По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Не ждали? А мы припёрлись! Пролетел год службы, пора и дело заканчивать, ибо негоже бросать такие проекты, ой не гоже...
В горле першило от едкого дымка: такой бывает, когда горит и плавится электрика. Кондеи, транзы, прочая приблуда… Оно и не удивительно: проводка – самый прочный в этом плане элемент, в первую очередь выходят из строя обвесы и оборудование, проводники чхать хотели на такие перепады напряжения. Только, опять же, вопрос: почему этот перепад произошёл?
Оружейка…оружейка… было бы проще, если б я знал, где она располагается. Но, по логике вещей, вряд ли она одна на весь борт. Всего скорее, что их несколько: я так чувствую, что должно быть по одной на палубу… Найти её посчастливилось случайно: и то, я наткнулся не на оружейную, а на подсобку, где кто-то до жути запасливый «забыл» свой патронташ. Небольшой кильдимчик между шахтами системы вентиляции корабля не освещён и не отапливался: чем не камера хранения? Высыпав из патронташа бесполезные для меня сейчас винтовочные патроны, я сгрёб с соседней полки несколько горстей ружейных: последние, видимо, предназначались для борьбы с рейфами. В принципе, логично: несколько дробинок от двенадцатого калибра с суммарным кинетическим зарядом свыше трёх килоджоулей – для одиночной цели явный перебор, даже такой наглой, как рейф.Снарядив«Сайгу», я кое-как попытался сообразить происходящее (получалось плохо, мозг был затуманен дымом: система пожаротушения, отчего-то, не включалась).
Первое. Авария на борту. Необходимо узнать её масштаб. От того, насколько масштабно происшествие, я буду знать, где мне держать пост. Если проблема локальна для нашей палубы, тогда стоит заняться радиорубкой или же запасным командным мостиком. Если же беда-тоска накрыла больший объём, один я попросту не справлюсь.Второе.Боеприпасы. Я нашёл патронов только около ста штук: уже тяжеловато, надо сказать, это уже почти семь килограмм. А по боевому объёму всего-то ничего: только десять магазинов. Стало быть, надо искать основное оружейное помещение, и там затариваться патронами. Третье.Самочувствие. Я, по ходу пьесы, надышался: в горле дерёт, глаза режет, на языке острая свинцовая завязь, в носу свербит, а организьма требует свежего воздуха.
В таком состоянии я не ахти какой хороший боец, но элементарные пострелушки, думаю, учинит смогу… На основе вышеизложенного, принято решение: направиться на пункт диагностического контроля (ПДК) палубы и оценить масштабы повреждений.
ПДК находился почти на самой корме: если рубка и мостик базировались примерно посередине судна, то до поста контроля пилить предстояло около двухсот метров. Это около двух минут пешего шага, или секунд сорок неспешного бега. У меня же на преодоление этой дистанции ушло почти что пять минут… ПДК был раздестроен вхламину. Большая часть оборудования восстановлению не подлежала в принципе: её состояние было немногим лучше пульта связи в радиорубке.
При свете аварийного освещения я насчитал шесть взорванных терминалов и три тела на полу. Проверил пульс: живы, но без сознания, повреждений на теле нет. Единственныйуцелевший терминал сбоил не по-детски. Клавиатура дымилась, но ещё работала; дисплей мигал чаще, чем поворотник на КамАЗе; от встроенных в монитор динамиков шёл душераздирающий вой, будто на мясобойне стахановскими темпами забивали порося всей сменой. Работатьс терминалом было невозможно: сообщения о критических и системных ошибках выскакивали чаще, чем я мог их сосчитать. Сбой жёсткого диска, ошибка файловой системы, не найден корневой каталог, не отвечает программа, критическая температура процессора, критическая температура материнской платы… Среди всего этого бреда на долю секунды проскочила схема корабля с примерным планом палуб.
Если верить ей, то выделенная наша палуба с мостиком и была проблемной зоной: то есть, на остальных палубах всё в порядке? Та ни хрена… Через несколько секунд та же схема кардинально изменилась: теперь весь корабль был обозначен, как аварийный сектор. Звездец… Стоит направиться к мостику: наверняка Покрышкин не лапу в берлоге сосёт, додумался разделить отряды на мостик и энергоотсек. Потеряем энергию – лишимся оборонных позиций. Потеряем мостик – лишимся корабля в целом. Хотя… что можно
контролировать с мостика в условиях такой разрухи? Нет, всё, дышать решительно невозможно! Я нахрапом выхватил из подсумка противогаз и натянул маску на щечло. Першение в горле не пропало, но свербеть стало меньше.
Вскоре и резь в глазах ушла прочь. Из ПДК я направился к мостику: ещё триста метров, в обратном направлении. Да только и шагу я ступить не успел, как в дверях произошла жизнерадостная
встреча. Выходя в коридор, я натолкнулся ни на кого другого, кроме как на Тень. Что сестра Лилит
забыла на борту «Александра Невского» – ещё вопрос, но принцип ББПХ (бей бабу
по хлебалу) сработал быстрее, чем та успела испугаться. Быстрый и размашистый
удар прикладом в живот заставил девушку скрутиться и рухнуть к ногам, как
подкошенную. А ведь приклад-то нескладной деревянный, тип СВД…
План в моей башке моментально изменился. Если первый вариант предусматривал прорыв к мостику и организацию обороны, то второй предположил немедленный допрос пленного. В том, что я владел положением и взял в плен «языка» – сомнений у меня не возникало. До мостика не дошёл: меня едва хватило на то, чтобы дотащить своё тело и тело пленника до радиорубки, куда я и завалился, втаскивая за собой «добычу». Заблокировав за собой дверь, я стащил с морды противогаз (начала работать вытяжная аварийная
вентиляция, гарь и дым начали уходить прочь) и схватил за шкирку Тень, прижав
её к полу.
– Хорошо устроилась, – пробормотала та, глядя на сестру. – Небось, и сны ещё там видит…
Лилит хоть и очнулась от нашатыря, но ещё лежала на полу, приходя в себя. Я не удержался и зарядил Тени с размаху. Та вздрогнула от боли, сморщилась, но даже не пикнула.
– Вопрос первый, нах. – процедил я, чувствуя, что начинаю закипать. – Как ты оказалась на борту?
– Решил в следователя поиграть? – съязвила Тень. – А ты…
Конвенцию о правах военнопленных я не читал, а потому не вникал в тонкости гуманного к ним отношения.
– Как ты попала на борт, – прохрипел я, выхватывая из кармана «Бекаса» нож.
Играть, так по крупному.
– Поаккуратней, – предупредила Тень. – Этим и поранить мож… МЛЯ!
Клинок со смачным звуком вонзился в руку пленника: сталь, упиваясь, вкусила крови – алая дорожка потекла по полу рубки.
– Повторяю вопрос крайний раз, – процедил я, давя на нож: оттого рана получалась сквозной и растянутой, кровоток усиливался. – Как ты оказалась на борту.
Ещё чуть-чуть, и задену артерию. Это поняла и Тень, испуганно глянув на свою руку, и почти что закричала:
– Как-как, молча! На штурмовике!
Давлениена нож ослабло.
– Каком штурмовике?
– На «триста втором»!
Стало быть, на борту сообщник? Она должна была преодолеть как минимум стыковочный створ и ангар, чтобы пробраться на борт крейсера, и уж тем паче – чтобы пройти незамеченной. Мало кто из экипажа мог такое провернуть: предателя стоило искать среди командного состава.
– Диверсия – твоих рук дело?
В ответ – тишина.«Сама напрашиваешься», – подумал я, стиснув зубы, и ещё сильнее надавил на нож. Отсек наполнился тем криком боли, что так давно желал услышать я.
– Да, твою мать, моих! – закричала Тень, пытаясь вырваться. Хренушки. Хоть и старше меня, но сил ещё меньше. Да и только хуже себе делает: нож в ране скачет, что пуля с СЦТ в теле, оттого и мне приятней, и врагу хреновей.
– Что ты сделала?
Лишь тщетные попытки освободиться были мне ответом. Ну-с, не обессудь… Клинок жадно впился в плоть с утроенной силой. Новый приступ боли заставил пленника закричать во всё горло: как бы это ни казалось ненормальным со стороны, но мне это доставляло.
– Что ты сделала?!
– Перегрузила шины!!!
Клинок вышел из раны. Допрос окончен.
Твою мать… перегрузка шин… Если она имела в виду силовые шины – тогда всё хуже некуда. Подай на них десятикратную нагрузку – и всё полетит к хренам собачьим. Но даже такой силы скачок тока в цепи не может привести к таким разрушениям: на корабле наверняка установлена дуева буча всех возможных и невозможных предохранителей. Значит, она поставила схемы в обход схем сброса? И сколько же энергии высвободила эта падла? А если она перегрузила магистральные шины? Те, что идут от реактора к первичной линии потребителя? Тогда всё хреново. Конечно, без нагрузки реакторы могут работать: какое-то время. Но если диверсант нанёс урон системе охлаждения – весь крейсер испарится, ещё и соседний борт с собой прихватит. Сквозь приглушённый переборками хрип матюгальника в коридоре я услышал слабый голос
рядом: Лилит.
– Проверь состояние реактора…
Опят ты за своё?! О. Проснулась? Привет…
– Беги… – напарница вытащила из набедренной кобуры пистолет. – Давай… Времени в
обрез. Свяжись... с Ёко…
Вот только Ёшки-тян тут не хватало для полноты комплекта. Чем «Сонодзаки» может помочь нам сейчас?
Хрен с тобой, золотая рыбка. Надеюсь, с сестрой как-нибудь сама разберёшься. Схватив«Сайгу» и убрав нож в карман, я выскочил в коридор и бросился на мостик. Перед тем, как делать ноги до реактора, имело смысл хотя бы послать сигнал бедствия. На мостике, куда я добрался с трудом ввиду задымлённости проходов, царил полнейший дестрой. Большинство терминалов были разбиты, на лобовом стекле трещина во всю ширину, а на полу семь тел, включая полковника Покрышкина. Эх, хорошо день начался, вашу мать! Помимовсего прочего, пульт ближней связи пострадал меньше всего: на нём лишь камера была разбита, да половина клавиш расплавились. Динамики работали: о чём мне сообщил неизвестный голос, пытавшийся вызвать нас по радио:
– “ありかせんでる ねヴすきい”、 へんしん、 ください。
««Александр Невский», ответьте, пожалуйста», – мгновенно перевёл я, и пулей подскочил к пульту, зажав клавишу активации микрофона: канал открылся автоматически.
– これ わ “ありかせんでる ねヴすきい”。 わたし わ しゃまん！ たすけて。 おねがい！ [Это «Александр Невский». Я Шаман! Помогите. Пожалуйста!]
Ответом мне было вспыхнувшее на мерцающем дисплее изображение: по ту сторону экрана
была Ёко.
–Шаман, какого у вас происходит?! – вскипела Сакамото.
–Понятия не имею, – выпалил я, чувствуя, что начинаю задыхаться от дыма. – Корабль серьёзно повреждён, на борту диверсант, я опасаюсь за реакторы!
– Реактор?! – зашипела Ёко. Обернувшись,девушка бросила кому-то несколько фраз на японском, но так быстро, что я даже слов разобрать не сумел. – Каковы повреждения? – враз охладела она.
– Без понятия, – признался я. – Все системы сбоят, я даже диагностику не могу запустить, а большая часть экипажа в отрубе.
– Бред какой-то… – глаза Сакамото забегали, будто она искала ответ в таблице данных. – Что можешь сказать о системе вооружения?
– И не мечтай, – отрезал я. – Ракеты – одно из немногих, что есть у кораблей этого класса, а ими управлять я не умею. Без энергии же орудия корабля бесполезны.
– А щиты?
Что-то в голосе старой знакомой дало мне понять: писец близок.
– Без энергии – никак.
Ёко мгновенно сникла.
– Рейфы? – догадался я.
– На подходе четыре улья и десятка два крейсеров. – кивнула Сакамото. – «Сонодзаки» прикроет, сколько сумеет. Ваша задача – восстановить хотя бы щит.
– Сколько у нас времени?
– Меньше часа…
Связь внезапно оборвалась. «Ну, всё», – подумал я. – «Можно заказывать панихиду». Два с половиной десятка крупных целей на один проект «триста пять»? Не сдюжат. Необходимо в первую очередь восстановить орудия, чтобы хоть как-то помочь «Сонодзаки». Впрочем, без энергии об этом можно и не мечтать. Наведаться до реактора, что ли? Выходяв коридор, я собирался натянуть противогаз, но вместо упругости на бедре рука нащупала лишь дряблую ткань противогазной сумки. По ходу, протвень я в
радиорубке оставил… Перехватив «Сайгу» и максимально задержав дыхание, я на полной скорости бросился к отсеку.
Подберу противогаз, пристрелю Тень, если она ещё жива, и – до реактора. Ага,щаз. Не тут-то было. Ещё на подходе к рубке я почувствовал: что-то не так.
«Чем-то не так» оказалась настежь распахнутая дверь, доносящийся из отсека грязный свет аварийной лампы, и начинающий очищаться воздух. Предчувствуя неладное, я вскинул к плечу карабин и ворвался в отсек. Ну, так и есть…Вотон, мой протвень, валяется на полу с пристёгнутым фильтром. Рядом лежит Лилит,
положив обессилившую руку на пистолет, а радист ушёл в отруб. Тени нигде не было. Пришлось быстро переставить приоритеты. Диверсант отходит на третий план: в первую очередь – реактор, необходимо узнать его состояние. Хотя… что я от этого поимею? Я же не физик. С подобными технологиями не сталкивался, да даже и если: вряд ли всё можно исправить простым нажатием кнопки. Нотело, подхватив противогаз, само бросилось бежать к корме. Силы взялись непонятно откуда: с хреновой дыхалкой, да ещё в условиях задымления, я носился, как угорелый. И это при том, что на мне а) разгрузка б) оружие в) боезапас г)
прочее снаряжение. Реактор,реактор… я знал, что их, обычно, располагают в корме: поближе к двигателям.
Но где это «поближе» на полукилометровом крейсере – я не знал. И, опять же, нашёл его случайно: реакторный блок располагался между двумя двигателями, а контрольная рубка чётко обозначалась указателем. «Вот так повезло»…Врубке никого не было. Ну, как, «никого»… не было никого живого. Двое операторов были мертвы: их расстреляли в упор из автоматического оружия – на входе в рубку пол был устлан хорошим слоем гильз от промежуточных патронов. Пульт, по счастью, был цел. Да толку-то?Хотя,нет: толк есть. Видимо, система была рассчитана на полнейших дебилов, ибо зачем-то диагностический пост оказался выведен отдельно. Но, тем лучше. Так,управление простое, интерфейс «для дураков», из расчёта «только посмотреть».
Запуск программы – отдельной кнопкой… ждём-с. Ну, хоть не зависла, уже хорошо. Ну,так и есть. Судя по данным экспресс-диагностики, повреждены охлаждающие контуры реактора. Вода не циркулирует, и а) медленно, но уверенно вытекает б) начинает закипать. Даёрш же ж твою меть… Есть тут ещё система внутренней связи? Или интерком тоже сдох? К счастью, есть. Микрофон, чуть обугленный, но виднеется на соседнем рабочем посту. Я бросился к нему и открыл внутренний канал связи:
– Авария на реакторе, повреждены охлаждающие контуры! – пробубнил я сквозь переговорное устройство противогаза, активировав связь, и услышал сквозь открытую дверь, как в коридоре хрипло зарычал мой голос. – Угроза теплового взрыва!
Это было всё, что я мог сделать. Больше в реакторном модуле я бесполезен: пойти искать диверсанта? Нахрен. Надо вернуться в радиорубку… Нет. Есть идея получше. Запасной мостик. Надо проверить его целостность. Если с ним всё в порядке, стало быть, шанс есть. Если и он выгорел – можно ставить крест на всём крейсере.
Запасной мостик находился за радиорубкой, но гораздо глубже, от основного коридора придётся прогуляться ещё: это я посмотрел в плане палубы корабля, висевший в контрольной рубке реакторного блока. Добраться туда было проще: воздух начал стремительно очищаться от дыма и угарного газа, дышать, даже сквозь противогаз, становилось легче. Мостик оказался не опечатан: когда я прибыл, дверь была настежь распахнута, внутри горел рабочий свет, а заправлял парадом полковник Покрышкин. Кроме него, на постах находилось ещё шестеро офицеров, и Лилит: напарница хлопотала возле радиста. Я ввалился на мостик и стянул с хари протвень. На звук обернулся полковник:
– О! – удивлённо выдал Покрышкин. – Ты тут каким боком оказался?
– Пешком, – огрызнулся я.
– Ты ж только что в реакторном был!
Откуда узнал? Слышал мой голос, что ли?
– Ты как так быстро добрался сюда?
Какая хрен разница!
– Охлаждающие контуры повреждены, – бросил я вместо ответа. – Тепловой взрыв от перегрева – лишь вопрос времени, и при том очень небольшого.
– Я знаю, этим уже занимаются, – тон полковника вернулся в рабочее русло.
– А ещё на борту диверсант, – бросила Лилит. Что,сестру свою спалила? Ну-ну.
– Чего? – не понял полковник. Походу, он подумал, что ему послышалось.
– На борту диверсант, – процедила напарница, поднимаясь с пола. – Авария на реакторе – следствие диверсии, и если не восстановить питание корабля – меньше, чем через час, сюда припрутся рейфы.
– Откуда знаешь? – поинтересовался Покрышкин.
В самом деле. Связывался-то с «Сонодзаки» я. Откуда ты об этом знаешь?
– Когда Шаман связался со своей подружкой, – как-то колюче посмотрела на меня Лилит. – Он, то ли случайно, то ли намеренно, врубил общую связь по кораблю. Я слышала их разговор.
Да ну нах? Тогда почему я не слышал своего голоса в интеркоме? Хотя, мог, если на мостике накрылся динамик…
– Сюда идут четыре улья и два десятка крейсеров, – доложил я.
– Время прибытия неизвестно… – задумчиво произнёс Покрышкин.
– Меньше часа, – в один голос добавили мы с Лилит.
Полковник моментально преобразился. Офицер выпрямился и сразу переменился в лице. Голос
его зазвучал с утроенной силой.
– Внимание по кораблю. Приготовить корабль к бою. Приоритетные задачи – щиты и вооружение. Всю энергию на щит. Отключить вспомогательные системы, не задействованные для боя. Все мощности, что есть – на защиту корабля. Радистам – постоянное наблюдение за небом. Все данные о приближении любых объектов – прямо на главный терминал.
«Я тут больше не нужен», – подумал я. Надо было найти Тень…
Поскольку свою задачу я выполнил, приготовить судно к бою смогут и без меня. Сейчас приоритетен шпион: это при условии, что он ещё не покинул корабль, что вряд ли.
– Отключите питание ангаров, – бросила жёстко Лилит.
Я посмотрел на напарницу. Видимо, она решила действовать, как и я. Но откуда такая слаженность? Действует, будто бы уже проходила всё это… Покрышкинна секунду оторвался от своего занятия.
– Зачем? – быстро и отрывисто спросил он.
– На борту диверсант. – Добавила Лилит. – Нельзя дать ему уйти. Перекройте шлюзы ангаров и отключите питание причальных створов. Мы с Шаманом нейтрализуем противника.
Полковник несколько секунд внимательно смотрел на нашу двойку.
–Действуйте. – бросил он.
Мы с Лилит покинули мостик.
***
Разобратьсясо шпионом? Да нет ничего проще…
– Где ты в крайний раз видел эту с*ку? – бросила мне на бегу через плечо Лилит.
– Возле реакторной, – выпалил я. – Кажется… Потом оставил её валяться рядом с тобой.
– Далеко уйти не могла, – процедила тихо она. – Она ранена, и серьёзно.
– Читаешь мои мысли, – фыркнул я, и добавил, сам не понимая, зачем: – Извиняться за это не собираюсь.
– И не надо…
Что-то начинало переклинивать в ней. Я уже практически видел, как она с остервенением вгрызается в глотку сестры и рвёт её плоть на части. Ума не приложу, что между ними было до встречи со мной, но, чую, ничего путного точно не случалось.
– Она сейчас должна быть возле ангаров, если хочет выбраться с корабля. – Бросил я. – Если их перекрыли, то далеко уйти она не сможет.
– А может залечь там, где сумеет нанести ещё больше урона, – прохрипела Лилит. – Беги к двигателям. Особое внимание на преобразовательные блоки! Вперёд!
Девушка резко развернулась на месте и ринулась обратно. Что она творит?
Стоп. Она сказала, «преобразовательные блоки»? Ох, пилять… Это же как минимум десять термоядерных бомб по сотне мегатонн каждая! Рванёт так, что от целой планеты ни хрена не останется! Я со всей доступной мне скоростью бросился туда, где могли находиться двигатели: конечно, я понимал, что просто так попасть в машинное отделение мне не удастся, но надо было хотя бы попытаться.
Пока бежал, ища проходы в задымлённом и тёмном коридоре, я дико соображал. Почему так ведёт себя напарница? Поведение напарницы меня жутко бесило, хотя и казалось правильным. Но… уж слишком часто всё идёт «гладко». В диалогах она практически никогда не предлагает здравых идей, но у неё всегда всё идёт по плану. И у неё всегда свежая достоверная информация. И ведёт она себя так, будто знает, что произойдёт в следующую секунду, и понимает, чем закончится следующий шаг. Но откуда…?
Додумать мысль я не успел: наткнулся на разорванную взрывом пластиковой взрывчатки дверь. За ней – кромешная тьма зала машинного отделения. Ну-с, заглянем…Включив наощупь фонарь под стволом «Сайги», я шагнул во тьму, и в следующий же момент получил чем-то твёрдым и тяжёлым с размаху в живот.
Первый порыв скрючиться и застонать от боли был затушен, даже не будучи осознанным: я почувствовал, как мои зубы обнажились в зверином оскале. Попалась…
Удар пришёлся в разгруз: боли даже не почувствовалось. Я схватил ударивший меня предмет, на поверку оказавшийся лишённым магазина автоматом, и дёрнул напавшего на себя, на свет, опуская карабин.
–Нашёл!
Тень, вскрикнув от боли, вылетела вслед за мной в коридор: большинство ламп не работало, но аварийного освещения хватало, чтобы я видел происходящее без помощи фонаря на стволе оружия.
Я расплылся в блаженной улыбке, завидев перекошенную от ужаса мордашку Тени. Что, поняла кошка мышку? Ну, держись теперь, мля…
– За Лилит! – взревел я, с размаху зарядив Тени в морду.
Тихий вскрик огласил коридор: из разбитой губы брызнула кровь.
– За корабль!
Пинок в живот если и не разорвёт ей органы и мягкие ткани, то гематому точно обеспечит: с футбольный мяч размером.
– За отряд!
Яс тобой, мразь, ещё за Россоху под Припятью не рассчитался! Удар прикладом поддых нанёс на удивление мало вреда: Тень даже не согнулась, но стойко выдержала атаку.
– За Землю! За проект! За Лилит! За отряд! За корабль!
«Странно…»,– подумал я, будто бы со стороны наблюдая за своим телом, избивающим Тень. «Она даже не сопротивляется… Почему? Понимаю, одну руку я ей серьёзно изранил… Но драться-то она может. Или, я ей первым ударом сотрясение мозга учинил?».Действительно.Уже больше десятка ударов было пропущено, но не выставлено ни одного блока, и ни одного ответного действия. Вместо этого я лишь теснил Тень дальше по
коридору.
Меня было не остановить. Тело полностью потеряло над собой контроль. Мне необходимо было лишь обезвредить диверсанта, но тело меня больше не слушалось. Каждый вдох должен был быть оплачен новым выпадом в сторону врага. Каждое движение, так или иначе, должно быть направлено на атаку в сторону противника. И… почему-то, мне было безумно весело…
– За моих людей!
Удар тяжёлым берцем в голень точно не прошёл бесследно: кость если не сломалась, то точно треснула…
– ЗА ГАЙКУ!
В последний удар я вложил столько силы, что подумал – убью сучку. За всё: Лилит, проект, Земля, отряд, корабль… ни за что я не был так зол, как за Гайку. Девчонка и сейчас должна лежать в лазарете с прострелянной грудью. Что бы ни произошло, но в моём мозгу навсегда чёрным пятном останется та картина: истекающая кровью девчонка, улыбающаяся ни к месту, сипя, падает рядом со мной, прострелянная
пулей врага, оного я так и не смог тогда уничтожить…
Но нет: Тень я не убил. Даже больше: она ещё была в сознании. Правда, в изнеможении рухнула на пол: наверняка сломана нога, разбита губа, скулы опухли, под глазами кровоподтёки, кожа в нескольких местах рассечена, раненной рукой держится за живот, а здоровой прижимает кровоточащую рану на руке. И… почему-то, мне было реально весело…Правда,радоваться, на самом деле, было нечему. Тот, кто отчаянно пытался защититься от меня, пал даже без сопротивления. О масштабах нанесённых мною повреждений мне судить нетрудно: имеются знания по медицине. То, что неуправляемый, я избил до полусмерти девушку, чести мне не делает, кем бы она ни была. Но вид истекающего кровью тела передо мной веселил меня настолько, что я внезапно опротивел сам себе…
Меня просто добила Тень: на глазах несостоявшейся горе-диверсантки навернулись слёзы.
– Не надейся, что тебе это сойдёт только потому, что ты расплакалась… – прохрипел я, расплываясь в улыбк е шире. – Не думай, что я убью тебя легко и быстро…!
Да. Тень плакала. Она плакала, как обычная девчонка. Все девчонки плачут. И Тень не исключение. Она плакала, и плакала из-за меня. Это из-за меня она лежит сейчас на холодном железе пола, избитая до полусмерти, дышит с трудом и плачет. Это из-за меня…
До меня вдруг со всей отчётливостью допёрло: «Вашу мать, какого фаллоса я делаю?! Я же сейчас «языка» убью!». Слишком поздно я сообразил, что теряю источник информации. Слишком поздно я понял, что ымещать гнев на слабых – последнее дело. Слишком поздно я осознал, что скатился ниже плинтуса...
Я так и стоял, нависнув над Тенью с дробовиком в руках. Часть во мне требовала отомстить за ребят и Гайку, пристрелив паскуду. Часть молила пощадить девушку, и сохранить ей жизнь. Часть же холодно мыслила, и велела задержать диверсанта до выяснения обстоятельств дела, и препроводить её к вышестоящим офицерам для принятия решений.
К счастью, я довольно быстро восстановил контроль над собой, и взял себя в руки. Рука потянулась за рацией:
– Лилит. Я у двигателей. Нашёл крота. Уже обработал, крот мой.
Не знаю, услышала ли она, и приняла ли передачу, но повторять доклад я не стал.
Я склонился над телом.
– Ну, что ж, дорогуша… – процедил я преисполненным сарказмом голосом. – Будем инквизировать…
***
– О! – удивлённо выдал полковник Покрышкин. – Какие люди… Ты ли это, «Тень»?
Мне показалось, что я ослышался… «Тень»? Так он её что, знает?!
Но избитая до полусмерти диверсантка ничего не смогла ответить, лишь жалостливо посмотрела на меня в немой мольбе помочь.
–Только попробуй, – процедила напарница, когда моя рука на автомате потянулась за ампульником с обезболивающим. – «Обработаю» тебя так же, как и ты её.
Вот это поворот… (с).
– Так вы знакомы, – резюмировал я, отводя тему.
– Как же не знакомы, – хмыкнул офицер. – Моя племянница!
– Вот это поворот… – уже вслух процедил я.
Вот это замес получается… кругом вся родня. Один я, как бедный родственник, никого из близких на миллионы километров вокруг.
– Уж не взыщи, дядя… – процедила зло Лилит. – Твоя «племянница» вывела из строя крейсер и подставила нас под удар рейфам.
Полковник удивлённо вытаращился на девушку.
– Ты чего несёшь?
- Я несу людям счастье, боль и разрушения (с).
– Это я вижу, – кивнул офицер. – Хотя…
Полковник вдруг нахмурился.
– А как ты вообще оказалась на борту? Тебя нет в списке членов экипажа. – это он адресовал Тени.
Вот и начались семейные разборки…
– Может, мне её надо было пристрелить? – тихо спросил я у напарницы.
– Уж с сестрой как-нибудь сама разберусь, – зло процедила та.
Как бы тихо ни произнесла это Лилит, но полковник Покрышкин услышал…
– «Сестрой»? – ещё сильнее вытаращился он. Офицер на несколько секунд потерял дар речи. – Ну ни хрена ж себе, вы пуляете… – пробормотал он, бледнея.
У нас были проблемы куда важнее, нежели установление родства. На связь вышел крейсер «Сонодзаки».
– Шаман, ты там?! Шаман, это Ёко, ответь!
Лилит вздрогнула, мгновенно избавившись от злобной маски. Я бросился к терминалу связи.
– Я Шаман! – бросил я, зажимая клавишу приёма вызова. – Докладывай!
– Нечего докладывать! – бегло залепетала Сакамото. – Рейфы на подходе! Ещё пара минут – и будут тут! Что у вас со щитами?!
Яскосил глаза на приходящего в себя Покрышкина, Тень, Лилит…
– Был серьёзный геморрой с диверсантом на борту, уже разобрались. – процедил я сквозь зубы, и перевёл взгляд на дисплей диагностики систем. – Щиты и орудия доступны, но процентов на сорок. Эта паскуда хорошо постаралась, крейсер далеко в не самом товарном виде.
– Мы прикроем, сколько сумеем, – начала было Ёко. – А вы…
Я не выдержал.
– Не глупи, Ёшка! – перебил я. – Одному «триста пятому» ни за что не справиться с такой армадой!
– Это и не надо, – слабо улыбнулась Сакамото. – Несколько кораблей уже можно не считать, и без помощи "Сонодзаки"...
Я слишком хорошо знал эту девчонку, чтобы понять, что она задумала.
– Ты рехнулась от страха, – процедил я. – Отзови истребители.
Сакамото вытаращилась на меня с экрана:
– Как ты догадался?!
– Только идиот бы не сообразил, – процедил я. – Снимай ядерные боеголовки с истребителей и отзови пилотов. Не хрен людей почём зря губить…
На нашем мостике раздался чей-то голос:
– Минута до контакта с армадой!
Слишком поздно, чтобы что-то предпринимать…
–Майор Сакамото, – выпалил я, натягивая маску бывалого вояки. – Слушайте мой приказ. Используя транспортную систему Азгарда, заберите с борта «Александра Невского» столько людей, сколько позволит ваша система жизнеобеспечения, и доставьте их на Землю. В том числе…
– Да разбежался! – фыркнула Ёшка-тян. – Как будто я…
– МОЛЧАТЬ! – гаркнул я, что даже Тень вздрогнула. – В том числе, забрать арестованного диверсанта, и доставить его в отдел военной комендатуры на Земле. Это – задача первостепенной важности! Выполнять!
Ёко поняла, что я не шучу.
– Ты не изменился за это время, – процедила она, в уголках её глаз блеснули слёзы. – Никогда о себе не думаешь…
– Тридцать секунд до контакта!
– Забирай людей, Ёко… – попросил я, понимая, что два корабля в таком состоянии ни за что с армадой рейфов не справятся.
– Ты… – начала было она.
– ВЫПОЛНЯТЬ!
И отключился, чтобы не было лишних разговоров… Вот, только вёл я себя, кажется, не совсем адекватно. Потому, что обернувшись, я увидел, как на меня с ненормальной реакцией смотрят большинство из присутствовавших на мостике. Твою мать… я узнал этот взгляд. Так смотрят на умалишённых, вернувшихся с войны: на тех, кто тронулся умом и стал сумасшедшим, неадекватом. Как же мне всё это знакомо… Только полковник Покрышкин и Лилит не среагировали так же, как остальные.
– Мудрое решение, – кивнул офицер. – Дегтярёв не зря тебя хвалил…
– Жопы лизать потом будем, – процедил я зло, чувствуя, что хочу расстрелять сейчас всех этих идиотов, не понимающих простых истин, и не умеющих мыслить рационально. – Эвакуировать людей.
Напарница что-то почувствовала.
– Мне необязательно видеть твои глаза, чтобы понять, что ты задумал. – произнесла она. – Опять решил в героя поиграть?
Догадалась по одному моему внешнему виду? Нет. Я даже вида не подал. Откуда она узнала…? Узнала о моём плане. В ту секунду у меня созрел план: дать время «Сонодзаки» уйти, а сам, дождавшись прибытия рейфов, вызвать перегрузку реактора и взорвать «Александра Невского» – взрывом уничтожит всё в радиусе нескольких тысяч километров точно. Но откуда об этом узнала она?
– Нравоучения не принимаются… – процедил я зло.
– Есть контакт с целью! – громко крикнул кто-то на мостике.
«Понеслась!»… – подумал я. В этот момент начали исчезать люди: «Сонодзаки» задействовал транспортную систему Азгарда, выхватывая людей с борта «Александра Невского». Значит, Ёко всё-таки прислушалась ко мне… очень хорошо. Очень.
Мостик вскоре опустел. Последними забрали полковника Покрышкина и Тень. Мы с Лилит остались вдвоём…
Я со всех ног бросился бежать к реакторному блоку, и – как бы вы думали! – напарница ринулась за мной. Ну, теперь наговоримся вдоволь…
– А теперь, моя ты диверсантка, – начал я на бегу, включая подствольный фонарь на «Сайге» (в коридоре опять вырубило свет). – Колись: какого фаллоса происходит?
– Не понимаю, о чём ты. – было мне ответом.
Дура. Слишком задрипанный шаблон ты взяла. Эта фраза всегда и у всех народов означала только одно: всё ты прекрасно знаешь…
– С какого бобуса ты постоянно знаешь, что произойдёт дальше?
–Интуиция…
– Ой, не звезди!
Я резко остановился и щёлкнул предохранителем «Сайги». Карабин мгновенно оказался возле моего плеча, хищно воззрившись на Лилит. Луч фонаря из-под ствола бил точно на неё.
– Мне всё это уже надоело, – процедил я. – Ведёшь себя так, будто уже проходила всё это. Я не психолог, но наблюдать – скучнее всего, а ты и ведёшь себя, как наблюдатель. Сколько раз ты это переживала? Один? Два? Десять? Сто тысяч?
Несмотря на оружие в моих руках, девушка осталась на удивление спокойной. Может, думала, что я не выстрелю? Наивная дура…
– Надеялась, в этот раз ты не заметишь…
Чего?
– Ты прав… – медленно протянула она. – Наблюдать одно и то же раз за разом утомительно. И скучно. Поневоле станешь таким…
Та-ак… с этого момента поподробнее… Девушка посмотрела мне прямо в глаза:
– Обещаю, если выберемся отсюда, я расскажу тебе всё, без утайки. Всё о себе со всеми интимными подробностями. Обещаю.
Взгляд девушки был честен, как никогда раньше. Она полностью открыла себя. Она не была больше той замкнутой в себе девушкой, что я встретил в начале месяца. Это была уже другая Лилит, наверное, настоящая. Она хотела сказать что-то ещё, но только рот раскрыть успела: на моей груди ожила радейка…
– ШАМАН! – раздался радостный крик оттуда. – Шаман, ты меня слышишь?!
Голос показался мне знакомым. Рукамедленно поднялась до радиостанции и зажала тангенту.
– Я-то слышу, – медленно произнёс я, косясь на собеседницу.
– Это Астория! – немного запоздало представился собеседник.
– Всего один вопрос, Астория. – нахмурился я. – Какого фаллического бобуса ты делаешь тут, когда должна быть на другом конце галактики?
– Долгая история, Шаман! – засмеялась радостно Астория. – Я смотрю, вас потрепало неслабо. Чешите к причальному створу, мы заберём вас!
– Где ты? – решил уточнить я.
– Прямо над вами!
Где?
– В улье!
Сообщение отредактировал Комкор - Вторник, 08 Июля 2014, 10:31
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
