземелью.
– Сплю. – пробубнил я. – И ты спи.
– Ты должен кое-что знать…
«У неё странная болезнь», – заметил я. «Вместо того, чтобы изложить инфу прямо, начинает ломаться и теряется в предложениях, неся всякую пургу и разливая воду. Так сказать, растекается мыслею по древу. Выкладывай уже, что к чему...».
– Ну? – выдохнул я, отчаянно борясь со сном.
– Что ты знаешь о сердце Города?
Сквозь сон я не слишком детально понял вопрос, потому, из последних сил цепляясь за края обрыва и стараясь не провалиться в бездну к Морфею, процедил:
– Системная зона, что ли? Вроде бы, какой-то суперкомпьютер… ты об этом?
– Об этом. Это ядро, подобное тому, что управляет Атлантидой. Только примитивней.
«Очень хорошо, что ты вспомнила об этом на сон грядущий…», – промелькнуло в сознании. – «Только от этого мне ни холодно, ни жарко.
– Оно же отвечает за расчёты при эксплуатации звёздных врат, – продолжила девушка.
Судя по звуку её шагов, принялась обходить стол.
– В общем, какое дело получается… Если бы всё шло, как в прошлые разы, то со дня на день ядро должно было дать сбой. В общем, накрылись бы врата, Город, все его основные системы, управляемые посредством системной зоны, в, общем, локальный юбер капут.
– Это ДОЛЖНО БЫЛО случиться? – уточнил я, не расставаясь со столешницей.
– Именно. Причём, в течение пары дней. Однако…
Девушка обошла стол, вытащила откуда-то стул, и, пододвинув его вплотную к моему креслу, присела рядом.
– Однако, ход событий уже многократно изменялся, в том числе и в ходе этого повтора. Я не знаю уже, что будет дальше. Возможно, начиная со дня появления твоей сестрички, история полностью перекроена. Я не знаю, что будет дальше…
Последние слова она произнесла уже гораздо тише, будто бы сама для себя.
«Я не понял, ты что: поплакаться пришла, что ли?», – зло пробормотало про себя моё Альтер-Эго.
«Закройся, порождение шизофрении!», – шикнул я на него. «После обеда точно к «психам» пойду, пусть лечат!».
– Что ты хочешь от меня? – спросил уже вслух я.
– В прошлые разы сбои заставали нас за самыми разными занятиями, – вздохнула Лилит. – Мы оказывались заперты в самых разных концах Города. Несколько раз я, предвидя это событие, заранее выбиралась на поверхность, но это оказывалось самым худшим решением, едва не приводящее к безвозвратному концу. Для успеха разрешения этой проблемы как минимум мы двое должны действовать сообща. Но…
Лилит сглотнула и на несколько секунд замолчала.
– Очень часто оказывалось так, что ты и слушать ничего не хотел. Просто пёр напролом, будто бы тебя абсолютно не волновало окружающее. Даже перспектива умереть в километре под землёй, без еды, воды, воздуха, света и тепла.
– Ближе к делу, – выдавил я устало. – У тебя есть конкретный план действий, или мне его надо составить?
На минуту в отсеке повисла тишина. Пока девушка собиралась с мыслями, я чуть было не уснул: цепляться за сознание с каждой секундой становилось всё тяжелее, безудержно рубило в сон.
– Плана, как такового, нет, – выдохнул она наконец. – Вся концепция сводится к тому, что надо будет добраться до системной зоны и вручную перезапустить ядро. Процедура достаточно муторная, но с этим я могу справиться и одна… Проблема в другом.
«Видимо, сейчас будет самый шоколад», – промелькнуло в уме.
– Раньше этот сбой был результатом диверсии, – продолжила Лилит тихо. – Я даже знала, кто за этим стоит, но поймать его всякий раз оказывалось нереально. Будто бы он обладал невозможными для человека способностями. То исчезал буквально за поворотом, то растворялся в толще бетонных стен бункера, то попросту канул в воду с концами. В общем, имя диверсанта я знаю…
– Мне надо его прикончить? – сквозь сон пробормотал я.
– Не сможешь…
– Имя хоть можешь назвать?
– Помнишь первые дни нашего «знакомства»? Когда я ещё вылетела на тебя из-за угла, а ты меня вырубил?
– Это когда за тобой гаврики с короткостволом носились? – несмотря на смертельную усталость, я нашёл в себе силы хмыкнуть. Внезапно!
– Ну да… В общем, эти «гаврики», как ты их окрестил, были связаны с этим человеком… Он занимал должность оператора комплекса связи в этом бункере, и имел непосредственный доступ к ядру, как обслуживающий его расчёт. Беда только в том, что… в общем, пару дней назад я навела справки об этом теле: его перевели с базы Города и отправили в Капустин Яр. В общем, теперь он вроде как непричастен к диверсии… Он физически не сможет её провернуть…
– Мы делим шкуру неубитого медведя, – выдохнул я. – Эта диверсия случится или нет?
– Я не знаю, – честно призналась Лилит. – Может и да, может и нет. Но с переводом этого оператора предотвратить её стало ещё труднее.
Сквозь полудрёму я соображал хреново, а потому не смог усвоить сказанное полностью.
– Ты говорила об этом Дегтярёву? – не то, что бы я пытался свалить дело с себя на Кэпа. Просто поинтересовался.
– Несколько раз, в самые первые повторы.
Понятно… Если после этого всё шло по-прежнему, стало быть, Кэп и тут был бессилен. Дальнейшие расспросы я видел бесполезными.
– Выход был бы в замене ядра как такового, но это планировалось произвести только после нового года, то есть зимой двенадцатого. Сам понимаешь, когда на носу сентябрьская атака…
М-да уж. Умеешь ты, подруга, озадачить…
– Ты же знаешь, какая проблема нас ждёт с ядром. – резюмировал я. – Отслеживай динамику ответственного процесса, и при первых тревожных сигналах примем меры.
– Бесполезно, – вздохнула Лилит. – Всякий раз ошибка была разной: это может быть что угодно от полного форматирования всех баз данных и информационных носителей вирусом до физического уничтожения ядра. В свете приближающейся угрозы со стороны рейфов это довольно-таки неприятное явление…
– Я тебя понял. – пора подводить черту этой трёпке. Ничего конкретного не сказала, разлила воды, а я сквозь сон и так почти ничего не слушаю. – Буду иметь в виду. А сейчас будь лапочкой, дай отдохнуть. Я уже лыко не вяжу и заплет языкается… Ты, кстати, рапорт Дегтярёву написала?
– Нет ещё… Можно у тебя на компе набрать?
– Та позязя…
Из последних сил откинулся на спинку кресла и оттолкнулся от стола, отъезжая на достаточное расстояние, чтобы девушке было удобно заняться делом. А я и поспать могу. Я – куст.
Лилит включила комп простым русским способом: обутой в мощные берцы изящной ножкой пнула системник. Послышался похожий на мат писк кремниевого динозавра, и спустя минуты две напарница пошла бойко набивать текст клавиатурой: сквозь же сон я слушал раздающиеся из-за моего рабочего места звуки.
– Пишем уже сюда… так… вот… так вот… в смысле? О чём это я? Тьфу… забыла…
«Вы прослушали монолог «Женский способ мышления»…», – пронеслось в уме перед тем, как я окончательно провалился в сон. Хороший, с кошмарами. Ня…
***
– Шаман.
У-у-у…
– Шаман!
М-м-м…
– ШАМАН!!!
– Щито орёшь, окаянный?!
Нет, блин, по нормальному поднять, надо ж на ухо гаркнуть!
Продрав очи ото сна, вижу радостную морду Штыря. Так и хочется по ней берцем двинуть… но не могу. Потому, что нога чем-то прижата.
– Щито за нах? – пробормотал я, пытаясь встать.
А ни хрена.
– Проснулся? – как-то подленько хихикнул товарищ. – Ну-ну. А мы-то думаем, где вас двоих носит… КПК недоступны, рации не отвечают… А вы тут, оказывается…
Только сейчас до меня дошло.
Стоп. Я вырубился в каптёрке, вроде бы, сидя в кресле. Тогда какого, мать вашу, фаллоса я очухался лёжа на диване, без берцев, да ещё и в обнимку с Лилит?!
К слову сказать, девушка блаженно посапывала в две дырки тихой сапой и даже не пошевелилась, когда гаркнул Штырь.
– Не сочти за грубость, но на кой ляд припёрся? – морщась от отдающих болью ран, процедил я. – Что, опять лопату потерял, что ли?
– Да ну тя нах! – хихикнул второй раз он. – Вас уже обыскались во всём Городе. Знаешь, сколько сейчас времени?
– В душе не чаю… – я оставил тщетные попытки подняться и без сил откинулся обратно на диван.
«Няшка-дивашка… мягко, удобно, тепло…». Стоп. «Мягко и тепло»?
Только сейчас очухавшийся мозг сообразил: а какого фаллоса мы ВООБЩЕ дрыхнем на диване?! Откуда, мать его, в каптёрке диван?!
Сон как рукой сняло.
– Да поди! – продолжил тем временем Штырь. – Уже не много и не мало, а четыре часа дня! И Дегтярёв велел тебя за причинное место на буксир взять, и к нему в кабинет припереть. Уж не знаю, на кой ляд ты ему потребовался, но вас двоих уже битый час ищут.
– Зашибись. – вздохнул я. – Придётся тащиться…
Кое-как высвободился из объятий напарницы, даже во сне не желавшую отпускать тёплую мягкую подушку (меня, сиречь), правда, её полудрёмные «ууу» и «ммм» не стали вразумительной преградой на моём пути. Извини, конечно, твоё общество мне более чем приятно, но пора и до начальства наведаться.
– Пошли люлей получать… – вздохнул я, зашнуровывая берцы. – «К нам сегодня приходил зоонекропедофил… и неожиданно для нас он устроил мастер-класс…».
– Это ты про Дегтярёва, что ли? – осведомился Штырь.
– Дык про него ж, родимого! – я картинно развёл руками. – Всё ему не так. Там перестарались, тут перетрудились… ему не угодишь. Что не визит к нему в кабинет – то распекает, на чём свет стоит.
– Да ладно, – пожал плечами парень. – В этот раз он какой-то спокойный был… Даже светился. Только, не пойму: от радиации или от счастья.
– Одно другому не мешает, – фыркнул я.
Ну-с, посмотрим, что начальство скажет… Подобрав карабин, вышел из каптёрки и направился до дегтярёвского кабинета.
***
Значит, завалился я к Кэпу со своим дежурным «Разрешите ввалиться!». И узрел картину: Кэп, весь сияющий от невероятного счастья и излучающий на многие парсеки вокруг «лучи бобра», окопался за столом, разгребая дуеву бучу макулатуры. Причём, судя по её объёму и жизнерадостному мордалитету молодого полковника, дела идут настолько очешуительно, что не грех и во все тяжкие удариться.
– А, это ты, Шаман! – радостно выпалил (!) офицер. – Заходи, дорогой! У меня к тебе две новости.
– Начинай с хорошей, – весь из себя оптимист, рече же азъ.
– А они обе плохие! – полковник и вовсе расплылся в широченной улыбке. – Присаживайся!
Ну, раз прокурор сказал «садитесь!», то оказываться, увы, не принято…
– Что-то ты сегодня радостный, – осторожно заметил я. – Никак, весточка добрая пришла, сиречь, циркуляр какой с Генштаба?
– Хуже! – радостно выдал Дегтярёв. – Вы ж языка живого взяли!
«Ну, как бы оно так, но…».
– Ты не представляешь, какой кладезь инфы вы домой приволокли! – лучезарный полковник просто топил меня своими лучами бобра, как плазменный резак сливочное масло. – От него узнали больше, чем проект «Пегаса» за пять лет существования!
Ну, это ты, пожалуй, загнул… Но, по ходу, информатор и впрямь вышел неслабый.
– Что, прям, за полдня выдал кипу инфы? – не поверил я. – На чистосердечное пошёл, что ли?
– Ну, не без пыток, конечно, – засмеялся офицер. – Знаешь, как эффективно оказалось рейфа убеждать наглядными пособиями? Нам аэродромщики свою «мясорубку» на время дали погонять. ШРС: знаешь такую машину?
– Шнекороторный снегоочиститель? – уточнил я. Конечно же, я её знал! Не наизусть, конечно, но кое-что о подготовке аэродромов к полётам и о наземных средствах аэродромно-технического обеспечения полётов в представлении имел.
– Ага! – кивнул радостный Кэп. – В общем, этого рейфёныша в ковёр завернули, и собирались башкой в рабочий орган совать. А перед этим туда кошку: «Мяу…!». «Хрясь!». Эка его тогда проняло! В жизни не видел, чтобы рейфы так психовали! В общем, прибегнув ещё к паре методов устрашения, мы убедили его благоразумно с нами сотрудничать.
«Кошку-то за что…?», – подумал я. И тут же внутри всё похолодело. Кошку? КАКУЮ, МАТЬ ЕГО, КОШКУ?!
– А… – осторожно поинтересовался я. – Где Кирара?
– Любимица твоя, что ли? – не понял Дегтярёв. И тут же заржал: – Да успокойся, нормально с ней всё! Гуляет где-то по базе… Не её мы в шнек кинули, не переживай! Та вообще какая-то дохлая и облезлая была… чучело какое-то, м-да.
«Жестокий ты, Кэп».
– Так, а что за новости-то? – я аккуратно попробовал вернуть разговор в конструктивное русло.
– Значит, новость первая! – торжественно объявил полковник. – За эту операцию по ликвидации каждому из вашей кодлы, кто участвовал в захвате, присваивается звание младшего сержанта!
– Плохая новость, – сразу заметил я, помрачнев.
Ещё бы! Это автоматически означает новые обязанности, и, быстрее всего, кадровые перестановки.
– Согласен, – заверил полковник. – Но это ещё не всё. В свете данного события, ты расширяешься по должности: берёшь на себя ещё и боевую подготовку личного состава своего подразделения.
– Очень плохая новость, – подытожил я.
– Могло быть гораздо хуже, – заметил офицер. – Ты-то ещё легко отделался, на тебя хотели сначала и всё командование свалить. Целым корпусом.
– Ага, зашибись, – фыркнул я. – Комкор в девятом классе… Эдак я к концу школы генералом армии буду!
– О том и речь, – кивнул Кэп. – А пока что, привыкай: новые суровые реалии.
– Ну, зашибись теперь…
– Это ты сейчас типа сказал «хер вам, товарищ полковник»? – нахмурился Дегтярёв.
– Это я сейчас типа сказал «Сэр, есть, сэр!».
– То-то же. Кстати, – оживился и без того жизнерадостный не в меру Кэп. – А рапорта по Припятской зачистке где?
Твою ж то мать…!
– Тьфу ты! Забыл… – я посмотрел офицеру в глаза. – Я и Лилит уже накарябали, они в каптёрке остались.
– Ну и хрен с ними! – отмахнулся полковник. – Потом занесёшь. Не забудь только, – пригрозил Дегтярёв. – Иначе в делопроизводство их сам будешь подшивать.
– Да-да, конечно…
– Если вопросов больше нет – свободен.
– Есть…
Против ожиданий, товарищ гвардии зоонекропедофил устроил нам прямо-таки раздачу пряников. По крайней мере, на гауптвахту не вернул, и новых санкции не озвучил. Ну-с, будем надеяться, и не озвучит, м-да...
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 27 Июля 2014, 12:14
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Последующие три часа я посвятил вопросу своего материально-технического обеспечения: починка амуниции, снаряжения, чистка оружия. Возможно, так много времени бы и не ушло, имей я больше опыта в таких вещах, да и стольких вещей. Одних только стволов чистить пришлось две штуки: АК-120 и «Сайгу-12». На каждый был убит добротный час: зато по окончанию работ обе «пушки» сверкали заводской чистотой – их из ящиков на складах нам такими чистыми не выдавали. Да и со снаряжением повозиться пришлось: укрепление швов, заклёпок, пуговицы (грёбанные куски пластика и металла…).
Три часа пролетели незаметно: с чистой душой и совестью я попёр на стрельбище. Всё-таки, и об огневой подготовке забывать не стоит. Как выяснилось, с АК-120 я управлялся относительно неплохо. Конечно, не на уровне спецназа, но на уровне среднего стрелка территориальной армии для девятиклассника я стрелял вполне себе сносно. Оптикой я по-прежнему пользоваться не умел: кучность попаданий при использовании оптических прицелов оставляла желать лучшего.
Сегодня я хотел попрактиковаться со своей «Сайгой»: с того момента, как я завладел этим чудом Ижевского завода, по факту, стрелять с неё мне довелось крайне мало. Ну, не считая пары раз после встречи с Лилит, да до всей этой кутерьмы раз несколько… Суммарный настрел патронов не превысил полутора сотен: и это при том, что оружие безвылазно находится у меня. Негоже такие прорехи оставлять, надо бы заполнить сии пробелы…
С собой патронов у меня оставалось немного: штук тридцать. Тремя магазинами я ограничиться и не думал: рассчитывал поговорить с местными и узнать, где ещё «маслят» накопать можно. А пока, с чистой совестью (чьими угрызениями я и раньше особо не страдал) и не менее чистым стволом, я вышагивал по коридорам Города в сторону организованного в одном из отделе складской зоны постоянного стрельбища. Там было отрыто куда больше: длина галереи удачно составила без малого пятьсот метров. Не очень много, конечно, снайперам с крупнокалиберными «Взломщиками» или «Выхлопами» маловато будет, но хоть что-то. Зато мне в самый раз: сразу и дробовик отстреляю, и, при удачном стечении обстоятельств, автомат… А, если повезёт, то и пистолет. Если дадут…
По дороге меня перехватила Багира: девчонку я встретил в кольцевом коридоре возле системной зоны, где мы пересеклись: она выходила из медсанчасти, я – из жилой зоны.
– Оп-па! Шаман! – радостно выдала она. – И ты тут?
– Как видишь, – развёл я руками.
Довольно пространное заявление, «ни о чём». Видишь собеседника: так на шиша спрашивать, тут ли он? Нет, блин, я голограмма!
– Куда путь держим? – сразу пристроилась по левую руку она.
– До стрельбища.
– Могла бы и не спрашивать, – подмигнула девочка. – Что, тебе на задачах «огневухи» мало, ты и «дома» решил цинки выжигать?
– Ну, «цинк» я сегодня вряд ли расстреляю, – усмехнулся я. – А вот патронов триста было бы кстати.
– Так в цинке ж четыреста? – переспросила она. – Или я путаю?
– Смотря каких, – пожал я плечами. – «Наших», 7,62х120, штук пятьсот, по-моему… Вот, щас приду – и чисто ради общего развития уточню. Потом тебе доложу.
– Незачем, – мотнула Багира. – Я сейчас с тобой.
– Тоже стрельбы? – я скосился на невысокого роста компактную девчушку.
И как её только в Припяти отдачей по крыше не размазало? Она ж сама немногим тяжелее своего автомата!
– Ага! – кивнула она. – А то всё бои да бои… А для себя пострелять, привыкнуть к оружию – этого всё нет…
Ого! Да она неслабо так за дело взялась. Может, и на уровень выйдет… Только, ей бы что полегче подобрать… 120 миллиметров гильза: это ж очешуительно! Как она только отдачу держит…?
***
В местном «тире» нас встретил инструктор по огневой подготовке: с ним мы пару раз пересекались мимолётом, но познакомились по-настоящему только сейчас.
– Разрешите? – нарочито громко спросил я, входя в, как мне показалось, абсолютно пустое помещение.
Оное, как выяснилось, и было стрельбищем: 10 галерей по полтора метра на брата. Как объект на такой глубине выдерживал колоссальное давление земли сверху – я до сих пор не понимал. Но… плиты на потолке, видимо, бетонные, даже не прогибались и не трескались посередине. Может, там, над ними, какие-нибудь конструкции из ферм, для распределения нагрузки? Или ещё что…
– О, какие люди! – раздался низкий, но не грубый голос откуда-то справа. – Никак молодое поколение нас визитом почтило?
По правую руку от галерей виднелась добротно сделанная стойка, обитая толстопрутной решёткой за ней, аки бармен на винно-водочной вотчине, вырос из-за стеллажа таких же рослых габаритов молодой офицер в ранге лейтенанта.
– Таки-да, – гордо выпятив вперёд грудь, выдала Багира. – Мы по вашу душу!
– Охох! – хохотнул оружейный абориген, к чьим пенатам мы так беспардонно вторгались. – И что же подвигло вас посетить нашу скромную обитель?
– Огневая подготовка, – кратко сообщил я. – Хотел отстреляться из своего, личного оружия, и, по возможности, воспользоваться чем-нибудь из местного арсенала.
– Даже так? – шутливость мигом исчезла с лейтенанта. – А, позвольте справиться о намерениях столь юной дамы?
– А я с ним, – просто пояснила Багира, кивнув на меня. – Тоже по огневухе, но без своего. Если можно, хотелось бы получить для этого оружие.
– Хм…
Лейтенант придирчиво осмотрел нас и задержал взгляд на моей «Сайге», что беззаботно висела на ремне у меня за спиной.
– А у товарищей есть разрешения? На право использования оружия?
– И даже закреплённые стволы имеются, – кивнула Багира. – Вам что конкретно надо?
– Могу «РОХу» показать, – предупредил я.
– Да ладно, не надо. – лейтенант на миг задержался на нас взглядом. – В принципе-то, ваши данные у меня есть, просто так спросил, «по интсрукции»…
«ИНТСРУКЦИЯ»? Это он точно подметил… одни срукции кругом, бюрократы хреновы…
– Вы по какой части намереваетесь…? – поинтересовался лейтенант.
– 12х76, – сообщил я. И начал ковать железо, не отходя от кассы. – Скажите, а… Можно вашими огнестрельными запасами воспользоваться? В плане оружия.
– Смотря что, – посмотрел на меня офицер.
– А чем возможно? – осторожно уточнил я.
– Ну… – собеседник ещё раз оглядел нас профессиональным взглядом. – Гранатомётов, уж извините, дать не смогу… А так… пистолеты, пистолеты-пулемёты, боевые гладкоствольные карабины и ружья, винтовки, автоматы, пулемёты… Кроме крупнокалиберных. Нам тут, понимаете ли, древние стены дырявить негоже.
– Мне бы АК-120, – попросила Багира.
– То же самое. – кивнул я. – И, если, можно, что-нибудь из ваших запасов.
– Не мог бы ты конкретизировать? – в несвойственной военным манере поинтересовался лейтенант.
– Ну-ну… – признаться, я замялся. – Я не в курсе, чем вы владеете, но… Что-нибудь, и чем можно начать профессиональное занятие стрельбой.
Офицер на несколько секунд задумался.
– Кажется, я знаю, что может пригодиться…
И, развернувшись, растворился в недрах своих стеллажных глубин.
Мы с Багирой переглянулись.
– Как думаешь, что он сейчас притаранит? – тихо спросила девочка.
Я пожал плечами.
– Что угодно. В конце концов, вряд ли он просто так занимает должность инструктора по огневухе: что-нибудь годное да предложит...
Спустя минут пять лейтенант вернулся, неся в руках несколько стволов. Все они тот час же были выложены нам.
– Это – что касается вашего основного запроса, – сообщил он, выкладывая АК-120. – Штатная модификация, ствол 747 миллиметров, автоматный шаг нареза. Это – уже ваша вторая часть.
«Ремингтон 870»? – моя бровь заинтригованно поползла вверх. – «Что в этом месте делает пиндосский каломёт полувековой древности?».
Начавший выпускаться ещё в 50-тых, дробовик, конечно, снискал к себе отношение, как к АК: легенда среди гладкостволов. Широко применялся как военными, так и гражданскими, участвовал в нескольких войнах, но… предвзятое отношение к Соединённым Штатам Пиндостана заставило меня отреагировать несколько немногозначно.
– Не смотрите на страну-изготовителя, – усмехнулся лейтенант, узрев мою реакцию. – Зря нос не воротите, а сначала оружие узнайте. Это – лучшее, что у меня есть, идеально подходит как новичкам, так и профессионалам, спектр решаемых им задач огромен, и даже шире, чем у «Сайги».
«Шире?», – не понял я. – «Это как? Помповик – и шире самозарядки?».
– Признаться, вы меня заинтересовали, товарищ лейтенант, – я уже почти удивился. – Как ружьё с ручной перезарядкой может быть применён шире, чем самозарядный магазинный карабин?
– О-о-о!!! – довольно протянул офицер. – Я ждал этого вопроса! Ну, что ж… Пойдёмте сразу на рубеж! Сейчас всё объясню…
Я с Багирой переглянулись…
***
– Ну, для начала, немного теории, – сосредоточенно начал лейтенант, назвавшийся Журавлёвым, и оказавшийся родным братом того Журавлёва, то участвовал в ликвидации группировки рейфов возле аэродрома.
Гладкоствольный дробовик Ремингтон 870 был впервые представлен миру компанией «Ремингтон Армс» в США в 1950 году. Первая модификация – «Вингмастер», разрабатывалась как универсальное охотничье оружие и сразу же стала самым продаваемым в США гладкоствольным оружием, чуть позже это ружьё начало производиться в десятках модификаций самых разных калибров. В начале 70-тых американцы приняли на вооружение «армейскую» модель: там штатный магазин на 3 патрона был удлинён до 7, предусмотрено крепление от штатного штык-ножа, ствольная накладка для защиты рук от ожогов, и специальное матовое покрытие металлических деталей. Достаточно долгое время применяется в полиции разных стран. Обычно полицейские модели короче: стволы от 355 до 457 миллиметров с так называемыми «сверловками»: цилиндр и улучшенный цилиндр. Товарищ Шаман у нас владелец гладкоствола, так что знает, о чём я говорю, а вот юная леди, видимо, первый раз слышит… В отличие от нарезного ствола, канал «гладкоствола» не ровный по всей длине, а имеет сужение к дульной части. Чем сильнее сужение, тем кучнее ложится дробь, но через сильные сужения нельзя стрелять крупной дробью, пулей и картечью: застревают. Поэтому часто сверловку заменяют дульными сужениями: сменными чоками…
Возвращаясь к нашим баранам: в арсенале гладкоствольных патронов есть и боевые, и травматического действия: резиновые пули. Радиус их применения не велик, но позволяет эффективно поражать живую силу противника по незащищённым участкам тела. «Восемьсот семидесятый» имеет широчайшие возможности для самостоятельных модификаций: разные варианты приклада, от складного телескопического до цельнодеревянного ложа и полупистолетной рукоятки, цевьё, от исконного деревянного и укороченного полицейского до снабжённого несколькими планками Вивера, дульные сужения, насадки и удлинения, удлинители магазина, крепления под прицелы и патроны, всё это делает это оружие простым конструктором, оный можно подогнать под конкретную задачу, или же решать им сразу несколько. Ствол изготавливается из стали 4140 методом холодной ковки. Очень толстостенный и тяжёлый, из-за него и тяжёлой ствольной коробки оружие с непривычки имеет сильный перебаланс вперёд и всё время норовит «клюнуть носом»: это легко исправляется привычкой. Впрочем, опыт кое у кого тут уже имеется… Технически, «870» представляет собой магазинное ружьё с ручной перезарядкой с помощью подвижного назад-вперёд цевья. Запирание ствола – качающиейся боевой личинкой в затворе («качели») за казённую часть съёмного ствола. Ствольная коробка изготавливается методом фрезерования из цельного куска стали, привод затворной рамы – двумя тягами, стволы же могут быть различной длины и сверловки. Трубчатый магазин изначально рассчитан на 3-4 патрона, в зависимости от длины гильзы, но никто не мешает установить удлинитель магазина. Тогда ёмкость может вырасти до 10.
Перед нами был «классический» «ветеран»: оружие с полувековой историей. Как я посмотрю, год выпуска – ни много и не мало, а аж 1956.
– Это модель под «двенадцатый калибр» тип «Магнум»: 12х76, – сообщил лейтенант. – То есть, патроны от твоей «Сайги» тоже подойдут. Особо ружьё никто не модифицировал: за исключением того самого удлинителя магазина.
– Кажется, речь шла об огнестреле, а не о ручной гаубице, – шепнула мне Багира.
Честно говоря, страна-производитель породила во мне чудовищных габаритов сомнение относительно сего дела. Но… Его начали вытеснять упрямые факты. Что АК в любой из модификаций, что Colt M1911, что Remington 870: оружие проверено вековыми войнами, и везде зарекомендовало себя. Да и используют его больше десяти миллионов стрелков по всему миру… вряд ли подобной похвалы может добиться какой-то левый каломёт.
– В случае с Шаманом, – продолжил Журавлёв. – Не придётся решать главную проблему стрелков: привычку. Ты ещё не успел настолько сильно привыкнуть к своему оружию, чтобы ломать твою наработку при переходе на другую систему. А обращение с самозарядкой-магазинником и помпой сильно разнятся… В формированиях, где «870» принят на вооружение, это оружие играет роль «штурмового ружья», «оружия непосредственной поддержки». Причины популярности этого оружия не только в высокой плотности огня и широкой осыпи дробового снаряда, дающей надежность поражения цели. Большое значение имеет и универсальность ствола, позволяющая использовать широчайший спектр боеприпасов: резиновые пули, кумулятивные выстрелы (поражающие легкобронированную технику), газовые гранаты, всевозможную дробь, стреловидные поражающие элементы, специальные пули, способные разнести автомобильный движок (так называемые "карстоперы"), и многое другое. С помощью дробовика можно «вынести» двери. Или (используя специальную насадку) забросить "кошку" на крышу. Че Гевара в своей книге "Партизанская война" предлагал с помощью нехитрых процедур превратить ружье в подобие гранатомета для стрельбы «коктейлем Молотова» — бутылками с зажигательной смесью. На деле же по гладкостволам можно вести многочасовые лекции, да и у вас вряд ли хватит усидчивости выслушать их все. Поэтому, ограничимся минимумом…
Журавлёв протянул мне «Ремингтон».
– Покажи, как будешь с него работать.
«Это принять стойку, что ли?».
– Вводные? – уточнил я, принимая оружие.
«Тяжёлое, ёптыть!», – тут же выпалило моё сознание.
870 ощутимо переваливал за четыре килограмма, и центр массы был заведомо далеко от ствольной коробки: где-то на середине цевья точно!
– Откуда отстрел? – уточнил я. – Сидя, стоя, из-за укрытия?
– Мне нравится ход мыслей, – кивнул лейтенант. – Но пока ограничимся «стоя».
Обхватив правой рукой непривычно широкое после «Сайги» цевьё, я вскинул оружие к плечу. Действительно, полупистолетная рукоять имела ощутимые отличия от приклада моей «Сайги» «аля-СВД». Да и спусковой крючок бросился в глаза: даже без отстрела было заметно, что его ход многократно меньше, чем у ижевского дробовика.
– Действительно, непривычная компоновка, – пробормотал я, пытаясь удержать оружие ровно. – И прицельные приспособления… А как тут целиться?
Вместо привычных мне мушки и целика, или, хотя бы, диоптра, на 870-том стояла вентилируемая планка поверх ствола, увенчанная неким подобием мушки: шариком диаметром в пару-тройку миллиметров.
– Приспособления не винтовочного типа, – пояснил офицер. – Целиться просто: совмещаешь вентилируемую планку с линией прицеливания так, чтобы она была с ней одним целым, нигде не возвышалась и не проваливалась. Мушка должна быть видна целым шариком.
«Даже так…?».
С непривычки удержать оружие было проблематично: первые секунд пятнадцать Ремингтон лежал неподвижно, но потом правая рука, где лежала большая часть массы и приходился слишком большой вес, начал предательски водить стволом – пришлось перекинуть её ближе к задней части цевья.
– Вот! – казалось, этого момента и ждал лейтенант. – Заметил, да?
– Нелегко удержать, – вынужден был признать я. – Не по монаху монастырь.
– Для этого на этой модели оружия цевьё удлинено назад, для облегчения удержания, – пояснил Журавлёв. – Меньше длина плеча – больше несущая способность. Но к этому ты привыкнешь…
– Приклад уж больно длинный, – не жалуясь, констатировал я. – Будь он покороче, может, удерживал бы без проблем…
– Ещё бы! – усмехнулся, не скрывая, офицер. – Оружие никогда не рассчитывалось на школьников. За исключением, разве что, «фольксштурма» и «гитлерюнга» в сорок пятом, но это был единичный случай в истории… Так, ну, с оружием ты и на практике знаком не мало: заряжай.
– Чоки стоят? – уточнил я.
– Получок, – кивнул лейтенант.
– Нормально. Значит, можно бить любым…
Багира, казалось, вообще забыла, что сама пришла на стрельбище: с интересом наблюдала за нами. Даже, когда я подошёл к стрелковой позиции, где уже стояли картонные пачки с патронами, непроизвольно подалась следом.
– Хоть в теории с помпой знаком? – спросил меня лейтенант, внимательно наблюдая за каждым моим действием.
– Ну, куда заряжать знаю, – замялся я.
– Приступай…
Патроны выдали тренировочные: маломощные спортивные 12х70. Открыл пачку, взял один, и, открывая затвор, бегло пробежался взглядом по гильзе. «№7,5 2,41мм 28г». Стало быть, дробь диаметром 2,41 миллиметра, 28 грамм пороховая навеска. Пха! Да и я «Супермагнумом» 12х89 пару раз стрелял: по сравнению с ним у этих отдачи даже не заметим…
Открытый затвор, будто алчущий зев, один за другим поглощал алые пластиковые гильзы: только латунные юбки, золотисто переливавшиеся на свету прожекторов огневого рубежа, прощально смотрели на меня из трубчатого подствольного магазина. С непривычки было довольно ново: на заряжание увеличенного магазина ушло добрых тридцать секунд – за это время влезло аж одиннадцать патронов. Всё из-за более короткой гильзы: вот и нашлось место для «лишнего». Пользуясь открытым затвором, я закинул в патронник ещё один: двенадцатый. И с громким лязгом задвинул затвор, резким движением послав цевьё вперёд до упора.
– Хех! – усмехнулся Журавлёв. – Ты первый, кто додумался у меня на стрельбах таким макаром снаряжать!
– Это как? – скосился я, принимая стойку для стрельбы.
– Через гильзовое окно прямиком в патронник!
– Это хорошо или плохо?
Вопрос остался без ответа.
Мишень висела метрах в десяти-двенадцати от меня. Для дробовика – просто тьфу, но и на такой дистанции мало не покажется никому. Даже в бронежилете: не убьёт, так рёбра попереломает.
– Огонь! – скомандовал Журавлёв.
Не слишком громкий звук выстрела (с таким-то слабеньким патроном, разумеется, грохота не будет) слился с командой инструктора: патрон уже был в патроннике, а курок взведён. Оставалось лишь нажать спусковой крючок, и… дальше распинаться смысла нет: ежу понятно, должен произойти выстрел. В идеале…
Ну, он и произошёл. Отдачи я почти не почувствовал: у 7,62х39 и то мощней пинает.
Только прозвучал выстрел и палец отпустил спусковой крючок, как я рванул цевьё на себя, не отрывая от плеча приклада. Как бы тяжело оружие не было, но заведомо терять скорострельность в угоду удобству я счёл крайне каверзной идеей.
Перезарядка – огонь! Перезарядка – огонь!
Мишень в первую же секунду лишилась большей части своей середины: теперь на месте торса условного противника зияла брешь шириной в лист А3 и длиной примерно с него же. В ближнем бою подобный расход боекомплекта недопустим: там и одного-то попадания порой бывает много, а разряжать весь магазин в одно рыло… Хотя, учесть живучесть рейфов, то…
Перезарядка – огонь! Двенадцатый патрон со скупым дымчатым трассером покидает ствол, отдельно уходит дробь и гильза, цевьё дёргается в крайний раз – сухой щелчок. Ударник метнулся в затворе, и тут же вернулся под действием пружины обратно, не почувствовав сопротивления капсюля: патроны вышли все.
Только тогда я отнял оружие от плеча и открыл затвор: что патронник, что магазин, оба были пусты – один зиял чёрным провалом, из другого торчал стакан подавателя.
Вот и всё…
– Неплохо, – удивлённо повёл бровью инструктор. – Двенадцать патронов за шесть секунд из незнакомой помпы не отрывая приклада? Ты у кого учился стрелять?
Ответить ему честно? Или приврать для красного словца?
– Сам, – честно ответил я. – И лично Дегтярёв учил. – приврал я в конце.
– Ну, тогда понятно…
Было похоже, что такой ответ его удовлетворил.
Однако, этот пиндосский каломёт…
С десяти метров, да получоком, да осыпь в лист А3… интересно, это хорошо или плохо?
Журавлёв озвучил ответ на этот вопрос:
– Учитывая почти шестидесятилетний возраст оружия, это очень даже неплохо, – заверил он.
Конечно, применять его в длительном отрыве от своих частей и соединений невыгодно: на перезарядку даже у опытных стрелков уходит всяко больше времени, чем у магазинных образцов. Зато, как тактическое оружие, для молниеносной операции, самое то, что доктор прописал. Зато, есть фокус с «бесконечными патронами», не проканающий с магазинными самозарядками. Если появилась лишняя секунда-другая, быстро забил патрон в подствольный магазин, это можно сделать даже не открывая затвора: появилась ещё тройка секунд, опять дозарядил. И если самозарядка будет стрелять только, пока в магазине есть патроны, то помпа будет шпарить, пока ты досылаешь патрон. Т.е., при удачном стечении обстоятельств, ты сможешь переиграть противника и добить его, когда он будет перезаряжаться сам. Впрочем, я не знаю, как применить подобный трюк против рейфов, чьё импульсное оружие в перезарядке не нуждается…
– Я советую тебе оформить этот ствол на себя, – порекомендовал Журавлёв. – И регулярно с ним заниматься. Привыкнув к нему, любую самозарядку ты сочтёшь детской игрушкой. Но заниматься с ним придётся регулярно: только постоянным настрелом ты сможешь добиться высоких результатов, не останавливаясь на этапах.
– Война с рейфами мне этот самый настрел обеспечит с лихвой, – усмехнулся я.
– К слову, юная леди может тоже приобщиться, и попробовать свои силы, – заметил лейтенант.
– Двенадцатый калибр размажет юную леди по полу, – пробормотал я.
– МОЖНО, ДА?! – радостно воскликнула Багира.
«Боже…», – пронеслось в уме. – «Что-то сейчас будет…».
***
На удивление, Багира отстрелялась без эксцессов. Правда, от того, чтобы заиметь подобный ствол в личном арсенале, она решительно отказалась, по вполне понятной причине. Скинув китель, она молча продемонстрировала мне голое плечо, где отныне красовалась знатных размеров гематома. М-да уж… С правого плеча она теперь недели две точно работать не сможет. Будет учиться стрелять с левого.
– Насчёт стволов, конечно, спасибо… – протянул я спустя два часа, когда были выжжены сотня патронов для «Ремингтона», столько же для «Сайги» и цинк к АК-120 на двоих. – А можно узнать насчёт литературы? Так сказать, дидактический или методический материал. Почитать, почерпнуть новое и полезное…
– Это можно организовать, – кивнул Журавлёв. – На компе у меня есть прекрасная подборка материалов по огневой подготовке: только носитель принеси…
– Флешка сойдёт?! – оживился я.
Ещё бы, такой куш сорвать! Ценнейшая информация!
– Годится.
Лейтенант забрал флешку и исчез у себя в логовище, оставив нас возле стойки, где мы оформлялись перед стрельбами.
– Ну? – спросила промеж тем Багира. – Как настроение?
– Постстрелковое, – подытожил я. – Узнал сегодня много нового, да и побабахал нехило так.
– Будешь теперь постоянным клиентом? – подмигнула девчонка.
– Заметно? – усмехнулся я. – Теперь каждый свободный час буду сюда заруливать…
Несколько минут спустя Журавлёв вернулся.
– Обломись, Шаман. – развёл руками он. – Не хочет комп читать. Видать, флешак палёный.
– Жаль… – мрачно рёк я. – Долго эта флешка мне прослужила…
– Что, фильмы хорошие записаны были? – сочувственно справился лейтенант.
– Ага, немецкие! – засмеялась Багира и хлопнула меня по спине. – Не волнуйся, Шаман, мы тебе всем сбродом скинемся, накупим порнушки!
– Да как ты могла такое обо мне подумать?! – притворно возмутился я, и выпалил, куя железо прям на кассе: – Харды с порнушкой в идеальном состоянии!
М-да, жаль, что литературой разжиться не удалось… Ладно, завтра зарулю, если не забуду: притащу новый носитель.
Сообщение отредактировал Комкор - Среда, 06 Августа 2014, 23:05
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Автомат это конечно неплохо !... Вот мне стало интересно про рейфовскии меч , обладателем коего стал Шаман . Собирается ли он обучатся исскуству владения мечом ... А потом пользоватся этим оружием в миссиях и заданиях ?!...
Собирается ли он обучатся исскуству владения мечом ... А потом пользоватся этим оружием в миссиях и заданиях
Вообще-то, было вписано исключительно "джаст фор лулз", ибо применять длинное двуручное холодное оружие не в поединке, но в перестрелке -- по меньшей мере чересчур. Шаман просто не сумеет применить меч (чем бы он там не классифицировался) в поединке с рейфом, оный многократно сильнее любого из взрослых людей. Просто мне вспомнилось пару серий "Атлантиды", где рейфы щеголяли подобной роскошью, ну и применил в данном фанфике. Можно, конечно, попробовать "обучить" ГГ, но ничего не обещаю Раз уж за это зашло дело, то вот вопрос и выносится на голосование: стоит ли давать ГГ навык владения длинным холодняком или ограничимся огнестрелом?
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Это и ежу понятно. Но может так статься, что пятнадцатилетний девятиклассник мало того, что владеет боевой подготовкой (что, в принципе, ещё не так невероятно, вполне себе возможно), но и неплохо так работает холодняком не хуже чем Камиидзуми Исэ-но-ками Нобуцуна. Вот и спрашиваю мнения читателей)
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Раз уж за это зашло дело, то вот вопрос и выносится на голосование: стоит ли давать ГГ навык владения длинным холодняком или ограничимся огнестрелом?
