|
Star Gate Commander: Земли без времени
|
|
|
Kitten
|
Дата: Понедельник, 01 Января 2018, 17:03 | Сообщение # 286
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор (  ) Так весь фикус-пикус в этакой амбивалентности. Когда да - это нет, только да. В общем, если не вдаваться в дебри, то это типичный пример очень плоского армейского юмора, понятный лишь "узкому казачьему кругу" лиц, очень долгое время с ним имевшим дело. Штука крайне въедливая и прилипчивая, а потому отвязаться от неё выйдёт с трудом, и не у всех)))
Цитата Комкор ( ) Суть в том, что не только собственный опыт бывает источником информации: что-то можно почерпнуть и от других сапиенсов, благо, что человек - тварь коллективная
Цитата Комкор ( ) Она могла заиметь эту информацию от кого угодно, начиная от выживших после кормёжки.
И если автор говорит об этом устами героя, в данном случае - героини - то надо бы как-то дать некий обоснуй, откуда в уданной героини подобная инфа (сделать маленькую вставку из её прошлого, типа - сама испытылы в одной из прошлых жизней (хотя как правило такие моменты начисто стираются из памяти, дабы не травмировать психику. Остаются лишь общие воспоминания о свершившемся факте) или поведал кто-то из чудом выживших и потому психически травмированных (человек с надломленной психикой с маниакальной - Ронон отдыхает - навязчивой идеей бить всех рейфов подряд и выключенным инстинктом самосохранения, а потому очень быстро скопытывшийся в очередном бою или забранным "стрелой" при очередном налете). Но и то сомнительно, что надломленная психика позволит ему подобный анализ собственных ощущений. Для него уже достаточно, что им покормились. Это как с фактом насилия (жертва, если она не из числа садо-мазо, никогда не будет смаковать подробности из плана ощущений, и тем паче делиться ими с кем-либо). Смакует подробности обычно маньяк-насильник.
То есть Лилит в доверительном разговоре в принципе могла бы повешать гг о неком парне. бывшем в их команде (возможно даже её бывшем), подвергшемся энергонасилию со стороны некоего пришельца, чудом выжившему после этого ( рейфа могли засветить и снять во время процесса кормления, не дав довести его до финальной стадии мумификации жертвы, отчего у жертвы съехала с катушек психика, так что долго он не прожил да и внешне выглядел на все 70 в свои двадцать с копейками лет). Тогда было бы понятно, откуда она черпает такую личную инфу. Бывший в момент прояснения сознания вполне мог что-то вспомнить из своего печального опыта (но вряд ли опять, что это были бы воспоминания из мира ощущений).
Кстати, в сериале ни разу не было сказано именно об испытываемых жертвой физических ощущениях во время кормления (единственно, кажется, друзья Ронона - кто-то из них - обмолвилвся, что они чувствовали как жизнь сперва уходила из них, потом вновь возвращалась, когда рейф возвращал им забранную энергию).
Цитата Комкор ( ) В последующих трёх-четырёх выкладках планировал дать этому относительно вразумительное объяснение по тексту. Если не забуду
Хотя существуют в природе и естественные аномалии (о чем не раз рассказывали в соответствующих передачах), Но как правило, они очень редки по встречаемости и коротки по времени. И чаще всего возникают в местах высокой напрняженности среды (либо местах, где находится нечто древнее и активное, способное искусственно вызвать этот самый напряг (типа Бермудов).
Цитата Комкор ( ) Надо будет в грядущем году потихоньку расширять свой кругозор через расширение личного библиотечного арсенала. Спасибо за наводку. 
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Пятница, 05 Января 2018, 11:55 | Сообщение # 287
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Спуск в подземелье, или, правильнее будет сказать, цокольный этаж, нашёлся быстро. Единственная бетонная лестница, уводящая наверх, не заканчивалась на первом этаже здания, а продолжала уходить вниз.
На всякий случай, глянул на детектор: прибор показывает одно живое существо поблизости.
Тихо и медленно спускаюсь на цокольный этаж. Тишина – наше всё, но если тут активны датчики объёма, о чём предупреждал Дегтярёв, то маскировка не поможет. Даже противофазная.
К счастью, хотя бы работал свет. Что на лестнице, что в подвале, исправно горели лампы. Уже плюс.
Хех. А подвальчик-то не очень мудрёный. Опорные колонны из бетона, на них – несущие балки. Вот и вся картина Репина. Ни тебе переборок, ни тебе стен, вообще ни хрена. Да, конечно, дуева туча подводящих и отводящих труб самого разного диаметра, которые я даже описать толком не смогу. Пара насосов, один большой дизель-генератор в дальнем углу. Да и всё. Внутренний объём никак не разделён на изолированные отсеки.
Что мне в данный момент лишь на руку.
А вот и цель, на которую среагировал прибор: тело, прикованное к дальнему углу. Лежит на полу возле стены и, вроде как, дышит. Даже нет необходимости подходить, чтобы увидеть: одеждой оно небогато.
Значит, заложник как минимум один. Как максимум – ещё кто-то может находиться в компании бандитов, как живой щит. Для этого – ищем скопище сигналов на детекторе и работаем по ситуации.
Медленно разворачиваюсь и возвращаюсь наверх, тщательно прислушиваясь к звукам вокруг. Не идёт ли кто навстречу, не собирается ли кто стрелять, нет ли поблизости гомона и гвалта?
Так. Для начала – обойдём здание кругом. Поищем активные сигналы.
***
POV
В это же время.
– Ну и где этот енот тростниковый? – спросила рация голосом полковника Дегтярёва.
– Сказал, что ушёл на разведку, – доложил Косоруков, мысленно радуясь хорошей проходимости радиосигнала. – Запросил режим радиомолчания и ушёл на «тихую» частоту. До него сейчас не дозваться.
– Пошли дурака в разведку, он и Берлин возьмёт… – пробормотал полковник. – Давно ушёл?
– Почти час назад.
– Подвижки есть?
– Ждём его возвращения. Планов – громадьё, но без точных разведданных, сам понимаешь…
– М-да уж. Эта улитка дизельная хоть что-нибудь успела сказать?
– Вообще тишина, – хмыкнул капитан. – Как усвистал – так и с концами.
– Твою мать… Ладно, как вернётся – пусть сразу садится на рацию и ищет меня. Я ему имею сказать пару ласковых.
– А если не вернётся? – поинтересовался Косоруков.
– Ну, тогда и Царствие ему Небесное, – проворчал Дегтярёв. – Но ты же знаешь этого дрища плюшевого. Я-то думал, он на половину шизанутый, а он от пяток до кончиков волос такой. Не удивлюсь, если он из разведки вернётся с уже повязанными бандюками и золотым ключиком от насосной станции.
– Понял тебя, – усмехнулся Косоруков. – Давай, до связи.
– Отбой.
***
Так, ну, вот и основная группа сигналов. Точнее, единственная. Обошёл всю территорию по кругу вокруг здания котельной, но единственное место, откуда исходили сигналы – строение станции. Больше нигде.
Фишка рулит, палева нет, видимость охренительная. Это ж надо – ни одного дежурного больше не выставили. Вот же ж питоны недоваренные?
Вся толпа – общим числом в десяток молекул – собралась на третьем этаже здания. Он же – последний. Теперь понятно, как они меня проворонили. Никто в окна не смотрел, а даже если б и удосужился – окна находятся в двух метрах от пола. Этажи-то пятиметровые, советские, ГОСТовые. И окна световые, соответственные. Тогда всё понятно.
Третий этаж был представлен больше административно-бытовым уровнем. На нём не размещалось никаких агрегатов и машин, кроме привода приточно-вытяжной вентиляции, ныне отрубленной в бездействии. Зато, исправно горел свет, а из одного дальнего кабинета доносилось не очень громкое и такое же не очень разборчивое бормотание.
Конструктивного разговора я не слышал. Туева туча матов и таких конструкций, какие даже представить тяжело: и это всё через запинки, заплетающимся языком и с жесточайшего бодуна. Стоило только подняться на этаж, а уже перебило дыхание от стойкого запаха спиртов.
«В пробах вдыхаемого спирта воздуха не обнаружено».
Десять слоноботов. Плюс одного я снял в гараже. Плюс одно тело в подвале. Первый и второй этаж проверены, больше никого нет. Если и есть ещё живые заложники, то они только вместе с этим хором белочек-туберкулёзников. Значит, ворваться и высадить магазин «Сайги» веером от пуза нельзя. Значит, медленно осматриваемся и подходим к кабинету, откуда доносится бормотание.
Кабинет, кстати, здоровый: но первое, что бросилось в глаза – дверь. Она висела на одной петле со следами пулевых попаданий в районе второй петли и замка. Точнее, замка больше не было, как такового.
Медленно и тихо, стараясь лишний раз не дышать (не очень хочется закашлять в такой обстановке), с ножом на изготовке, подкрадываюсь к дверному косяку. Одному невидимке справиться с десятком пьяных тел – как два байта переслать. Но все ли у них пьяны? Осторожность, осторожность, осторожность…
Помогает выстланный кафелем бетонный пол. Слава Богу, не деревянные половицы: уже плюс. Удаётся перемещаться тихо и незаметно. Даже сам не понял, как оказался возле дверного проёма.
Кабинет немалый: метров пять на семь точно будет. Сразу видно: начальник сидел.
Вдоль стены – богатого вида гарнитур. Может, и не красное дерево, но резьбы хватит на целый Эрмитаж. Не менее богатого вида рабочий стол: по оформлению, кстати, похож на бильярдный, только без высоких бортов и лунок. Огромное глубокое кресло, больше похожее на спортивное сиденье-ковш от гоночного грузовика. На полу – глубокий ворсистый ковёр, откровенно залитый кровью, бухлом и тем, что содержимое чьих-то желудков не успело донести до раковины. «Аромат», конечно, соответствующий.
Как раз десять тел я и насчитал. Половина валяется пьяными в тряпки, как скот: кто на полу, кто на шикарном диване в кабинете, кто за столом. Ещё пятеро сидят вокруг декоративного журнального столика и откровенно режутся в карты, попутно матеря друг друга, упоминая иносказательные витиеватые конструкции и демонстрируя глубочайшие познания в нецензурной лексике.
Так-с. Десять тел. Все – в одном помещении. Перебить их сейчас – как не хрен на хрен. «Сайгой»? А что? Пять выстрелов по тем, что сидят за столиком. Секунды две-три понадобится. Остальные пять – по тем, кто успеет подорваться при звуке выстрелов. Даже, если промахнусь – перезарядить карабин недолго. В самом крайнем случае – укроюсь за стеной, если кто-нибудь сумеет открыть огонь наугад.
Или тихо сработать? Допустим, тихо сумею покромсать тех, кто спит: эти не такие бугаи, как горе-часовой, до сердца достать легко. Может, дёрнутся пару раз в конвульсиях.
Или не заниматься самодеятельностью? Доложить своим о полученных результатах, забрав с собой заложника?
На хрен изобретать велосипед. Задача-то плёвая, как порванная Тузиком грелка.
Значит, сейчас медленно заползу в помещение. Сначала «разберусь» с теми, кто в отключке: добудиться пьяных – это надо умудриться. Заодно убежусь… убеждусь… убедюсь… короче, уверую в то, что они точно неопасны. А потом примусь за тех, кто ещё держится.
Эти синявки сейчас слишком увлечены игрой, их мозг явно затуманен алкоголем. Здраво мыслить вряд ли способны, так что и отпора можно не ждать.
Но быть к нему готовым.
Первое тело, попавшееся мне по пути, валяется за диваном возле стены. Судя по всему, туда он лёг сам: слишком хорошо устроился. Не похоже, чтоб его туда сбросили, дабы не мешался. Кстати, бывший военный: АКСУ, видимо, принадлежащий ему, лежит рядом, но оружейный ремень намотан на руку и страхует оружие. Только у военных такая привычка стеречь оружие на отдыхе вбивается в подкорку настолько, чтоб не выветриться даже в пьяном угаре. Вот за него и примемся…
Тело валяется на спине, подставив незащищённые живот и грудь. Одет в летнюю рубашку и спортивные штаны. Под рубашкой – брони не видно. В нагрудном кармане рубашки – никаких посторонних предметов.
Нож переориентирован в руке так, чтобы положение клинка было параллельно положению рёбер цели: так уменьшается поперечная проекция клинка ножа, что минимизирует шанс напороться на рёбра противника.
Даже без замаха, остриё НР, содранное когда-то со старой доброй «финки», разорвало плоть. Нож ушёл в тело по самую гарду.
Тело рефлекторно вздрогнуло, но не больше. Минус один.
Гвалт в кабинете продолжался. Граждане бандиты изволили резаться в картишки.
***
POV
Косоруков подошёл к сидящей возле колеса «ГАЗ-66» Рокаде.
– Ну, как? – спросил капитан. – Что-нибудь слышно?
Девушка молча покачала головой.
Офицер присел рядом, вытянув ноги.
– Эх, жизнь моя жестянка…! – выдохнул он, почёсывая культю в том месте, где начинали врастать протезы.
Неестественность движений военнослужащего не укрылась от Кристины.
– Вы тоже без ног? – спросила она.
– «Тоже»? – переспросил Косоруков.
– Рысь, – пояснила Рокада. – Шаман сказал, что она на протезах. Вы с ней двигаетесь похожим образом.
Офицер хмыкнул.
– Глазастая-то какая, а? Ну, да. Без ног.
– Давно потеряли?
– Да ещё и месяца не прошло.
– И уже водите грузовик? – девушка повернулась к капитану.
– Ну, – пожал плечами тот. – Сейчас же не сорок первый год. Это Мересьеву для восстановления не один месяц понадобился. У нас, как ты уже могла убедиться на своём опыте, медицина шагнула далеко вперёд.
Действительно. Раздробленные после удара рейфа кости на кистях рук у Кристины срослись за рекордные несколько дней. Ни одна страна в мире не может обеспечить таких показателей результативности выздоровления. На подобное обычно уходит не один месяц, а тут…
– С Рысью та же история?
Косоруков не видел смысла в этих вопросах. Но оно ему и не надо было. Он просто выполнял свою работу: то, что не всегда докладывают в официальных рапортах, порой можно узнать из частных бесед.
– Ага, – вздохнул офицер. – Только она лишилась ног ещё до войны.
– А Шаман?
Капитан откровенно пробуксовал.
– А что Шаман? – не понял он.
– Я слышала, он подхватил лихорадку, – тихо произнесла Кристина. – Разве с такими заболеваниями можно вставать в строй?
– Раз ты слышала об этом, – отозвался собеседник. – То ты должна была знать, что он и в бреду продолжал командовать обороной своего отделения. Если он не сложил с себя обязанности командира, значит, не так уж и серьёзно заболевание. Да и медикаменты помогли ему продержаться, пока группу не эвакуировали. А тут уже и наши эскулапы ему подсобили.
– Запрещённые препараты… – выдохнула девушка.
– Ну, «запрещённые» – громко сказано, – краем рта улыбнулся Косоруков. – Но такая вещь, как «Фракция Омега» способна на многое. Разве что, усопших не воскрешает.
– Наркотики?
– Нет, что ты. Наркосодержащие препараты даже на Гайке при операции не применяли.
– Гайка? – переспросила Рокада. – Эта та девочка с огнестрельным ранением?
– Бедный ребёнок, – горько проронил офицер. – Ещё даже паспорт не получала, а уже такое пришлось пережить…
– Не поспоришь… – прошептала собеседница.
Этот разговор получился ни о чём. Ничего предметного Косоруков не выяснил, кроме одного: племянница полковника Дегтярёва проявляла далеко не праздный интерес к Шаману.
Но это и так было очевидно.
***
Разобраться с десятком пьяных в драбадан алконавтов не составило большого труда. Пусть и не получилось сработать ювелирно: последняя тройка, завидев, как рухнул замертво один из игроков, сначала оторопела (за эти три секунды я успел снять ещё одного), потом попыталась разойтись врассыпную. Что, спьяну и сидя за столом на карачках, выполнить было затруднительно. Уйти не удалось никому. Старался особо не зверствовать, но один бандит никак не хотел упокоиться: пришлось выписать ему добавки в виде дополнительных ударов ножом. Живучий попался, однако.
Помимо той МР-155, что я оставил в гараже, трофеями стал «Бекас-12» с длинным стволом, приснопамятный АКСУ, новенький ПП-2000, в хлам убитый ИЖ «а-ля ПМ», совсем уж пожёванный временем ПМ, неплохого состояния «Вепрь-12» и дохленький ИЖ «Фоксерьер», дышащий уже на ладан.
Судя по всему, бандиты обнесли пару патрульных экипажей ДПС: один АКСУ или ПП-2000 однозначно сняли с убитого инспектора. Дробовики, скорее всего, тоже родом из МВД: как минимум «Фокстерьер» однозначно, а вот МР-155 и «Бекас-12», видимо, подрезали у кого-то по пути сюда. А, может, и свои собственные были: сказать трудно, ибо номера были старательно срезаны болгаркой. Дико, неаккуратно и ни разу не бережно.
А вот пистолеты, возможно, принадлежали охране станции. ИЖ-то наверняка, а ПМ или сняли с ДПСника, или спёрли у охраны. Тоже спорный вопрос. С тем же успехом он мог принадлежать и кому-то из бандитов.
С патронами у них было негусто: по одному неполному магазину, и то – не у всех.
Что ж. Задача, по большей части, может считаться выполненной. Больше мы тут вряд ли чем-то сможем помочь: разве что, вывести отсюда заложника.
Трофейное оружие заберу вторым рейсом: сейчас – в подвал.
Теперь уже можно не маскироваться. Устройство противофазной маскировки отключил, нож досуха вытер и убрал в ножны. Карабин, как висел за спиной на ремне, так и висит: в этой операции он несильно-то и помог, хоть и числился весьма весомым подспорьем на непредвиденный случай.
На всякий противопожарный, не забывая об осторожности, ещё раз обозрел округу с помощью детектора. Поблизости показывался только один живой сигнал, и я уже знаю, где он. Так что, можно расслабиться, если, конечно, в дело не вступит чужой стрелок с нарезным оружием, разместившийся за пределами эффективной дальности обнаружения детектором.
В подвале всё было, как и полчаса назад: тихо, безлюдно, спокойно. Заложник так и лежал возле стены, прикованный к ней в углу.
Точнее сказать, «заложница».
Я подходил к ней неспешно, чтобы лишний раз не пугать. Нетрудно догадаться, что ей довелось пережить за эти пару суток: не исключено, что в плену она гораздо дольше двух дней, её могли притащить и откуда-то «из-за бугра». Неизвестно, пришлая ли банда, или боевики по месту прописались.
А я, подойдя, остановился метрах в трёх.
Похоже, что погорячился с диагнозом. «Прикована» – это жёстко сказано. Ей просто смотали руки перед собой запястьями друг к другу жёсткой бечёвкой, а к торчавшему из стены анкеру привязали репшнуром миллиметров шесть или семь калибром. То, что нормальному ножу на один взмах-укус, то измученному пленнику даже за неделю не перегрызть зубами.
Хотя, на верёвке повреждена оплётка: видно, пленница пыталась освободиться.
А ещё видно, что ей не кисло досталось. На ногах синяки, на бедре недетского размера кровоподтёк, следы на руках и плечах, как будто чем-то хлестали. На лице заметные припухлости. Сама девушка очень худощавой конституции, но вот за следами побоев возраст я назвать затрудняюсь.
«Между пятнадцатью и тридцатью», – обозначило себя моё Альтер-Эго.
И тут не поспоришь.
Девушка, доселе без движения лежавшая на полу, чуть приоткрыла глаза.
– Что…? – едва слышно прошептала она. – Опять? Вам всё мало…?
М-дя... Её, похоже, так затюкали, что она даже не видит, что перед ней абсолютно незнакомый персонаж.
Хотя, кто в её положении будет обращать внимания на такие вещи?
Я молча вытащил из кармана нож и обрезал репшнур. Наклонился и осторожно, чтобы не повредить руки, разрезал бечёвку.
Спавшие путы явили мне не очень хорошую картину. Во-первых, тот, кто её связывал, не имел об этом деле ни малейшего понятия. Бечёвка была затянута слишком туго: руки ещё живы, но кровоток серьёзно нарушен. Не удивлюсь, если и нервы пострадали. А ещё – пленница пыталась вырваться. Прочная пластиковая верёвка сильно вгрызлась в кожу.
Я убрал нож и поставил карабин на сошки: надо дать человеку хоть чем-то одеться, а то так и околеть недолго. Рука уже выхватывала китель с футболкой, заправленные в брюки.
По всей видимости, звук взвизгнувшей молнии моего кителя чуть не стал для девушки последней каплей.
– Я сейчас сдохну… – ещё тише прошептала она. – Хватит уже… пожалуйста…
Стянул с себя футболку и присел возле заложницы:
– Тебе надо одеться. Так и простыть недолго.
В ответ я удостоился лишь преисполненного проклятиями отклика:
– Гори в аду, чудовище…
Хех. А, ведь, метко подмечено.
– Может, в аду для меня персональный котёл и уготован, – согласился я. – Но командование не поймёт, если я выведу спасённого заложника в таком виде. Ещё подумают, что я над тобой надругался. Вставай, если можешь. Тебе одеться надо.
Судя по всему, ей ещё и не давали нормальной еды. Даже, несмотря на отсутствие пут, руки безвольными плетьми лежали на полу: бывшая пленница и не думала делать попыток подняться.
Лишь соизволила приоткрыть глаза: да и то – не сразу.
– Ты кто…? Я… это бред…
– Да нет, – усмехнулся я. – Я не бред. Как ты сказала, я – чудовище. И, как хрестоматийное Чудовище, не хочу, чтобы не менее хрестоматийная Красавица лежала в тяжёлом состоянии на полу подвала, да ещё и в таком виде. Ты встать сможешь?
Судя по всему, нет. И даже не потому, что в ответ я не услышал ни единого слова. И даже не потому, что в ответ из глаз девушки полились слёзы. А потому, что у неё тупо не было сил. Даже, если б захотела – не смогла б.
Пришлось поднапрячься, чтобы помочь бедняге принять вертикальное положение. Впрочем, это было лишь полдела: кроме того, чтоб поднять, необходимо было ещё и удержать. Девушка, постепенно заходящаяся в плаче, норовила рухнуть мне под ноги.
Что неудивительно в её состоянии. Видимо, идти самостоятельно она не сможет.
– Продержись минуту, – попросил я. – Дай себя одеть: я тебя вынесу отсюда.
Плач перерос в настоящее рыдание. В голос, в крик, надрывное. Единственное, на что хватило девушку, когда я её поднял – рухнуть на меня, и зареветь во всё горло, уткнувшись мне в грудь.
Ну, ты, полегче, милая! Слёзы-то солёные! А у меня ещё раны от лапы рейфа не затянулись. Щиплет же, гадство!
Я не сильно хорош в утешении страждущих. Мы никуда не торопимся: можно дать ей выплакаться. Глядишь – сейчас последние силы израсходует, да и отключится.
Минут пять ушло на то, чтобы хоть чуть-чуть перевязать запястья. ИПП, заложенный в нарукавный карман кителя, быстро превратился в две сдерживающие повязки. По хорошему, регенеративная мазь нужна, но до машины дойти хватит.
В попытках одеть бедолагу ушло ещё четверть часа. Её не держали ноги, не слушались руки, она не слышала, что я ей говорю. Только плач, рыдание и истерика. Я чуть было не плюнул на это неблагодарное дело, но, в конце концов, долг был выполнен.
Футболку я, с грехом пополам, натянул на спасённую. Китель повязал ей на поясе, затянув за спиной рукава: получилось что-то вроде передника. Так себе, если честно, одеяние. С другой стороны, мне всего лишь на всего отнести её до машины. Там уже наши о ней позаботятся.
А нести её придётся. Хотя бы, потому, что пускать измождённую девушку босиком по территории станции – не самая светлая мысль. Попытался было вывести её хотя бы на улицу, но ноги спасённую не слушались: она не сдала и пяти шагов, как рухнула на пол, бессильно цепляясь за мои руки.
Я со вздохом убрал карабин за спину и подхватил горемычную на руки. Кажется, это начинает входить в привычку. Лилит, Рысь, Гайка… кого я там ещё на руках таскал?
Сцена моего прибытия к народу была подобна явлению воскресшего Лазаря. На нас двоих уставились во все глаза, изображая крайнюю степень удивления, граничащую с неподдельным ступором. Больше всего позы наших соответствовали библейскому описанию «жена Лота обратилась в соляной столп».
Потом поудивляются. И не хрен глаза на лоб выкатывать, их парковочное место в другой локации.
– Рокада! – громко позвал я, ища промеж седых бойцов единственную единицу, имевшую родной цвет волос. – Ко мне!
Означенная выше появилась споро. Глаза у неё были никак не меньше, чем фара-искатель на «шишиге».
– За работу, – бросил ей, неся пострадавшую к машине. – Раз уж числишься медиком, так займись делом. Медвед, парни! Надо круговую организовать, возможен шухер! Капитан, я вернулся.
И с покер-фейсом прошествовал до «шишиги», нагло игнорируя сверлящие меня офонаревшие взгляды, хруст выворачивающихся за нами шейных позвонков и лязг роняемых на асфальт челюстей.
***
Сдав пострадавшую Кристине, минут через десять, преисполненный самых неблагосклонных к своей персоне предчувствий, я вышел к нашим. Тут же рядышком нарисовался Косоруков, любезно протягивающий мне р/с и крайне ехидно при этом улыбающийся. Настолько ехидно, что аж прям страшно стало.
Рука сама взяла радейку за корпус, палец лёг на тангенту и с сухим щелчком послал в эфир преисполненный боли и страдания вопль:
– Младший лейтенант Шаман, на связи, – скупо доложился я. – Внемлю.
Связь секунд пять или семь молчала. Глас командирский прозвучал в тишине, повисшей над оперативным штабом, как рёв трубы иерихонской.
– Скажи мне, мальчик. – Бездарно кося под Фрекен Бок, елейно произнёс Дегтярёв. – Я тебя куда послал?
– Далеко, – не задумываясь, выпалил я. – И надолго, – зачем-то уточнил в конце.
– Скажи мне, мальчик. – Той же интонацией продолжил Кэп. – Я тебе что сказал сделать?
– Провести адресную зачистку объекта, – мрачно напомнил я, всё ещё не понимая, куда клонит командир.
– Как я сказал тебе это сделать?
– Силами подразделения.
– Ты на кой ляд туда в одно рыло полез, лещ карамельный? Ты хоть знаешь, сколько из-за тебя у меня седых волос ежечасно прибавляется на заднице, карась кукурузный?! Тебя за каким хреном потащило в эту сракотань, вобла ты анисовая?! Ты своей смерти ищешь, окунь ванильный, или моего инфаркта ждёшь? Я тебе, упырю бурундучьему, приказывал в одно рыло геройствовать?!
Понятненько. Судя по всему, Косоруков уже успел доложить, пока я сдавал заложника на руки Рокаде. Вон как лыбится, йогурт голубиный… Да ещё и смотрит на меня, как якорь на морское дно.
– Никак нет.
– Махрового линя ответ! Какой конопляный хариус тебя за жопу укусил?!
– Командир, может, хватит? – поморщился я. – Задача-то выполнена, и без потерь.
– Ну, это ты, конечно, молодец, – голос Дегтярёва резко изменился на адекватно-вменяемый, и, кажется, даже не особо злой. – За это – хвалю. Людей сберёг, боекомплект вообще нетронут, заложник спасён… ДА ОТКУДА НА ТЕБЯ ВАЛЯТСЯ ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ?! И почему опять баба?! Сначала Лилит на тебя из ниоткуда свалилась, потом эта твоя Раптория объявилась, целый выводок сербок от малой до великой, Рысь свою на объект протащил, Кирсанову подобрал, теперь ещё и эта?! Ты их коллекционируешь, что ли?!
Люди, стоявшие возле оперштаба и слышавшие радиообмен, потихоньку начали складываться пополам в приступе немого, но от того не менее гомерического хохота. Когда надо – Дегтярёв умеет излагать много, грозно, ни о чём, но с изюминкой.
– Так ты ещё и Катастрофу мою под это дело подписал!
– Это ещё вопрос, кто кого подписал, командир, – произнёс я. – Но, если ты так хочешь, то могу вернуть всех назад, откуда взял. Заложницу обратно в подвал станции выброшу. Кирсанову – на выжженный блокпост. Рысь на болотах кину. Рапторию просто пристрелю, чтоб не мучилась. Лилит пожалею, усыплю. А сербок сам сожру, чтоб рейфам не досталось. И племянницу твою туда же, обратно в лапы к рейфам. Ты этого хочешь?
Над оперативным штабом повисла тишина. То ли виной тому спокойный тон, которым я декларировал командиру свои намерения, то ли виной тому сами намерения, нарисовавшиеся в моём больном сознании.
Да и косились-то на меня как-то не по здоровому. Мои-то ребята просто резко перестали смеяться, косясь с некоторым недоверием, а вот менты с Косоруковым аж в морде лица вытянулись.
– Извини, парень. – голос Дегтярёва опять поменялся в интонации. – Может, и перегнул я палку… Ты, конечно, всё правильно сделал, тебя тут трудно в чём-то обвинить…
– Тем не менее, находятся желающие, – желчно припомнил я.
Хех. Свой расстрел я ещё нескоро забуду!
– Я за одну только Катастрофу тебе по гроб жизни обязан, – вздохнул Кэп. – Её мать только сегодня утром нашли, живой и здоровой. Ты себе не представляешь её реакцию, когда ей рассказали, что приключилось с Кристиной.
– Могу себе представить, – пожал я плечами.
Если бы мне сказали, что мою дочь пытались сожрать инопланетяне – я бы чрезмерно огорчился.
Правда, когда я огорчаюсь – окружающим резко становится нехорошо. Только не все об этом знают: я ещё не огорчался на людях.
– Короче, парень. – выдохнул офицер. – Я тебя в эфире хотел видеть, по сути, только затем, чтобы слова благодарности от её матери передать. Я пытаюсь уладить вопрос о её перевозке в наш гарнизон, но ты же не дурак, сам понимаешь: что угодно может произойти. Так что, пока прими благодарность так.
– Товарищ гвардии полковник, – поинтересовался я. – Скажи честно, ты дурак?
Если мои люди никак не отреагировали на эту реплику…
Если Косоруков молча усмехнулся в немой ухмылке…
…то у ментов верхние челюсти упали ниже, чем нижние. Нет, соблюдением субординации я редко когда себя утруждал: но задать такой вопрос трёхзвёздочному коньяку (в смысле, офицеру)…? Тут даже я задумался: а не перегнул ли я палку?
– Возможно, – судя по жующей интонации, офицер подумал о том же.
– Ты бы ещё поблагодарил за присутствие на построениях. Я что, по-твоему, конченый демон? Молча наблюдать, как рейфы девчонку жрут. Твою мать, конечно, я ей помог! Как будто иные выборы вообще рассматривались! Нет, доброе слово, оно, конечно, и кошке приятно, но ты поосторожней с этим, я ведь и связь с землёй могу потерять.
– Ну, демон ты, конечно, ещё тот, – протянул полковник. – Насчёт конченого – не знаю, но наши психологи утверждают, что… ладно, хрен с тобой. Моё дело маленькое. Катастрофу мою ты тогда вытащил – я тебя поблагодарил. Бог даст, мать её лично с тобой поболтает: имела она такое жгучее желание. А теперь, лирику в сторону – и к делу.
– Докладываю по существу на усмотрение, в части касающейся, – язык без моего ведома и участия начал плести паутину заклинания. – Была произведена доразведка местности с применением выданных спецсредств. – я не стал озвучивать при ментах, что это были устройства противофазной маскировки. – При первичной рекогносцировке осложнений обнаружено не было. При вторичной разведке проникновением был установлен факт присутствия заложника и отсутствие какой бы то ни было значимой угрозы со стороны бандитов. В ходе разведки отряд боевиков численностью в одиннадцать стволов был… случайно уничтожен.
Косоруков нервно хрюкнул, тщетно пытаясь подавить смешок.
– Пошли дурака в разведку, он и Берлин возьмёт… – пробормотал Дегтярёв. – Не надо было тебя из той аномалии вытаскивать, сидел бы дальше в своей туманной лощине, гасил бы своих супостатов денно и нощно. За какие грехи ты ниспослан этому миру, демон?!
– Я не демон, – усмехнулся я. – Я милый и пушистый.
– Ага, – припечатала Лилит. – Когда спишь зубами к стенке.
– Что ещё по существу? – спросил командир.
– Собрал трофейное оружие. Номера уничтожены, идентифицировать стволы на месте по принадлежности не представляется возможным. Есть полный шлак, но есть и адекватные пушки. Я техническое состояние имею в виду. Заложник… освобождён, ею сейчас наша медицина занимается.
– Что думаешь делать дальше?
Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Кэп спрашивает моё командирское решение, как стажёра-лейтенантика. Иначе, за каким хреном ему нужно моё собачье мнение? Командир сказал «Надо» – боец ответил «Есть». А раз спрашивает, значит, хочет знать, что у меня на уме.
– А что тут можно сделать? – пожал я плечами. – Опросим потерпевшую, выясним место её жительства. Если не очень далеко – отвезём. Если некуда будет отвозить – сдадим Гражданской Обороне, МЧС или местным.
– Только не местным, – отрезал Кэп. – Запомни, парень: в гражданской войне «добрых соседей» не бывает. Каждый может оказаться таким западлом, что и врагу не пожелаешь. Её или сразу же после вашего отъезда убьют, чтоб не мучилась, или в лучшем случае выгонят на улицу. Некому сейчас о ней печься, сейчас всем лишь бы себя продержать. Если будешь сдавать на руки – или армии, или МЧС. Если военные – сообщи, кому, я пробью их.
– Понял, сделаем, – согласился я. – Что-нибудь ещё?
– Как закончишь с потерпевшей – выход на связь и возвращайтесь в расположение. Вопросы?
– Ни хрена никак нет.
– Отлично. Конец связи.
– Отбой.
***
Наша «медицина» закончила только через час после того, как я сдал ей на руки «потерпевшую». До того момента ребята честно делали вид, что им абсолютно по барабану (многим – по револьверному), где шлялся их командир и с какого перепугу он вернулся а) весь в крови; б) с какой-то девушкой; в) которая, очевидно, не с корабля на бал сошла.
Косоруков, в общем-то, тоже не спешил развеять тайны бытия: ему было достаточно, что весь личный состав в наличии и отсутствующих нет, а материальная часть в сохранности. Так себе, конечно, позиция, но я ему за это отдельно благодарен.
По физиономиям ДПСников было видно, что они, как минимум, о чём-то догадывались, и близко не подходили. Видно же, что хотели что-то сказать или спросить: но близко не подходили. Засим, и я не навязывал им своё далеко не светское общество.
Пока Рокада занималась пострадавшей, я, не теряя праздно время, отставил карабин к колесу «шишиги», забрался в «шестьдесят шестой» за руль, уложил на рулевое колесо планшет, достал писчую бумагу с писалом, и начал шкрябать текст рапорта.
В общем-то, в условиях военного положения и боевых действий вся эта макулатура ни хрена ни разу не упрощается. На некоторые несвоевременные моменты закрывают глаза, но ни хрена не списывают. Каждый чих сопровождается писаниной, каждый расход матчасти – объяснением, каждая перемога и потужность – рапортом. Порой, расход бумаги в пересчёте на поштучные листы превосходит расход боеприпасов в пересчёте на поштучные патроны. С одной стороны, это зло: вместо того, чтобы быстро и эффективно выполнять поставленные задачи, военнослужащие скрупулёзно исписывают кипы бумаг, тщательно переводя тексты докладов с командно-матерного на литературно-русский язык, и не менее тщательно соблюдая этикет штабной культуры. С другой стороны, это добро. Только благодаря документообороту и вопреки злонасущным проблемам порой можно понять, что происходит в том или другом подразделении и своевременно среагировать на поступающие от него сигналы.
Если до этого дня я относился к писанине, как бесёнок к ладану, справедливо полагая, что не ради каллиграфии для истории меня зачислили в моё подразделение, то отныне подобная халатность недопустима. Всё, абсолютно всё требует своего отражения в докладных записках, рапортах и прошениях. Расход-обоснование для боекомплектов, отчёт о проведённых мероприятиях, списки личного состава на задачах, затраченные и неистребованные материально-технические средства, мать твою, да абсолютно всё. В прямом смысле слова. Даже в путевые листы наших транспортных средств приходится вписывать и учитывать расход горюче-смазочных материалов на весь путь и показания одометра до и после выезда. Хорошо ещё, счётчики мото-часов не везде установлены: а то, ещё и их бы пришлось вписывать.
Так что, остатки свободного времени, которое, на самом деле, было ни хрена не свободное, я спустил на канцелярщину, в темпе контратаки нарисовав отчёт на имя Дегтярёва о проведённой разведке, плавно и неумолимо переросшую в адресную зачистку.
Мы закончили одновременно: я и Рокада. Мне оставалось только поставит «число-подпись» и отложить планшет, и выбраться на белый свет, когда под дверью водителя абсолютно бесшумно нарисовалась Кристина. И взгляд у неё был… как бы это сказать… ну, не такой, как обычно. Трудно сказать, чего в нём было больше. Я не особо большой специалист по мимике, но, кажется, сейчас она боролась с двумя противоречивыми чувствами: накинуться на меня, неважно с чем, и ринуться прочь от меня. В принципе, с последним её можно понять: как сказал её дядя, я тот ещё демон.
– Накинь, – буркнула девушка, дав мне вылезти из кабины, протягивая мой китель. – А то завожусь.
На этих словах я картинно удивился и окинул свою голую по пояс тушку «сторонним» взглядом.
– Тебя заводит полуживой еле ходящий израненный труп? – повёл я бровью.
– Дурак..,! – выпалила Рокада, швыряя в меня куртку.
И резко шагнула ко мне, с силой сжимая в объятиях.
От которых у меня, на минуточку, со всей отчётливостью хрустнули позвонки! А, ведь, хиляком я себя никогда не считал. Во всяком случае, не в сравнении с девушками своего возраста – точно. Но сейчас спина громко хрустнула и заныла прежней тупой ноющей болью: всплыл тот удар по спине под Россохой.
– Ты себе даже не представляешь, как ты меня напугал… – прошептала она. – Вернулся весь в крови, с телом в руках… Я не знала, что и думать!
– Но, ведь, вернулся же, – пожал я плечами. – И даже без ранений.
– Тогда, откуда столько крови?! – вскинулась Рокада. – Ты там на разведку ходил, или в мясобойный цех?!
М-да. Теперь всё рассказывать надо. Как-никак, Косоруков тут – старший по званию, и, номинально, командир операции. То, что принятие ключевых решений свалили на меня, всего лишь на всего означает, что меня пытаются в темпе подтянуть до уровня, стажируя в ускоренном темпе. Формально, капитан тут главный. Значит, докладываться надо.
– Пошли, – я мягко погладил девушку по волосам правой, чистой от крови, рукой. – Сейчас всем всё расскажу.
К нашим мы вышли, когда я на ходу накидывал китель. Июнь июнем, жара жарой, а правила ношения форменной одежды никто не отменял. В памяти вспыхнул эпизод, когда мы с Лилит явились пред ясны очи Дегтярёва с кителями и футболками наизнанку. Хе-хе.
ДПС-ники сидели возле своей машины и о чём-то шушукались, по-тихому покуривая. Что, честно говоря, было чревато: хоть Медвед и выставил круговую оборону, но лишний раз сигнализировать всем вокруг, что тут есть люди, не стоит. С другой стороны, квадрат условно считается «своим»: тут никого враждебного быть не должно. А, если и объявится, то найдёт и нападёт вне зависимости от демаскирующих факторов. Мы же не скрывались.
Наши во главе с Косоруковым рассредоточились вокруг до жути оперативного штаба. Возведённого так оперативно, что даже навесом не обременился. Кажется, сейчас будет кошмар.
***
– Вот оно что, – протянул развалившийся за столом Косоруков. – Мы с Саней, если честно, примерно так и подумали.
«С Саней», очевидно – с полковником Дегтярёвым.
Раптория захлопнула отвалившуюся за время рассказа челюсть.
– То есть… стоп. Ты в одного их, что ли, упокоил?!
– Ну, – замялся я. – Да.
– Как там в старой сказке братьев Гримм было? – хихикнув, спросил Штырь, пихая локтём Багиру под грудь. – «Семерых одним ударом», да?
– Больше не буду тебе дисциплину в отряде шароёжить, – сообщила Кирсанова на полном серьёзе. – Похоже, в нашем с тобой спарринге ты и на половину не выложился.
– То есть, технически говоря, задача выполнена? – уточнил на всякий случай Док.
– Более чем, – подтвердил я. – С подачей воды в трубы могут справиться и без нас, раз уж в управлениях гидросооружений мы ни хрена не сечём. Оставаться тут нет целесообразности.
– А что с твоей… гм… «пленницей»? – спросил Косоруков.
Я репетовал вопрос Кристине. Как-никак, это она занималась девушкой.
Сообщение отредактировал Комкор - Пятница, 05 Января 2018, 12:00
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Пятница, 05 Января 2018, 15:41 | Сообщение # 288
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) – Ты на кой ляд туда в одно рыло полез, лещ карамельный? Ты хоть знаешь, сколько из-за тебя у меня седых волос ежечасно прибавляется на заднице, карась кукурузный?! Тебя за каким хреном потащило в эту сракотань, вобла ты анисовая?! Ты своей смерти ищешь, окунь ванильный, или моего инфаркта ждёшь? Я тебе, упырю бурундучьему, приказывал в одно рыло геройствовать?!
Цитата Комкор ( ) ДА ОТКУДА НА ТЕБЯ ВАЛЯТСЯ ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ?! И почему опять баба?! Сначала Лилит на тебя из ниоткуда свалилась, потом эта твоя Раптория объявилась, целый выводок сербок от малой до великой, Рысь свою на объект протащил, Кирсанову подобрал, теперь ещё и эта?! Ты их коллекционируешь, что ли?!
За эти фразы дал бы оскар)))
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Пятница, 05 Января 2018, 16:56 | Сообщение # 289
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
шаман, просто вспомнился мой комбат с ротным. Если собиралась наша офицерская троица - командир батальона, командир роты и замкомроты - можно было не посещать юмористические выступления ещё полгода как минимум. Они даже разнос умудрялись производить так, что и заржать хочется, а нельзя: убьют к такой-то маме. Видимо, это профессиональный навык военнослужащих, прокачивающийся со временем: сочинять такие обороты. Видимо, этот "перк" у меня ещё не закрылся))).
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
Kitten
|
Дата: Пятница, 05 Января 2018, 18:41 | Сообщение # 290
|
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) Они даже разнос умудрялись производить так, что и заржать хочется, а нельзя: убьют к такой-то маме. Видимо, это профессиональный навык военнослужащих
вы прогсто не поняли - это такой изощренный способ пытки...
Цитата Комкор ( ) Видимо, это профессиональный навык военнослужащих, прокачивающийся со временем: сочинять такие обороты.
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Суббота, 06 Января 2018, 07:38 | Сообщение # 291
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) Они даже разнос умудрялись производить так, что и заржать хочется, а нельзя: убьют к такой-то маме.
Кажется, эта черта есть у большинства вышестоящих по званию, независимо от места работы
Цитата Комкор ( ) Видимо, этот "перк" у меня ещё не закрылся))).
Привычка, товарищ))Сообщение отредактировал шаман - Воскресенье, 07 Января 2018, 19:02
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Kitten
|
Дата: Суббота, 06 Января 2018, 20:27 | Сообщение # 292
|
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
Цитата шаман ( ) Кажется, эта черта есть у большинства вышестоящих по званию, независимо от места работы
да нет, это особый талант. Он дается не каждому. Чаще разносят так, что либо плакать хочется. либо просто дать в пятак, а нельзя. 
шаман, не стоит путать чужие комменты
Цитата шаман ( ) Цитата Kitten Видимо, этот "перк" у меня ещё не закрылся))).
это не моё. Это от автора.
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Суббота, 06 Января 2018, 22:45 | Сообщение # 293
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Kitten, перепутанные комменты - это не так страшно, как перепутанные провода на самодельном взрывном устройстве. Поэтому, путаем на здоровье))).
Цитата шаман ( ) Кажется, эта черта есть у большинства вышестоящих по званию, независимо от места работы
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
Kitten
|
Дата: Воскресенье, 07 Января 2018, 18:13 | Сообщение # 294
|
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) перепутанные комменты - это не так страшно, как перепутанные провода на самодельном взрывном устройстве.
это да, тут хотя бы не смертельно. Но путать комменты все равно не стоит. Зачем приписывать (пусть даже случайно) кому-то то, чего он не говорил?)
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Воскресенье, 07 Января 2018, 19:02 | Сообщение # 295
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Цитата Kitten ( ) это да, тут хотя бы не смертельно. Но путать комменты все равно не стоит. Зачем приписывать (пусть даже случайно) кому-то то, чего он не говорил?)
При цитировании, всё было правильно. Может произошел небольшой сбой на сервере?
Исправил цитату))Сообщение отредактировал шаман - Воскресенье, 07 Января 2018, 19:03
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Kitten
|
Дата: Понедельник, 08 Января 2018, 21:42 | Сообщение # 296
|
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
шаман, спасибо. Иногда такое случаетися почему-то (поэтому после вставки коммента я лишний раз прочитываю его прежде чем перейти в другую тему, чтобы при случае сразу же можно было исправить).
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Суббота, 13 Января 2018, 15:01 | Сообщение # 297
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Черновик от 13.01.18
– Всё печально, – мрачно рекла Кристина. – Очень много следов побоев, травмы средней тяжести, физическое и моральное истощение. Строго говоря, её бы сейчас в лазарет, да под наблюдение. Раньше, чем через пару-тройку недель я бы не выпустила. Сейчас же она в лёгком бреду: в сознание придёт не раньше, чем через пару часов. И то: не факт.
– При ней не было ничего, что могло бы её идентифицировать, – добавил я. – Мы не знаем, ни кто она, ни где живёт, ни чем дышит. Хотя…
Стоп. Шанс, конечно, мизерный, но…
– Ты что-то придумал? – встрепенулась Раптория.
Придумал? Можно и так сказать…
– Надо прочесать станцию, – я посмотрел на Косорукова. – Если она местная, то где-нибудь на территории могут быть её вещи, выброшенные бандитами. Когда я её нашёл, она лежала в подвале, в чём мать родила. С вещами могут быть и документы: тот же паспорт, например. Вряд ли её похитили в таком виде: при ней просто обязано быть что-то.
– Идея, – согласился капитан. – Сколько человек тебе надо?
– Чем больше людей – тем быстрее закончим, – лаконично отозвался я.
– Общая команда! – офицер объявил громким голосом. – По машинам! Перегоняем технику к станции и начинаем обыск!
А это мысль. Чем распылять силы, оставляя людей на охрану техники и отправляя группу на обыск, имеет смысл перегнать технику на станцию, всем кагалом участвовать в осмотре. Оставив нескольких человек перекрывать единственный выезд.
Парни моментом свернули оборону и направились к грузовикам: девчонки потянулись за ними. Тут хоть и идти не больше пары километров, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Менты побросали окурки наземь:
– Ладненько, – проронил старшой, протягивая Косорукову руку. – Раз тут покончено, пойдём и мы: дел до жопы.
– Скатертью дорожка, – капитан ответил на рукопожатие. – Не чихайте там!
– И вам не хворать.
МВДшная «пятнашка» с жалобным скрипом просела на подвеске, принимая во чрево свое троих служителей закона и бдителей порядка. Прочихавшись, завелась, и с тихим шорохом покрышек почесала прочь.
Кстати, надо бы прописать их номер: так, на всякий случай, для доклада. Промелькнувший на переднем бампере синий фон с белым шрифтом я заметил, но символы запомнить не успел. К счастью, на всех машинах во все времена номера дублируются на заднем бампере…
…вот только тут моя птичка-невеличка Интуиция не просто встрепенулась, так ведь ещё и «свечкой» в небо ушла. Ибо на заднем бампере «пятнашки», супротив обыкновения, красовался не белый регистрационный номер на синем фоне, принадлежавший МВД, а белый, сцуко, номер на красном фоне, принадлежащий дипломатическим автомобилям!
И каким хреном это понимать?!
Номер я запомнил, подскочил к столу оперштаба, и, оторвав наименее значимый кусок оставленной там карты, черканул подхваченным карандашом. Надо будет Кэпа озадачить этим… или Косорукова.
Стрелять вслед уезжающему ВАЗу я счёл идеей не самой здравой: хрен его знает, кто там, что, да как. А вот на капитана посмотрел с таким тяжеловесным вопросом во взгляде, что тот всё понял без слов.
Косоруков усмехнулся, но даже не пошевелился. Как сидел за столом, так и сидел:
– Заметил-таки, да?
– Не пояснишь? – переспросил я.
– Бессмысленно, – фыркнул офицер, поднимаясь из-за стола. – Просто кое-кто решил тебя проверить в деле.
– Он такой идиот, что не догадался скрутить номера на тачке? – не поверил я. – И что же это за птиц?
– Дома узнаешь, – с усмешкой пообещал Косоруков. – Поднимай со стола карту, и пошли. Нам ещё твою очередную добычу домой вертать.
Технику в темпе вальса перебросили к территории станции. Убрать ЗиЛ, блокировавший проезд, много времени не потребовалось. Тяжёлый полноприводный трёхосный двадцатипятитонный «Тайфун», подцепив шеститонный грузовичок, со всей дури жахнул нахрапом, буквально выкинув его с территории. Правда, вместе с воротами, но это уже мелочи.
Технику припарковали в гараже: туда, правда, поместилась только «шишига»: ни КамАЗ, ни «Тайфун» не прошли по высоте. Их оставили снаружи.
– Вкратце довожу задачу, – проинформировал я, когда люди были более или менее собраны. – Делимся на две группы. Первая – прикрытие. Рысь, Раптория, Рокада, Док и Рентген. Вы пятеро смотрите за территорией и сигнализируете о шухере, буде таковой возникнет. Остальные – со мной. Прочёсываем территорию и строения на ней. Ищем одежду, сумку, ридикюль, рюкзачок, хоть что-нибудь, что тут валяться не должно. Отдельное внимание на документы. Паспорт, студенческий билет, миграционный, вообще любые документы, удостоверяющие личность на женский пол. Необходимо опознать потерпевшую и выяснить место её жительства.
– Вторая группа делится на две подгруппы, – вклинился Косоруков. – Ваш командир, а с ним и женская часть компании, не за исключением Рокады, Раптории и Рыси: они прочёсывают здания. Сверху вниз, переворачивая всё вверх дном, под всеми мебелями и во всех закоулках. Прочая мужская часть, за исключением Дока и Рентгена, прочёсывает территорию. Как только одна подгруппа заканчивает на своей зоне ответственности, переходит на помощь второй. Чем раньше закончите – тем быстрее вернётесь.
– Вопросы есть?
Руку поднял Штырь.
– Если найдём – поиски продолжать? Или хватит того, что мы ищем?
Кстати, вопрос со смыслом. Я бы даже сказал – с подвохом.
– Это уже вопрос к товарищу капитану, – отбрехался я и соскочил с темы.
У Косорукова аж глаза на лоб полезли.
– Это с чего это вдруг такие аргументации? – вытаращился он.
– С того же, с чего и предъява на регистрационные номера, – фыркнул я. – Туточки я умываю руки.
– Ну, ты и ка-а-адр, – протянул офицер. – Не зря мне…
Офицер осёкся, но, как говорится, слово сказано. Я уже понял, что именно шло не по плану уже который раз подряд. И этот самый «писец», который приснопамятный полярный лисёнок, есть ни что иное, кроме как следствие очередных манипуляций и в верхах.
– Прочёсываем всю территорию, – добавил капитан, отвечая на вопрос Штыря. – ищем всё, что несвойственно этому объекту. Закладки, тайники, схроны, нычки и всё в таком духе.
Я только усмехнулся. Рысь, чуть приподняв в удивлении бровь, посмотрела на меня.
Ну, да… ей-то откуда шарить.
Посылать подростков искать тайники и закладки – в обычной жизни означало бы подписать им смертный приговор с приведением в исполнение незамедлительно и на месте. Такие дела поручают, как правило, опытным служащим и сотрудникам, собаку на этом съевшим. В шляпе. Я уж умолчу о том, что в подавляющем большинстве случаев любой тайник, равно как и подступы к нему, минируются наглухо. И Косоруков об этом не знать не мог. Раз он акцентировал внимание группы на различного рода закладках, то что-то в этом здании или на его территории быть должно. А раз так, одно из трёх. Или это разработка агентурной али разведывательной информации, или это поиск чего-то похеренного (о чём нам в силу ряда причин сообщить не посчитали необходимым), или это очередная игра в поддавки.
Я склонен считать, что весь этот кордебалет – очередная страница моего экзамена как молодого лейтенанта, или продолжение затянувшегося полевого обучения нашей группы.
Почему?
Во-первых, Косоруков спокоен, как удав. С таким видом обычно профессор на кафедре нарезает задачу курсанту: убелённого сединами старца мало волнует результат выполнения задачи. Мавр своё дело сделал, мавр может пить чай. А уже по результатам выполнения будут приниматься меры поощрения или воздействия.
Во-вторых, как я уже сказал выше, школьников посылать на поиски тайников – почти наверняка означает угробить их. Раз стоит такая задача, значит, угрозы нет или она минимальна.
В-третьих, Косоруков велел разделить отряд поиска на две подгруппы во ускорение процесса. Одно из трёх: или он спешит, экономя время; или он хочет усложнить задачу, уменьшив количество глаз на квадратный метр; или он преследует какую-то свою хитрожопую цель.
Да и Лилит, к слову, спокойна. Была бы сейчас угроза со стороны третьих сил – девушка не замедлила бы об этом сказать. Но это неточно.
Так что, удивлённый взгляд Рыси можно понять.
– Если вопросов больше нет – разойдись! – скомандовал я. – Радиоперекличка каждые четверть часа.
Поиски затянулись. Перерыть вверх дном здание насосно-очистной станции оказалось делом ни фига не пяти минут. Даже, с учётом того, что мне помогали, обойти все залы, отсеки, помещения и закутки оказалось задачей небыстрой.
Я, Лилит, Литера, Багира, Астория, Гайка и Кирсанова – разошлись по этажам и начали обыски. В это время Медвед, Полимер, Штырь, Святогор рассосались по территории и начали прочёсывать местность. Косоруков в это время развалился за столом в гараже, где я снял часового, и гонял чаи. Хитрожопый инвалид… Я тебе припомню этот экзамен. Земля квадратная, в уголке встретимся. Будешь пятый угол на потолке искать…
Радиоперекличку не забыли. Как и положено, раз в пятнадцать минут я требовал ответа у группы: отвечали вразнобой, не всегда по порядку, но в целом – все на местах и никто не филонил. Разве что, Косорукова пришлось дозываться отдельным параграфом.
Не знаю, как на территории, но в здании самым трудным было обыскать машинный зал. Хренова туча аппаратуры, техники и агрегатов самых разнообразных форм и размеров, назначение которых я, в силу незнания данной отрасли, не могу себе даже представить. Я отчётливо видел и опознавал насосные установки, центробежные фильтровальные установки-центрифуги, и фильтро-вентиляционные установки для очистки воздуха. О назначении установок фторирования и обеззараживания воды я догадался только по уточняющим клёпаным табличкам на кожухах агрегатов. Незнание матчасти накладывало своё ограничение: мы тупо не знали, куда можно лезть, а куда – нет.
В конечном итоге, искомое было найдено.
– Командир, – через пару часов поиска меня вызвала на связь Алина. – Тут кое-что есть. Второй этаж, комната хранения уборочного инвентаря.
– Иду, – отозвался я.
Вызов застал меня в тот момент, когда я самозабвенно копался в машинном зале. Это – самое шикарное место для устройства закладки. Всегда люди ходят – раз, никому не придёт на ум искать тайник у всех на виду – два, и очень много мест, скрытых от случайного взгляда, где неспециалист вряд ли что-то найдёт – три.
По вызову я поднялся так быстро, как смог. Кирсанову застал в указанном помещении, сидящую на корточках в окружении вывернутых и перевёрнутых ящиков от стоявшего тут же стола, шкафов и тумбочки. Среди всей этой кучи валялась нехилая гора вещей, в содержание которой я особо не вникал.
– Что у тебя? – спросил я, входя.
– То, что искали, – сообщила Алина, поднимаясь с пола.
В руках она держала тонкий лёгкий сарафан светло-жёлтого цвета.
Я взял одежду в руки. В принципе, подходит под описание. Одежда – по сезону, а на дворе жаркий июнь. Модель однозначно женская. То, что ищем. В районе бедра на внутреннем шве сарафана вшит шильдик производителя: размер 44/176. Что по размеру, что по росту, подходит к нашей потерпевшей. Сообразно обстоятельствам, изделие повреждено: видно, что его даже не снимали – а срывали. Обе плечевые лямки оторваны, пояс порван, на спине большой разрыв… Ну, то, что в этом сарафане пытались драться – видно даже невооружённым глазом. Равно как и небольшие пятна крови на груди, будто бы у хозяйки шла кровь носом или из разбитой губы.
– Что-нибудь ещё?
– Ты не поверишь, – усмехнулась Алина. – Но полный боекомплект.
Девушка развернулась к столу и достала из-под него небольшого объёма рюкзачок.
Модель маленькая, литров на семь или десять, сшитая из плотной надёжной ткани, но с мягкими лямками и спиной. Я подошёл к столу и расстегнул единственную молнию на изделии.
Внутри – как и сказала Кирсанова – полный боекомплект. Массивная связка ключей, выключенный телефончик, аккуратно замотанные в пакет несколько прокладок в стерильной упаковке, пустой кошелёк (даже не сомневался ни разу), и – о, чудо! – паспорт.
– Хрень какая-то, – пробормотал я. – Как будто только что из дома вышла.
– Ты понял? – Кирсанова взяла голос на три тона ниже. – Ты много знаешь случаев группового изнасилования, когда личные вещи жертвы аккуратно складировались? По всем канонам жанра рюкзак просто обязан быть выпотрошен в поисках наживы, а тут всё будто заботливой рукой уложено.
– С одной стороны, это объяснимо, – я взял в руки телефон. – Может быть, ею так увлеклись, что на рюкзак даже внимания не обратили: выкинули в каморку, и забыли о нём. С другой стороны, среди тех бандитов был кто-то из военных или ментов. У них в порядке привычки после досмотра вещи складывать обратно. Может, так всё и было?
Да и брать-то особо нечего. Деньги? Кошелёчек-то маленький, большая сумма туда по умолчанию не поместится. Телефон – дешёвый «позвони-отбей», такой в любом подземном переходе у метро рублей за семьсот или тысячу купить можно, особой ценности не представляет. Что-то по-настоящему ценное в такой маленький рюкзак не поместится: если это не пачка туго перетянутых банкнот, в чём я лично сомневаюсь.
– То есть, – уточнила Кирсанова. – Платье с неё содрали так, что порвали ткань, а к рюкзаку даже не притронулись? Я не говорю, что я хороший специалист по криминальным изнасилованиям, но…
– Я с тобой полностью согласен, – вздохнул я. – У нас ещё ни одно мероприятие не прошло так, чтобы не всплывал какой-нибудь косяк.
Паспорт. Открываем, смотрим. Ну, как обычно: фотография на паспорте с реальной жизнью мало соотносится. Во всяком случае, похожа… Ну-с, посмотрим…
Документ относительно свежий, хоть и стоит печать почти трёхлетней давности. Или его мало использовали, или он липовый. Фамилия, имя, отчество, дата и год рождения, на следующей странице – разворот с пропиской. Надо будет сейчас в машине карту поднять, мне эти названия населённых пунктов незнакомы.
Телефон. При попытке включиться он, на удивление, заработал. Значит, его выключили при обыске личных вещей, чтоб нельзя было отследить местоположение абонента в соте. Батарея заряжена примерно на половину. Не сам вырубился, значит.
Как только аппарат «очнулся», каскадной волной посыпались оповещения. «Этот абонент…», «Этот абонент…», «Этот абонент…», «…вам звонили столько-то раз», «вам звонили столько-то раз», «хренова туча непрочитанных сообщений…».
– Что и требовалось доказать, – усмехнулась девушка.
Ожила р/с в подсумке:
– Командир, – голос, не затёртый помехами, опознал сразу – он принадлежал Святогору. – У нас закладка под трансформатором. Посмотришь?
– Сейчас иду, – отозвался я, и добавил, обращаясь к Кирсановой: – Разберёшься с телефоном?
– Выясню всё, что смогу, – кивнула она.
***
«Закладкой» Святогор обозвал найденный тайник. Во дворе котельной стоял понижающий трансформатор с 380 до 220, покоящийся на четырёх бетонных опорах. Вдоль одной из них в землю уходило заземление устройства.
Ничего интересного ни в устройстве тайника, ни в его содержимом не было: типичный схрон с малым объёмом изъятого грунта, представлявший собой врытый в землю ящик. Внутри – герметичная упаковка и прилепленная на неё записка с почерком Дегтярёва: «Молодец, возьми с полки пирожок. Там два, твой – посередине». Тот факт, что «пирожок» в упаковке был один, я напрочь проигнорировал.
«Экзамен» по прочёске объекта был сдан: пора бы и честь знать.
Косоруков, покуда вся наша кодла занималась поисками, зря болты не пинал, а собрал мои трофеи: оружие было собрано и загружено в один из грузовиков.
Через несколько минут нарисовалась Кирсанова:
– Твоя боярыня из местных, – сообщила она, обращаясь ко мне. – В телефонной книге номеров было немного, так что я быстро дозвонилась её родным. Нас ждут в течение часа, с распростёртыми объятиями, помпой и салютами.
– А менее помпезно можно? – скривился я. – По-тихому, как-нибудь?
– Тебе – можно, – согласилась Алина. – Я спросила у них, как к ним добраться, выяснила дорогу. Тебе как, проложить по карте, или с тобой ехать, показывая?
Я нарочито небрежно сдвинул кепку набекрень и скрипучим сиплым голосом спросил:
– Дарогу пакажеш, шеф?
Кирсанова шутя отвесила мне подзатыльник:
– Пошли уже, такси на Дубровку…
***
Ехать и впрямь оказалось недалеко. Всего лишь на всего – соседнее СНТ.
Казус приключился всего один, и, в общем-то, упоминания он достоин мало, но ради хохмы можно и помянуть: сторож СНТ бросился к воротам, как только узрел катящуюся на него колонну войсковой техники с военными номерами. Про себя я отметил, что сторож – как минимум бывший военный, или силовик: его КПП было оборудовано всем, чем необходимо. Шлагбаум, бетонные надолбы, сваренные из рельсового проката ежи, ошипованная противоколёсная балка… С наскоку проскочит только очень тяжёлый танк. И то – не факт.
Сторож, завидев нас, будучи неробкого десятка, выскочил к нам с оружием наперевес: что-то АК-подобное, а вот автомат ли или «Сайга» – сказать трудно, не разглядел. Подошёл к головной «шишиге», где сидели мы с Кирсановой, и потребовал ответа:
– Братцы-кролики, – удивлённо спросил он, обозревая нашу колонну. – А вы тут какого лешего позабыли?
Я открыл дверь кабины, чтобы, хотя бы, не через окно с человеком общаться: у меня сейчас жопа сидит на уровне его кепки.
– В гости едем, – прямо отозвался я. – Нас уже ждут.
– М-да? – изломил бровь мужик. – Все три борта? В один двор?
– Исключительно так точно, – подтвердил я. – Времени у нас немного, потому попрошу открыть путь.
За спиной раздался оглушительный рёв гудка: Раптория за рулём «Тайфуна» протяжно засигналила нам.
Секунд десять сторож стоял молча, будто думая о чём-то, не сводя глаз с нашей «большой тройки» грузовиков. Потом плюнул себе под ноги и начал освобождать проезд:
– Только заборы со столбами там не снесите, – крикнул он нам, оттаскивая в сторону «шипы» и ежи.
***
Искомый двор в СНТ обнаружился быстро: он находился не очень далеко от въезда, каких-то три поворота и два перекрёстка.
По команде Кирсановой, я выжал сцепление, выбил передачу и накатом докатился до ворот участка. Нас там уже ждали.
Причём, и в хорошем смысле слова, и в плохом.
Ворота были наглухо заперты, поверху забора и калитки пущена колючая проволока (не исключено, что под напряжением), в окнах двухэтажного дачного дома виднелись несколько стрелков с длинноствольным оружием, на участке перед домом за бруствером из мешков с землёй сидел очередной боец с ничем иным, кроме как ПТРД. Я даже не стал интересоваться, где его нарыли: «Тайфуну» это оружие повредить не должно, а вот двум другим бортам может и достаться.
Пострадавшую из машины выносили парни: я остался за рулём «шестьдесят шестого», и лишь периодически бросал взгляды на зеркала заднего вида, да на детектор Древних под лобовым стеклом. Давала о себе знать усталость после лихорадки: сил оставалось немного, и лишний раз прыгать с двухметровой высоты тягача и потом залезать туда же просто не хотелось.
На встречу вернувшейся девушки явились человек десять. Если считать тех, кого я вижу в окнах с оружием и за бруствером, напрашивается вывод: или это очень большая семья, или скооперировали несколько соседских домов для упрощения обороны.
Сама встреча была даже слишком бурной: сквозь закрытые двери и поднятые стёкла кабины я слышал радостные крики и неистовое рыдание. Честно говоря, вникать в суть отдельно доносящихся реплик я не стал: поняв, что нас, как минимум, не собираются пристрелить на месте, я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Сейчас добраться до базы – и завалиться спать. Думаю, Дегтярёв не откажет больным в лишнем часе покоя.
***
Я не запомнил ни дорогу до базы, ни постановку техники в парк. Картину, как я иду до своей каптёрки после сдачи рапорта Дегтярёву, помню отрывочно. А вот момент, когда я с размаху рухнул на диван, запомнил со всей отчётливостью: последнее что помню перед отключкой – полученный от удара подушкой нокдаун.
Даже сквозь бред, медленно переходящий в сон, я не понял, когда меня начали трогать и тормошить.
А вот проснулся я далеко за вечер. Причём, даже не сразу понял, что проснулся: хотя бы, потому, что отчётливо помню, как отрубился на диване в гордом одиночестве и при полной выкладке. Очнувшись же, увидел себя лежавшим под одеялом в обнимку с Лилит: девушка, лёжа на боку, во сне прижималась ко мне всем телом, от чего мне ни разу не делалось холодно – жар от неё исходил такой, что вставал вопрос, кто из нас схватил лихорадку.
Моя рука, ни разу меня не слушаясь, будто бы живя своей жизнью, сама прошлась по телу напарницы от плеча до бедра.
До меня не сразу дошло, что ни на мне, ни на ней нет формы: помня, как отключился одетым, я и подумать не мог, что проснулся. Для меня это выглядело как сон. А потому, наивно полагая, что во сне можно всё, взял и… уснул.
Второй раз уже проснулся нормально, полностью осознавая, что бодрствую. И проснулся от того, как почувствовал, как что-то приблизилось ко мне в упор. Открыв глаза, я увидел в полумраке отсека лежавшую на мне напарницу.
– Значит, это был не сон… – пробормотал я.
Девушка обняла меня и молча поцеловала.
– Точно не сон, – повторил я.
– Ты устал, – тихо прошептала она. – Отдыхай. Я уговорила Кэпа не трогать тебя до ночи: время у нас есть.
– Можно подумать, ты не устала, – вздохнул я.
Что бы я ни говорил, но руки сами сомкнулись на спине Лилит.
– Мне всё равно, – прошептала она на ухо. – В ближайшее время не должно случиться ничего чрезвычайного. Отдохни, прошу тебя…
Я провёл ладонью по спине напарницы: Лилит шумно вдохнула и выгнулась, как кошка.
– На том свете отдохну, – выдохнул я. – У нас ещё война идёт: помнишь?
– От войны никуда не деться, – возразила она, садясь на мне. – Так что теперь, вообще не спать? Уже забыл, как сам приказывал своим людям в лощине отдыхать после рейда?
– Уговорила, – улыбнулся я.
Руки сами скользнули на бёдра девушки.
– Хрен тебе, – улыбнулась она. – Властью, данной мне самой себе, я отстраняю тебя от командования! До завтрашнего утра.
– Это попытка свержения офицера? – хмыкнул я.
– Хуже, – хищно облизнулась Лилит, стягивая с себя последнюю одежду. – Ты мой до утра!
– Кажется, я попал…
Девушка рывком накинулась на меня.
30 июня 2011 года.
Утром следующих суток я пришёл в себя если не полным сил, то, по меньшей мере, не при смерти больным. Всё ещё чувствовалась некоторая тома, но мозг соображал уже лучше. Настолько, чтобы вспомнить, что происходило ночью: кажется, в этот раз я немного перегнул палку.
Лилит, подобно обожравшейся сметаны кошке, в блаженной полудрёме душила подушку под боком. Одеяло оказалось где-то на полу, вместе с моей подушкой. Беглый взгляд, брошенный на часы, дал понять: сейчас будет подъём. На часах 5:45 утра.
Что ж… Надо одеваться. День сам по себе дерьмом не сделается: надо приложить к этому свои злогребучие руки.
Встал. Подобрал с пола одеяло. Встряхнул его. Накрыл нагую напарницу. Хоть система жизнеобеспечения подземного объекта и работала, подавая вентиляцией с поверхности подогретый воздух, жарко в отсеке не было.
Не удержался и поправил ей седую чёлку, убрав волосы с лица. И как ей только не жарко летом с такой причёской?
Наша форма лежала аккуратно сложенная заботливой рукой. На двух стульях покоились две ровные стопки: моя и Лилит. С той только разницей, что на моей не было футболки: я забыл про неё, отдав той заложнице. Блин… ещё же акт списания единицы обмундирования писать. К счастью, Дегтярёв уже почти месяц как повесил на меня каптёрку: с этим делом проблем возникнуть не должно. Вещевое довольствие нашего подразделения висит на мне.
Вот только, потянувшись за формой, я увидел сверху стопки сложенный вчетверо бумажный лист. Поднял, развернул, подошёл к стене, встав под лампу дежурного освещения.
Ровным девчачьим почерком было выведено в несколько строк: «Как проснёшься – заскочи к своему командиру, полковник Дегтярёв хотел тебя видеть».
Чуть ниже – подпись: «P.S.: Я всё видела!». И схематический рисунок чьей-то морды лица, улыбающейся от уха до уха с зажмуренными глазами, показывающий двумя руками «большой палец вверх» и «Victoria». Хех. Нетрудно догадаться, чей почерк: методом исключения. Почерки наших я знаю: видел их рапорты и отчёты, а потому примерно помню, кто как пишет. Эта записка принадлежит кому-то из новеньких: или Кирсановой, или Рыси. Скорее всего, Кирсановой. Потому, что если бы писала та же Кристина, то своего дядю она вряд ли бы назвала «полковником Дегтярёвым».
Я не сдержал улыбки. Ну и ну, ну и подразделение мне досталось… Детский сад – штаны на лямках.
Одеться, обуться, взять оружие. Которое, кстати, за отсутствием с последнего возвращения из лощины стрельб я даже не чистил. Что у нас там? Визит к Дегтярёву? Ну-с, пойдём-с…
Искомый офицер обнаружился у себя в кабинете. В очередной раз обратил внимание, что количество рабочих постов радиосвязи в его отсеке опять сократилось: осталась одна-единственная рация, да и то: без радиста. То ли он отошёл, то ли его перевели в другое место. Как бы то ни было, полковник восседал в своём обиталище в гордом одиночестве.
Дверь в его кабинет была открыта, а потому, завидев меня, появившегося в проёме, офицер махнул мне рукой из-за стола.
– Ну, здорово, мясник, – произнёс Кэп, захлопывая какую-то лежавшую перед ним папку. – Как самочувствие?
– Слабость осталась, – пожал я плечами. – А так – иду на поправку.
– Это хорошо, – согласился Дегтярёв. – У тебя ещё несколько дней, чтобы подправить здоровье. Потому, что скоро вас отправят на задачу, где ты будешь нужен в полной физической форме.
– Несколько дней – это хорошо, – я присел за стол командира, отставив оружие к столешнице. – Мне передали, ты меня видеть хотел?
– Да. – Подтвердил он. – Хотел. Ты знаком с темой сопровождения?
– Грузы? – уточнил я. – Кое-что знаю.
– Нет, не грузы. Люди.
Если имеется в виду вооружённое сопровождение, на жаргоне военных называемое «проводкой», то сопровождение живой силы сильно отличается от сопровождения неодушевлённых грузов. Разницу я понимаю, но лично – не знаком.
– С этим хуже, – нахмурился я.
– У вас следующая задача, – сообщил полковник. – Вы должны будете выехать к фильтрационному лагерю беженцев и забрать оттуда людей. Их надо привезти в этот гарнизон.
– Проводкой колонн мы не занимались, – покачал я. – И тебе об этом известно.
– Колонна и не нужна, – Дегтярёв сложил перед собой руки. – Вы будете действовать на рельсовом транспорте. Выделят бронепоезд из резервов Д6, присобачат несколько пустых вагонов, и – в путь.
– Только один поезд? – уточнил я. – Сколько людей-то надо провести?
– Людей много, – согласился Кэп. – Но бронепоезд только один. Остальные не готовы выйти в рейс по техническому состоянию.
– А почему нельзя пустить обычные поезда?
– Если бы можно было б – стали б мы пускать бронепоезд? – вопросом на вопрос ответил Дегтярёв.
Логично, блин…
– Есть момент, – напомнил я. – Проектная укладка путей в нашем регионе. Я не железнодорожник, но разве они выдержат вес броневагона? У нас же эпюра шпал рассчитана на товарные составы.
– На тяжёлые товарные составы, – уточнил Кэп. – А у них вес полностью гружёного товарняка и пустого броневагона примерно совпадает. Плюс, изначально была заложена часть запаса по несущей способности. И, раз уж ты настолько осведомлён в таких тонкостях, то довожу тебе голосом: уже третьи сутки, пока вы ошивались на задачах, по путям ходит ВПРС (выправочно-подбивочно-рихтовочно-смазывающая машина, ремонтная техника для восстановления путей железнодорожного сообщения, прим. авт.). Так что, к моменту вашего убытия всё будет как после госприёмки.
– Хорошо, – согласился я. – Технические вопросы сняты. Вводные есть?
– А куда ж без них? – усмехнулся полковник. – Вводные такие. В рейд уходите всей своей группой. Вы – вооружённое охранение состава. Кроме вас – экипаж бронепоезда в урезанном виде. Машинист, его помощники, начальник поезда, его помощники и старшие вагонов: вагоновожатые. С бронепоезда вооружение не снималось, но времени подготовить его к использованию не было. Поэтому, что-то стрелять будет, а что-то нет. С этим вы разберётесь на месте. По существу. Из нашего депо вы выходите согласно готовности, и на полной скорости убываете к пункту назначения. Там вы загружаете столько гражданских, сколько возьмёт на борт начальник поезда: с перегрузкой состав тоже далеко не уедет. И возвращаетесь домой, прикрывая гражданских. Выгружаете их тут и сразу же убываете назад. Так до тех пор, пока весь лагерь не будет перевезён сюда.
– Сюда – это в Город? – уточнил я.
– Нет, сюда – это в гарнизон, – уточнил Дегтярёв. – Ваша задача – прикрытие состава. Авианалёта стрел мы не ожидаем: больше целей в небе мы не засекли, а всё, что можно было сбить, уже сбили. Но возможна диверсия: ты уже на своей шкуре увидел, на что сейчас готовы идти люди.
М-да. Зачистка на насосной станции мне открыла глаза кое-на-что.
– Перед составом пойдёт машина радиоразминирования, – добавил командир. – Радиоуправляемые фугасы она возьмёт на себя. Но если по пути будет заложен старый добрый «нажми и подпрыгни», то его она не увидит. Поэтому будьте готовыми к нападению. Обстрел бронепоезду тоже по барабану: он выдержит всё, кроме танкового выстрела и авиабомб. Но с рельс его спустить можно. Поэтому – ухо в остро.
– Я так понимаю, с нас – только охранение, – подытожил я. – Всякие мелочи типа размещения гражданских, снабжение водой и едой – на совести экипажа бронепоезда.
– Правильно понимаешь, – согласился Кэп. – Но, при необходимости, окажите помощь в медицине: я так понял по вашим докладам, с этим у вас проблем нет: кое-что смыслите.
– Тогда, крайний вопрос, по существу, – поинтересовался я. – Бронепоезд на тепловой тяге?
– Да. Тяговый локомотив – на дизельном двигателе, пойдёт штатный мотовагон и дополнительно включён тепловой 2ТЭ116. На всякий случай, вчера пристыковали ВЛ-11. «Усатый» будет питать тягой на участке электрификации, а на самый поганый случай подключат тепловоз. Будет совсем худо – запустят в тягу штатный мотовагон.
– Успокоил, – вздохнул я. – Когда убываем?
– Отправление сегодня в полдень ровно, – сообщил Кэп. – Так что, собирайтесь, завтракайте и приступайте к погрузке. В десять часов вы уже должны сидеть как мышки Дурова, поглядывая из окна паровозика.
– Цель понял, задачу вижу, – доложил я. – Разреши валить?
Сообщение отредактировал Комкор - Суббота, 13 Января 2018, 15:02
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Воскресенье, 14 Января 2018, 20:45 | Сообщение # 298
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Интересно, интересно...
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Четверг, 18 Января 2018, 21:46 | Сообщение # 299
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Текст фрагментарен, сшивки ещё не делал.
Черновик от 18.01.18.
***
Товарищ гвардии полковник прав. Война войной – а обед по расписанию. В нашем случае – завтрак. До расхода дежурных сил ещё есть время, а потому имеются все шансы позавтракать не спеша, обстоятельно и впрок.
Не я один, оказывается, такой расчётливый ублюдок: точно так же, оказывается, думали и остальные наши. Заходя в столовую, я имел счастье лицезреть весь наш сброд в полном составе: за исключением Лилит. Та, по всей видимости, только встала или ещё досыпала.
Завидев меня, Кирсанова замахала мне рукой, ехидно улыбаясь во всё своё занятое едой грызло. Проследив за направлением её взгляда, и остальные заметили меня. Парни-то отреагировали достаточно буднично, а вот девчонки заметно стушевались.
– Ну, привет, командир-любовник! – хихикнула Алина.
За что тут же получила от меня, проходящего мимо, лёгкий символический подзатыльник.
– Отставить подкалывать командира! – улыбнулся я в ответ. – Всем «Приятного аппетита!».
Сходить до раздачи, взять свою порцию завтрака… что у нас тут? Как обычно. Кофе, бутерброды, яйца, колбаса, сыр, каша трудноопределимых сортов злаков… Стандартный армейский набор.
Наши ребята заняли сразу несколько столов, рассосавшись по интересам. Всё-таки, полтора десятка человек компактно усесться не могут. К счастью, столовая в Городе не одна, и даже наша – весьма внушительной площади. Искать, где же приютиться, не пришлось: быстренько приземлился и начал уплетать за все зубы.
Завтрак проходил в относительной тишине: ел я быстро, глотая не жуя – экономил время. Кто-то из наших с кем-то о чём-то зачем-то почему-то трепался, но особо я в разговоры не вникал: мне б свой план действий сначала обдумать, а уж потом лясы посторонние точить.
Дегтярёв нарезал однозначную задачу. На часах – семь утра, через три часа мы уже должны быть на погрузке состава. А что нам делать эти три часа? Да решительно нечего. Сейчас надо собрать наше вооружение и боеприпасы, и приступить к погрузке: чтоб к назначенному времени со спокойной душой и чистой совестью курить бамбук. Я с парнями, если понадобится, помогу с поездом, а девчонки будут, как сказал командир, сидеть как мышки Дурова и смотреть в окошко паровозика.
Минут через десять в столовую шатающейся походкой заплыла Лилит. Кирсанова, завидев её, аж забыла, с какой стороны ложку держать, и промахнулась вилкой мимо рта. На напарницу посмотришь – будто неделю не спала. Походка зомби, берцы не зашнурованы, китель распахнут и навыпуск, рано поседевшие волосы спутаны, глаза как у оглушённого окуня… зато довольна-ая-я-я-я! Улыбка – от уха до уха!
Алина, как застыла с недонесённой до рта вилкой, так и повернулась ко мне, с отвалившейся челюстью. Зато в глазах новенькой читалась такая порция уважения, что мне аж стыдно стало.
Я со своей порцией покончил быстро: сдал посуду и огласил вслух, пользуясь наличием всех и отсутствием никого.
– Как закончите с едой – сбор в Депо. С собой рюкзаки, оружие и боекомплект в штатном объёме. Никому по пути не теряться! В десять – общее построение, в полдень – убытие. Приятного пожрать!
И вышел по своим делам.
Которых, к слову, было не так уж и много.
Из всех моих дел, требовавших незамедлительного исполнения, необходимо был всего лишь на всего переукомплектовать рюкзак, взять с собой оружие, боеприпасы, и провизию с водой. И если весь рейдово-штурмовой шмурдяк так или иначе придётся тащить на погрузку, то с пищей, дабы не делать двойную работу, лучше сначала уточнить: вдруг Провидение расщедрится и нас тоже будут кормить в дороге? Хоть корку хлеба с глотком воды: уже хорошо.
Дорогу до Депо я запомнил, как в кошмарном сне. Помня дефектовку тоннеля и проход по затопленным ходкам, забыть путь туда у меня не получится при всём моём грёбанном желании. И так «приятно» было опять оказаться в огромном кладбище поездов, чуть не ставшим кладбищем для меня и моей группы…
Которое, кстати, весьма изменилось за это время. С момента нашего последнего посещения этого места оно обросло всей мыслимой и немыслимой номенклатурой оборудования и технических систем, начиная от освещения и заканчивая видеонаблюдением. Я так смотрю, техники зря время не теряли.
Войдя в Депо через проход, соединявший его напрямую с Городом, я с интересом увидел залитый ровным ярким светом огромнейших размеров объём. В прошлый раз, когда мы тут были, света наших фонарей едва хватало, чтобы увидеть своды потолка, а, стоя возле одной стены, увидеть в их свете противоположную было нельзя от слова «совсем». Сейчас же я видел абсолютно каждый уголок Депо, начиная от разворотного тупика, где мы вытащили тех горе-кавесов, и заканчивая гермозатвором, где Раптория вытащила горе-меня…
Гермозатвор, кстати, ныне был распахнут настежь: это могло свидетельствовать только об одном. Затопление тоннеля устранено полностью. Ибо, будь хоть малейшая угроза подтопления, никто и никогда в здравом уме не открыл бы ворота в ад.
В Депо туда-сюда сновали люди: сотни людей. Несколько десятков человек с оружием – суточные наряды – стояли по ключевым постам. Остальные в подменной форме технической одежды облепили составы, как муравьи труп сороконожки, и пытались вдохнуть в них жизнь.
Один бронепоезд был разобран почти наглухо: от его вагонов остались лишь рамы да остовы.
С другим было немногим лучше: подвешенные на ремонтных стойках броневагоны лишись колёсных пар. То ли на замену, то ли на дефектовку укатили…
С третьим было гораздо веселее: практически полностью готовый и собранный состав, где между броневагонами виднелись несколько прицепленных пассажирских.
Интересное наблюдение, когда я подошёл к составу. Основная масса броневагонов поезда осталась на месте, но к ним пристыковали тяговые электровагоны от электрички. Модификацию не скажу, то ли ЭР2Р, то ли ЭД4М… Суть в том, что на крыше вагонов – пантографы, предназначенные для снятия питания с подвесной контактной сети. Под землёй они, разумеется, были сложены: какая тут, на фиг, электрификация? Тут с токоприёмников снимается напруга. Но это ещё не всё. Два штатных мотовагона с характерными «печными трубами» над корпусами стояли в составе этого же поезда, распахнув боковые жалюзи: техники копались в котлах и системах питания двигателей. Довершал картину тяжёлый двухсекционный тепловоз ВЛ-11, пристыкованный в самом носу состава. А изюминкой на бронеторте стали три двадцатиметровые шестиосные открытые платформы с низкими бортами, стоявшие прямо перед тепловозом. Классика компоновки подобных составов: в случае наезда на мину пострадает платформа, но не тепловоз. Но это неточно.
Судя по всему, это тот самый состав, который должен отправиться в полдень за людьми. Значит, нам туда.
Подошёл туда, подошёл сюда, спросил того, поговорил с этим… Так незаметно ушли минут двадцать чистого времени. За этот отрезок я выяснил несколько вещей.
Первое. Бронепоезд со включёнными в состав открытыми платформами, тягачами и пассажирскими вагонами действительно готовится к отправлению. Время предполагаемого выезда – полдень.
Второе. С состава действительно не стали снимать вооружение, установленное на броневагоны ещё при закладке последних. То ли сил на это не хватило, то ли времени. Суть в том, что сейчас состав стоял на своём пути, щеголяя зачехлёнными пулемётами, зенитными автоматическими счетверёнными установками, миномётами и башенной артиллерией. Точно не скажу, но навскидку имелись стволы вплоть до 157 миллиметров включительно.
Третье. Состав под завязку начинили расходниками. За штатным мотовагоном на самый поганый случай шёл вагон с угольным коксом: это на тот самый наименее вероятный сценарий, если поезд попадёт под обстрел и лишится сразу тепловоза и электровоза. За тепловозом присоседился вагон ремонтно-эксплуатационной бригады (оно и понятно: себе дороже пускать в дальний выход технику с возрастом старше мироздания). Рискну предположить, что там же находился резервный запас дизеля для двигателя 2ТЭ116.
Четвёртое. Как это часто бывает, в дело вступило интернациональное раздолбайство. Поэтому никто из опрошенных мной понятия не имел, за каким хреном мы сюда явились. То есть, все знали, что к сопровождению состава привлечено отделение «Цикад», но за каким лядом – непонятно.
Пятое. За неимением достойных задач для текущего момента, я решил выяснить боевое расписание экипажа и уточнить, где нам надлежит размещаться в дороге.
Тут-то и начался аншлаг.
Практически сразу же выяснилось, что боевое расписание составлялось без учёта наличных сил «Цикад». Все знали, что в составе будут лишние полтора десятка человек, но места в расчёте нам не нашлось. Поэтому, вся наша кодла проходила по графе «Прочие». На мой резонный вопрос, правда, так и не заданный вслух, «А за каким нас вообще привлекли?» последовал не менее резонный ответ, всё-таки озвученный: «Потому что гладиолусы».
Обожаю нашу армию, если честно…
Разведка (не)боем показала, что для нашей кодлы найдётся место в одном из броневагонов прикрытия, идущих перед пассажирскими. Он размещался сразу позади вагона связи. Достаточно просторный, чтобы мы могли развернуться на случай обстрела, и достаточно оснащённый, чтобы можно было вести затяжной позиционный бой: даже в случае уничтожения локомотива. Если, конечно, поезд останется стоять на рельсах… Так что, в тот вагон пока и направился, справедливо предположив, что мои ребята уже не маленькие, и, при необходимости, смогут сами меня найти.
Ибо писать на стенке краской «Я туточки» сочлось не самой благоразумной идеей.
Поскольку подготовка состава к выходу, его заправка техническими и расходными жидкостями велись без нашего участия, я, заняв место в неожиданно тёмном вагоне, разложился на одной из сидушек и для очистки совести решил почистить оружие.
Когда я последний раз его чистил? По-моему, ещё в лощине. Но это неточно.
С собой я прихватил немного: пулемёт и «Сайгу». Остальное сочлось излишним ввиду приобщения к материалам дела такой специальной техники, как бронепоезд. На хрена мне хренова прорва дробовиков, гранатомёты и ПП, если мы и так едем на одной большой пушке?
Что «Сайга», что РПК, оба построены по одной и той же схеме. А потому разборка была произведена в рекордно короткие даже для меня сроки. Вооружившись маслёнкой с щелочным составом, я приступил к обработке каналов стволов и газовых двигателей: самое страдающее от пороховых нагаров.
Про АК-120 я вспомнил слишком поздно: когда полностью разобрал и смазал щёлочью оба ствола. К счастью, его чуть позже прихватит Лилит.
***
Гайка подошла ко мне, когда я уже заканчивал сборку обоих экземпляров. Вытереть лишнее масло, чтоб в неподходящий момент оружие не выскользнуло из рук. Собрать чистящие принадлежности, закрыть и убрать маслёнки. Характерный специфический запах после чистки в вагоне так и так остался: его уже не выветрить в ближайшие сутки. Но, хотя бы, нет после себя срача: использованная ветошь, вишеры, забытые детали.
Я как раз прогонял затворную раму на «Сайге», проверяя достаточность нанесённой смазки: затворная группа в сборе ходила легко, несмотря на весьма жёсткую возвратную пружину. Не было задиров, затыков или излишнего сопротивления. Автоматика работала, как часы.
И за этим занятием меня застала тихо нарисовавшаяся в полумраке броневагона Гайка.
– Старшой, – замялась она. – Есть минутка?
Уже в этот момент стало понятно, что она пришла явно не поинтересоваться «Как пройти в библиотеку?». И даже хрестоматийного вопроса «А где старушка?» не последует. Хотя бы, потому, что «старшим» меня она ещё не именовала. А знаю я эту вертихвостку ещё с десятого года.
– Внемлю тебе, дочь моя, – вздохнул я, отставляя РПК с «Сайгой» прочь.
– Ну, я… это… – девушка густо покраснела. – Так и не извинилась перед тобой по нормальному. Ты уж прости, дурёху несмышлёную? Крейсер угнала, тебя перед командирами подставила, сама полмесяца в лазарете провалялась. Короче… Бес попутал, командир! Прости, больше не буду! – залепетала она.
Я в ответ лишь хмыкнул. А что тут ещё сделаешь?
– А больше и не надо, – усмехнулся я. – М-да… Больший косяк придумать трудно. Раздобыть пульт от системы Асгарда – ещё ладно, хрен бы с ним. Но использовать технологию телепортации для незаконного проникновения мало того, что на территорию сопредельного государства, так ещё и на территорию особо охраняемой зоны экологической катастрофы! Вот уж финт ушами от пяток и до жопы!
– Я дура, да…? – скуксилась Гайка.
– Каких поискать, – подтвердил я. – Даже я до такого не докатился. Ещё… Да, косякнула ты, конечно, знатно…
– Вас из-за меня ещё под арест упекли… – вздохнула девушка, потупив взор. – И меня под домашний посадили.
– Осознание ошибки – прямой путь к исправлению, – назидательно рёк я, воздев указующий перст к небесам (в данном случае – к подволоку броневагона).
– Просто… – выдавила она. – Я как тебя тут увидела – так крышу на фиг сорвало… Я ж тебя год, считай, не встречала. А тут, как узнала, что ты на объекте – так будто мозги выключило…
Ну да, я помню что-то такое. Обмолвилась ты ненароком в медсанчасти.
– Я ж ещё с того года на тебя глаз положила… – пробормотала Гайка, стремительно краснея (да куда уж дальше-то? В инфракрасный спектр?). – Только ты этого, почему-то, не замечал…
Эх… молодость. Теперь ещё и ей мозги вправлять надо…
– Да всё я замечал.
Твою ж-то мать! Получилось излишне резко.
Девушка споро сбледнула с лица и вскинулась. Я поймал её перепуганный взгляд.
– Не заметить увивающуюся возле меня вертихвостку было невозможно, – уже мягче продолжил я. – Но ты же сама помнишь то лето. До того ли нам было?
В десятом году горела почти вся Россия. Весь восток Московской области полыхал в огне. Пламя пожирало одну деревню за другой, от смога и дыма пожарищ люди задыхались насмерть даже в городах, не говоря уж о местных очагах возгораний. Работать на местах приходилось зачастую в непосредственном контакте с огнём. Времени не находилось даже на сон: так было ли у меня время шуры-муры крутить?
– Ты помнишь, как мы с тобой встретились в последний раз тем летом? – спросил я. – А вот я забуду нескоро. Нашу колонну заперло в горящем лесу, на просёлочной дороге на ближних подступах к невыселенной деревне. Вода была нужна людям, как воздух. Мы должны были её привезти. Без неё деревню было не отстоять.
– Да кому ты рассказываешь, старшой? – в уголках глаз Гайки навернулись слёзы. – Это же была моя деревня… я же была там той ночью…
– Тебе рассказываю, – уточнил я. – Я нескоро забуду твой видок. Когда колонна на рассвете всё же пробилась к деревне, ты, вся в мыле, как загнанная на скачках беговая лошадь, носилась по всей деревне с сапёрной лопатой, тарой и фонарём. Ты тогда едва не сгорела. В прямом и переносном смысле.
– А сам-то? – захныкала девушка. – У вас в колонне один водовоз сгорел дотла! Трое мужиков – с тяжёлыми ожогами! Тебе самому все патлы спалило к дьяволу! Ваши люди с ног валились, когда выехали к нам!
– И при этом они смогли отстоять деревню от огня, – согласился я.
Та ещё была ночка. По напряжённости могла посоперничать даже с нашими злоключениями в туманной лощине.
– А теперь подумай: оставалось ли мне время на шуры-муры?
Гайка натурально заплакала.
– А сейчас? – дрожащим голосом проронила она. – Сейчас, когда мы встретились через год? Я даже не знала, жив ли ты!
– А что мне сбудется? – пожал я плечами.
Хотя, девчонку прекрасно понимал. Ту же Сакамото, абсолютно неуместным макаром оказавшуюся на наших болотах, я почти год считал погибшей. А она – вот она, жива и невредима.
– А сейчас – я тебя встретила, и что?
– Обстоятельства несколько изменились, – я, почему-то, почувствовал себя последним ослом, но постарался тщательно подобрать слова. – Я…
– Я уже поняла, что опоздала, – даже не пытаясь скрыть слёз, выдавила из себя Гайка. – Ты уже нашёл своё среди звёзд. Ты уж прости меня, дуру. Пыталась своими ребячьими выходками твоё внимание…
Ну, она, хотя бы, поняла свою ошибку.
Впрочем, я тоже хорош пень. Просто дуболом какой-то, прости Господи.
Я встал со своего места и, шагнув навстречу Гайке, рывком притянул к тебя девчонку. И обнял. Крепко, но помня про её не до конца зажившую рану.
Этого оказалось достаточно. Девушка с силой схватила меня за китель и в голос заплакала, уткнувшись мне мордашкой в китель.
Говорить я не мастак. Успокаивать – не умею. Может, где-то я был и неправ… Но, что-то мне подсказывает, что эту вертихвостку, которая только этим летом должна справить свои пятнадцать лет на большом каретном, ещё ждёт более привлекательное будущее, нежели моя седая харя в её обществе. И это в мои-то неполные семнадцать. Которые, кстати, стукнут только в августе. Если я до этого момента доживу.
***
12:00 мск
Бронепоезд вышел по расписанию. Ровно в полдень прозвенел надрывный рёв звуковой сигнализации цепей безопасности, и уставший голос из динамиков под сводом потолков объявил:
– Внимание, общая команда! Бронесостав выходит из депо по первому пути! Всему техническому персоналу отойти на безопасное расстояние!
А наше место – в самом, что ни на есть, составе. Поскольку никто из опрошенных мной не имел на наш счёт абсолютно никаких предписаний, то я распорядился по-своему, исходя из реалий.
А реалии были таковы, что с броневагонов артиллерийского парка не сняли вооружения. Пулемётные казематы тоже оказались богаты старыми-добрыми ДП, и не менее старыми-добрыми «Максимами». Патроны, естественно, ТЕХ годов выпуска. На некоторых – следы коррозии, но стрелять могут.
Девчонок я разместил в нашем пустом броневагоне, куда мы покидали рюкзаки. Парней рассредоточил по артиллерийским платформам: как выяснилось, Медвед кое-что понимал в работе безоткатных и полевых орудий, и сейчас в темпе проводил ребятам ликбез. Во всяком случае, крутить ручки-дрючки, наводить орудия по стволу и производить залп может даже контуженный. Другое дело – поправки на движение и ветер. Стрелять по движущейся цели – это одно. А вот стрелять по движущейся цели с движущегося бронепоезда – это уже сродни высшему пилотажу. Тут нужен не артиллерист, а канонир. И желательно, с эсминца. А лучше – с крейсера.
А я сам, прихватив с собой Кирсанову, разместился на передней платформе перед тяговым локомотивом.
Пару слов стоит сказать о том, как она была устроена.
Сначала хотели пустить перед тягачом каземат: но это сильно ограничивало видимость машинисту. Оснастить противоминные платформы защитой было долго, поэтому поступили просто: первые две платформы оставили голыми, а на третьей, идущей перед тягачом, вдоль бортов спешно накидали мешков с землёй, песком, щебнем и прочим тяжёлым грунтом. Получился некий бруствер высотой подростку по пояс. Позади бруствера установили на треногу тяжёлый «Корд» с его звероподобным 12,7х108 калибром, и АГС «Пламя». Единственное, что беспокоило – щиток «Корда». Его маска позволяла укрыться пулемётчику в случае обстрела, но и она же существенно загораживала ему обзор.
С этим любезно согласился помочь помощник машиниста: ему по должности положено всю дорогу пялиться вперёд, так что он оказался не против передать нам координаты целей, если таковые обнаружатся.
И наличествовал тонкий момент, выражавшийся в том, что при движении поезда раздаётся душераздирающий рёв. Во-первых, позади платформы воет двигателем тягач. Во-вторых, мы на открытой платформе. В-третьих, стук колёс о стыки рельсов сразу же отдаёт к нам. В-четвёртых, сильный встречный ветер: состав хоть и тяжёлый, но, что-то мне подсказывает, что идти медленнее восьмидесяти в час он не будет. Во всяком случае, не на открытой местности точно. А в тоннеле даже движение на небольшой скорости сильно бьёт по ушам.
К счастью, эту проблему решили просто. Перед позициями «Корда» и «Пламени установили тяжёлую байду переговорного устройства в броне-панцире. Именно не рацию, а переговорное устройство. К нему в комплекте предполагались несколько шлемов с ларингофонами, два из которых сразу затребовали мы с Кирсановой. Звукоподавление его «ушанок» было неслабым, и операторы могли общаться, не опасаясь за свои барабанные перепонки и голосовые связки.
Вот так вот и расположились, однако.
После объявления по громкой связи состав аккуратно начал трогаться с места.
Интересный момент: хоть сейчас всё управление составом осуществлялось с тягача, и от меня зависело чуть менее, чем ни хрена, я, тем не менее, абсолютно беспричинно начал озираться по сторонам, смотря на габариты состава. Везде ли проходим, ничего ли не цепляем, сколько до негабарита. Я-то знал, что мы пройдём везде (иначе, как этот состав очутился в депо?), но всё равно посматривал за платформами и тягачом (а больше за локомотивом и не было видно).
Над нами мощнейшим снопом вспыхнул головной фонарь перед кабиной локомотива. Тягач дал предупредительный свисток и с лёгким толчком ускорил движение.
«Поехали!», – раздалось в уме гагаринский клич.
***
Выход из-под земли на поверхность был подобен резкому всплытию субмарины. Казалось, ещё немного – и мы, оторвавшись от рельсового полотна, улетим дальше ввысь. Вроде и скорость невелика, даже сотни в час не набрали, но всё равно.
К тому моменту мы с Алиной уже натянули шлемы переговорного устройства и заняли свои позиции. Девушка встала за пулемёт, а я – за гранатомёт. Предварительно проверил боезапас обоих стволов. У первого в коробе – полностью заправленная звеньевая лента на две сотни залпов. У второго – короткая «улитка» на пятьдесят выстрелов. Если садить короткими сериями, то хватил положить небольшой митинг. Другое дело, что, если ошибёмся с наведением – положим весь состав. Ведь, от упавшего на рельсы бетонного столба опоры подвесной контактной сети нам точно сладко не будет. Равно как и от развороченной шальной гранатой рельсы.
Хоть нашу огневую мощь можно считать чрезмерной для того уровня задачи, что нам нарезали в этот раз, на случай спешивания я захватил с собой АК-120 и быстро перекидал магазины в разгрузке. Что-то большее по огневой мощи нам вряд ли понадобится. Особенно, если учесть, что впереди идёт машина разминирования.
Кстати, тактический косяк. Машина одна. Это значит, что перед станцией прибытия ей надо будет развернуться на соседний путь, и встать на тормозе, ожидая нашего выхода. В противном случае ей придётся идти в обратный путь ЗА составом: тогда, какой от неё толк?
Хотя, я понимаю ход мыслей тех, кто направил сюда одну такую машину. Это же поезд с гражданскими, а не с ядерной начинкой для ракет. Излишний моторесурс гонять тоже не стоит.
– Кстати, о птичках.
Голос Алины раздался в динамике шлемофона минут через пять нашей неспешной поездки: ввиду частых поворотов и холмистой местности состав не набирал скорость больше сотни в час.
– Этот ваш Дегтярёв обещал меня оформить задним числом в личный состав подразделения. Вам на каком этапе документооборота выдаётся радиопозывной?
Хороший вопрос, кстати. Настолько хороший, что даже своевременный…
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Как-то само срасталось до этого дня.
Блин, отличная штука – ларингофон! Можно хоть шёпотом шептать при набегающем встречном ветре: и сам себя слышишь, и собеседника. Не надо глотку рвать и орать на всю Ивановскую.
– А то как-то не по правилам получается, – пожала плечами уже Алина. – В радиообмене участвую, а позывного нет. Да и не торт это как-то: открытым текстом имя-фамилию в эфир вещать.
– Согласен, – кивнул я. – Значит, будешь у нас «Гюрзой».
Кирсанова скосилась на меня полуглазом.
– Разрешишь поинтересоваться, каким местом ты пришёл к такому разительному умозаключению?
Я начал развивать свою мысль:
– Ну, как же? Обычно позывной – это легко произносимый и легко запоминаемый набор слогов, ассоциируемый у абонентов с чем-то или кем-то. Желательно, чтобы у звучания не было в наличии звуков, которые помехи могут сильно исказить. Ты же у нас кто? Кирсанова. Сначала хотел назвать тебя «Кираса», но, во-первых, не очень созвучно с фамилией, а, во-вторых, слишком длинно: аж три слога. Если сократить «Кирасу», получится «Кирза»: уже ближе к фамилии, но всё равно есть шанс заглушить пару звуков при радиообмене. «Гюрза» – ещё не так далеко от тебя, но идеально подходит для позывного. К тому же, в какой-то мере, подчёркивает твой характер. Вот, как-то так!
Кирсанова зашлась неистовым смехом, прекрасно слышимым даже без шлемофона.
– А ты, я смотрю, на мелочи не размениваешься!
– Можно подумать, тебя так в школе никто не называл, – усмехнулся я.
В жизни не поверю, что Кирсанову никто не попытался поименовать «гюрзой». Змея – она и в африке змея.
– Да называл один, – хохотнула Алина. – Правда, недолго.
– В смысле? – не понял я.
– Очень непросто говорить со сломанными скулами, выбитой из пазов нижней челюстью и перебитым кадыком. – веселье резко ушло из голоса девушки. – Очень непросто.
– А ты, я смотрю, не пальцем деланная, – хмыкнул я, на всякий случай прикидывая, насколько быстро смогу сбросить эту неуравновешенную с поезда.
– Ты тоже неробкого десятка, – посмотрела на меня девушка. – Признаться, при нашей первой встрече, я хотела тебя на куски порвать за твою выходку… но, я рада, что вовремя удержалась от опрометчивого шага. Ты оказался не таким уж и ушлёпком.
– Благодарю за столь лестную характеристику, – во, баба, даёт.
– Возможно, в порядке исключения, я приму твой вариант, и не буду портить тебе речевой аппарат. Пока. – задумчиво произнесла Кирсанова, глядя куда-то вперёд. – «Гюрза», говоришь, да?
***
«Головной вагон бежит-качается,
Бронепоезд набирает ход.
Хорошо, что этот рейд кончается,
А не стал тянуться целый год!».
Пользуясь тем, что в набегающем потоке ветра моё не очень мелодичное завывание всё равно не слышно, я позволил себе немного помурлыкать в своё настроение.
Тем не менее, не выпуская опасную напарницу из вида. Мало ли, что стукнет этой бешеной каналье в её безбашенную башку в следующий миг?
Применительно к этой песенке, утвердительное наречие, да ещё и положительный ключ – грубейшее нарушение всех мыслимых и немыслимых постулатов и канв: после – пожалуйста, хоть обслюнявь. А вот в ходе – ни-ни. Я надеялся в тот миг, что Провидение смилостивится над нами: ведь не пустого бахвальства ради я напевал эти строки, а исключительно душевного спокойствия для.
А то ещё, согласно закону подлости, подкинет мне очередную свинью… Каждый раз, когда о текущем мероприятии говоришь в положительном ключе в настоящем или будущем времени, обязательно случается какая-то задница, и тогда всё дерьмо летит в вентилятор.
«Может, мы обидели кого-то зря,
Подорвав семнадцать мегатонн?
А теперь горит и плавится земля
Там, где был когда-то чей-то дом!».
Да и не настолько уж, я думаю, мы зажрались перед Жизнью. Быть может, матушка-Судьба ещё подкинет нам дровишек на наш погребальный костёр, но ведь можем же мы немного позволить себе порадоваться некоторым мелочам в нашем бытии?
Я с теплотой вспомнил, как со мной, как с писаной торбой, поначалу носилась Лилит. На душе сразу стало как-то… теплее, что ли? Если бы не она – я б и не дожил до этого дня. А и вообще, на сколько бы меня хватило, не будь тут этой сорви-головы?
«По лощине бронепоезд тихо катится,
Дым с трубы и стук из-под колёс.
В списках БВП* всей группой значимся,
Кто бы знал, куда нас кто занёс?».
*без вести пропавшие – прим. авт.
Последнее четверостишие получилось несколько минорным: я таким образом будто бы извинился перед Провидением, что позволил себе такую вольность, как позитивное утверждение по отношению к неоконченному рейду.
– Скатертью, скатертью дифосген стелется, и забивается в наш противогаз, – в переговорном устройстве послышался мелодичный напев Алины. – Каждому, каждому в лучшее верится… может быть, выживет кто-нибудь из нас?
Хех. А голосок у этой бой-бабы ничего так, музыкальный…
– Спасибо, парень, ты тоже не очень фальшивишь, – усмехнулась девушка.
– Эм… – замялся я. – Я это вслух сказал, да?
– Избитый шаблон, – поморщилась она. – Но со стихом, во всяком случае, дружишь. В музыкальной школе не учился?
– Давно, – поморщился уже я. – Бросил.
– Зря, – уверенно заявила Алина. – Может, и не эстрадный уровень, но с музыкой наверняка бы сдружился. Чем занимался?
– Гитара.
– О-оу, – протянула Кирсанова. – Прямо, как по заказу… Что умеешь?
– Немногое. Почти всё забыл.
– А я бы не сказала, – серьёзно произнесла курсантка. – На блокпосту ты играл очень даже ничего. Видно было, что практики недостаёт, но играл ты задушевно. Кстати. «Салам, бача»-то я узнала. Просто переделал. А вот вторая песня? Мне она была незнакома.
– Мне тоже, – пожал я плечами. – Собственное авторское сочинение.
– Хех, – девушка развернулась ко мне и облокотилась на пулемёт. – А ты, оказывается, ещё тот «артист»…! Что ещё такого можешь, чтобы девушку заинтересовать?
– Много чего, – главное – не отрываться от наблюдения.
Кирсанова позволила себе переключить фокус внимания с путей перед нами на меня. Если уж одна пара глаз ушла с дозора, то остаются мои. И они должны не только СМОТРЕТЬ, но и ВИДЕТЬ. Иначе, на хрена мы тут стоим?
– На-при-мер? – игриво протянула она.
– Тактика – лучше. Стратегия – хуже. Планирование. Медицина. Первая помощь и стационарное наблюдение. Кое-что смыслю в технике и вождении. Оружие. Стрельба – лучше. Минно-взрывное дело – хуже. Диверсионная работа в тылу и линии соприкосновения. Городские бои. Тактика малых групп. Саботажи. Под настроение – охота.
Алина задумчиво пожевала губки.
– М-да-а, – протянула она. – «Заинтересовать» – прям мягко сказано… Откуда ж ты вылез такой, демон скорби и уныния?
– Из тех же ворот, что и весь народ.
– По правде сказать, – сощурилась девушка. – Подобное больше подходит… как бы это сказать? Складывается ощущение, что… ты…
– …наёмник. – Закончил я за неё. – Типичный наёмник.
– Ну… мягко говоря, – тактично завершила мысль Кирсанова. – Можно даже сказать, что…
– Просто надо выжить, – перебил я её. – И сберечь людей. В том числе – моих людей. Для этого и приходится уметь всего и сразу понемногу.
Собеседница ещё долго сверлила меня глазами, пока, наконец, не вздохнула:
– Это, всё, конечно, хорошо… но я, вообще-то, спрашивала о более приземлённых вещах. Например, я люблю готовить. Как ты говоришь, «под настроение» неплохо танцую. Петь умею, но не люблю. С музыкой чуть лучше: полный оконченный курс органа. А у тебя что?
– Готовлю просто омерзительно, – признался я. – То, что сварганю, жрать могу я и только я: остальные травятся. Танцую так, будто под ноги из дробовика стреляют. Или по минному полю прыгаю… пою, как медведь на ухо наступил. Четыре года гитары из положенных пяти.
– М-да. – проронила Алина. – Грустно всё как-то. Зато, обстоятельно.
***
На полном ходу, не останавливаясь на перегонах, поезд за час с маленькими копейками прибыл в конечную точку маршрута: какой-то гарнизон в лесном массиве, наглухо забитый вековыми елями и пихтами. Изредка встречающиеся берёзки были заботливо выбелены примерно на полтора метра и обнесены сигнальной лентой. Скорость при подходе к гарнизону бронепоезд сбросил, а потому мы могли видеть, как на каждой встретившейся берёзе висит табличка. Разобрать, что на ней написано, мы не могли: однако обычно так обозначается памятное или закреплённое за кем-то дерево.
«А берёзки-то молодые», – подумалось мне.
Кстати, я был прав: перед входным светофором одноколейный путь разветвлялся, а на развороте нас уже ждала машина разминирования, собранная на базе маневрового ЧМЭ3, открытой платформы и спецвагона. Видимо, ожидает, чтобы двинуть с нами в обратный путь. Действительно, между нашим выходом на поверхность и возвращением в депо пройдёт больше двух часов: за это время что угодно с путями могут сделать.
На местном перроне нас уже ждали. Чем ближе мы подъезжали, тем громче становилось слышно, как отдаются отдельные команды по громкоговорящей связи, как кричат люди, как плачут дети… По всей видимости, тут действительно организовали пункт сбора и сортировки людей.
Кстати, я так погляжу, часть-то не из новеньких. Перрон, видимо, возведён в далёкие семидесятые, а то и раньше: очень уж старая инфраструктура. Это я к тому, что или расконсервировали древнюю базу, или рассекретили действующую «секретку».
Состав подошёл к перрону на минимальной маневровой скорости. Рельсы были уложены явно вручную: короткие отрезки по нескольку метров длиной. Стук колёс, несмотря на малую скорость движения, отбивался очень часто, а вот шпалы, как я заметил, были расположены очень близко друг к другу: однозначно, пути рассчитаны на движение тяжёлых составов.
– …спокойствие! Слушайте объявления и следуйте командам! Детей держите за руку!... – спокойно вещал «матюгальник» где-то за территорией перрона.
Последнюю отделял от гарнизона наспех, но очень крепко установленный забор из сетки-рабицы, натянутой между несущими столбами, врытыми в землю. В заборе виднелись пять аккуратно врезанных прорех: по странному стечению обстоятельств, их число совпадало с пристыкованными пассажирскими вагонами. По видимому, было продумано если не всё, то многое.Добавлено (18 Января 2018, 21:46)
---------------------------------------------
Я тут с ужасом обнаружил, что четыре части произведения (три полные и четвёртая начатая) вкупе образуют единый том на 724 страницы формата А4 с узкими полями и 14-тым тиглем. И это - не считая вырезанных фрагментов, не вошедших в выкладку, и без побочных омаков... Я в ахере, господа офицеры!
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Пятница, 19 Января 2018, 19:08 | Сообщение # 300
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) Я тут с ужасом обнаружил, что четыре части произведения (три полные и четвёртая начатая) вкупе образуют единый том на 724 страницы формата А4 с узкими полями и 14-тым тиглем. И это - не считая вырезанных фрагментов, не вошедших в выкладку, и без побочных омаков... Я в ахере, господа офицеры!
Это норма)
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
