– На сколько всё плохо? – спросил профессор Желтков. – Плохо. – сообщил я. – Аномальная активность солнца этой системы нарушает работу звёздных врат, предохранители не допускают работу этих устройств в это время. – Корабль отказывает. Мы потеряли все системы, кроме жизнеобеспечения и искусственной гравитации, энергораспределение на ноле, скоро откажут и остальные… – Сколько у нас времени? – поинтересовался полковник Мигунов. – Я не знаю мощности этой звезды, – предупредил я. – Потому и рассчитать это невозможно. Бури могут закончиться прямо сейчас, а могут затянуться на годы. Без понятия, без малейшего. – Какие–нибудь меры предпринять можно? – Только восстановить щиты, – кивнул я. – Но без энергоснабжения они не будут работать. Поэтому у меня крайне дебильный и чокнутый план… Я заткнулся и наблюдал за реакцией людей в зале врат. Делать это в нолевой темноте, когда на тебя ещё направлены три сотни фонариков – не самое удобное занятие. – Да не тяни кота за… хвост! – не выдержал офицер. – Колись, давай! – Я предлагаю спуститься на планету! – громко объявил я. – На «Колыбели» оставаться больше небезопасно! В любой момент мы можем лишиться жизнеобеспечения, после этого у нас будет где–то дня три, прежде чем корабль остынет или мы задохнёмся! План бредовый, но именно поэтому и мог сработать – это же Россия, браток! В зале повисла тишина. Вперёд выступил полковник Мигунов, опираясь на АК–12. – Вы всё слышали! Корабль больше небезопасен! Мы не можем тут оставаться надолго, без щитов радиация жёлтого карлика нас убьёт… – На Земле у Солнца тоже класс жёлтого карлика! – возразил кто–то из толпы гражданских. – Но там не дохнут астронавты на МКС, а она, на минуточку, без щитов! – На Земле Солнце не выводит из строя гипердвигатели и не накрывает разом все системы кораблей медным тазом, – возразит на то полковник. – У нас есть время, пока работает жизнеобеспечение! Не знаю, как вы, но я бы предпочёл отсюда убраться по–хорошему! – Что мы знаем о тех планетах? – спросила военврач Белякова. – У нас недоступны звёздные врата. – Данных по тем планетам у нас нет! – громко объявил я. – Этой солнечной системы вообще нет на навигационных картах «Судьбы»! «Колыбель зла» координатами этого места тоже не располагает! Единственный выход – прямая разведка, на борту имеются несколько кораблей бортового базирования Древних! Я пилот, долгое время летал на подобных! Нужны ещё два человека! – Один я! – произнёс на весь зал врат полковник. – Нужен ещё один. – Отставить! Полковник, – зашептал я. – Ты ранен и у тебя сотрясение мозга, из тебя пилот, как из хомячка камиказде на бумажном самолётике. Так что сиди и не рыпайся. – Это приказ? – посмотрел на меня Мигунов. – Называй это, как хочешь… Я пилот! – громко повторил я. – Нужны ещё два человека! В зале поднялся гул: началось активное обсуждение предложенных вариантов отдаление нашего трындеца. К несчастью, трындец не спрашивает, и приходит, когда его не ждут. Минут пять стоял гребучий нарастающий рокот голосов, покуда у меня не загудела башка: находиться в замкнутом пространстве, где две роты народа обсуждают между собой пойти на капец или не пойти на капец – это… – ПРОШУ! МИНУТУ! ВНИМАНИЯ! – гаркнул я по слова. Гул начал медленно затихать: секунд через двадцать стало тихо. – Пока только разведка! Нужны всего двое, чтобы осмотреть все три кандидата–планеты! Все обсуждения будете устраивать потом, уже становится тяжело дышать! И в самом деле, только что отключилась вентиляция. – Кто пойдёт – поднять свои фонари вверх! Руки подняли восемь человек. – Кто пойдёт – подняться в ангар прыгунов! Остальным разбрестись по каютам и экономить кислород! Я не стал дожидаться, покуда рекомендация будет исполнена, и сам намылился в ангар прыгунов. Даже если предположить, что мы одновременно выдвинемся на разведывательные посты: кто–то всё равно закончит раньше, кто–то позже – расстояние между планетами не так уж и одинаково. Например, ближайшая находится всего в шестидесяти тысячах километрах. Вторая подальше – почти миллион километров. А самая дальняя, считай, на отшибе – километров пять миллионов. Я так прикинул максимальную скорость прыгуна – миллион километров в час с учётом погрешностей при переводе на земные величины – в принципе, нормально, но, если не уметь управлять, улетишь довольно–таки далеко. На первых порах в учебке ДОСААФ я это понял – с тех пор, как там стали обучать пилотов КЗВ, жизнь стала одним сплошным смехотеатром. Людей, умеющих управлять прыгунами, было мало: всего девять человек, включая меня. В принципе, на то был один плюс: можно вести разведку методом триангуляции – там как раз используется три наблюдательные точки. Правда, с учётом того, что космос трёхмерен, придётся использовать как минимум четыре, чтобы получить объёмный треугольник, он же – пирамида. Ну, две планеты так и можно осмотреть, а третью тогда я возьму на себя. Краткий инструктаж – и все расползлись по своим прыгунам. К слову, при полном осмотре мы обнаружили два десятка таких корабликов в ангаре «Колыбели». Остальные остались на борту, понятное дело. Распределились, как я и запланировал: две группы по четверо намылились к ближайшим планетам, я взял на себя самую дальнюю. Как ни странно, но мы вышли из ангара, поднялись до приличной высоты относительно «Колыбели», дали ускорение – и полетели. Нас не затормозило, на нас не воздействовало ничего, в общем – полная свобода действий, нах. Уж не знаю, с чем это было связано, но, как потом выяснилось – всё было просто, как голый апельсин. Я надел скафандр, взлетел и сразу развернулся, начав медленно набирать скорость. Пять метров в секунду, двадцать пять, шестьдесят, сто семьдесят пять, двести, триста, четыреста, шестьсот, тысяча… Пока хватит и километра в секунду. Насиловать древние двигатели желания было мало. Попутно глянул на радар ещё раз: мало ли. Ну, и не мало. Глянул – и охренел. Честно говоря, я не подозревал, что на одной орбите могло лежать сразу три планеты. Да, именно так. Три планеты, лежали на одной орбите вокруг жёлтого карлика, как показало поверхностное сканирование – имеют одинаковый угол наклона своей оси, расположены на идентичном удалении, вращаются с одинаковой скоростью, и имеют одну и ту же массу. Был проведён и спектрографический анализ, но я эти диаграммы всё равно не понимал: ограничился пока поверхностной информацией. До самой дальней планеты от местоположения «Колыбели» было около пяти миллионов километров. На максимальной скорости – пять часов лёту, если по прямой. А, поскольку даже в космосе прямой не бывает, то это ещё несколько минут – около тридцати. В итоге я могу вернуться только часов через двенадцать, если учесть время пути и разведки. Ну, описывать, как я эти пять часов летел, время от времени внося поправки в курс, я не буду. Просто начнём. Разведка дала детальные результаты: планета богата водой, и это есть хорошо. Если пресная – то всё в норме, если солёная – у нас есть с собой опреснители. Ну, а если не пригодная вовсе – тогда все мы трупешники. На орбите этой планеты лежали несколько сотен кораблей: состояние не самое товарное, но даже я опознал в них «Авроры» Древних – боевые крейсеры, самый массовый класс кораблей после прыгунов. Сканирование бортов на орбите не выявило ни ЭМ–полей, ни источников энергии, ни любых других излучений, кроме остаточной радиации: одно из двух – или эти корабли недавно покинули гиперпространство, или пережили что–то вроде рождения сверхновой или коронарный выброс. Величины несовместимые, но опознать природу радиации я пока не мог, и это было печально. С орбиты я облетел планету одним витком: вода, много земли, преимущественно – одни острова, но имеет место быть и крупный материк. Не Пангея, конечно, но тоже немаленький. Очень много облаков – это тоже есть хорошо. Значит, будет меньше губительного ультрафиолета, раз имеется для него препятствие. Электромагнитное поле планеты очень сильное, я бы сказал, чуть посильнее земного будет. Если на Земле это где–то 30–60 микротесла, то тут, на орбите, анализатор, похожий на магнитометр, определил цифры в 100–105 микротесла. Многовато будет, м–да. На следующем витке начал постепенное снижение, сбавляя скорость. Ещё на подходе к планете я сбросил её в несколько раз, а перед сбросом высоты и вовсе уменьшил до звуковой. Динамическое зрение у меня развито не очень сильно, а потому снижаться днищем кверху, рассматривая землю под (ну, или «над») собой – я решил приберечь это для показательных полётных выступлений с элементами высшего космического пилотажа, нах. Прежде всего – атмосфера. Её плотные слои начинались на высотах уже около ста километров, потому пришлось положиться на прочность корпуса. Щитами–то прыгуны оборудованы не были, это же ведь многофункциональный транспортник, а не гребучий штурмовик–истребитель. Хотя, согласен: велик соблазн при транспортировке груза засадить кому–нибудь ракету по самый хвостовой стабилизатор, однако. На высотах около шестидесяти километров началась высотная облачность, причём с грозовыми фронтами: пришлось обойти её, разом проскочив навылет. Какое счастье, что корпус прыгуна выполнен из диэлектрика. Высотную облачность пролетел, снизившись до сорока километров. Признаться, я даже на Земле не видел такой атмосферы. Надеюсь, суперротации тут не будет, вашу мать… На высоте порядка двадцати километров засёк выплывающую из–а горизонта какую–то громадину тёмных цветов. Гора? Возможно. Датчики ничего не фиксировали, скорее всего, какая–то скала, быть может… На высотах десять тысяч метров всё стало проще: дальше пошло, как по маслу. Машинному. На такой высоте я смог разглядеть какие–то мелкие детали. Однако, сфокусировав зрение и рассмотрев повнимательней, я едва не свалился в штопор. На планете царила полнейшая разруха: множество городов на материке, видимые на дневной стороне планеты, полностью утопали в зелени – видимо, города были заброшены крайне и крайне давно. Возле побережья стояли, как на вечном приколе, корабли–города: трудно было не опознать в них тип «Атлантиды». Причём, стройные ряды этих «построек» говорили о том, что на этой планете была или верфь, или нечто подобное. Но и это ещё не всё. Пролетая мимо побережья, я нашёл пропаханную многокилометровым бороном просеку. Снизившись до ста метров, я понял, что за нах это был: передо мной лежал корабль Азгарда, тип – «Беллискнер». Слабенький такой, древний кораблик, километра три в длину и около двух в ширину, высотой не блистал – около трёхсот метров с небольшим, может, чуть поменьше, даже. Он рухнул аккурат возле береговой линии семисотметрового обрыва и протащил свою тушку массой около двух миллиардов (миллиард восемьсот миллионов, если быть точным) тонн около сотни километров. Скорость, значит, была небольшой: экипаж пытался тормозить. Иначе бы такая дура мало того, что развалилась бы в атмосфере от трения и нагрева, но и взрывом расшвыряла бы свои запчасти на тысячи километров вокруг. Судя по всему, лежит тут недавно. Очень даже недавно. Сзади меня подгонял наступавший грозовой фронт, оный я только что обошёл. Дождик, я вам доложу, нехилый такой: наиплотнейшая стена воды, в метре перед собой уже практически ничего не видно, а грохот от раскатов грома такой, что слышно даже сквозь звукоизолирующий корпус корабля. По хорошему, надо бы пробы взять. Сел возле воды, надел шлем, откачал воздух, взял пробирки. Открыл заднюю рампу. Внутрь со страшной силой ворвался ураганный ветер. Мне в скафандре было похрен, но ударной волной меня чуть не повалило на пол: клянусь, не будь на мне защиты, так бы оно и произошло – а так тяжёлый костюм придал устойчивости, наверное. Сразу глянул на счётчик Гейгера: треск дозиметра сквозь скафандр слышно не было, но это не значит, что он не заливался трелями соловья. Табло, конечно, показывало штатные десять–двенадцать микрорентген в час, но это только в этой точке. Возможно, в других областях и «горячие пятна» встречаются с сотнями и даже тысячами рентген. Надеюсь, до них далеко. В их существовании я не сомневался – тут, на минуточку, верфь космических кораблей, а как минимум один из последних потерпел аварию разумеется, вашу мать, фонить будет, нах! Но пока счётчик не паниковал, и мне психовать смысла не было. О бактериальной среде я позаботился: поэтому и взял скафандр. Сразу возле прыгуна зачерпнул в пробирку немного земли и прихватил несколько травинок, намеренно разного биологического вида. С воздухом всё проще, просто открыл пробирку и закрыл. Воду зачерпнул прямо возле берега: хватит пока и этого. Конечно, по этим пробам бактериальный мир планеты исследовать нельзя, но, хотя бы, будет представление об общей картине, наверно. Возвращение прошло штатно.
– Эта сволочь хоть и полезная, но, падла, тяжёлая! – выругался я, стаскивая с себя скафандр. – Хочешь похудеть – побегай в нём в открытом космосе, нах! – Кончай материться и докладывай, – попытался нахмуриться полковник Мигунов. – Докладывать нечего, – выдохнул я, прибыв последним из разведгрупп. – На моей планете плотная атмосфера, сильное электромагнитное поле, мало радиации и имеется матчасть – я потряс рукой с тремя пробирками. – Энергии мало, Максимыч поможет вам запитать лабораторию от МНТ, если сработает – проанализируйте. Только быстрее. – Найдите электрика! – громко приказал Мигунов. – Ты как? – спросила Томка, кладя мне руку на пульс. – Вымотался, – признался я. – Полдня просидеть сиднем – жопа устанет. Только через час Максимыча нашли в энергощитовой: дядя Акихиро копался в распределителях, пытаясь понять причину отсутствия питания. – О, ohayo gozaimasu! – махнул мне Суминоэ. – Konnichiwa, – кивнул я в ответ. – Проблемы? – Нет питания, – кратко доложил Максимыч. – Ну, это мы и так знали, – замялся я. – Что–то конкретное? – Похоже на перегрузку, – пожал плечами электрик, копаясь в распределителе лёжа на боку. – Подай индикаторную отвёртку! – Мы возле какой–то гравитационной аномалии, – произнёс я, беря с пола инструмент и передавая его напарнику. – К тому же, на ближайшей звезде в одной астрономической единице от нас мощные солнечные бури. – Тогда должны работать солнечные батареи, – нахмурился Акихиро. – Ключевое слово – «должны», – уточнил я. – Но, похоже, что за миллиард с копейками лет корабль сильно потрепало, и батареи не стали исключением. – Накрылись медным тазом? – переспросил он. – Так точно. – кивнул я. Электрик попытался дотронуться индикатором по магистральной шины, но лишь потянул себе связки: не хватило длины руки. – Ладно, кончай уже дурью маяться, – поднялся я. – Займись медблоком – там необходимо питание, и тем лучше, чем быстрее. – Каким местом? – Подключим МНТ напрямую к оборудованию, – предложил я. – И дадим большие токи. – С ума сбрендил? – нахмурился Максимыч. – Шучу. Но попытаться стоит. Пошли! Извлечь МНТ с переходником было самым простым: труднее было подключить его к санблоку через скрытую в переборках проводку. Пришлось подключать не блок, а только те приборы, что были необходимы для анализа. То есть, всю медсанчасть, за исключением освещения и вентиляции. Мы три часа при свете ручных фонариков трахались с этим гребучим переходником, покуда, наконец, не был дан ток: как ни странно, но подсоединили все фазы с первого порядка, никаких искрений и пробоев не было – Максимыч для очистки совести предложил прозвонить цепи, но это было лишним – раз всё работает, то и нормально. По хорошему, за анализ надо было бы засадить нашего биолога Рыкову, но она сейчас в не самом вменяемом состоянии: по прежнему не узнаёт никого, кроме меня, дыхание учащённое, пульс зашкаливает, температура тела запредельная, Томке пришлось её раздеть и постоянно менять холодные компрессы для охлаждения разгорячённого тела. Обычно наркотик сразу выводят, давая телу пропотеть, но в случае с кассой это не проканает: наркотик содержится не только в жидкостях тела, но и сразу поглощается мягкими тканями и клетками, усваиваясь на клеточном уровне, и тут же начинает участвовать в строительстве новых клеток. Отсюда и такая адская ломка: распадаясь, касса уничтожает и созданные из себя же клетки, отсюда колоссальная боль и нестерпимые последствия, чаще всего – смерть. Поэтому анализы пришлось проводить людям необученным, а точнее – бойцам из Второго взвода, выяснилось, что трое из них перед переводом в ВКО служили в РХБЗ. Что ж. Да будет так, и аминь ныне и присно. Вскоре меня нашёл полковник Мигунов. Ну как, нашёл. Чисто случайно, мы с ним столкнулись возле ангара прыгунов, когда оба, экономя заряд фонарей, в абсолютной темноте шли на ощупь. – О, и ты сюда же? – раздался голос во мраке тьмы. – Прыгуны автономны от «Колыбели». – подтвердил я. – На них может быть ещё энергия. – Я подумал о том же… Освещения в ангаре так же не было. Не было тут больше и отопления: этот отсек стремительно остывал, быстрее остальных. Пришлось действовать быстро. – Что ты задумал? – спросил меня полковник. – Хочу проверить, возможно ли пустить все двадцать кораблей в параллельный полёт, – нахмурился я, сразу понимая, какая это проблема. – Насколько это тяжело? – было темно, но полковник догадался о моей реакции. – Крайне. Практически невозможно. – Вот как… – Я бы ещё попытался подключить их для дистанционного управления, но параллельный полёт… – я только вздохнул – такой уровень мастерства во владении технологиями Древних мне пока что только снится. – А может, привлечь Анну Николаевну? – поинтересовался Мигунов. «Аньку»? – передёрнуло меня. – «Это же капец всему человечеству…!». – Она сейчас под наблюдением в лазарете, – отрезал я. – Не стоит её лишний раз перенапрягать, Белякова и так перестаралась с дозой кассы… – Однако, она неплохо подкована в вопросах о технологиях Древних, – заметил лишний раз полковник. – Если ей промыли мозги, тогда это не удивительно. – нахмурился я. – При этом в мозг может быть загружена любая информация и в любых объёмах, если это позволяет вместимость человеческой памяти. – А она позволяет? – осторожно поинтересовался офицер. Я плюнул на всё и принялся за работу: хотя бы создание серверного прыгуна. Осталось два с половиной дня, прежде чем весь корабль покроется инеем, мы все замёрзнем насмерть. Для начала – сколько человек может вместить в себя один прыгун при максимальной загрузке? Стоя – до сорока восьми. Если задействовать кабину – то и шестьдесят. Но нас осталось меньше трёхсот, а кораблей двадцать. Если удастся законнектить их все – получится не только загрузить всех людей, но и подгрузить имущество экспедиции – не бросать же всё на корабле? Во всей этой ситуации лично я видел всего один плюс: температура. На борту становилось прохладно, и я мог работать с большей отдачей: люблю холод, и ненавижу жару, знаете ли. За работой прошёл остаток дня.
15 февраля
Утром я проснулся от жужжащего звука над ухом: я–то сразу опознал запуск генератора прыгуна, только какая сволочь его без меня ломает? Я потянулся, зычно зевнув на весь отсек – приятная тяжесть прошлась по всем мышцам моего тела, от сердца до кончиков пальцев – и сел. Странно. Или я ослеп, или кто–то копался в полной темноте. Рукой нащупал фонарь и включил: темноту распорол диодный лучик света. То, что я увидел, в любое другое время могло бы вывести меня из себя, но только не сейчас: ныне мне было похрен. А передо мной, практически полностью раздетая, несмотря на температуру в ангаре, близкую к нолю, сидела Анька, ломая мосты в полу прыгуна. – Эй, – спокойно окликнул я её. – Ты слышишь меня? Рыкова не отвечала, а лишь самозабвенно продолжала переподсоединять проводники и менять местам командные и буферные кристаллы. Ну и шхер с ней: я посмотрел на часы – в отключке провалялся часов семь с половиной. За это время она наверняка успела таких дров наломать, что психовать сейчас без пользы: корабль наверняка уже больше в строй не вернёшь. Однако, как только закончил разгон генератор в полу прыгуна и засветилась панель в кабине, через лобовое стекло я увидел, как пульты остальных кораблей (по крайней мере, видимых мне), вспыхнули аналогичным светом: неужели она и синхронизацию провела?! У меня отвалилась челюсть. Как биолог, только–только закончивший учебку, в полной темноте и за семь часов, синхронизировал для параллельного полёта два десятка прыгунов Древних, как?! На главном экране показалась картинка: схематическое изображение двадцати корабликов, от каждого из оных к центральному шла ниточка: канал беспроводной привязки. Даже мой инструктор, когда я при нём дважды пустил в обратку движок на «Урале», и то был удивлён меньше, он даже был меньше удивлён, когда я тронулся на КамАЗе с четвёртой передачи. А тут… Я посмотрел на Рыкову. Анька сидела на холодном полу, бездумно улыбаясь и смотря на меня снизу вверх, как собачка, ожидая похвалы за проделанную работу. Она не отдавала себе отчёт в том, что происходит. Я был уверен, что повреждения её сознания от удара кассой были временными, но это длится уже третий день. Как же это всё… [цензура]! Я вздохнул и поднял почти невесомое тело Рыковой на руки: Анька обхватила меня за шею и лишь сильнее прижалась ко мне, как маленький ребёнок. Я не знал больше ни одного наркотика, способного так сильно повредить сознание пациента: касса, по определению, была самым сильным и опасным из известных человечеству, не столько по статье летальных исходов, сколько по последствиям. Впрочем, Рыковой ещё повезло: некоторые после кассы кончали овощами, не способными даже самостоятельно сглотнуть слюну, а Анька хотя бы есть может самостоятельно. В медсанчасти я едва не учинил разнос по полной программе: слаба Богу, сдержался. Хотя вид ведущей себя, как грудной ребёнок, Рыковой, если не приказывал мне взорвать Вселенную нахрен, то, по крайней мере, выплеснуть гнев наружу. Но не в санитарном же блоке… Ни слова не говоря, я схватил полковника Мигунова, только что закончившего свою перевязку, и потащил его в коридор. Офицер даже пикнуть не успел и оставил свой автомат на койке. – Попов, мать твою, ты чего творишь? – накинулся на меня военный, когда мы оказались наедине – Рыкову я опять сдал Томке, та понять не могла, как её пациентка смогла выбраться из камеры и проскользнуть мимо вооружённой охраны. – Это чудо природы только что законнектила все прыгуны для параллельки. – тихо процедил я. – Я боюсь её допускать до более крупных кораблей, если она из миксера и вентилятора сделает гипердвигатель, то страшно подумать, что она сотворит с более совершенными технологиями! – Ты же не хочешь сказать, что… – начал полковник, по моему выражению морды лица поняв, насколько всё страшно. – Полковник, она зверь! – зашипел я. – С ней теперь сам дьявол не сравнится! Она знает то, чего, похоже, даже Древние не знали! Я допускаю, что люсианцы ей мозги промыли, это бы многое объяснило. Но даже у них нет таких знаний относительно лантийских технологий! – То есть, – подкинул мне мочало офицер. – Не помогает даже охрана. Рыкова проскочила мимо трёх вооружённых бойцов из своего карцера, а те клянутся матерями, что не видели, как и когда! Я уж молчу, что камера экранируется и блокируется механически! Мигунов мало что понял, но моя настойчивость, похоже, была красноречивее всех терминов. Полковник занервничал не на шутку. – Что собираешь делать, Попов? – Я думаю… – процедил я, опуская взгляд. – Держать её в изоляции не получается, а выпускать опасно… У меня серьёзные опасения по её поводу, полковник.
После обеда, нашего последнего на борту этого корабля, был чётко и ультиматийно поставлен вопрос ребром о скором отбытии на планету: оставаться тут было больше нельзя. Настало время выбирать кандидата. Разделяться крайне не хотелось, потому и устроили публичное слушание при свете фонарей. Первая планета – ближайшая – оказалась богата водой и водяным паром, находилась на срединной стадии терраформирования и напоминала внешне Землю с приблизительно такой же массой, с разницей в одну десятую долю процента. Вторая планета – средняя – оказалась водой не столь богата, зато, по мнению разведгруппы, могла бы послужить неплохим источником ресурсов: подавляющее большинство литосферы было занято лесистыми формированиями, причём в высоту деревья были далеко не самыми низкими. Быть может, пилоты и завирались, динамическое зрение развито не у всех, но, по их заверениям, высота некоторых, отдельных «экземпляров» достигала километра и выше. Третья планета – дальняя, моя, оказалась единственной со следами активности цивилизации на поверхности. Впрочем, разбитые корабли обнаружились на орбитах всех трёх, а на дне первой даже нашли целый флот и затопленную верфь на глубине около километра, но, лучше бы, на первых порах иметь какую–никакую, а форму. Обсуждения не пришлось задерживать надолго: понятное дело, проголосовали большинство за дальнего кандидата. Перед вылетом был проведён тщательный инструктаж: никто ничего не трогает, все шесть часов сидят смирно, пилоты ничего не лапают, и тыкают в приборные панели с воплем «Го загамаем в Контру!», ибо «контры» тут не было, зато был «Тетрис». Кроме шуток. Вооружение и боеприпасы грузили с особой тщательностью: эти предметы помогут нам в течении длительного времени, всё остальное типа считывающего оборудования и компьютеров – лишь на первое время, пока будет энергия. Ну, и генераторы, разумеется, тоже не были обделены лаской и нежностью. Правда, с личным составом вышел жестокий облом: а именно, с медсанчастью. Когда раненных после экстренного торможения грузили в санитарный шаттл, Рыкова, как маленький ребёнок упёрлась и ни в какую не желала залезать внутрь, после того, как заметила меня, входящего в заднюю рампу другого прыгуна. Ничего, кроме «Лисёнок!», от неё тогда никто не услышал, а повторяла она это со слезами на глазах до тех пор, пока не раскидала двоих бойцов (!), троих санитаров (!!!), и остановила поднимающуюся рампу прыгуна (!!!). Я как раз уже взлетал в этот момент и чуть не потерял управление, ибо отвлёкся. Естественно, я попытался выпихнуть её: у нас и так показатели были на уровне перегрузки. Но Анька так упёрлась, что не обращала внимания ни на что: у неё сейчас весь мозг был забит двумя вещами – кассой и мной. Если наркотик имел тут самое непосредственное отношение, то причём тут я – непонятно, как не было понятно и то, откуда она знает обо мне столь личные данные, как детское прозвище. Я посмотрел на полковника Мигунова, сидевшего в соседнем кресле. Тот лишь пожал плечами: – Поступай, как знаешь. Забавно. Терентьев бы тут же разнос учинил. Старт вышел не особо гладким: корабли выходили из ангара постепенно, но некоторые умудрились задеть своими бортами края шлюза. Как только последний прыгун покинул собственное пространство «Колыбели зла», как корабль погрузился во мрак и холод. В последний раз он мигнул нам огнями на мостике, и погас навечно. Спи спокойно, «Ортус Малум». Ты славно отпахал свой век. Перед тем, как построиться в полётную формацию, требовалось, хотя бы, удалиться от корабля на безопасное расстояние: на это ушло минут десять. – Внимание всем, говорит «Прыгун–1», – начал я, активировав систему связи: резистивная сенсорная клавиша мягко восприняла нажатие. – Всем построиться в формацию «Альфа». Параллельный полёт. Напоминаю: построение линейное, одношережное, дистанция между кораблями – сто метров. Конечно, этого мало, но на скорости в двести семьдесят километров в секунду управление будет крайне чувствительным, если не компенсировать его. По хорошему, надо было бы и этот протокол отписать, но у нас и так перерасход энергии вследствии перегрузки. Надо бы поэкономнее с нею…
Глава 5. Утопия. Часть 2. Ну не то, что бы посадка вышла жёсткой, нет, вовсе нет. Скорее, даже мягче, чем я рассчитывал. Сели мы аккурат возле какой–то базы, в не самом кучном порядке, но для автоматизированный системы коленчатой сборки, думаю, сойдёт. Я стоял возле нашего прыгуна, пока полковник руководил разгрузкой и сбором личного состава. Для первой поры выбрали для расквартирования небольшой ангар, практически в центре всей композиции базы: длина сто семьдесят, ширина сто, высота двадцать пять метров. По–моему, нормально. Там укрыли прыгуну. Поскольку палаток экспедиции не выделили (просто незачем, если мы шли на корабль – только тенты, если придётся проходить через врата), то убежище придётся строить прямо на месте. Тут-то возникает первая загвоздка, а именно – инструменты. Если быть точным – то их отсутствие. На всю экспедицию было всего два топора, три десятка сапёрных лопаток, одна двухсторонняя ручная пила, две ножовки по дереву, и всего одна полноразмерная лопата: работать таким арсеналом будет непросто, хотя «сапёрки» решают большинство проблем – они ведь разрабатываются как универсальный шанцевый инструмент, и имеют на своих гранях сразу несколько устройств, как то пила, топор, консервный нож, а при взаимодействии со второй лопаткой ещё и ножницы для колючей проволоки или не особо толстых веток (для особо толстых – топор, хе–хе). Для начала квартироваться можно тут. За ужином, состоявшимся после заката местного светила, я огласил план действий на «ближайшую «пятиминутку»». Полковник Мигунов был самым активным слушателем, по ходу дела. – До рассвета все останутся тут, – предложил я. – Воздух, как вы видите, пригоден для дыхания, болезнетворных бактерий в анализах мы не обнаружили, вирусов, нам неизвестных, впрочем, тоже. До восхода я постараюсь вернуться: облечу всю планету целиком, или, хотя бы, разведаю обстановку поблизости. Мне показалось, что в прошлый раз я видел несколько кораблей–городов у береговой линии – как знать, возможно, удастся заселить один из них. – Помощь нужна? – поинтересовался полковник. – Не думаю, – отрезал я. – Управлюсь сам за несколько часов, мне нужен только один прыгун и всё. Ну, и оружие с боеприпасами, разумеется. – Фонарик не подарить? – поддакнул рядовой Щепкин. – Зажигалкой обойдусь, – подмигнул я. – Ладно, давай! Действуй, – вздохнул Мигунов. – Мы расставим дозоры, дежурим по очереди: первый и второй взводы меняются местами через ночь, а… Полковник умолк. От первого взвода остались лишь двое бойцов, все остальные погибли при неустановленной атаке. К тому же, мы так и не выбрали себе лидера. Конечно, я могу с лёгкостью это звание захватить, только зачем оно мне? Такую мигрень… Прыгун уже закрывал рампу, когда на борт с детским плачем ворвалась Рыкова. – Лисё–но–ок! Только этого мне ещё не хватало… – Эй…! – попытался я стащить повесившуюся у меня на правой руке Аньку. Та только захныкала громче, и вцепилась в руку так, будто её сейчас силой уволокут на публичную казнь. Что с ней ты будешь делать… – Эй… – чуть ласковее, насколько был способен, обратился я к ней. – Лисёнок тут… Всё хорошо… Слышишь? Хоть и далеко не сразу, но, заслышав добрые нотки, Рыкова хныкать перестала, всхлипнув, посмотрела на меня. Я сидел в кресле пилота: не самая удобная поза для диалога, когда твой оппонент висит у тебя на руке, стягивая к себе вместе с креслом, приборной панелью и вообще всем кораблём. Зато хоть успокоилась. О. Приехали. В свете плазменных ламп в кабине я заметил, как зрачки Аньки стали принимать более или менее нормальный размер. Неужто удар прошёл? Или только проходит? Надеюсь, наш биолог вернётся в свой нормальный темп жизни. А то ведёт себя, как ручной щенок. Хвостик–то есть, но только на затылке, и от удовольствия она им не машет. Поскольку выпроводить попутчика с корабля не представлялось возможным ввиду его особой упрямости и упёртости, пришлось выдать двухсторонний билет и усадить рядом с собой. Нехай полетает, глядишь – в чувство придёт. Всю дорогу до этой планеты Анька сидела на корточках возле приборной панели под лобовым стеклом и с блестящими глазами созерцала «пейзаж» за ним: битые корабли, кометы, звёзды, планеты. Вот точно: будь у неё хвост пониже спины – вилял бы, что ветряная мельница в шторм девятибалльный. И не действовали на неё все эти шесть часов (до полной я так и не разогнался – экономил энергию, да и на перестроение формаций время уходило) ни уговоры, ни даже угрозы, ни просьбы, ни мольбы, а заставил лишь малость успокоиться чуть не высунувшую от восхищения язык Рыкову мой голос. Потом выясним, какого хрена происходит, нах… Прыгун закрыл заднюю рампу и мягко оторвался от земли. Искусственная гравитация на кораблике включалась только в невесомости, чем существенно экономило энергию при полётах в пределах атмосферы, ну, и вообще доставляло. – Присядь, быть может турбулентность, – посоветовал я, но Рыкова не понимала. Так же, как пять часов назад в открытом космосе, она сидела подле меня, и смотрела сквозь лобовое стекло, медленно, но уверенно, начинающее орошаться тонкими, но длинными полосками влаги: начинался дождь. Подниматься выше в этой ситуации смысла не имело: мы окажемся выше грозовой облачности и ничего не увидим, а полагаться на данные с миллионолетнего радара прыгуна было, по меньшей мере, опрометчиво. Пришлось экстренно снижаться до высоты метров тридцати (вряд ли волны будут выше этого уровня) и погасить свет в кабине: иначе ни хрена видно не было. Так и летели. Десять километров… двадцать… Скорость – семьсот двадцать километров в час. Вскоре в свете от вспышек молний показались силуэты кораблей–городов. Ну, точно, «Атлантида». Не узнать её было невозможно. – О, – улыбнулся я, погладив Рыкову по затылку. – Мы уже почти прилетели… Но Анька буквально впилась в лобовое стекло и, казалось, не замечала меня: всё её внимание было приковано к происходящему впереди. Вспышки молний озарили одну «Атлантиду», за ней – вторая, рядом проявилась третья, четвёртая и пятая. Действительно, похоже было на верфь. Или межгалактическую сходку, бугага. Но вскоре мне стало не до смеха. Когда привыкший к темноте грозовой ночи глаз отчётливо различил одиннадцатую по счёту «Атлантиду», вдалеке, особо мощный разряд выхватил из мрака какую–то чёрную, как смоль, херь. Я припомнил координаты места: в прошлый раз я тут, как будто бы даже, гору видел, что ли. Вот и сейчас: во время вспышки света я заметил нечто подобное, какую–то громадину, выскочившую из темноты, но тут же скрывшуюся обратно. Что это было? На радарах ничего. Вот опять, уже в другом месте вспыхнула молния. А она огромная, эта хрень. Между вспышками было километров двести, наверное. Но нет, скорее, это не гора: это целый материк, ибо вспыхнувший километрах в пятистах разряд выхватил из мрака ещё кусок неведомой ёкарной херни. Мне в мозг как будто раскалённую спицу вонзили: сознание пронесло догадку, тут же сокрывшуюся за здравым смыслом – «Нет, этого не может быть!». В следующую секунду меня как током поразило, будто бы в шаттл врезались сразу все молнии этого грозового фронта, ибо… Перед нами, в свете сразу сотен вспышек молний, появилось то, по сравнению с чем меркнут сразу все творения Древних. О, Боже, я узнал это! Я ЭТО УЗНАЛ!!!
Сообщение отредактировал Комкор - Суббота, 28 Июля 2012, 19:34
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Добавлено (27 Июля 2012, 21:43) --------------------------------------------- «Атлантида». Класс – корабль–город. Раса–изготовитель – Древние. Длина наибольшая – 4,400 километров. Высота наибольшая – 0,720 километров. Масса неснаряженная – 120 734 000 тонн. Оснащение – щиты, гипердвигатель, тоннельный, субсветовой и маневровые двигатели. Довесок – звёздные врата на борту и орудия типа «дрон»: управляемые самонаводящиеся снаряды.
«Нова». Класс – корабль–город. Раса–изготовитель – Древние. Длина наибольшая – 1.000 километров. Высота наибольшая – 35 километров. Масса неснаряженная – 1 035 124 902 567 тонн. Оснащение: шаровой щит, гипердвигатель, тоннельный, субсветовой и маневровые двигатели. Довесок – звёздные врата на борту. Орудия: лучевые пушки Древних, электромагнитные ускорители, зенитные батареи, плазмогенераторы, последнее – основные орудия.
Перед нами, в свете сразу сотен вспышек молний, появилось то, по сравнению с чем меркнут сразу все творения Древних. О, Боже, я узнал это! Я УЗНАЛ ЭТО!!! «Нова»! Крупнейший во Вселенной корабль–город, самое ужасающее средство ведения войны, город нападения, цитадель ужаса, форт безумия, колыбель страха, живоначало конца. Я сказал, «живоначало»? Всё правильно, я не оговорился. И это не опечатка. В отличии от всех прочих кораблей, исполненных в металле, «Нова» – существо органическое, по сути – живой корабль. У него есть мозг, есть нервы, есть кости, есть мышцы. Он думает, анализирует, учится, управляет собой, но позволяет управлять и экипажу. Он боится, когда ему страшно, он злится, когда ему больно, он грустит, когда ему одиноко, он рад, когда экипаж жив. Это – живой корабль, монстр среди преисподни, цепенящий кровь в венах. Меня «отпустило» только через минуту, когда прямо перед нами ударила молния: вспышкой нас едва не ослепило, зато я пришёл в себя – уже радует, нах. Я повёл корабль прямиком на «Нову», врубая по пути прожектор под днищем. Даже если на борту корабля кто и есть – он нас заметит. Если нет – то на «нет» и суда нет. Теперь немного предыстории. Первая «Атлантида» была обнаружена в 2006–м в галактике Пегас – карликовая галактика локальной группы. В течении нескольких лет Земле пришлось противостоять той расе, что чуть было не уничтожила Древних: к сожалению, наше вмешательство было слишком поздним, так что изменить мы смогли мало что – Древние были уничтожены, хоть и не повсеместно. В 2011–ом группой гражданских была обнаружена колония Древних – им–то помочь и удалось. Колония выстояла, пусть и с колоссальными потерями, но войну выиграла окончательно. В 2013–том силами учёных этой колонии была произведена глубочайшая модернизация одного из кораблей класса «Атлантида»: в итоге получился класс «Гиперборея», больше почти в семь раз. А в 2015–том всё та же группа, уже зарекомендовавшая себя, как универсальное средство для спонтанного наведения Большого Тотального Пипца, обнаружила ещё один «выкидыш»–«фортель» Древних: корабль–город класса «Нова», в единственном экземпляре, между прочим. Тотальнейший Писец был гарантирован, если огневая мощь Новы была направлена против тебя: пережить такой шторм плазменных градин, каждая из оных диаметром свыше сорока метров… Такое как долбанёт – мало что от кого останется. К тому же имело немалую скорострельность в тысячу выстрелов в минуту. Питалось каждое от своего источника энергии: меньше, чем МНТ, но достаточное, чтобы обеспечивать месяц непрерывной стрельбы. Это так, к сведению. На каждой пушке в виде прицельных приспособлений были вживлены лучевые орудия, способные к самостоятельному вращению на суставах. Каждое калибром до двух метров, довольно мощная хрень, надо сказать. Наши лучевые пушки просто тьфу по сравнению с ними. Такой огневой мощи я ещё не видывал. Я даже не стал считать, сколько орудий расположены по кругу: знал, что очень много. На крышах зданий так же располагались зенитные средства ПВО: лазерные скорострельные миниганы и плазменные эмиттеры. Такая мощь может за один залп уничтожить любую из известных мне планет. Насчёт звёзд не знаю, а вот планеты точно может. Знаете, похоже, я поторопился с оценкой. Это не Тотальнейший Писец, это Абсолютный Наитотальнейший из Наитотальнейших Писцов. Огромные многокилометровые башни города возвышались нестройными рядами, порождая собой атмосферу логовища диавольского, и хотя гласит Псалом «да не убоишися страху диавольского паче страха Божия», но становилось реально страшно. Я всего мельком пролетал однажды мимо этого исполина: и, признаться, чуть не просрался кирпичами. Особенно страшно стало, когда я пролетел мимо сорокаметрового дула плазменной пушки. По большому счёту, надо было бы лететь в ангары, да где ты их найдёшь на живом–то корабле? Нова – живое существо, растёт и произрастает, живёт и заживляет раны, болеет и страдает. Из её костных и мышечных тканей можно произрастить любую комбинацию, что не раз было доказано. Так где ты тут ангары–то найдёшь? Остаётся только командная башня. Тут тоже немало загвоздок: в какой конкретно находится она – неизвестно, к тому же тут неприменим принцип «командир по центру» – КБ может быть где угодно, а в ней ещё надо центральный мостик отыскать. Сканирование бесполезно: вместо плана города сканер видит перед собой одного огромного монстра, оно и понятно – ведь органические клетки Новы живые, и выделяют тепло. По аналогии стал искать самое высокое строение – а вдруг повезёт? Обычно на самых высоких точках Древние ставили радарные антенны, что логично, а чтобы не тратиться на проводники, логично было располагать связное оборудование рядом, а не за триста километров. Так что, высчитав геометрический центр по самому высокому зданию, я направился к нему. Так должно быть в оригинале. На деле же я на низкой скорости летал над дорогами между домами, стараясь не врезаться в темноте ни во что. Периодически путь мне освещали вспышки молний, бившие в крыши многокилометровых домов, но по большей части шли мы «на ощупь», ориентируясь лишь на показания приборов и свет прожектора под днищем. Тот хоть и был мощным, но в условиях грозы помогал не очень – видно было мало что, в основном из–за лобового стекла, на оном постоянно лежало литра двадцать два воды – только стекал один, как натекал другой пласт. Увы, дворники конструкцией предусмотрены не были. На то, чтобы преодолеть пять сотен километров, не поднимаясь выше зданий во избежание поражения молнией, ушло около часа. Слава Богу, улицы города были достаточно прямыми, сворачивать доводилось редко, и всё же лететь с такой скоростью в шторм в условиях недостаточной видимости было с моей стороны, мягко говоря, идиотизмом. Да только Рыкову, это, похоже, не очень сильно волновало: она лишь злилась, что не может ничего рассмотреть из–за грозы, рычала, оправдывая свою фамилию, но сидела рядом. Когда мы, по моим расчётам, достигли центра города, я посадил корабль прямо посреди улицы. Расстояние между домами было достаточно большим, чтобы десятиметровый прыгун смог сесть поперёк и не задеть соседние строение, даже открывающейся рампой, ещё и место под выгрузку оставалось. Я бы сказал, метров двадцать точно было. Может, осмотреться? Докладывать полковнику сейчас бессмысленно: подпространственного передатчика у нас нет, а радиосигнал не пройдёт через такую грозу. К тому же, расстояние несколько тысяч километров. Какая рация такое возьмёт, с невыносной–то антенной? Взял автомат. Проверил заряд: «УСы» 5,45х39 для стрельбы с глушителем. Не самое то, конечно, особенно, против бронированных целей. К тому же, «УСов» всего два магазина. Имеет смысл сменить тип патрона на штатный. Ёмкость секторного двухрядного магазина к АК–12 – 60 патронов, дисково–барабанный «бубен» вмещает в себя в два раза больше, но «бубен» всего один. Его имеет смысл оставить, если прижмёт. Так… Что есть в разгрузке… Один магазин с бронебойными, два магазина с малосильными ослабленными для «глушилки», три магазина со штатными, а «бубен» снаряжен как попало. «Лишь бы было». Итого семь магазинов и 480 патронов – весит не очень много, килограмм семь–восемь, без учёта магазинов. Плюс пистолет на бедре – «Грач». К этому в кобуре всего два увеличенных магазина, штатный вставлен в рукоять и снаряжен экспансивным 9х19 7Н31 в количестве 18 штук (увеличенные идут на 25). Ну, штык–нож-то я и не отнимал, так и ходил с присоединённым. Оптику поставить, что ли? Да ну нах. Автомат с оптикой в замкнутом пространстве? Что я, идиот, что ли? Можно даже снять подствольник, сложить приклад и «спилить мушку». Кроме последнего – всё сделано. Справа на ствол наживил тактический фонарь поверх планки Пикатинни, слева – ЛЦУ поверх аналогичной. Всего АК–12 имел аж пять таких по всей длине оружия. Ремень заплечный снял наполовину: отстегнул с гнезда возле газовой трубки и пристегнул к карабину на разгрузке, оставив второй конец возле приклада – ремень стал страховочным. Только я собрался выйти из кабины на разведку, как опять прикипел Анька: отпускать не хотела ни в какую. Лишь заныла в голос и вцепилась, прижав к стене – я всерьёз забеспокоился, что кто–нибудь из нас двоих напорется на штык–нож: чехол–то был снят. – Что ж с тобой делать, нах… – нежно процедил я сквозь зубы. – Пойдёшь со мной… Задняя рампа прыгуна тихо и медленно опустилась вниз, впуская внутрь кораблика мощный порыв штормового ветра и несколько вёдер дождевой воды: дождь шёл почти что горизонтальный – ну и пох. Прыгуны и под водой летают, даже с затопленными корпусами – проверяли, однако. Дождевая вода была ледяная, а утекать или не успевала, или было некуда: выйдя из прыгуна, я сразу оказался в ней по колено, чуть не провалившись от неожиданности – вовремя сумел схватиться за выступ корпуса шаттла. Придётся плыть? Не думаю. Я разложил приклад АК и раздвинул его по максимуму, опосля чего погрузил в воду, держа автомат за газовую трубку. Оружие коснулось затыльником дна, когда уровень шедшей рябью от крупных капель дождя воды достиг затвора, полностью поглотив его, и уже подбирался к самой газовой трубке. Забавно, нах. Будем надеяться, фонарь и ЛЦУ действительно водонепроницаемые по восьмому классу, как заявляет производитель. Я спрыгнул в воду, подняв тучи брызг и волны, вслед за мной приземлилась Анька. За ней рампу прыгуна я и закрыл. Тактический фонарь выхватил из темноты стену прямо перед нами: сразу создалось ощущение при взгляде на неё, что она обтянула снятым с кого–то скальпом. Действительно, перед нами была, скорее, не стена, а чьё–то тело. Мне даже показалось, что она дрожит. Интересно, из–за температуры или силы ветра? Сложив обратно приклад и удерживая АК одной рукой, второй я прикоснулся к стене: тёплая, вашу мать!!! «Оно живое и шевелится!», нет, в самом деле шевелится! Стена отреагировала на моё касание и чуть съёжилась, но тут же выпрямилась. ДА НЕ ПЬЯН Я, ВАШУ МАТЬ! Серьёзно, стена движется! Решил от греха подальше держать почтительное расстояние со стенами. Налетевший порыв ветра едва не повалил меня: думается, скорость его была где–то километров девяносто в час. Может, укрыться в здании? Или, вернуться на базу? Не выйдет. Сейчас наверху идёт шторм, а чтобы погрузиться под воду и плыть безопасно при таком волнении на море, глубина должна быть приличной. К тому же, я не знаю, какие твари водятся в этом «омуте». Вход в здание (ну не поворачивается язык назвать это «дверью», ну не поворачивается!) обнаружился пятью метрами левее, и представлял собой органическую конструкцию из двух створок–крыльев, в качестве рёбер жёсткости оной использовались кости, по размеру больше человеческих, и всё обтягивалось кожей – по другому я никак не могу назвать этот материал. Это даже не шкура, это – кожа. Открылся он автоматически, как только мы подошли, сразу же по открытии внутрь ворвался многогаллонный поток воды. Датчики движения? Вряд ли. Город же обесточен. Автономные ИЭ? Возможно. Тогда почему не засекли? Я посветил фонарём внутрь: маленький отсек шесть метров глубиной и десять шириной – резко ворвался и проверил по сторонам, сверху и позади. Ну, сзади–то только дождь и Рыкова, с интересом осматривающая каждый квадратный миллиметр, по сторонам – тьма и мрак, стены и вода, а наверх ведёт лестница. Я так присмотрелся – в свете фонаря было похоже, что тоже органика: ступени – прочные мышцы, покрытый плотной кожей, а рёбра – всё те же кости, крепятся, судя по всему, на суставах или хрящах. Ну, во всяком случае, запаха разлагающейся органики я не чувствовал, хе–хе. Дверь за нами захлопнулась, и ветер затих. Так и погрузились бы мы во тьму, если бы не фонарик – не промок ещё, значит, как минимум седьмой уровень влагозащиты он выдерживает. Может, подняться выше? Я попробовал открыть дверь изнутри: механизм или тяга (что тут стоит – я не знаю) работает. Значит, можно и осмотреться. Собственно, для этой цели и приземлились мы. Один шаг… второй… третий… четвёртый и пятый… лифт вызывать не умеют ребята… Действительно, лифта тут не было. На каждом пролёте площадка кончалась какой–то дверью, но она, увы, не открывалась сама по себе, а открывать что–то, что открытым быть не должно, я пока что не хотел. Второй этаж… третий… четвёртый… и пятый. Дальше – переход. Длинный такой, метров пятьсот, наверное. Света по прежнему не видно, как окон: интересно, а они вообще тут есть? Вряд ли. Хотя… На секунду я закрыл фонарь ладонью, заставив пространство вокруг нас погрузиться во мрак: вдалеке как будто бы мелькнула вспышка. По ходу, это и есть свет. Вот только от чего? Быть может, от молний? Скорее всего, ведь город–то обесточен. Лучше не соваться туда в одиночку с контуженным безоружным напарником… Вернёмся–ка мы вниз, пока что. Только я ступил на лестничную клетку, как глаза больно взрезало светом: он вспыхнул повсюду, и, судя по мощной волне – сразу во всём городе. На минуту я ослеп: слишком чувствительный мой глаз на свет, поэтому и проводил большую часть времени в тёмном космосе за штурвалом прыгуна, опустив противосолнечную защиту на лобовом стекло. Ровно в ту же секунду, когда вспыхнул свет на потолке и стенах, острый слух и опытное ухо опознали в раздавшемся через несколько пролётов наверху выстрел из малокалиберной штурмовой винтовки. Именно так: предположительно, 5,56х45 миллиметров калибром. Поначалу я подумал, что мне было показалось: одиночный выстрел, за него вполне мог сойти какой–нибудь другой звук в заброшенном городе. Но нет: следующие несколько секунд заполнились дичайшими раскатами, как будто били не 5,56, а все 12,7. Когда я открыл глаза, Рыковой рядом уже не было: это первое, что я успел заметить. Второе – что на моём автомате отсутствует штык–нож. Но как?! Его и наживить–то было целой историей, а незаметно снять – как?! И кто?! Очередные выстрелы наверху дали понять: это явно не глюки, а если и они – то какие–то слишком реалистичные. Может, осознанный сон? Нет, вряд ли. Я не помню провалов, и не помню, как заснул, а для осознанного сна обычно характерен небольшой провал, предшествующий моменту, когда ты появляешься в нём. К очередям 5,56 добавился какой–то другой звук, но тоже, мягкий такой. Калибр явно тот же, но уже изменённый звук – другая штурмовая винтовка, это точно. Я бы сказал, Sig-550 и FNC. Но откуда они тут, за миллиарды световых лет от Земли, где даже звёздных врат, всего скорее, нет?! Но и звуки явно от них! Тут же подключилась и хорошо знакомая мне трель Enfield L86A4. Какого хрена тут происходит?! Я проверил, не спёрли ли у меня ещё что (вроде бы, нет – всё на месте), и ринулся по лестнице наверх – судя по звукам, бой происходил через три этажа от меня, на седьмом. Но как звук проходит сквозь такие плотные органические переборки? Динамики? Нет. Какой придурок будет транслировать звуки боя на заброшенном корабле через сеть интеркома? Когда я ворвался на седьмой этаж, мимо просвистели три пули 5,56: не узнать в полёте «дефрагментаторы» было невозможно, на скорости в 900 метров в секунду они вонзились в переборку левее меня со скоростью вращения свыше 3000 оборотов в минуту: органическая стена содрогнулась, в мгновение сжалась, и изрыгнула из себя три мощных фонтана похожей на кровь жидкости – несколько брызг попало на форму и автомат. Фонарь был уже больше не нужен при таком ярком освещении, лишь выдавал меня, но вырубать его я не стал – в любой момент могло пропасть освещение, тогда у меня будет небольшое преимущество, хотя и рисковать я буду на порядки выше. Но раздумывать о последствиях хоть и настала пора, но было некогда: мимо просвистели уже обычные 5,56 SS109. Целая очередь вонзилась в стену, от чего та сильнее стала агонировать. Какой хрен устроил пальбу в заброшенных помещениях древнего корабля–города из земного натовского оружия? У меня были три мысли: натовцы, люсианский союз (этим двоим было проще всего достать наши пушки) и просто совпадение, что в этой части Вселенной используют чисто случайно разработанное похожее на наше оружие. – Джаффа! Кри! Стоп. Мне это, я надеюсь, послышалось? Какого хрена тут делают гоа`улды?! Одно из двух – или я сплю, или я сошёл с ума. Склоняюсь ко второй версии, нах! Хотя… – Кри! Тел нак Ток шел ра ма! Ну, точняк: люсианцы – на диалекте гоа`улдов. На сердце сразу отлегло, но на душе от этого легче не стало. Это значит, что как минимум одно подразделение Земли было атаковано, и люсианский союз завладел нашим оружием. Плюс стопяцот, нах. – Джаффа! – заорал я из–за угла. – Акри но Ток! Произношение не просто хромает, но коряво пытается стоять на всех ногах ровно. Надеюсь, меня поняли… Нет, не поняли. – Кри! – донеслось в ответ с другого конца коридора. Видать, не пронесёт… Я высунулся из–за угла в попытке сосчитать стрелков, но лишь ускорил свой трындец – на меня посыпался град малокалиберных пуль. Конечно, подыхать я тут не собирался, да только кто меня будет спрашивать? Я бегло пробежался глазами по коридору – вроде десять, а, может, и двенадцать. Неважно, их всё равно больше. Присел. Прижался к стене. Высунул из–за угла автомат и на несколько секунд зажал спуск, в надежде попасть хоть сколько–нибудь раз. Судя по звону пуль о люсианскую броню, доставшуюся им в качестве трофеев от гоа`улдов, попадал, и довольно эффективно, хотя 5,45 против брони джаффа мало что дают – эти бронники соответствуют приблизительно второму классу защиты по земной системе, останавливают пистолетные пули, да с промежуточным могут поспорить. – Джаффа, фашу мадь! – заорал я. – Акри но Ток, ёптыть! Для тех, кто не понял: «Джаффа, прекратить сопротивление». В ответ посыпался настолько плотный град пуль, что я было подумал – все десять начали с двух рук стрелять, и с двух стволов разом. Но нет, это просто подключился ещё один стрелок – судя по скорости, с какой на меня посыпались свинцовые градинки, это ну никак не меньше, чем ШКАС или ШВАК. Только у них такая адская скорострельность в три тысячи выстрелов в минуту, и они достаточно легки, в отличии от М249. Который «Миниган», нах. Главное, чтобы гранаты в ход не пустили… А мы их обойдём. Если прорвёмся через такой адский поток оружейного пламени. Я надеюсь, они гранатомёты реально не захватили?! – Джаффа…! – раздался предупредительный возглас. Сердце наперебой с интуицией заверещали на ухо, что логично было бы сделать ноги. Я не нашёл причин им отказывать, и ринулся вниз по лестнице, перепрыгивая через перила с четырёхметровой высоты – пох на ноги, жизнь важнее. Да, приземляться было больно (я ж, к тому же, ещё и гружён был снаряжением), зато это жизнь мне и спасло – через несколько секунд ту позицию, где я засел, окутал объёмный и крайне мощный взрыв. «Термобарический снаряд!», – с ужасом опознал я, понимая, что за три секунды я пролетел четыре этажа. В воздухе отчётливо завоняло жаренным мясом и чем–то горелым. Сверху пахнуло невообразимым жаром – термобарические припасы по праву считаются самым мощным неядерным вооружением на Земле, не знаю, как в Галактике, и уж тем паче – во Вселенной. Я поспешил оставить место стычки – если за мной погонятся, будет надёжнее закрепиться на позиции, недоступной для артиллерийского обстрела, а гранатомёт считается артиллерией, хоть и не время сейчас спорить о терминологии. К слову пришлось, но и Рыкова куда–то запропастилась. Интересно, где она? Может, в прыгуне меня ждёт? Вряд ли, хотя и такую версию со счетов списывать не стоит, нах. Я прикинул расклад. Малокалиберный автомат АК–12 против целого взвода малокалиберных штурмовых винтовок. Вот только против кого они дрались? Кого атаковали, и почему перекинулись на меня? Я бежал по третьему этажу, рассчитывая обойти закрепившихся люсианцев на седьмом. Вот только удалось мне это не сразу – с архитектурой здания я, понятное дело, знаком не было, пришлось как следует попетлять. Однако, как только я добрался до второй лестницы на другом конце уровня, мне пришло понимание вселенского масштаба такой простой вещи, как удобство: лестница была наполовину уничтожена, и держалась на честном слове и древних соплях. Пох, прорвёмся. Прыгая с одной кости на другую, и старясь не наступать на вывихнутые или повреждённые, подтягиваясь на перилах, я кое–как добрался до следующего уровня, дальше лесенка–чудесенка была уже более или менее целой. Не берусь сказать, что за хрень нанесла повреждения этажом ниже, но было похоже на подрыв. Правда, при переходе с шестого этажа на седьмой я сам едва не перешёл в небытие: встретил люсианца. Мужик в облегчённом доспехе джаффа с татуировкой Баала на лбу стоял на лестничной клетке, сжимая в руке G36. К счастью, мне, державшему автомат у плеча, потребовалось меньше времени на спуск курка, нежели моему противнику, оному было необходимо взять штурмовую винтовку двумя руками, вскинуть к плечу, как потом оказалось – снять с предохранителя, достать патрон в ствол, прицелиться и произвести выстрел. Эти полсекунды и стоили ему жизни – малокалиберная 5,45 не просто разбила череп, но вынесла мозг, войдя через глазницу и выйдя из темя. Обладая малой массой, пуля легко может быть отклонена от заданного ей направления, особенно внутри тела. Последнее, к слову, грузно рухнуло вперёд, вопреки всем законам физики – при попадании с такого угла и положения, оно было просто обязано упасть на спину. Уклоняясь от падающего на меня с лестницы люсианца, я сообразил: слишком рано я сменил патрон на обычный. Сейчас бы снял этого без шуму и пыли с глушителя, и дальше бы попёр, но потом дошло и ещё одно – малошумных патронов всего один магазин, менять потом на обычные слишком долго в условиях огневого контакта «в упор». Я вылетел на этаж, размахивая автоматом: четверо люсианцев уже лежали на полу, прострелянные, видимо, мною; ещё один с пистолетом–пулемётом типа МР5 отправился проверить мой труп; ещё пятеро сидели или стояли – слишком поздно я сообразил, что серьёзно проигрываю в численности врагу. Называется, «отслужил-демобилизовался». Основы ведения боя в помещениях забыл, нах. Отпрыгался пилот–водитель, заказывай панихиду. Но Господь, по ходу, посчитал, что мне к Нему ещё рано: в следующую секунду (это не гипербола! Прошла ровно одна секунда, ни мигом больше!) буквально из ниоткуда появилась Анька, держа в руках нечто, до боли напомнившее ток-так – ручное холодное оружие люсианцев с их расовой гравировкой. Где она его достала – я не знаю, но в следующие 0,9 секунды она пронеслась мимо двоих сидевших друг за другом люсианцев и срезала им черепа, будто те не крепились на шейный позвонках, а висели на ниточке; после чего откинула нечто, отдалённо напомнившее сальто, в полёте развернувшись по неописуемой траектории, срубила черепушку третьем, а, когда оставшиеся двое сообразили, что дело дрянь, и открыли огонь, было уже слишком поздно – один получил ток-таком по руке, сразу лишившись её, и удар по автомату: тот, удерживаемый всё ещё зажимавшей спусковой крючок рукой, откинулся в сторону, где достал очередью товарища. Шестой, последний, что успел удалиться от своей позиции, обернулся слишком поздно. Я было вскинул автомат, дабы прервать влачения этого безумца (уж чья бы корова мычала, ага, ага), и нажал на спуск, но вместо ожидаемой тряски оружия в руках ощутил мгновенно прошибивший меня во всех местах холодный пот: АК–12 сухо щёлкнул ударно–спусковым механизмом, но выстрела не произвёл. ОСЕЧКА?! Нет. Хуже. Я расстрелял все патроны… Понимая, что не успеваю сделать ничего (ни вытащить пистолет, ни перезарядиться, ни убраться в укрытие), я безвольно замер посреди коридора. В мозгу промелькнуло сразу четыре плана. Первый – пистолет. «Грач» висел на бедре в тактической кобуре, но достать и снять с предохранителя не успеваю – враг уже развернулся на ¾ полуоборота. Второй – перезарядка. Один из подсумков был расстёгнут, но что толку, если враг уже развернулся на целый полуоборот? Третий – убраться в укрытие. До ближайшей двери три метра, но успеваю только достичь – времени открыть створки уже не было, ибо враг вскидывал оружие к плечу и целился. Четвёртый – подобрать оружие убитых люсианцев. Враг уже затаил дыхание, нажимая спуск, но ближайший ствол (FNC) лежал в пяти метрах от меня. Пох, я уже ничего не теряю… Признаться, я ещё никогда не был доволен так своим телом. Оно слушалось меня безотказно, я повелевал каждой своей мышцей, отдавал отдельный приказ каждому мускулу. Одним движением, слившимся в единый порыв мысли и тела, я отшвырнул АК–12, забыв про страховочный ремень, разбежался одним шагом и прыгнул вперёд с кувырком – приземлился на тёплый, но залитый кровью органический пол корабля в полуметре от штурмовой винтовки, выкинул вперёд руку, потянул за себя оружие, едва только средний палец коснулся спусковой скобы, и, не целясь, зажал спуск. Поздно. Уже прогремел выстрел… Но не мой, и не люсианский. Залп раздался почти над ухом. Люсианец вдруг вздрогнул как–то неестественно, и на подкосившихся ногах рухнул на пол, даже не опустив оружие («Приклад точно сломал», – вздохнул я промеж делом). Я резко обернулся. Позади, тяжело дыша и улыбаясь выражением сумасшедшего, стояла Рыкова. Когда успела?! Неужели это по ней стреляли люсианцы?! Тогда тем более «когда успела»?! – Вы как? – спросила она вдруг чистейшим и абсолютно нормальным голосом. – Встать сможете? Анька стояла надо мной, держа Sig-550, опущенный стволом вниз. Я медленно встал и поднял свой FNC, взяв Рыкову на мушку. Та заинтригованно качнула черепушкой в сторону. – Щито за хрень? – Убери руку с органов управления огнём, – приказал я. Я не знал, сколько патронов у меня в магазине – автомат–то я подобрал. Велик был шанс, что и вовсе ни одного не осталось. У Sig–то магазин прозрачный, особенно, у поздних версий, так что было видно: пушка Рыковой снаряжена примерно на половину и, в основном, бронебойными. У FNC же магазин непрозрачный, выполненный, зачастую из пластмассы, что создавало массу неудобств, но, в целом, на ближних дистанциях обе штурмовые винтовки были равны. Анька демонстративно перехватила свою винтовку за цевьё и убрала ладонь с рукоятки, примирительно подняв руки вверх. Удерживая FNC одной рукой (что, в отличии от АК, было не очень–то удобно из–за короткого и очень узкого приклада), я подошёл к Рыковой и забрал её Sig, после чего вернулся и отставил оружие к стене – FNC осталась у меня, продолжая хищно глазеть на цель дульным срезом своего ствола. Рыкова ещё несколько секунд за мной наблюдала, потом поинтересовалась: – Собственно, что тут у нас происходит? – Этот же самый вопрос я собрался задать тебе, – мрачно произнёс я. Мне только что спас шкуру торкнутый наркотиком биолог с промытым люсианцами мозгом. Как ещё я должен был реагировать? – Ну, насколько я вижу… – осмотрелась она, не меняя позы. – Я у вас в заложниках. Угадала? – Даже близко нет, – процедил я. Хотя… Несколько суток Рыкова была под мощнейшим ударом кассы. Может, она ни хрена и не помнит? Вряд ли. Ту инфу, что внедряют при «промывке», пострадавший запоминает на всю жизнь. Другое дело, если заливают её в подсознание, но тогда… – Что последнее ты помнишь? – В смысле? – нахмурилась Рыкова. – Я ничего не забывала. – Ты знаешь, где ты? – На «Колыбель зла» не похоже. – мрачно и хмуро изрекла она. «Тут ты ошибаешься, это колыбель вселенского зла и страха», – усмехнулся я про себя, но вслух сказал другое: – Ты помнишь, как лежала в медсанчасти? – А разве я там когда–нибудь лежала? – посмотрела на меня Анька. – А как стреляла из АПС? – Апэ… чо? – вытаращилась на меня Рыкова. – Я оружия с роду никогда не держала! Вот оно что. – А как управляла «Колыбелью» с мостика? – Чего? – А как законнектила прыгуны к параллельному полёту? – Чего?! – А как спёрла у меня штык–нож? – ЧЕГО?! Судя по охреневшим глазам, она–таки не врёт. Может, действительно, не помнит? Может быть. – Ты помнишь, как мы общались в зале врат на тему нехватки воздуха? – Конечно, помню! – вытаращилась на меня Рыкова. «Слава Богу, хоть что–то она помнит…», – подумал я. – «А что с кассой?». – Какие–нибудь лекарства или наркотики употребляешь? – Господь с тобой! – закрестилась рьяно Анька. – Да никогда в жизни! «Видать, она и за кассу не в курсах…», – подумал я. – «Пьёт, не подозревая об этом. Жёстко».
Глава 6. Утопия. Часть 3.
16 февраля
Возвращались мы в тишине полной. Анька ничего не помнила ни о том, как вела себя, ни о том, как мы сюда летели, ни о том, что устраивала на борту «Колыбели». Может, так оно даже и к лучшему, наверное… Всё время, что мы летели обратно, я держал её на мушке: Рыкова сидела справа от меня на кресле второго пилота, а мой «Грач» хищно уставился на неё, будучи приставленным рукояткой к панели управления. Предохранитель был преднамеренно снят. – Может, уберёте пистолет? – нервно процедила Рыкова, кусая ногти. – Он ведь и стрелять умеет, между прочим. Я не стал говорить ей, что ход спуска у «Грача» несколько велик. Случайно нажать не получится, а, когда рядом с тобой сидит торкнутый кассой люсианец, перестраховаться никогда не поздно. «Десу». Шторм закончился. Прыгун летел на критически низкой высоте и практически касался воды: брызги задевали днище, иногда мне приходилось принять на метр выше – даже мимолётное касание воды на звуковых скоростях если не развалит летательный аппарат на части, то уж точно его остановит, свалит и потопит: плотность воды огромна по сравнению с воздухом, однако. Вдалеке виднелся свет от огня костра лагеря, на него я корабль и направил. Сели через несколько минут аккурат возле остальных прыгунов, почти посерёдке лагеря. На часах по Московскому времени – 5:45 утра. Хотя нет, не так. Время относительно, но по нашим часам было 5:45 утра. – На выход, – приказал я, поднимаясь с кресла. Рыкова вздохнула, но подчинилась, встав и положив руки на затылок. Лишне, конечно, но раз сама так решила – мне же проще. Задняя рампа опустилась практически беззвучно. За ней перед кормой прыгуна стоял полковник Мигунов, рядом – Херанукин с автоматом. Оба с любопытством воззрились на нашу пару. – Эм… – замялся полковник. – Попов? Возле костра я в общих чертах описал ситуацию, начиная с момента взлёта прыгуна. Конечно, опрометчиво было делать это в присутствии Рыковой, но тогда я об этом не думал. Рассказал и про грозу, и про верфи, и про Нову, и про люсианцев, и про бой, и про то, как Рыкова спасла мою шкуру, в одиночку покрошив шестерых вооружённых автоматическим штурмовым оружием люсианцев врукопашную. Херанукин откровенно не поверил. «Это лично твои половые трудности», – подумал я про себя. – Что делать думаешь? – спросил полковник, подкидывая в один из костров свежую охапку хвороста. – Оставлять Нову люсианцам нельзя, – отрезал я. – По ходу, они ещё не разобрались с управлением, но если это сделают – кабздец наступит всему живому и неживому. – Что, настолько мощная херь? – не поверил Херанукин. – Ты каким местом слушал? Костёр затрещал с утроенной силой, пламя на секунду взметнулось ещё на метр, но тут же приняло более или менее приемлемые размеры. До рассвета продержится. – Значит, ты собрался захватить Нову? – уточнил полковник. – Ты же понимаешь, что я не могу рисковать людьми. – Никто и не требует, – кивнул я. – Достаточно будет меня одного. – Ты реально считаешь, что сможешь выстоять в одиночку против неизвестного числа людей люсианского союза? – хмыкнул Мигунов. – Да ты, я погляжу, герой! – Ага, в жопе с дырой. Мне потребуется автоматическое оружие калибра 7,62 и один прыгун. – Под «семь шестьдесят два» у нас оружия дохрена, – присел рядом офицер. – А вот с автоматическим накладка. Из всего арсенала под твоё описание подходит только РПК, но его я тебе дать не могу. – Это с какого это чпуя? – нахмурился я. – В отличии от вас, гражданских, – посмотрел на меня офицер. – Тут у всех есть такое понятие, как субординация, дисциплина и устав. Никто тебе не даст закреплённое за ним оружие просто так. – А если не просто так? – начал я. – Что «не просто так»? – не понял полковник. – Ну, ты говоришь – никто не даст его просто так. А если не просто так? – Так! – выдохнул Мигунов. – Достаточно, Попов. Ты мне и так мозг весь вынес, сейчас из уха потечёт. Чего ты хочешь? – Пулемёт РПК и пять сотен патронов, – не моргнув глазом, выпалил я. – Ты сдурел? – вытаращился на меня мой собеседник. – У нас общий запас на его патроны всего два цинка! – Тогда пулемёт РПК и два цинка патронов, – сменил я позицию. Полковник посмотрел на меня, как на идиота. – Ты или придуриваешься, Попов, или реально стебёшься надо мной. Ты в составе военизированной экспедиции…! – …и подчиняюсь её руководителю, оный, быть может, уже мёртв. – сухо напомнил я. Офицер угас. Действительно, на «Судьбе» мы не нашли никого. Зато нас там обстреляли. Погиб и старший по званию, а лидера мы себе так и не установили. Ладно, это подождёт. Честно говоря, не хочу я на этот пост, ох, как не хочу. Если что, придётся расхлёбывать за двести восемьдесят человек. У меня нервов банально не хватит, нах. – Чем дольше мы спорим, тем больше люсианцы копаются в системах Новы, – напомнил я. – Они уже разобрались с освещением, а, значит, следующее – жизнеобеспечение. Если они научатся им управлять – захватить корабль будет нереально. Малоимпульсные 5,45 не годятся для штурмовой операции, мне необходим мощный 7,62, хотя бы х39, а в оригинале – х54R. 7Н1 или смежные по номенклатуре. Шевели мозгами, полковник, если они у тебя ещё остались. Ты знаешь, что из себя представляет люсианский союз, и ты слышал о Нове. Думай давай, нах. Несколько секунд Мигунов соображал. – Ты хоть понимаешь, что помощи ждать будет неоткуда? – спросил он. – Сдохнешь – виноват будешь ты. Я пустил по морде злую ухмылку. – Постараюсь, товарищ полковник, нах!
Сообщение отредактировал Комкор - Пятница, 27 Июля 2012, 22:26
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Рыкову я оставил на попечение полковника. Всё равно она ничего больше нам сообщить не сможет, а эффект от ломки кассой прошёл – Беляева подтвердила, как медик. Пока они разбирались друг с другом, я торжественно изъял РПК и выложил вместо него АК–12. Автомат мне больше не нужен, его малоимпульсный патрон плохо справляется с бронёй люсианцев. Придётся тягать тяжёлый пулемёт с мощным патроном, способным со ста метров прошить метр кирпича. Признаться, меня мало радовала перспектива сражаться в одиночку, но по другому было никак. ВКО – род войск достаточно молодой, а к внеземным операциям и вовсе почти не готов. То, что они легко бы выполнили на земле, никак не вписывается в их компетенцию на космическом корабле. По большому счёту, этих ребят сюда взяли по той причине, что в названии их рода войск есть слова «военно–космическая оборона», и только. По пути к «Нове» я соображал свой план. Он предусматривал захват мостика и тотальное отключение всех систем, включая жизнеобеспечение, и изолирование отсеков. Попутно пришлось внести ряд поправок, как, например, изоляция. Переборки из органики очень прочны на разрыв и давление, но очень податливы на разрез – это естественно, ткань–то ведь живая. Следовательно, даже если я заизолирую всё вокруг, люсианцы всё равно смогут выбраться из помещений. Посадку в старом месте решил не производить: во–первых, командной башни там явно не было. Во–вторых, там меня наверняка уже ждали. В–третьих, интуиция говорила мне облететь это место за тысячу вёрст. Печально, однако. Из всего моего тактического арсенала я решил выбрать скрытность: спрятаться под маскировкой и из–под неё понаблюдать за Новой. В прошлый раз сделать мне этого не удалось – шла сильная гроза, видимость была недостаточной. Маскировку включил практически сразу же после взлёта – нехрен нам больше палиться, мы и в первый раз ступили нехило. Пулемёт стоял возле кресла, уперевшись прикладом в сырой пол, ледяной стальной ствол хладел у бедра. Я потихоньку подсчитывал варианты: как можно будет ещё действовать в этой ситуации, если провалится основной план, а такое, к сожалению, в истории уже имело место бывать. Максимальную скорость я не развивал (в атмосфере это чистой воды самоубийство, миллион километров в час – сгоришь нахрен раньше, чем пикнешь), но за несколько минут долетел до Новы: в лучах восходящей звезды стал виден её чёрный смоляной корпус и десяток городов–«Атлантид» поменьше на её фоне. Велик был соблазн протаранить прыгуном главную башню, но пойди вычисли её – главную, среди сотен тысяч ей же подобных. Но сейчас я имел возможность взлететь повыше. Отсюда, с высоты порядка полусотни километров, я мог наблюдать за всем, что происходит на Нове – отчасти этому помогали перекалиброванные ночью сенсоры, отчасти – высота полёта. Посадка на крышу многокилометрового здания вышла гладкой: я едва не задел антенны, но при этом сумел вклиниться между двумя вышками вентиляции. Прыгун коснулся днищем кожистой обшивки здания, медленно обсыхающего под лучами восходящего солнца после ночного ливневого шторма. В последний раз проверил оружие, боеприпасы и связь: радиостанция отключена. Хорошо, палиться случайно прорывающимися в эфир помехами не хочется, хотя «шумодав» и включен на максимум. Задняя рампа прыгуна мягко и беззвучно отошла вниз: внутрь рикошетом от крыши ворвалось несколько лучиков света, больно обдавшим по глазам – потребовалось время, чтобы я привык. Лишние секунды стоили мне свободного времени. Надеюсь, меня до сих пор не засекли… Если я правильно помню данные Новы, в каждой крыше есть спуск вниз – задача только его отыскать, а вот с этим бывают проблемы. Здания Новы высокие и очень широкие – для устойчивости. За сим площадь крыши зачастую едва ли не превышает площадь основания: поди–как обследуй квадратик 300х500! Ладно бы, метров… Множественные надстройки связи, зенитные орудийные батареи, солнечные аккумуляторы, вытяжки вентиляции, мощнейшие комплексы радарного обзора, в общем – протиснуться сквозь застроенную крышу в поисках выхода было трудно. Даже тяжело было представить себе, что ты – на крыше здания, мне казалось, будто я гуляю по городу. Такой вот город на крыше, нормально, да? Мне потребовалось три минуты, чтобы отыскать этот гребучий выход: он оказался почти на другом конце здания, и располагался под прикрытием очередного ствола зенитки, что было опрометчиво – в случае нападения враг явно будет пытаться её подавить, а шальным огнём почти наверняка заденет и люк с лестницей. А если там ещё и персонал будет проходить… Устройство двери было аналогично тому, что мы встретили внизу этой ночью. Так же автоматически дверь открылась, как только я подошёл к ней, шлёпая берцами в неглубокой луже: обойти было никак, она будто окружала выход на ближайшие шесть метров во все стороны. Пришлось пожертвовать скрытностью и немного «наследить». Пулемёт тяжело упёрся в плечо, повиснув на плечевом ремне: ствол фактически болтался в свободном положении, весь упор приходится на уперевшийся затыльником приклад и натянутый до подобия струны ремень. Как и ночью, всё ещё горел свет – это было лишнее, но – не я же управлял городом. Верхний этаж был тих и пустынен – видать, служебный, ибо по многим каналам через него проходили силовые шины и кабели неканальной связи. Осмотреть, что ли, для очистки совести? Ну, пройтись можно. Тем паче, что на один этаж, если не задерживаться, должно уйти от пятнадцати минут до получаса. Если затормозиться на чём–то – то от часа до восьми. Вот только ничего, кроме силовых реле и установок наподобие трансформаторов я тут не нашёл. Скучно, как–то. Зато, теперь, хотя бы, знаю, что выводить из строя, если потребуется диверсия. Может, пластидику заложить? Шутка. Окон не было: оказались только этажом ниже. Ну как, окна… Скорее, гигантские проруби, закрытые неким подобием прозрачного материала, отдалённо напоминавшее бронестекло. Допустим, что это и было бронестекло. За ним не было видно ничего, кроме стоявшего в двадцати метрах перед ним соседнего здания: такая же тёмная, почти чёрная, как смоль, кожистая обтяжка органической башни, как живого организма, строение смотрело на нас горящими глазницами своих окон, от чего ещё больше становилось не по себе – ещё бы, ведь я внутри огромного живого существа! Этажом ниже располагалась палуба (ну, или что тут, на корабле–городе), целиком и полностью отданная под системы жизнеобеспечения. Мощнейшие воздушные насосы, фильтры в дюжину человеческих обхватов, трубопроводы, растекающиеся по всюду… И кругом надписи на Древнем: преимущественно «Воздух», «Атмосфера», «Очищение», «Распределение» и прочее. Я спустился ниже. Этот уровень, похоже, был чисто связным: по всей площади и во всех отсеках, куда бы я ни заходил, виднелись лишь устройства связи Древних и ответственные за них терминалы. Сразу вам скажу, соваться в дебри настроек и ломать всё нахрен я не собирался, хотя, признаться, такая мысль всё–таки мелькнула. Я просто спустился уровнем ниже, дабы не соблазняться видом диверсируемых агрегатов. А вот он, и родимый мостик. Вот только почему не охраняется? Неужели люсианцы слиняли? Или ночная схватка мне просто–напросто приснилась? Вряд ли, да и Рыкова говорила, что видела мёртвых люсианцев. Где тогда все? Скоммуниздились, по ходу. Однако, расслабляться нельзя. Дашь слабину – и будешь размышлять о типе поразившей твою черепушку пули, «пораскинув мозгами». Я осмотрел мостик, насколько хватало обзора: занимал три палубы, и был целиком уставлен различными магистральными терминалами. Тут были все системы: связь, навигация, двигатели, щиты, вооружение, жизнеобеспечение, энергораспределение, и другие. И было похоже, что город пустовал. Неужели люсианцы действительно сделали ноги? Да быть того не может, нах! Они же практически овладели городом, раз разобрались с системой энергораспределения. Пулемёт на мостике только мешался бы, слишком длинный ствол у оружия, поэтому его я отпустил, вместо РПК извлёк из кобуры «Грача», сухо щёлкнул заколкой на ремешке. Прорезиненная рукоятка пистолета обожгла руку: просто привык я к холодному металлу пулемёта. Я ещё раз осмотрел мостик. Ну, то, что он был фрагментирован, понятно и без лишних слов, иначе бы потолок 300х500 никогда бы не удержался, особенно, если этажами выше дохренища всякого барахла. Конкретно тот отсек, где оказался я, имел два уровня, и занимал площадь приблизительно 40х30 метров, а широкая лестница вела куда–то вниз примерно из центра композиции, тем самым разделяя мостик на два крыла. Я подошёл к краю второго уровня и посмотрел вниз: ну, что – метров десть точно будет, нах. Что тут у нас ещё есть? Да ничего только парочка терминалов с неправдоподобно огромными экранами едва ли не во всю стену и… звёздные врата. Ага, ага, я тоже поначалу охренел, но потом вспомнил, что с борта «Колыбели» нам были доступны несколько адресов. Быть может, они вели на Нову и другие корабли–города поблизости? Всё возможно, в принципе, да только вот… Я обернулся. Все терминалы на моём крыле активны, на экране каждого (если предполагала это конструкция) отображался процесс исполнения чего–то, но ни одного живого существа поблизости, кроме меня и Новы, не было. Может, перепроверить? В силу возраста, «Колыбель зла» не имела большинства технологий Древних: хотя бы потому, что те были созданы немногим позже запуска судна, и их интеграция была невозможной. «Нова» же, как мне казалось, была помоложе. Хотя… Такая махина… Сколько же веков ей потребовалось, чтобы вырасти до таких размеров? Но нет, такая технология, как детектор живых существ, наличествовал. Правда, перекалиброванный для Новы – она же ведь сама как одно огромное существо. Где тут у нас их терминал? Может, в системах безопасности? Да, вот он. Странно, конечно, но большинство систем на нём активно: от межкомнатной блокировки до зенитной обороны. Всё–таки и с этим разобрались, уроды? Я посмотрел на клавиатуру: рядом с «шрамированными» надписями на Древнем чем–то острым на кнопках были вырезаны символы на японском – видимо, кто–то из бывших джаффа принадлежал раньше одному из гоа`улдов феодальной Японии. Хотя, только мы её так называем: в языке этой страны она же называется «Ниппон» или «Фусо» – последнее переводится как «предки» (империя Фусо – империя Предков, всегда ваш Капитан Очевидность). «Сюда бы Максимыча», – подумал я, вспомнив дядю Акихиро. Ищем заветную панель в меню с надписью «computatoria». Нашли, нах. Жмём. Кнопки отличались от виденных мною раньше: если до этого мне приходилось их нажимать, то тут – достаточно было просто погладить, устройства ввода были основаны на нервных окончаниях. Тут не нужен был электрик или техник, тут нужен был хирург–невропатолог. Наверное. Ну, что, «жмём» «initiatio»? Да, жмём. И ждём три часа – скорость движения сигнала по нервным окончаниям не превышает ста метров в секунду. Чтобы достичь мозга на мостике от нервных окончаний на краю Новы, потребуется один час двадцать минут (плюс–минус несколько секунд), ещё и на возвращение посланного сигнала столько же. Сканирование было завершено за предсказанный мною промежуток времени, компьютер издал нечто вроде стона облегчения, чем и разбудил меня – я умудрился заснуть стоя. Что тут у нас… Ну, как и подозревал – город абсолютно пустой. Совсем. Полностью. Абсолютно. Но только при условии, что сенсоры исправны. Ладно, предположим, это так. Преимущество Новы перед той же самой «Атлантидой» было в том, что её жизнедеятельность порождает электрические сигналы: мозг думает – это электросигналы; нервы ощущают – это электросигналы. Это помогает экономить существенные объёмы энергии, ведь даже на «Атлантиде» диаметром всего четыре с копейками километра сканирование в поисках источника энергии или живого существа довольно–таки энергозатратно. Что ж. Пустой город–призрак тоже в каком–то роде хорошая новость. Может, попытаться связаться с лагерем и доложить ситуацию? Где тут терминал связи? Вон он, «congregatio». Только джаффа–люсианцы перевели неправильно. «Конгрегацио» – да, «связь», но несколько в другом смысле – «объединение». А они перевели её как «кёцю» (こうつう, 交通) – «связь, коммуникация». В этом случае терминал с припиской «конгрегацио» отвечал за единение систем – на нём в командно–иерархическом каскаде объединялись несколько систем для наиболее оперативного доступа. Терминал же для дистанционной связи и переговоров находился чуть дальше, с припиской «conectio» – как раз «конектио», связь в смысле соединения для общения. До него люсианцы, почему–то, не добрались. Ну да ладно, как говорится, пох. Кстати, а какие частоты использует Нова? У прыгунов–то связь подпространственная, а вот Нова… Не знаю. Может, поискать активные сигналы на планете? Кстати, можно. Если прыгуны всё ещё «живы», и их источники энергии целы, то я могу засечь их отсюда. Кстати, вот и внешние сканеры. Посмотрим… Ну да, вот они. В паре тысяч километров отсюда, на северо–северо–западе (считаю по сторонам восхода и захода солнца). Какой из них флагманский? Да без понятия. Попробую использовать их как ретранслятор. Никогда таким не занимался, но, зная, что полковник Мигунов обычно сидит на частоте 443,460 МГц, думаю, что смогу его обнаружить через систему связи прыгуна… Внезапно на поясе затрещала рация. Как?! Я же её отрубал!!! – «Рассвет», я «Звезда», на связь! Я немного опешил. Когда успела включиться, и, самое главное, как?! – «Рассвет», я «Звезда», на связь! – Слышу тебя, «Звезда», я «Рассвет», – нахмурился я. – Докладывайте. – Ты и докладывайте. – Для начала, как вам удалось связаться со мной? – А, ты об этом. – мне показалось, что голос в динамике усмехнулся. – Спросишь потом у своей подружки, если я её раньше не пристрелю. – Что она опять натворила? – сердце предательски ёкнуло. – Что? Раскидала пятерых охранников, заперлась в прыгуне и перелопатила передатчик. Это похоже на Рыкову. Хотя, я думал, что кассовый удар уже прошёл, но, похоже, я ошибся, нах. – Как дела, «Рассвет»? Не помер ещё? – Чай, не помер пока. – нахмурился я. – Что, так не терпится меня на тот свет отправить? – Честно? Есть за что. Согласись. М–да. Порой заслуживаю, нах… – Что нашёл, «Рассвет»? – Город пуст, – мрачно произнёс я. – Почти все консоли активны, большинство систем включены, но люсианцев нет. Складывается такое ощущение, что они торжественно и дружно скоммуниздились. – Вот как. – Примерно. – я медленно прогуливался по мостику, обходя терминалы и идя к лестнице. – Ещё я провёл сканирование города силами его же систем. Повреждённых сенсоров нет, так что обзор полный. Я бы сказал, что тут действительно никого, или никого живого. – Откуда такая неуверенность? Я замер перед первой ступенью лестницы. – КЗВ уже имело практику, когда датчики тупили. Да мы и сами не раз обманывали гоа`улдов и люсианцев с помощью изотопа Ток`ра. – М–да, тут ты прав, «Рассвет». – Короче, «Звезда»… Договорить я не успел. Заскрежетали звёздные врата, пошёл набор адреса: входящий гипертоннель. – «Рассвет», в чём дело? «Рассвет», на связь, я «Звезда», отзовись! – Отбой, «Звезда», я «Рассвет»! – плюнул я в рацию и, засунув пистолет в кобуру, рухнул возле лестницы, выставив РПК на сошки и направив ствол вниз. Рация продолжала надрываться: – «Рассвет», я «Звезда», отзовись! Я «Звезда», «Рассвет», на связь! «РАССВЕТ», что бы тя леший дрючил, НА СВЯЗЬ! Открылся гипертоннель: вырвавшийся вперёд вихрь событий через несколько секунд сгладился до горизонта оных же, и пошёл мелкой рябью в ожидании прибытия. Первым через врата прошёл человек в форме люсианского союза: на лбу – татуировка Ра. Пёстрый персонал, ничего не скажешь. Завидев меня, он заорал что–то на диалекте гоа`улдов, и, вскинув, как ни странно, М4, открыл огонь – поздно. Мой же палец к тому времени уже спустил курок, и тяжёлая 7,62–пуля, отлитая на Тульском оружейном заводе, с грустью покинув родимый ствол, навылет пробила обтянутый морщинистый кожей лысый череп джаффа. Люсианец рухнул на пол, заливая его кровью и разбрасывая мозги вокруг звёздных врат. М4 звонко грохнулась рядом, самопроизвольно спустился курок, произошёл несанкционированный выстрел – недостатки натовского оружия, при ударе практически всё оно даёт склонность к непроизвольному залпу. Следующими прибыли ещё двое с карабинами – этих двумя одиночными снял, попадания на уровне груди. Наверняка не выживут. Третья волна – сразу пятеро. Споткнулись о трупы перед собой, чем задержали прибытие остальных. Ну, а дальше – как в тире. Меня практически не видно, всё внимание прибывающих обращается на трупы перед вратами. Только один успел сообразить и вскинуть оружие, но это было последнее, что он сделал в своей жизни. Кажется, что мне или безумно везёт, или я сплю, но нет: просто это специфика прохождения через врата. Во–первых, твоё тело всего за какую–то долю секунды промерзает до –200 градусов по Цельсию, жидкости замёрзнуть не успевают, но клетки шок получают – это пару секунд ступора или замедленное движение. Во–вторых, ты не можешь ничего видеть или соображать, пока полностью не рематериализуешься, выйдя из горизонта событий; находящийся же по эту сторону врат видит, когда кто–то прибывает, и, соответственно, соображает быстрее. В–третьих, при проходе через гипертоннель врат (червоточину) сохраняется твоя скорость, и выходишь ты с тем же импульсом, с каким вошёл на той стороне. Ну, и так далее. Так что да, мне безумно везло. Надеюсь, что действительно никого нет в городе больше – иначе я влип. Подо мной «дышал» пол мостика, пульсируя, когда на его кожистую поверхность падали раскалённые гильзы, в воздухе остро витал запах советского пороха, от чего пробивало почище всякой кассы (а, главное, никакой ломки, пусть и вызывает привыкание у профессиональных военных, бугага). Но вот звёздные врата закрылись, схлопнулся с характерным звуком гипертоннель, уничтожился горизонт событий, рассеявшись, а звёздные врата стравили накопившуюся теплоту и статику. Пронесло, нах… Пронесло… Рация не переставала доставать: – «Рассвет», чтоб тя нах во все щели, на связь, твою мать!!! – Хватит орать, «Звезда», я «Рассвет»… – выдохнул я. – Ты где шлялся, твою за ногу?! – Практиковался в стрельбе, – уклончиво ответил я. – Только что люсианцы припёрлись. – И? – Что «И?»? Получили по самые гланды. – Потери? – Отсутствуют. Если можно назвать потерями треть «бубна». – Что, так мало? – Ну да, всего штук двадцать припёрлось. Думаю, это только первая волна. – Будешь ждать вторую? – А у меня есть выбор? Я уже разобрался с большинством систем «Новы»: сдавать корабль я не собираюсь, тем более – им. – Вот как. Откуда пришли, говоришь? – Через звёздные врата. – Э? – Да. На Нове стоят звёздные врата первого поколения. Это одна из древнейших верфей во всей Вселенной. Не буду утверждать, что уверен на все сто процентов, но, похоже, в этой части этой галактик Древние обитали довольно долгое время, быть может, это и есть их родина. – Ну–ну. – В любом случае не высовывайтесь. Если они пользуются вратами на таком малом расстоянии, значит, они сюда как–то добрались, скорее всего – на кораблях. Будьте готовы в любой момент замаскировать лагерь. – Ладно, учтём, «Рассвет». – Забей на позывные, «Звезда», в дальнем космосе они ни к чему. – «Дембель», нах! – усмехнулся в динамике голос полковника Мигунова. – До связи. – Отбой. Серьёзно, если люсианский союз пользуется вратами, не проще ли для исследования такой планеты, как эта, пригнать сюда корабль? Если только… О, нет. В мозгу мелькнула догадка. Боже, молю Тебя, пусть я ошибся! Прошу Тебя, умоляю, лишь бы я ошибся!!! Я бросился к радарам. Полное, полное сканирование во всех имеющихся диапазонах! Инфракрасный, ультрафиолетовый, серобурокозявчатый, радио и прочие, все, все диапазоны – полное сканирование! Радаров Новы хватило на десять тысяч световых лет – у Атлантиды и то двадцать пять было. Пох, давай результаты! Других тел в этой части как будто бы и не было, зато возле этих трёх планет (их названия высветились на Древнем рядом с радарной картинкой) скопилось несколько сот тысяч кораблей. На орбите Палестрины, что ныне располагалась в шести миллионах километрах от нас, разложился флот ха`таков. Господи, я же говорил… На радарах появились девяносто семь ха`таков, четыре сотни ал`кешей, планету облетали тысячи глайдеров при поддержке сотен тел`таков, а «материл» всю картину гигантский материнский корабль неизвестной мне конструкции – подобную я ещё не встречал. Дальше шла чистейшая арифметика. Высота одного ха`така – 315 метров, ширина 650, длина 700, ну, вы знаете, что такое «ха`так». При собственной массе в 145 миллионов тонн обладает грузоподъёмностью в 700 килотонн. Неплохо для такого драндулета, но системы жизнеобеспечения дерьмовые – рассчитаны всего на две с половиной, максимум – три (усиленная нагрузка) тысячи человек, но и этого хватает, ибо максимум – дюжина из этого – экипаж. То есть, грубо говоря, на одном ха`таке может быть до трёх тысяч человек, при этом ха`таков аж 97: нам придётся драться с целой армией, превосходящей нас тысячекратно. Каждому придётся убить по тысяче джаффа, что, как вы сами понимаете, в открытом бою невозможно. Нас банально сметут нахрен. Ну, глайдеры, ал`кеши и тел`таки я не считаю: их экипаж по определению входит в численность персонала ха`таков, хоть и не всегда – несмотря на размер, эти кораблики достаточно автономны, в том числе и здоровые ал`кеши. Если даже на глайдере можно просуществовать автономно до недели, а на тел`таке и месяц, то ал`кеш и вовсе способен оставаться в автономии до полугода (на ха`таке рекорд без анабиоза или стазиса – десятилетия, сорок с лишним лет при рабочем энергоснабжении и жизнеобеспечении). Ну что–то меня со страху понесло, извините. Кстати, а откуда они звёздными вратами могут пользоваться? Неужели у них на борту есть такие? Тогда откуда соединение, ведь для активации звёздных врат расстояние должно быть не меньше десяти миллионов километров! Или используют технику метро, с пересадками, нах? Я подумал, насколько сильно мы влипли. Двадцать джамперов против сотен тысяч глайдеров. Нам не выстоять, даже если будем драться насмерть: соотношение одной только авиации один к пятнадцати тысячам, пехоты – один к тысяче. Нет, мы гарантированно в пролёте. Остаётся только перевести Нову под полный контроль. Интересно, поможет? Кстати, лучше бы поставить заслон на врата. Хорошая идея, между прочим: выполняю… Теперь никто незваный не заявится через звёздные врата. Главное потом – не забыть снять, иначе энергию серьёзно кусь–кусь. Я вспомнил всё, что знал об этом типе корабля. А знал я немногое: пересчитать можно было по пальцам, что я, собственно говоря, и сделал. Но я знал главное: где у органической «Новы» находится «кнопка «Резет»». Точнее, то, что её заменяло. Каждый знает, что если довести человека до комы, в мозгу произойдут необратимые изменения: он рискует до конца своих дней остаться «овощем», если выживет, конечно. Я не думал, что с кораблём прокатит такой же фокус, да и до комы его мозги доводить я не собирался, но «резетировать» самосознание корабля я рассчитывал. Не напрямую, конечно, нет, но рассчитывал. Управлялся этот тип кораблей с огромнейшего мозга, достигавшего несколько километров в диаметре: он находился в основании города, в платформе многокилометровой подошвы, надёжно защищённый практически от всего. Даже если корабль наполовину распилят, он не умрёт. Даже если останется всего одна–единственная башня, он будет жить – пока жив мозг. А последний, в свою очередь, мог быть соединён с сознанием пилота – посредством всем знакомого Кресла Управления. Подавляющее большинство технологий Древних управлялось при помощи такого компонента, как разум – он позволял не допустить до управления потенциально «опасных», идиотов и просто малолетних дебилов. Хотя один из них однажды в своём возрасте управлял подобным устройством, нах... Вот только находилось кресло у самого мозга, аж у основания башни. Придётся пилить хрен знает сколько, нах… Кстати, а что за двери были на лестничных клетках? Зачем они вообще? Никакой логики. Вряд ли подсобка для швабры, однако. Проверим… Я вышел с мостика и начал искать лестницу: та, что вывела меня сюда с крыши, на этом и останавливалась – дальше не спускалась. Искомая мною оказалась тридцатью метрами правее мостика, если смотреть мордой на врата. Что ж, посмотрим… Передо мной стояла дверь, несколько отличающаяся внешним видом, но обладавшая той же системой. Единственное различие составляла форма створок и пигментация кожного покрова. Ну, бывает, чо. Внимательно осматриваем. Сама дверь – ничего необычного, равно как и ничего необычного и рядом с ней. Никаких пультов или панелей, кроме, разве что... Правее, на стене, что примыкала к лестничной клетке, виднелось нечто вроде пожарного пульта: только кнопок было не в пример больше. Казалось, ими можно Америку взорвать, а вот северную или южную – уже дело десятое. Ну–с, попробуем… Кнопка запуска? Запускаем. Послышался характерный «чмок»: интересовавшая меня дверь разъехалась в обе стороны, открыв за собой небольшой отсек (ну, точняк, подсобка). Посмотрим, что в нём… А в нём ничего. Только такая же панелька на правой стене, если стоять мордой к лестнице. Может, это транспорт? Вполне себе может быть, кстати. На лифт не похоже, а вот кабиной транспортёра быть может. Это бы объяснило море кнопок. Проверим догадку… Проверил. Спустя тридцать секунд я уже выходил из кабины после ума лишающего «перелёта». По привычке проверил пространство перед собой: чисто. Где же это гребучее кресло… Ну, по аналогии с «Атлантидой», где–то на первом ярусе, но первый ярус, извините, тоже немаленький: покуда всё обыщешь, со скуки помрёшь, нах. На поиски ушли долгие полчаса, в течении оных я понятия не имел, где нахожусь и что тут делаю. Зато, когда нашёл, был безумно счастлив, настолько, что прямо диву давался, насколько человек может быть счастлив и сколько ему для счастья надо: всего–то найти центральный орган управления кораблём–городом размером с четыре области, нах.
Всё–таки невральные интерфейсы сильно выматывают. Закончив с креслом, я едва мог стоять на ногах – проголодался, как цербер, и разозлился так же: мозг Новы ни в какую не желал меня слушать, ссылаясь на свой протокол невзаимодействия с неподтверждённым пользователем. Пришлось воспользоваться той самой «кнопочкой–резетом», хотя я собирался оставить это на крайний случай. Через девять часов я имел в своём распоряжении абсолютно все системы корабля, только в одиночку управиться с ним было тяжело – это же тебе не «Беллискнер»! Я и с «Колыбелью зла» один еле управлялся, а тут тысячекилометровый корабль–город. Не, ребят, придётся наших звать… Вернувшись на мостик, я первым делом связался с нашими на «том берегу». – Звезда, я Рассвет, на связь. Звезда, я Рассвет, ответь. Отзовись, Звезда, я Рассвет. – Рассвет, я Звезда, слышу тебя, говори. – раздался приглушённый помехами голос в динамике подпространственной станции связи. – Звезда, предлагаю перебазировать персонал на Нову, я Рассвет. – Рассвет, я Звезда, ты серьёзно? – Так точно, Звезда, я Рассвет. Город пустой, люсианский союз готовит новую волну – в пяти миллионах километрах от нас сконцентрированы крупные силы. Потребуется максимальная обороноспособность города. – Рассвет, ты там ни обо что башкой не стукался? – Звезда, если я вернусь живым, то засуну тебе глушитель per rectum и проверну три раза против часовой стрелки! – У нас лагерь начинает разбиваться, Рассвет! – Звезда, ты в армии или турпоходе? На открытом пространстве вы лёгкая мишень, а те развалины должной защиты обеспечить не смогут, согласись. – Ну, знаешь ли, Рассвет… – Короче, Звезда, координаты у вас есть. Сгребайте всё, убирайте следы лагеря, и я жду вашего прибытия через… Три часа. Постараюсь продержаться это время и подготовить площадку. – Эй, послушай…! – Перед посадкой свяжитесь со мной, я дам безопасный коридор. – ДА ПОСЛУШАЙ ТЫ, РАССВЕТ!!! У нас всего восемь нормальных пилотов кроме тебя, шаттлы не могут разом взлететь сами по себе! – А протоколы параллельного полёта? – нахмурился я. – Больше недействительны, – огорошил меня полковник Мигунов. – Их снесла твоя подружка, пока копалась в системе связи. К тому же ты улетел, забрав флагманский прыгун – вся программа, как ты сам сказал ещё на «Колыбели», запущена с него. Без тебя всё равно ничего не выйдет, так что дуй к нам, а мы пока снимем лагерь. – Не пойдёт, – отрезал я. – Кому–то надо прикрывать город, а засечь крупномасштабное нападение с прыгуна своевременно, согласись, тяжеловато, Звезда. Я Рассвет. – Ну, ты, нах, маньяк… Ладно, отправляю к тебе Второй взвод. Введёшь их в курс дела, расставь посты и чеши в лагерь, мы только ставиться собрались. – Хрен с тобою, золотая рыбка… – выдохнул я, осознавая, что в этом случае мы закончим в лучшем случае к вечеру, ибо заново загружать протоколы в прыгуны – задачка не из лёгких, даже с помощью Максимыча. Я со вздохом отрубил щит на вратах.
Глава 7. Расквартирование.
17 февраля
Тишь, благодать и спокойствие – вот оно, ночная смена! Боец спит – служба идёт, всё правильно, однако. Пока вся база спит и отдыхает, я в полудрёме патрулирую мостик: прохаживаюсь между консолями, ищу активные сигналы по всему городу, и бросаю нервные взгляды на радары –вроде ничего такого, а люсианский флот лежит себе на орбите Палестрины. Кстати, мне была интересна причина схожести имени планеты и римской коммуны. Но, как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления. В крайнем случае – это не так уж и критично. На данный момент. На мостик, скрипя обувью, вошёл полковник Мигунов, чуть опираясь на свой АК–12, и со вздохом осмотрелся. Завидев меня, вроде бы даже как–то подобрел и попёр ко мне. – Ну что, не спится, Попов? – Никак нет, товарищ полковник, – положил я руку на панель управления системами дальней разведки. – А вы как? – В Багдаде всё спокойно, – уклончиво ответил Мигунов, садясь в кресло возле панели. – Если что за ночь и произошло, то лишь мелкое, или незаслуживающее внимания. – К несчастью, внимания заслуживает всё в этой жизни, – нахмурился я. – Как там наши гости? – спросил полковник. – Технически говоря, это мы у них гости, – отозвался я, обновив данные с радара. – Всё ещё висят на орбите Палестрины, и двигаться, походу, не собираются. – Готовятся к рейду? – Несомненно. Они почти полдня не получают данных со своими. Самое позднее – на рассвете – произойдёт нападение. – Идеи есть? Как не быть. Для начала можно использовать две тактики: зайца и льва. Первая позволит нам сокрыться – наверняка первой волной пойдёт парочка ха`таков/ал`кешей. Так, для разведки. Быть может, удастся остаться незамеченными. В зависимости от ситуации, мы можем как спрятаться, так и перебить десант. Вторая же тактика позволит уничтожить сразу нападавших на их кораблях. Энергозатратно, зато проще. По крайней мере, потерь точно будет меньше, а быть может, и вовсе их избежим. О чём я, собственно говоря, полковнику и доложил. – Тестовый прогон щита проводили? – спросил офицер. – Слишком энергозатратно, – отрезал я. – Чрезмерно большие расходы энергии на столь огромный «купол». – А сколько у нас энергии? Хороший вопрос. Дело в том, что ни МНТ, ни НР, ни любой другой известный нам источник энергии, эту махину не питал. Создавалось ощущение, что Нова живёт сама по себе, но система энергораспределения указывала на обратное: если есть, что распределять, значит, это что–то имеется, значит, оно откуда–то взялось. Допускать мысль, что Нова сама себя обеспечивает энергией, я не думал: начнём с того, что корабль органический, то есть живой, а живые организмы имеют энергию, переваривая пищу. Такая система, как пищеварение, отсутствовала в принципе. Была только система очищения: три гигантские печени в ангарах размером с аэродром и шесть почек поменьше – размером с танкодром, тоже в ангарах. Правда, я сомневался, что они всё ещё живы, но… В общем, единственный обнаруженный мною источник энергии на корабле – солнечные батареи на крышах башен. Кроме них я не нашёл ничего. И хотя мне была доступна система энергораспределения, там показатели отсчитывались в процентах, и было непонятно: много это, или мало. Ныне отметка плавала на уровне 87–ми %-ов. По большому счёту, оно и так–то неплохо, но сколько сожрёт щит – я не знал. Зато я знал его мощность: 55 ЭВт*ч при расчётной силе в 196 зеттаджоулей. Согласитесь, полсотни пять эксаватт в час – это вам не хухры–мухры. Откуда–то такую энергию черпать, всё же, надо. Хотя, две сотни зеттаджоулей – даже мне такое не снилось. Поэтому придётся положиться на мощности системы вооружения и пострелять всех ещё на подлёте. Думаете, и это тут так просто? Щаз прям, как бы не так. Для начала, Нова имеет около шести миллионов строений (5 714 285, если быть точным). Каждый из них занимает площадь, немногим меньшую, чем 300х400 метров – на крыше, обычно, помимо солнечных батарей, от одной до четырёх зенитных пушек. И, разумеется, энергетических. А это–таки немалый расход энергии. Зенитки все идентичные: установлены одной модели. Следовательно, и мощности везде одинаковые: согласно спецификации, это что–то около 25 МДж (калибр 30 мм). В принципе, двадцать пять мегаджоулей – тоже неплохо, однако далеко не предел, ибо даже земные пушки и их снаряды порой достигают большей кинетической энергии. Тем не менее, жуём, что есть, и благодарим Бога и Древних. Общее число зениток превышает двадцать миллионов штук (20 000 000 520, если быть точным). Расход энергии примерно семь киловатт на один залп, пушки автоматические, с технической скорострельностью 600 выстрелов в минуту (боевая на порядок меньше, разумеется). Итого, суммарный расход энергии – 5 ЭВт*ч. Пять эксаватт за час непрерывной стрельбы всеми зенитными орудиями: какой источник энергии способен на такое? Ладно бы, только зенитные. Так ведь есть ещё орудия фронтовые, расположенные по периметру платформы Новы. Гигантские сорокаметровые пушки с неимоверно огромной мощностью в 3,3 ГДж с расходом энергии в 1 МВт на один только выстрел. К сожалению, орудия не скорострельные: 60 выстрелов в минуту техническая скорострельность. Хотя, быть может, оно и к лучшему. Таких аж 62 840 штук. Соответственно, 63 ГВт на один залп вокруг себя всеми стволами? Ну, чо. Жёстко, чо. И пох на фронтовые орудия: на каждом из них установлено три ствола лазерных излучателей каждый мощностью в 1 ЭВт. Длину волны не знаю, не приписывалось, но то, что при этом всём лазер обладает силой в 3,6 зеттаджоулей – это гипермощно. Такое вооружение способно уничтожить что угодно рукотворное в этом мире. Для справки: 678 672 ЗДж потребляют все лазерные пушки разом (калибр 10 мм). Нормально, нах? Теперь понятно, почему я так трясся, когда в первый раз увидел тут Нову и узнал, что она в руках люсианцев? Однако, всё ещё был непонятен до конца вопрос об энергии: что и чем снабжало ею Нову. Никаких реакторов или похожих на МНТ устройств я на схемах не нашёл. Быть может, что–то иное, к чему мы не привыкли? Хотя, даже МНТ в первое время казался нам магическим фикусом–пикусом. – Энергии немного, – уклончиво ответил я полковнику, и повернул экран ноутбука к нему: цифра колебалась на отметке 87%. – Это много или мало? – уточнил проницательный офицер. – Понятия не имею, – честно ответил я. – Знай я ёмкость аккумуляторов Новы или мощность её реакторов – тогда бы сказал. А так… Ладно. Энергия есть – уже хорошо. По крайней мере – будет, чем отбиваться. А пока что можно и додежурить. – Ты не против, если я с тобой посижу? – спросил Мигунов, отставляя АК–12 к пульту. Кресло скрипнуло и взвизгнуло под офицером. – Да мне как–то пох, – честно признался я. – Главное, ничего не трогай. – Окей…
Сообщение отредактировал Комкор - Суббота, 28 Июля 2012, 07:49
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
шаман, такой вот пограничный стиль между прикрытым окружающими терминологией матом и свободным мыслеизъявлением)
Добавлено (28 Июля 2012, 19:09) --------------------------------------------- Кстати о птичках… – К слову, – вспомнил я. – Как там Рыкова? Не расстреляли её ещё? – А что, должны были? – посмотрел на меня Мигунов. Понятно, чёрный юмор он не тянет. – Она в отдельной камере на этом ярусе, возле двери дежурят двое наших парней из первого взвода… М–да. Жаль весь первый взвод, жаль. – С ней кто–нибудь говорил с момента изоляции? – Нет, и не думаю, что стоит. – откинулся в кресле полковник. – Ты же знаешь, после промывки мозга человек мать родную четвертует, и гордиться этим будет. Так–то оно так, но… Терять высококлассного биолога мирового уровня, когда вся экспедиция поселилась «на шкуре» одного огромного живого организма – по меньшей мере самонадеянно. Я посмотрел на часы: до конца моей смены полчаса. – Вы уже полностью расквартировались? – Ага, даже оборудование подключили к электросети. – Максимыч? – догадался я. – Ага, – подтвердил Мигунов. – Забавный хрен… то есть кадр. Хотя тут нужен не электрик, а, скорее, хирург… Твою мать, да они точняк мои мысли читают, нах! Хотя… То–то я смотрю, компьютеры не от аккумуляторов питаются, а напрямую от бортсети. А напряжение какое? Штатное для блоков питания, если компы функционируют без сбоев… Полковник со скуки залез в интерфейс системы диагностики. Залез и завис. Вместе с компьютером. – Ни хера себе игрушки… – пробормотал офицер, листая список. Я заглянул ему через плечо: системы вооружения. Всё понятно, нах. – Ха! Этим всю планету разнести можно! – Можно, но осторожно. – обронил я. – В атмосфере планеты использовать эти стволы я бы не рекомендовал. – Почему? – не понял Мигунов. – Ты глянь на мощности, Палыч! Тут такое тепловыделение, что ожоги на корпусах после первого же выстрела появятся, причём четвёртой степени! «Палыч» перевёл взгляд на таблицы. – Стрелять этими монстрами можно только в открытом космосе и вдали от звёзд, – пояснил я. – Чтобы было хорошее охлаждение стволов. Иначе вместо пушек получим жаренные гренки. Это же органика, нах! – Что, даже лазеры? – воззрился на меня полковник. Ну, насчёт лазеров не знаю, но остальные пушки точно из органики. Я глянул на часы: твою мать, ещё двадцать девять минут… Ладно, пох. – Посиди, раз пришёл. – взял я с пола АК–12. – А ты куда? – поинтересовался полковник Мигунов. – Сортир искать! – отозвался я, выходя с мостика. Что ж, поищем. Да не сортир, а камеру! Палыч сказал, возле ней двое из ВКО дежурят. Поищем, нах… Нашёл. Через полчаса. Минут тридцать петлял по уровню, ища эту гребучую дверь. Надеюсь, полковник сгоряча не перепутал назначения отсеков и не запер Аньку в щитовую или распределительную. Возле двери действительно дежурили двое. У обоих АК–12 и у обоих «Грачи» в кобурах. Вряд ли, конечно, просто так они меня пропустят, но… Завидев меня, вышагивающего из–за поворота, оба вскинули автоматы, но через полсекунды опустили: признали, что ли? Я остановился возле часовых и посмотрел на них: – Ребят. Чего стоим–то? Пропустите, что ли. – Нельзя, – ответил, судя по лычкам, ефрейтор. – Что, был приказ никого к ней не впускать? – кивнул я на дверь. Оба часовых замялись, но лишь на секунду. Хотя и этого было достаточно, чтобы понять: такого приказа не поступало. – Так что расступитесь, и не мешайте следствию, – намылился я к проходу. Долго уговаривать не пришлось, створки с хлюпающим звуком раскрылись, меня впустили внутрь. В отсеке внутреннего расположения было только искусственное освещение – всё та же плазменная лампа. Помещение 4х7 было не особенно тесно, имелась койка, стол и стул – последние, кстати, деревянные. Видать, люсианцы пытались тут обжиться, нах. На кровати лежала Рыкова собственной персоной. Я закрыл дверь и сделал шаг вперёд: только тогда я услышал её голос. – Что, пришли расстреливать? М–да. С чувством юмора у неё всё в порядке. – Ну, пока что нет, – замялся я. – На этот раз только разговор. Я отошёл к столу и присел: автомат лёг на колени, радиостанцию сразу отключил. – Не боись, звукоизоляция тут хорошая, – заверил я. – Это намёк, что ты будешь со мной творить всё, что тебе заблагорассудится? «О, уже на «ты» перешла», – подумал я. – Ну, могу и потворить, – прикинулся я дурачком. – Могу, что мне заблагорассудится, могу – что тебе. И нас никто не услышит, бугага. – Бу. Га. Га. М–да. Шутка не удалась. Рыкова завертелась на койке и через несколько секунд села на ней, одарив меня взглядом приговорённого к расстрелу революционера. – Ты на меня так не смотри, я тебе не враг, – посоветовал я, но палец со спуска АК не убрал. – Тогда кто ты мне, любовник? – Зачем сразу в крайности кидаться? – удивился я, хотя такой расклад тоже был бы неплох. – Друг. Просто друг. «Зелёный» непись. Дружественный НПС. Союзник. Товарищ. Друг. Как хочешь, так и называй. Но не враг и не нейтрал. Это однозначно. – Так зачем пожаловал, нечисть? «Непись, а не нечисть», – подумал я, но вслух сказал другое: – У нас тут проблемка намечается, – откашлявшись, начал я. – Ещё до нашего прилёта этот город пытались взять под свой контроль люди люсианского союза. Не знаешь, откуда они возле Великой Стены Стоуна? – Ты меня спрашиваешь? – посмотрела на меня исподлобья Рыкова. – Ну, тебе же они мозги промыли. – напомнил я. – Мне. – уточнила Анька. – Мозги. Промыли. – Ну да. – Скажи мне честно, ты дебил? Биолог не стеснялась в выражениях. – Быть может, частично, – прикинул я. – Если бы я была шпионом люсианского союза, ты бы первым подох ещё на Земле. – Откуда такая любовь? – поинтересовался я. Рыкова не ответила. – Тогда как ты объяснишь, что умеешь управлять кораблём класса «Ортус Малум»? – «Ор…»… чё? – переспросила Анька. – «Ортус малум», – повторил я. – Колыбель зла. Это Древний, ты должна это знать. – Но я это не знаю, – уточнила она. – И это забавно, – кивнул я. – Ибо, если бы не твои действия на мостике «Колыбели», на борт того корабля мой прыгун бы не вернулся. В ответ молчание. – За то тебе огромное спасибо. В ответ молчание. – В–о–о–о–т… – Если рассчитываешь услышать в ответ «пожалуйста», то обломись. – Уже услышал, – заметил я. – Зараза… – Опять в звании понизили, – улыбнулся я. – А то бы до этого «Товарищ Главный Придурок»! – Завались… Я расстегнул подсумок и выхватил оттуда два шоколадных батончика. Один кинул Аньке – та поймала его одной рукой, заметив лишь периферийным зрением. Мощно, нах, мощно. – На благодарность не рассчитывай. – Больно надо. Покуда Рыкова уплетала закусь с видимым остервенением (видать, ела в последний раз на борту «Колыбели»), я швырнул ей на койку мою флягу и продолжил: – Пока вы были на материке, через врата опять пытались проникнуть люсианцы. Отбить атаку через врата достаточно просто, если знаешь, что идёт враг. Вскоре будет предпринята атака из космоса, и, скорее всего, через врата тоже. По нашему мнению, численность группировки врага в этом секторе превышает три сотни тысяч человек и несколько тысяч кораблей различного класса. Выстоять–то мы выстоим, но нам нужны кадры. – Решил перевербовать меня? «О как теперь запела!». – Называй это, как хочешь. Я лишь пришёл сообщить факты. – И что ты от меня хочешь? Анька раскрутила крышку фляги и присосалась к горлышку. – Чтобы ты помогла в обороне города. Как ты заметила, он целиком и полностью органический, и, следовательно, тут нужны не техники, а биологи. Необходимо, чтобы ты оценила ресурсы систем и вынесла заключение, как биолог. Рыкова застыла, так и не допив глоток. Несколько секунд она молча сидела в пол-оборота ко мне, смотря на меня из–за задранной фляги, держась за прицепленную на цепочку пробку, а потом зашлась удушающим кашлем. Вода в дыхалку попала, что ли? Я подошёл к задыхающейся от кашля биологичке, отставил на пол флягу и зарядил Рыковой коленом поддых. Анька рухнула на колени и свалилась на пол. – Спасибо… – просипела она, восстанавливая дыхание. – Отпустило? Не перестарался ли я? Вряд ли. Не так сила удара. Хотя… Это ж женский организм, по определению слабее мужского. Мог и дров наломать, нах… Через минуту Рыкова уже могла самостоятельно стоять ровно и членораздельно разговаривать. – Полагаю, если откажусь от столь щедрого предложения, – посмотрела она на меня. – Сюрприз в виде стального сердечника в подарочной цельно–металлической оболочке мне обеспечен? Не надо быть гением оружейного мира, чтобы понять, что биолог имела в виду пулю–ЦМО. – Вопрос не по адресу. Анька сощурила на мне взгляд. – Кто тебя послал. А она хитрая, зараза. С самого начала разговора вела к этому, что ли? – Считай это моей личной инициативой. Всё–таки, я знаю о детищах Древних куда больше любого в этой экспедиции, что уже само по себе парадоксально, так что моё мнение тут может быть решающим. В некоторых случаях. Несколько секунд в отсеке царила тишина. – Только при одном условии, – выпалила Анька.
– Ты где шлялся? – с порога накинулся на меня майор Мелихов. – Полы подметал. – огрызнулся я, подходя к панели управления радарами и включая обратно свою рацию. – У нас пять ха`таков и пять ал`кешей на подходе, – сообщил Мигунов. – Глайдеры пока не запускают. – Насколько они далеко? – спросил Мелихов. Я глянул на радар, склонившись над клавиатурой и опираясь о панель. – На орбите Цереры. Вторая планета, между Палестриной и нашей Тейей. Расстояние по данным радаров между Новой и развегруппой гоа`улдов – четыре с копейками миллиона километров. При текущей субсветовой скорости будут возле Тейи в течении семи часов с копейками. Пора бы готовить оборону, что ли? Преимущество Новы – в её органическом естестве. В этом случае ни одна кибератака не сможет захватить контроль над кораблём – нечего захватывать, ведь все системы города базируются в его мозге, мало чем отличающемся от человеческого. Такой гигантский суперкомпьютер с неимоверно мощным процессором, колоссальным объёмом оперативной памяти, интегрированной видеокартой и огромнейшим встроенным архивом постоянной памяти может потягаться с современными суперкомпьютерами Земли, оставив их далеко позади. А вот мы взламывать чужие сети можем… Только смысл? На борту всё равно нет хакеров. По сути, вся подготовка к битве заключалась в проверке быстродействия систем вооружения и скорости передачи сигналов орудиям. А она, как мы помним, не превышает ста метров в секунду – ибо на большее нервные нити попросту не способны. Ну, время отклика, конечно, малость задерживается, однако это позволительно такому огромному и живучему кораблю, как этот город. Орудия были проверены все: работают безотказно как один. Радары и сканеры так же отвечают, все антенные решётки в порядке. Связь тестировать бесполезно – не с кем связываться за пределами города, так что это сэкономило нам минут сорок. Ну, в довесок проверили ещё пару десятков побочных систем, чтобы быть уверенными, что тотальный писец сегодня не настанет. Самое главное – щит. Огромной мощности, он потреблял столько же энергии. При всём при этом он ещё и умудрялся поддерживать свою силу на протяжении всего периода нагрузок, а не иссякать, как у гоа`улдов. Другими словами, щит постоянно мощен и силён, покуда есть энергия. Только откуда она бралась – я не знаю.
Первым делом убрали охрану с камеры Рыковой. Когда я вошёл, та делала зарядку. Только проснулась, что ли? Да я, вроде, не так давно ушёл. Неужели за эти полчаса успела выспаться? – Одевайся, – кинул я ей лабораторный халат. – У нас с тобой много работы. – А постучать нельзя было? – накинула она форму. – Пошли. Выключив за собой свет, Анька намылилась за мной. – Куда мы идём? – спросила она, догоняя и выравнивая шаг. – На мостик. Там нас уже ждали. На системы вооружения, дальнего обзора и жизнеобеспечение поставили военных: у этих профессиональная реакция выше. На пульты остальных, как то: связь, навигация (на кой, если на планете стоим?), двигатели, звёздные врата, освещение, энергораспределение, и прочая – поставили гражданских. – Смирно! – нарочито громко произнёс полковник Мигунов. – Капитан на мостике…! – Заткнись, Палыч! – отозвался я, входя. По мостику прокатилась волна смешка. – Доложить о статусе систем! – Вооружение – готово! – раздался голос сверху. – Радары функционируют! – вторил ему второй. – Щиты к поднятию готовы! – вещал третий. И так все двенадцать постов, что были заняты людьми. Работало всё, даже связь: что удивительно, да и зачем. – Тут у нас мостик, – шепнул я Рыковой. – Проверь главные консоли, посмотри, на что похоже. Анька выхватила из моей разгрузки тактический фонарик и полезла под приборную панель. Бесполезно, я уже смотрел там: сплошная кожица, резать – не рекомендую. Однако биолог и не собиралась вскрывать панель. Она просто прощупала её сквозь кожный покров. – Проводники массивные, – вынесла она вердикт. – В некоторых местах есть утолщения: не знаю, воспаление это или биологическая особенность строения. На всякий случай не шикуйте, много энергии не давайте. Это была система дальнего наблюдения, а попросту – радары. Как же тут без большой энергии. Следующий пульт – вооружение. То же самое, устройство полностью аналогично, за исключением нескольких дополнительных подсистем, таких, как дубляж контроля энергии, системы наведения, счётный комплекс для расчёта движения цели (напрямую связан с радарами), система захвата и другие. Тут тоже кое–что насторожило нашего биолога. В общем, работой она была обеспечена. Сколько оставалось? Шесть часов. Нормально, успеваем. Пойти, что ли, прыгуны проверить? Наши вчера как прилетели – так и побросали их на дороге. Прямо посреди дорог, так что теперь не пройти и не проехать. Быть может, отвести их куда повыше? Тоже можно. Пойду сверху осмотрюсь, проверю, где бы их расположить. Выше мостика меня смутила широкая шахта: она располагалась как раз над центром управления и звёздными вратами, а вчера люков или дверей я не заметил. Может, пока я тут, заодно и проверить? Всё–таки, гипотетическое сражение на носу. Посмотрим… Свой фонарик я отдал Рыковой, так что теперь придётся довольствоваться собственным освещением коридоров. Я минут десять петлял по коридорам, прежде чем нашёл этот гребучий люк: конечно, так и есть – это аналогичный отсеку над вратами Атлантиды ангар. Ангар для прыгунов. Находящийся на высоте порядка сорока километров над уровнем моря. Разве что размер был крупнее: рассчитан, судя по всему, мест эдак на восемьдесят, наверное. Значит, сюда и перегоним прыгуны. На то, чтобы перебросить один, уйдёт, наверное, минут пятнадцать. Успею, нах…! За два часа до прибытия сил люсианского союза было готово всё: даже восемь человек пилотов сидели на штурвалами прыгунов на случай, если придётся отражать авиаудар. Конечно, глайдеры запускать вряд ли будут: они слишком быстрые, да и не разведаешь ты на истребителях ничего – скорее всего, спустят тел`так или ал`кеш. Тут–то и пригодятся нам зенитные орудия. Кстати, каков их радиус действия? Согласно документации и в переводе на земные единицы измерения – одна световая секунда. Дальше заряд попросту распадается. У лазерных пушек, понятное дело, радиус действия зависит от системы наведения: чем совершеннее – тем дальше. В нашем случае мы имели дальность около одной световой минуты – поверьте, это много. Ну, а сорокаметровые исполины обладали не столь высокими показателями: около тридцати световых секунд. То есть, по факту, мы могли уже сейчас уничтожить подошедшую почти вплотную разведгруппу, но, опять же, юзать такие мощные орудия в атмосфере планеты было равносильно самокремации. Увольте, я умываю руки, нах. На такое никто не подписывался.
Глава 8. Битва. На рассвете в районе 6 часов огонь открыть всё–таки пришлось. За полтора часа мы израсходовали приличный запас энергии, зато с орбиты Тейи не ушёл никто. Все ха`таки и ал`кеши после взрывов дождём обломков просыпались на планету: к счастью, зенитные батареи распознавали даже такую угрозу, и расправились с ней, как повар с картошкой. Ребята из ВКО под руководством полковника Мигунова справились на «отлично»: боевая задача была выполнена, не пришлось даже щиты поднимать, однако сразу же после этого ситуация резко изменилась: активизировались звёздные врата. – Входящий гипертоннель! – громко сообщил Копытин. – Щит поднять…! Сразу же после сглаживания горизонта событий в щит, оный еле успели установить, ударились несколько десятков объектов: кто–то или что–то пыталось пройти через врата. Всего мы насчитали около тридцати ударов (кто–то потом даже утверждал, что слышал сорок). Как только врата захлопнулись, от основной группы кораблей с Палестрины отделилось ещё пять ха`таков в сопровождении уже восьми ал`кешей. На этот раз они кардинально изменили тактику: вместо разведки попытались нас захватить. Вместо того, чтобы подлетать на субсветовой и сканировать нас, они прыгнули в гиперпространство и сразу же после выхода из оного запустили глайдеры. Вот тут–то и пошла заварушка… – Поднять щиты. Щит «Новы» – это вообще отдельная песня. С тем, что мы видели до этого, он не сравнится – это факт зато сколько величия в одной только конструкции… Во–первых, тысячекилометровый город закрывал гигантский купол–полусфера того же радиуса, что и «Нова». В высоту он достигал пятисот километров, чем немало доставлял. Однако, за это приходилось серьёзно платить мощностью излучателей щита, а их, чтобы снизить нагрузку и сопротивление, понаставили аж сто штук: на один излучатель приходился сектор длиной в тридцать километров. Зато и время отклика увеличилось: всё те же восемь–десять минут, нах. Час двадцать минут доходит сигнал, ещё две минуты растёт купол. Нам бы только продержаться… Каждый из пяти ха`таков запустил по меньшей мере сотню истребителей: кажется, что немного но на всех могло не хватить оперативной памяти даже для Новы – захват и сопровождение большого чиста целей требовало соответствующего объёма запоминалки. Такой даже мы могли не располагать. К счастью, пронесло. Зенитные орудия без труда расправились с первой волной: мы намеренно задействовали только окружные, периметральные пушки. Поди вычисли, в какой мы башне! Зато был велик охват воздушной территории: мы довольно–таки эффективно гасили врага. Пока щит поднимался, мы снимали приближающиеся к нам глайдеры, ещё издалека пытающиеся нанести нам огневое поражение – тщетно. Органика ревела, ныла от боли, здания содрогались, но серьёзных повреждений, кроме двухметровых ожогов, это не вызывало: только если стрелять в одно место девять или десять раз – только тогда стена/переборка могла быть «прожарена» насквозь и образовать пробоину. ПВО уже начали перегреваться, когда оператор радарной установки громко сообщил: – Цели с «Альфа» по «Эпсилон» изменили курс! Снижаются! А вот это было очень и очень плохо. К счастью, крупные корабли типа ха`таков (а снижались именно они – индексы с «Альфа» по «Эпсилон» были присвоены им) обладали слабой системой энергораспределения, и не могли одновременно совершать движение и стрелять, тем паче – при посадке. Да ни у кого это и не получилось бы, посадка корабля даже в благоприятной обстановке весьма и весьма трудоёмкий процесс. Скорость снижения была существенной, больше километра в секунду. Они или надеялись на свои щиты, или потеряли управление: потому что ни один из пяти кораблей, по заключению навигационного компьютера, на нас садиться не собирался. Решили грохнуться поблизости? Они же потом не взлетят! Ну да ладно, как говорится – пох. Твою мать... Мы недооценили люсианский союз. Оказалось, они решили пожертвовать пятью ха`таками и разнести нас с планеты, пользуясь тем, что находятся в мёртвой зоне наших пушек ПВО, а стрелять обычными мы не можем из–за риска перегрева. Ненормальные… У их щитов мощность всего лишь 168 МДж. У наших же пушек мощность 3,3 ГДж. Ни один корабль гоа`улдов такого обстрела не выдержит. Он не переживёт даже одного попадания: снаряд пройдёт навылет, даже не заметив что щит, что корабль. Да и сели так удачно, что оказались аккурат на линии огня… Видать, сами надеялись подавить наши главные калибры, тем самым увеличив шансы на вторичные взрывы внутри корабля. Что ж. Им это не удастся по одной простой причине: наши щиты закрывают орудийные платформы, снаряды вылетают из–под силового поля. Одиночными – огонь…! Против нас играло только одно: скорость передачи команд. Один час двадцать минут уходит на то, чтобы отдать сигнал орудию открыть огонь. Конечно, не предел черепашьей скорости, но для пятисот километров, я считаю, нормально. Зато надёжно, как танк: такой сигнал не заглушит ни электромагнитная волна, ни радиация (какое–то время), ни радиопомехи, ни любой другой вид излучения, включая тепловую волну – только разрушение нерва может привести к отключению системы. Вот и сейчас: пока команда на открытие огня проходила до наших орудий на краю города, нас обстреливали с пяти сторон: в принципе, неплохо, особенно, если учесть, что ха`таки не просто висели в воздухе, но ещё и спускали десант через транспортные кольца. Ну–ну, ну–ну. Щиты держались: скорострельность шестидесяти бортовых орудий ха`таков и так низка, а тут они могли стрелять в нас только одним боком. Короче, у нас было явное преимущество. Но вот команда дошла. Немного поздно, но дошла. Огромные, сорокаметровые снаряды вылетели из пяти излучателей, сожрав при этом несколько мегаватт энергии. Сразу завыли тревожные ревуны: критический перегрев. Оно и следовало было ожидать, контакт ствола орудия с плазмой снаряда был хоть и недолгим, но мощным: температура достигла миллиона градусов по Цельсию, а разогнанный чем–то на подобие электромагнитного поля снаряд развил умопомрачительную скорость в 12 километров в секунду. Секунд за десять наши боеприпасы нахрен разнесли корабли люсианского союза: за этим стоило было понаблюдать. Несмотря на временный выход орудий из строя, поражения от них наблюдалось красивым – поначалу движущийся с огромной скоростью сверкающий и искрящий разрядами снаряд навылет прошил щит (что сопроводилось яркой вспышкой и исчезновением последнего), потом проломил корпус, прошёл навылет широкого (750 метров) ха`така, устремившись дальше, будто бы препятствий и не было вовсе, и лишь спустя секунды две–три корабль инфернально взорвался. Наквадах крайне нестабилен, а он очень широко используется в технологиях гоа`улдов: в составе металла корпуса корабля его процентная доля доходит до 10–11 процентов, а на сверхдальних магистральных кораблях – и до 15–20. Ну, и плюс – чистый и обогащённый наквадах есть топливо для них. Колоссальные огненные шары диаметром до четырёх–пяти десятков километров озарили утреннее небо: края щитов серьёзно обожгло, но корпус под ним не пострадал. Сразу же сканеры отметили повышение уровня радиации и мощнейшую тепловую засветку: спустя минуту нас накрыло волной, секунд на сорок мы были оторваны от радаров – чувствительные нервы ощущали сплошное тепло и не могли дать точную картинку. Фактически, на время мы ослепли, но уже через минуту полностью «прозрели». М–да. Люсианцы те ещё тормоза. Гоа`улды сроду бы так никогда не подставились. Сразу пять кораблей в расход – да они издеваются, что ли? Нет, похоже, прощупывают огневую мощь Новы. Так называемая разведка боем. Кстати, какой десант успели высадить кораблей? Они около десяти минут висели над землёй и морем, пока проходил сигнал к нашим орудиям. Ну, с воды понятное дело – никто не будет атаковать. Просто не на чем, да и место открытое – мы всё видим. Остаётся земля, а к ней тысячекилометровый город примыкает на достаточно большой протяжённости – практически семьдесят километров соприкасаются с твердыней. Конечно, там остаётся водное пространство несколько сот метров, но это не так уж и важно: в конце концов, это сплошное мелководье. – Третий взвод! Бегом к телепортаторам – и на позиции: 3 и 4! Постоянный мониторинг! Докладывать о появлении пехоты врага! – Есть…! Так, что мы имеем? За час мы уничтожили пять ха`таков, пять ал`кешей и около семисот–восьмисот глайдеров. Что ещё? А «ещё» вот что: прямо над нами зависли восемь ал`кешей – их мы не заметили, отвлеклись на остальные корабли. Через щит они всё–таки телепортировали нам под крышу несколько штурмовых отрядов, о чём мы узнали со сканеров – нервы опутывают чуть ли не каждую клеточку этого корабля, отсюда и карта расположения «неписей» всегда более или менее точная. Хоть в спячку впадай, но если ты касаешься пола, стен или потолка – тебя будет «видно». – Шестьдесят человек врага под крышей главной башни! – Отряд «Колосс», за мной! – Есть…! Быть может, полковник Мигунов и чаще участвовал в боевых и контртеррористических операциях, но против люсианского союза выступать ему ещё не доводилось, нах. Придётся временно командовать мне. Вашу мать… Транспортёр с лестницы оперативно перебросил нас к выходу на крышу: лестница на другом конце здания, но для транспортно–телепортационной сети это, как–то, побоку. – Распределитесь! Стреляйте во всё, что движется! – Есть…! Нас было пятеро, включая меня. Я засел справа от спуска и взял лестницу на прицел: причём не только её, но и дверь – позволяла позиция. Автомат привычно лежал на правой руке, в левой находились рукоять и органы управления огнём, приклад упирался в левое плечо. Понадеявшись на ремень, я отпустил цевьё и взялся за радиостанцию: – Мостик, я «Рассвет»! Где сейчас джаффа люсианцев? – В сорока метрах от выхода! Приготовьтесь, их очень много! – И без вас знаю, – процедил я, отпуская тангенту и хватая АК–12 крепче. У нас было преимущество. Начнём с того, что на высоте сорок километров без скафандра человеку нечего и делать, дышать он там не сможет. Жёсткое космическое излучение начинается уже на этих высотах, кислорода практически нет, температура на уровне –185–200 градусов по Цельсию. Разумеется, мы не такие идиоты, чтобы соваться под такое. Люсианцы, видать, всё же рискнули, считая, очевидно, что под щитом приемлемая климатическая «весна». Ага, щаз прям, размечтались. Нет, настроить, конечно, можно, энергии это сожрёт уйму, но можно. В тот раз мы этой херью не страдали, а потому предпочли подождать, пока джаффа сами подохнут. Оно, кстати, сработало бы, если б их телепортировали прямиком на крышу, но так ведь: они появились на одном из последних этажей, выше мостика. Створки двери начали расползаться в стороны. – Приготовиться… В УКРЫТИЕ!!! В пролёт влетела импульсная граната гоа`улдов: не смертельная, припас сам по себе нелетальный, но оказавшийся в зоне поражения испытывает страшнейшую боль и отключается на несколько часов. Знаем, проходили... Я выскочил из своего укрытия, схватил полукилограммовый шарик и швырнул его обратно. Вспышка – чисто для психологического эффекта, ничего она не даёт, но наверху послышались страшные вопли. Ещё бы, боль от воздействия такой шоковой гранаты сопоставима с несколькими сотнями ударов кувалдой по телу, или разрывом сразу всех мышц и сухожилий. Правда, досталось и Нове: пол заходился ходуном, стены начали пульсировать, а двери заклинило – нервы парализованы часа на три–четыре, это точно. Хорошо хоть, на электронику такое оружие не действует. – Мостик, я «Рассвет»! – заорал я в рацию. – Сколько целей на подходе!!! – Ноль, «Рассвет»! Зенитные батареи сбили всех ал`кешей. – Потери! Какие потери! – Три зенитные группы не отвечают, видимо… – «Колосс», прикройте!!! Я дико осознавал, что выглядел по–идиотски, что сунулся под смертельный огонь (в отличии от гранат, личное стрелковое оружие было смертельным, за исключением одного типа, да и тот убивал на втором попадании), и всё такое, но тогда мне в мозг выплеснуло такую порцию дебилизма, что совладать с собой уже не получалось. Я едва не встретил свой кабздец: сразу четыре десятка выстрелов из энергетического оружия посыпалось на меня – промахнулись, попали в переборки и перекрытия возле дверей. Сразу остро понесло жаренным, а одну стену прожгло насквозь. Высунувшись всего на треть секунды, я высадил несколько пуль и втянулся обратно: автомат увело отдачей в сторону, чем меня серьёзно огорчило. Задел–то я всего двоих, если повезло – то троих. Твою мать, почему выход на крышу всего один! Хотя… – Группа «Каскад!» К нам – снайпера с СВД! Немедленно! – Есть…! Был шанс, что врага сможет хоть частично срезать снайпер – хотя бы потому, что для энергетического оружия джаффа (а люсианский союз использовал именно их) незначительная прицельная дальность – что–то около тридцати–сорока метров. Ну чего вы хотите, оружие–то ведь для ближнего боя! А СВД вы сами знаете, какая мощная херь. Высунулся ещё раз: к этому моменту подключился ещё кто–то, с земным натовским оружием – я по запаху узнал натовский порох от 5,56 SS109. Несколько пуль пробило органическую стенку и застряло в последующей, лишь чудом меня не задев. Я сунулся обратно. Нет, слишком плотный огонь. Мне через такой не прорваться. Попробовал сунуться ещё раз – но вместо этого чуть не лишился башки. Мимо проревело сразу дюжина энергетических сгустков, опалив мне морду. Вашу мать, это было близко! «Снайпер на позиции!», – возвестил громкий раскат из СВД–63 с другой стороны, видимо, обошёл по второй лестнице. Старый родимый 7,62 более чем эффективен против брони джаффа и люсианского союза, иногда пробивает даже корпуса глайдеров и тел`таков. А ещё идеально подходит в качестве костыля – ствол довольно длинный и совсем не гнётся, если качественно сварено. Серия последовательных выстрелов и вопли на наречии гоа`улдов сообщили, что наш снайпер, кто бы им ни был, весьма и весьма качественно сработал. Правда, он быстро умолк, оно и понятно: магазин СВД всего на 10 патронов. Хотя, можно заменить на смежный от СВУ на 15, 20 и 30, всё ж–таки, по ходу, у стрелка был на 10. – Сдохните, падлы! – процедил я, и выскочил из–за укрытия, зажимая спуск. Шестидесятизарядный двухрядный магазин 5,45х39 опустел всего за четыре секунды: при скорострельности АК–12 в 900 выстрелов в минуту лёгкий автомат выплёвывает 15 патронов в секунду. Скольких задел – не знаю, как только оружие в последний раз лязгнуло затвором, я вышвырнул пустой магазин нахрен и выхватил из разгрузки свежий. Нет, патронов–то хватит: у меня остались два магазина с ослабленными, для глушителя, патронами; один магазин с бронебойными; один магазин со штатными (один только что расстрелял весь); а «бубен» снаряжен как попало. «Лишь бы было». Итого пять магазинов и 360 патронов. Только я закончил перезарядку, как со стороны нашей лестницы послышался беглый треск очередей – подключились парни из ВКО, доселе выжидавшие в целях экономии боезапаса. Я встал за укрытием во весь рост и открыл прицельный короткими фиксированными по 3 патрона, щёлкнув переводчиком режима огня. Так и отдача меньше, и расход патронов ниже, и точность выше, зато в ближнем бою смертельно: порой требуется адская плотность огня, а трёхпатронный режим такого дать, понятное дело, не может, нах. Снайпер тоже оказал поддержку: ещё десять патронов просвистели над ухом. Ты в кого целишься, паскуда?! В джаффа или меня?! Мимо просвистела натовская очередь: то ли били по мне, то ли по снайперу, но замолчали мы оба – и АК–12, и СВД–63 временно заткнулись нахрен, правда, неугомонная винтовка вскоре опять заговорила, расстреливая уже третий магазин. Судя по изменившемуся звуку, сменился тип патрона. Бил или снайперский, или бронебойный – явно не штатный, слышно было очень отчётливо. Но на такую мелочь (ага, мелочь: 7,62х54R, прошивающий даже бронники класса 6а – хороша себе мелочь, нах!) отвлекаться времени не было: у нас ещё штук десять джаффа рассредоточились под крышей. – Мостик, я «Колосс»! – донеслось из моей рации. Ну да, мы же один канал используем. – Где враг? – Трое за вентиляцией, один у шины подпространственной антенны, двое у южной стены и пятеро хаотично перемещаются… – Снайпер, прикрой! – гаркнул я, что было сил: постарался докричаться до него без рации, благо расстояние небольшое, метров шестьдесят, а канал засирать не хотелось. Под ноги в очередной раз грохнулась импульсная граната: да вы уже задолбали, нах! Опустил автомат и зажал спуск, расстреляв боеприпас нахрен: тот заискрил, но так и не взорвался – в этом слабость оружия гоа`улдов, а именно – малая опасность для врага. В основном – это оружие устрашения, а не убийства. Воевать с оружием гоа`улдов даже я бы не стал, предпочту что получше. – Поехали!!! – заорал командир «Колосса», лейтенант Королёв. Синхронно заработали сразу все стволы: мы пятеро и снайпер, в ответ пыталось что–то стрелять, но тут же быстро смолкало. Я поспешил сменить позицию и убраться от неразорвавшейся гранаты люсианцев – хрен знает, вдруг ей «приспичит» сработать, нах. Всё было кончено в ту же самую минуту. Тяжело дыша от пробежки при полной амуниции и опуская автомат, я потянулся за радейкой: – Это… «Рассвет». Спасибо всем. Угроза… Устранена. – Служу России и ВКО! На секунду в эфире повисла тишина. – Эй, снайпер… – сглотнул я. – Слышишь меня? Тишина. – Эй, на крыше. – повторил я. – Я «Рассвет». Меня слышно? – Вижу снайпера. – донеслось из радиостанции. Видать, хто–то из ВКО. – Лежит не движется.
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 29 Июля 2012, 10:50
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
Добавлено (29 Июля 2012, 10:03) --------------------------------------------- Время было уже за полдень по московскому, когда из медицинского отсека лазаретной башни вышла Томка. – Сколько трупов на этот раз? – спросил я, поднимаясь с пола. Беляева посмотрела на меня уставшим взглядом и произнесла, роняя слова как сквозь сито: – Жить будет. «Жить будет» – понятие чересчур растяжимое. Поконкретнее, пожалуйста. Тамара Николаевна прислонилась к стене и сползла по ней на пол, где только что сидел я в полудрёме. – Сильные повреждения плечевой группы, – выдавила медик. – На левом плече практически полностью сожжены ключевидно–плечевая, дельтовидная и трапециевидная мышцы, есть трещина в ключице, сломан акромион и клювовидный отросток… Хорошо хоть, лопатка цела, хотя при таких повреждениях… Было видно, что Беляева вымотана. Хирург сидела на полу, уткнувшись в колени: она больше шести часов провозилась с одной только диагностикой. – Сколько было попаданий… – хрипло процедил я. – Больше шести глубочайших ожогов. – из–под рук пробормотала врач. – Таких я ещё никогда не видела… Ровные, аккуратные, плоть прожарилась на несколько сантиметров вглубь… Только пересадка донорских участков кожи и мышц. Плюс придётся как–то лопатку сшивать… Скобами… сшивать… – Что ты ей дала? – Уколола… двадцать… новокаина… в место попадания… Беляева отключилась. Ещё бы, она ведь нормально спала в последний раз на борту «Колыбели» почти три дня назад. Ничего, пусть поспит. Иммобилизованный «снайпер» лежала в медблоке под мощным снотворным, в состоянии, близком к анабиозу. Рыкова, твою мать… НУ, РЫКОВА!!! На мостике всё было тихо: тем временем флот люсианского союза прополз от Палестрины к Тейе и замер на орбите Цереры. Решили нас по крупному обложить? Нет, ребята. Извините, но мы вам заживо не сдадимся. Ни мы не сдадимся, ни корабль не сдадим. Я уже продумал идею касательно этого. Сидя в капитанской рубке за запертой дверью, я продумал весь план от и до. Итак, план первый. Прыгун в скрытом режиме подлетает к ха`таку: в зависимости от того, открыт ли причальный створ, он или влетает в него, или расстреливает нахрен шлюз и влетает. Воздух не выйдет: автоматически включится силовое поле, сдерживающее проход воздуха и предупреждающее потерю давления. В причальном створе всегда кто–то есть. Если есть – диверсанты хватают парочку–троечку джаффа, вырубают трофейными зет–ен–келами, грузят и улетают. Если нет – диверсанты ищут, находят, хватают парочку–троечку джаффа, вырубают трофейными зет–ен–келами, грузят и улетают. На Нове мы проводим операцию по пересадке тканей – профит, нах. Попутно, в зависимости от амбиций пилота, можно изнутри повзрывать ха`так. План второй. Мы ищем тех придурков, что успели десантироваться на планету, пока нас обстреливали приземлившиеся ха`таки. Дальше всё, начиная с пункта «Если…» – то же самое, вплоть до пункта «профит». План третий. Прыгун в скрытом режиме подлетает к ха`таку: в зависимости от того, открыт ли причальный створ, он или влетает в него, или расстреливает нахрен шлюз и влетает. Диверсанты ищут на борту саркофаг гоа`улдов, помещают в него тело Рыковой, прикрывают её до тех пор, пока не завершится исцеление, потом все сматываются нахрен. В зависимости от амбиций… Нувыпонели. План четвёртый. Прыгун в в скрытом режиме подлетает к ха`таку: в зависимости от того, открыт ли причальный створ, он или влетает в него, или расстреливает нахрен шлюз и влетает. В причальном створе всегда кто–то есть. Если есть – диверсанты вырубают охрану/экипаж, хватают их симбионтов, грузят в термос с физраствором и улетают. На Нове мы подсаживаем симбионта Рыковой, и тот занимается её исцелением «в домашних условиях». План пятый. Мы ищем тех придурков, что успели десантироваться на планету, пока нас обстреливали приземлившиеся ха`таки. Если находим – вырубаем, забираем симбионтов… Нувыпонели. Правда, пункты с третьего по пятый имели ряд неудобств. Во–первых, план за номером три предполагает перемещение нетранспортабельного пациента – уже плохая идея. Во–вторых, план за номером четыре и пять предполагает подсадить личинку гоа`улда. Если это сделать, гоа`улд заменит иммунную систему человека, а собственный иммунитет носителя пропадёт нахрен и навсегда. Его придётся поддерживать, или меняя симбионта время от времени (перворожденные – «принто» – не способны контролировать носителей, и живут в них, залечивая повреждения их тел, как в инкубаторе, но подрастая – берут его под свой контроль и творят всё, что заблагорассудится – см. рапорты КЗВ), или принимая тританин до конца жизни, что в обоих случаях нежелательно. Остаётся план с первого по второй. Для этого делимся на две команды: второй взвод подразделяется на группы «Альфа» и «Бета», третий взвод остаётся прикрывать город. Группа «Альфа» идёт на штурм ха`така (что примечательно – любого, предпочтений нет, кроме расстояния. Тот, что ближе, понятное дело, получше будет), группа «Бета» занимается поисками партизан. Для надёжности – разрешается уничтожить последних. Хотя лучше взять живьём хотя бы несколько штук. Без потерь, понятное дело, не обойтись, поэтому можно и уничтожить, если прижмёт. В отсек вошёл Мигунов, поправляя ослабевшую за сутки повязку. – К тебе можно, командир? – усмехнулся он, закрывая за собой «калитку». – Палыч, иди нах. – не было желания даже дать ему пендаля. – Ты тут, как я погляжу, в думу думаешься? – Мигунов присел на край стола, отставив АК–12 к столешнице. – Ещё одно слово – и сброшу вниз. – процедил я с закрытыми глазами, намекая на башню. Лететь «вниз» предстояло километров сорок. – Я знаю, ты можешь… – вздохнул полковник. – Мне доложили о состоянии доктора Рыковой. Что делать собрался? Прежде чем послать полковника Мигунова нахрен, я изложил ему свою точку зрения и подкрепил парой фактов. – Ну а если все планы провалятся? – спросил офицер. – Тогда придётся ставить ей новую ключицу из металла с удлинением, – закончил я. – Не проще ли сразу провести операцию? – посмотрел на меня полковник. – А у тебя есть материал для изготовления протеза? – посмотрел на него я. Вряд ли у Древних на Нове был полностью обустроенный лазарет. По любому за медициной придётся пидорить к врагу. Кстати, неплохо было бы и саркофаг у него стыбзить, да он тяжеленный, падла. В прыгун–то влезет, только его е каждый подымет: весит он, как звёздные врата, без учёта прилагающихся систем. Действительно, может, целый ха`так захватить, чтобы с саркофагом не маяться? А чего мелочиться – давайте сразу материнский корабль…!
Подготовка не была долгой: всё, что могло пригодиться – автоматы и хлороформная граната. Против джаффа неэффективно, но хватит, чтобы вырубить на пару секунд и дать время на захват. Снарядили три прыгуна: один работает, двое прикрывают. Соответственно, группа «Альфа»: «Прыгун–1», «–2» и «–3». Со мной в прыгуне сидело пять человек, плюс полковник Мигунов. Прыгуны прикрытия пилотировало по одному человеку: больше, казалось, и не требовалось. Весь фикус–пикус был в том, что на этих корабликах не было щитов, и каждый выстрел мог стать для пилота последним – в этом случае требовалось, чтобы на борту было как можно меньше народу, ибо катапультой кораблик оборудован не был. Нас координировали с мостика: три прыгуна вышли из зоны покрытия систем ПВО и скрылись под маскировкой, взяв курс на армаду. Поскольку ни субсветовыми, ни гипердвигателями прыгуны оснащены не были, лететь предстояло долгих четыре миллиона километров: больше четырёх часов. Разгоняться до полной было неразумно: инерция при торможении окажется такова, что замедляться мы будем едва ли не дольше, чем летели. Но спустя четыре часа наше трио–таки достигло цели. К сожалению, радиосвязь была недоступна под маскировкой, как и радары, летели мы буквально «на ощупь», но была доступна связь подпространственная. – Прыгуны 2 и 3, я «Прыгун–1», доложить о готовности к бою. – «Прыгун–2» готов. – «Прыгун–3» готов. – Все на позициях. Начинаем. Без меня огонь не открывать, повторяю, огонь – не открывать. Поехали. Со стороны всё выглядело куда эффектнее, чем на самом деле: подлетев на джампере, я просто расстрелял шлюзовые ворота – тут же вспыхнул силовой барьер и начавший вырываться в открытый космос воздух мгновенно остановился. Ну, а проскочить через двухсторонний щит, рассчитанный исключительно на давление воздуха – было проще простого. В течении тридцати секунд охреневшие люсианцы пытались обнаружить скрытые под маскировкой прыгуны, но вместо этого трое из них лишь получили по башке открывающейся задней рампой. Их–то мы и погрузили под прикрытием двух других наших кораблей – даже хлороформная граната не понадобилась, нах. В итоге на всю операцию ушло меньше трёх минут, две из оных мы чесались и ковырялись в носу. И это после четырёх часов пути в один только конец… На последок перед отлётом я выпустил внутрь весь боезапас прыгуна: материнский корабль (а «штурмовали» мы именно его ангары) это не уничтожило, но потрепало нехило – он как минимум остался обездвиженным и без щитов. Вот свезло–то так свезло–о…
Зато на Нове было не всё так гладко. Группа «Бета» уже шесть часов пыталась сдержать наступление пехоты противника возле северо–западных границ города. Сам прикол заключался в многократном численном перевесе: против восьми человек выступала почти целая тысяча. К моменту нашего возвращения стены насквозь были прожжены снарядами от энергетического оружия люсианцев, крепчайший запах горелой органики распространился по всему северному микрорайону города, пол в отсеках, где закрепились наши, был почти до пояса усеян гильзами, и стойкий аромат жжёного пороха витал в воздухе едва ли не по всему городу. – Группа «Бета», я «Прыгун–1». Сами не справляетесь? – Прыгун–1, это «Бета», не помешала бы помощь! – Уточните цель, группа «Бета»! – Проутюжьте этих придурков нахрен!!! – Вас понял! «Проутюжить» – вот это я понимаю! – Прыгуны 2 и 3, вы слышали их. Проутюжьте этих придурков нахрен! – ЕСТЬ!! Вот теперь повеселятся ребята. Я же с иссякшим ещё на орбите Цереры боезапасом намылился к посадочному доку: тому самому, над залом врат. Я немного запамятовал о нём, и вспомнил, только когда вылетал за «языками». К слову, он имел два люка: один в стене, ведущий наружу; второй в полу, ведущий в зал врат – другими словами, из ангара можно было попасть как на улицу/в открытый космос; так и через врата на ту сторону гипертоннеля. Особо не церемонясь, всех троих пленных транспортировали к медчасти: прошло восемь часов, Беляева должна была уже прийти в себя. Если не пришла – разбудим. Необходимо было проверить этих гавриков, не несут ли в себе чего такого. А то, может, зараза какая инопланетная, а мы их к операции… Ну уж нет! Томка обнаружилась в лазарете, готовившая операцию. Ждать она больше не могла, решила сделать, что сможет: в самом деле, повреждения несмертельные, но и оставить всё, как есть, было невозможно. – А вот и наша гвардия! – гаркнул я, вламываясь в операционку и швыряя на пол тело связанного люсианца. Тот, завидев кругом разложенные инструменты, как то: скальпели, пилы, ножницы, зажимы, держалки и иже с ними – подался в истерику, взвыв дурным голосом. Ещё бы, рот ведь пластырем залеплен, да и весь по рукам и ногам верёвкой своею же связан. – С ним ещё двое, паче этого будут. – коротко бросил я. – Делай с ними всё, что считаешь необходимым, но биолога с того света вытащи. Поняла? Что угодно – за ценой не стой. Двоих автоматчиков оставили охранять связанных «червячков», а я намылился к мостику: снять показания с радаров и понять, какого хрена теперь будут делать люсианцы. А задумали они, судя по всему, дело нехитрое: сразу два десятка ха`таков при поддержке десяти ал`кешей (!) направились к нам. Вот только вот... Наши расчёты показали, что корабли не войдут в зону поражения нашими орудиями, но сядут на теневой стороне планеты. Другими словами, это был десант. Почти полк из тридцати тысяч человек должен был быть высажен на Тейю и нанести нам, как тогда казалось, удар "в лоб": а как ещё назвать действие столь крупного наземного пехотного соединения, кроме как не лобовая атака? Ну не засада же ведь. После выхода из гиперпространства ха`таки сразу развернулись и направились в облёт планеты против хода её вращения. Идиоты, неужели они не понимают, что мы их палим? В наглую–пренаглую палим? Радиус действия наших зениток – 12 000 километров, да что с них проку, если корабли зашли с теневой стороны, мы даже приблизительно не могли видеть их. А стрелять навесной траекторией энергетическое и импульсное оружие, увы, не умело. Кстати сказать, на освещение всего города целиком тратилось порядка 1,8 Петаватт в час. Ну, до двух округлять не будем – я и так округлил в большую сторону (там был 1 798 Тераватт с копейками…). Можно на ночь включить освещение, дабы имитацию бурной деятельности создать. Нас будет видно, но враг подумает, что нас шибко–дюже много. Ну, может так подумать. Засечь нас сенсорами он не может: слишком много тепла выделяет сама Нова, на её фоне мы абсолютно растворяемся, как шум двигателя дизельной подлодки в шуме работы лопастей винтов сухогруза. А пока… А пока время 17:00, на борту поют цикады (или похожие на них насекошки), и я думаю, чем заняться. С одной стороны стоит усиленно готовиться к нападению на весь цивилизованный мир. С другой – неплохо было бы допросить «языков», покуда их на заплатки не покромсали. Ну, ребята–то на севере сами с люсианцами справились, «Альфа» «Бете» лишь немного авиацией помогла. Впрочем, «языками» занялся майор Мелихов – да будет так. Аминь. Я занялся перепроверкой и сонастройкой: во–первых, меня интересовали сильнее всех повреждённые орудия – обожжённые каналы стволов грозились выдать нам немало сюрпризов. В принципе, так оно и было. Одно из пяти орудий не отвечало: повреждён нерв. А нервные клетки, к слову, не восстанавливаются. Орудие заживёт, а вот нерв надо будет пересаживать. Интересно, на складах дополнительные есть? Я так чувствую, операция по ремонту вооружения будет самой настоящей операцией во всех смыслах этого слова, нах. Для начала я отключил повреждённые пушки: не хватало ещё, чтобы они стрелять начали. Тогда точно кабздец нам будет обеспечен. Хотя я искренне молился Богу, чтобы стрелять ими нам не довелось: в атмосфере это чистой воды самокремация, мы уже в этом убедились. Однако, на отдачу команд зениткам зачастую уходит слишком много времени. Может, ограничиться несколькими микрорайонами поблизости? Идея, в принципе, но всё равно нет. Объясняю, почему. Высота зданий Новы – сорок километров с копейками. Округляем до сорока тысяч метров. Даже если использовать два здания, стоящие рядом, сигнал от мостика на вершине одного дойдёт до крыши другого по расположенным под стенами нервам только через 40000х2:100=13 минут 22 секунды. Если был бы способ более оперативного взаимодействия органических систем… Но… Как известно, «бананiв нэмаэ», однако. Я отозвал на разговор полковника Мигунова. – Опять какие–то проблемы? – спросила проницательная падла. – У вас в арсенале есть передатчики? – Чо? – У нас проблемы с поступлением сигнала другим башням и орудиям, – уточнил я. – Скорость слишком мала. – Что ты от меня–то хочешь? – не врубился Мигунов. – Поясняю для особо одарённых! – закатил глаза я. – Нужна технология, со скоростью передачи данных, превышающая невральный интерфейс. Что–то, что быстрее ста метров в секунду. Желательно, скорость света. – Радиопередатчик? О_о – Слава Те, Господеви! – вздел я руци к небесе. – Допёрло, нах! – У нас таких нет, – огорошил меня полковник. Я так и застыл с поднятыми вверх руками. – Совсем? – Только в рациях. Я бессильно опустил лапки. – Так, а оптико–волоконники? – Понятия не имею, – честно признался офицер. – Надо спрашивать. Но ты же не думаешь опутать инет–кабелем весь город? – Нет, – отрезал я. – Только хотя бы несколько зданий вокруг нас и генераторы щита. Полковник воззрился на меня, как на орнитопода, выглядывающего из банки со шпротами, лёжа в салате. – Ты хоть представляешь себе такую длину?! – Поэтому и спросил за передатчики, – уточнил я. Лан–кабелей не оказалось. Зато вместо них я нашёл нечто поинтереснее. У меня ещё после прибытия на Тейю появилась мысль использовать в качестве аванпостов другие города. Вокруг были расположены одиннадцать кораблей–городов класса «Атлантида»: конечно, они не могли похвастаться огневой мощью Новы, но тоже были на кое–что способны – в ближнем бою рвали ульи рейфов только так, а тут ха`таки люсианского союза, нах. Проблема была только в том, что управлять их системами вооружение довольно муторно, ибо были они весьма и весьма интригующими в конструкционном плане: чисто невральный интерфейс и снаряды-дроны. Не слишком–то мощно и быстро, зато надёжно: такими я всего пять часов назад расхреначил ангары материнского корабля (!) гоа`улдов. Если с боезапасом было всё в порядке, тогда всё зер гут. Ну а если нет – можно использовать, как ложные цели или же огромные тараны. Четырёхкилометровый корабль–город с гипердвигателем, разогнанный до субсветовой скорости, легко может размазать несколько десятков ха`таков, едва превышавших в высоту 300 метров. Эту мысль я сразу же изложил полковнику. Офицера всего передёрнуло, когда я закончил доклад. – Спасибо, нах, я ещё не отошёл от того случая с Резистором! В мозгу что–то промелькнуло. Ага, помню. Первый взвод второго полка обороны дальнего космоса, рядовой Пётр Резистор. Ага, ага. – Этот крендель чуть весь офицерский состав своими перлами не сместил! Я надеюсь, от тебя мне такого ждать не придётся? – скривился в ужасе офицер. – Никак нет, товарищ полковник, – хитро прищурился я. – Офицеры не пострадают. Только генералы. Полковник закатил глаза. – Если серьёзно, то подумай над этим, Палыч. – посоветовал я. – Мне нужны всего одиннадцать человек, как ты помнишь из опыта с этим Резистором, управлять Атлантидой можно и в одно рыло. Интерфейс–то невральный, не то, что на «Судьбе» или «Колыбели». Мигунов ещё долго смотрел на меня. Глядя в его глаза, я не понимал, чего он этим хотел сказать, но опытный военный наверняка анализировал мои действия и слова, чтобы представить, чего от меня ждать – так поступают все рядом со мной, кто сколько бы то ни было дорожит своей жизнью. Я – не Резистор. Я – хуже, бугага. А пока меня интересовала ситуация в кораблями люсианского союза. Всё. Поздно. Снялись с лагеря и пошли к Тейе. Ну что ж. Это плохо… Будем к осаде готовиться! (с) Сейчас желательно бы получить какую–никакую информацию о враге. Может, с «языками» поболтать? Этим, вроде, Мелихов занимается. Только я собрался выходить с мостика, как на нём появился упомянутый выше собственной персоной. – О, товарищ ма… Выстрел огласил помещение мостика: девятимиллиметровая пистолетная пуля из Walther пробила подсумок на моей разгрузке и застряла в магазине со штатными патронами – в живот будто пнули, но равновесия тело не потеряло, зато пластик расхреначило нах. – Всем оставаться на своих местах! – громко объявил майор. – Этот корабль находится в руках Люсианского Союза! Меньше секунды до следующего кадра, в мозгу со скоростью света носятся мысли. В магазине пистолета этой модификации семнадцать патронов 9х19 Luger Parabellum с дульной мощностью пуль 370–700 Джоулей (судя по тому, что пуля застряла в магазине автомата, видать, в этом – 370), дистанция всего двенадцать метров до самого дальнего – промажет разве что слепой или контуженный, плюс у товарищей Вальтеров мощная скорострельность за счёт мягкого спуска – под огонь этих пистолетов лучше не соваться, этот хрен в ранге майора сейчас человек пятнадцать точно положит, если рыпаться начнём, а мы начнём – поэтому я и занервничал. Зная наших, мы же сейчас начнём шмалять! Органике корабля–то похрен, а вот люди и погибнуть могут. Бронежилетов–то ни у кого нет, только разгрузки! Ну, вот, рыпаться начали. Вашу мать, нашим синхронисткам на олимпиадах такую же слаженность бы! Меньше, чем за секунду, оружие большинства на мостике было приведено в боевую готовность, попутно выжимая спусковой крючок. Только хрена с два, «Вальтер» всё равно легче в управлении… Три выстрела майор произвести успел до того, как его самого изрешетило восемь девятимиллиметровых 7Н21. Я не успел засечь, в кого целился майор, видать, просто стрелял «наугад», но наши ребята били метко: пули хоть и девять миллиметров, но дел наворотили много – кровь просто хлынула из прострелянных черепа, горла, груди (на уровне сердца), живота и спины. Минуточку, позязя. Если майор Мелихов, занимавшийся «допросом» «языков», вдруг заявил, что корабль в руках люсианцев, следовательно, те, как минимум двое (третий наверняка пошёл на заплатки), тоже где–то ползают, причём наверняка небезоружные. Вот тут–то я реально запаниковал. Ладно бы, они где–то по городу наплывали, так ведь нет – они в главной, командной башне корабля. Если что–то сделают с оборудованием – это на нас всех повлияет, а ведь только что на теневой стороне планеты несколько ха`таков высадили десант. Наша жопа увеличивалась с каждым мигом, поглощая нас всё глубже, а по такой огромной заднице прицельная стрельба неприятностями точно уж промазать не сможет. – Мостик, сканеры! – крикнул я, выбегая из помещения. – Сканирование микрорайона! Найдите этих двух! Камера, где мы заперли этих придурков, располагалась на том же уровне, но в сердце башни: вообще–то, там проходила шахта вентиляции, но отсек рядом с ней я решил отдать военным под карцер. Там и содержались пленные. Разумеется, когда я прибыл, никого там уже не было. В этот момент пришло сообщение с мостика: – Две цели на нижнем ярусе возле отсека с Креслом! Естественно, наших там быть не должно сейчас: понятное дело, опознать в «целях» люсианцев было проще простого. И фраза связиста Понамарёва: – На теле майора рации не обнаружено! «Рассвет», на второй канал – они нас слышать могут! Да не «могут», а слышат, раз радейки нет. Не в каюте же майор её забыл, нах?! Я бегом бросился к транспортёру, попутно переключая радейку на второй канал. Тут же послышался голос Мигунова: – «Рассвет», я «Звезда». Сам справишься? – Нет, нах, прикройте, пока ссать буду! – заорал я, вваливаясь в кабину транспортёра на скорости. Как же медленно закрываются двери! – Понял, жду даль… – связь прервалась всего на секунду. – …ен – обращайся. Обязательно, нах… Зал кресла находился под самой вентшахтой: на втором этаже она заканчивалась и каналами шла в отсеке на первом и в «подземелья» – расположенные в толще платформы города участки. Дверь в отсек с креслом с моей позиции видна не была, но масла в огонь подлили связисты: – Девятнадцать ха`таков взлетели и на высоте геосинхронной орбиты подлетают к нам! Расчётное время прибытия – четырнадцать минут! Вашу мать… Мы ни за что не успеем поднять щит! – Все прыгуны в воздух! Не дайте прорваться глайдерам! Значит, один ха`так и десять ал`кешей остались на земле или в атмосфере планеты. Жаль, что мы не можем их видеть отсюда. А вот и дверь в отсек с креслом: рядом никого, стена в двух местах разрезана. Я бросился в помещение – ну, конечно же. Само кресло поцарапано ножами – его пытались вывести из строя. Тщетно. Открою вам секрет, даже подрыв наступательно гранаты рядом с ним вреда ему не причинит. Виной тому – ороговевшая чешуйчатая кожа обшивки и плотная толстая жировая прослойка под ней, амортизирующая большинство физических воздействий (кроме высокотемпературных и проникающей радиации, естественно). Вопрос только, куда делись диверсанты. Ладно, пох. Я с разбегу плюхнулся в кресло и законнектился в нейросеть. Если что – оперативно смогу понять, что да как случилось. Даже если убьют – в этом состоянии всё равно ничего не почувствую. О, открылось. Нет, это я не про третий глаз вследствии контузии. Это я о нейросети. О–па–на, а памяти–то открылось с последнего подключения! По ходу, корабль медленно, но правильно движется в направлении пробуждения своих систем и органики мозга. Ещё спит, но большинство клеток уже проснулись, а остальные действуют в полубредовом режиме, не отдавая себе отчёта. Здорово сказал, да? Так, где тут у нас сенсорика нервов… Ага, вот она, раздел пятый, нах. Переключаю ветви сенсоров с управления мостиком на управление креслом – а если проще, то дублирую пути передачи данных, теперь они идут не только к мостику, но и ко мне в мозг. Вашу ж мать, да они в вентиляции! А, нет, уже выбрались. В подземелья поползли, стремительно удаляются от нашей башни. Что, дров наломали, что ли? Трусло. Я выскочил из кресла, даже не до конца разорвав нейросвязи. В глазах потемнело, башка закружилось, но скорости это не отняло: если верить показаниям сенсоров, они на верхнем из подземных уровней и движутся в направлении химзавода на северо–западе. Ладно, нехай бегут. Там их и встречу, нах. Телепорт работал исправно: транспортёр переместил меня сразу на крышу главного корпуса, находящегося в нескольких километрах от контрольной башни. А отсюда тот ещё видок… О. А вот и ха`таки. Прилетели–таки, падлы. Надеюсь, наши сообразят не открывать по ним огонь: многометровые обломки при взрыве посыплются на город, а огненные всполохи от взрывов наделают делов. Сняв автомат с предохранителя, я развернулся к лестнице и ринулся по ней вниз: успеть бы… Насколько я понимаю, все здания на борту Новы объединены между собой сетью коридоров, и при том между каждым существует только один путь. Следовательно, разминуться не должны, если они не свернули по пути, не остановились или не вернулись назад. Тоннель в органике судна – это вам та ещё картина. Прямо как в фильмах ужаса, когда главгерой хреначит по чудовищу чем–то вроде лазера, а потом шагает по его валяющимся на земле органам с разной степенью прожаренности. Тут то же самое: труба 6 метров высотой, напоминает трахею по структуре строения, стенки сильно пульсируют, прокачивая тонны крови в миллисекунду (ну, или другой похожей на кровь жидкости), и ещё всё покрыто слизистой оболочкой. Воздуха, правда, хватает: вентиляция охватывает и этот уровень тоже, поэтому сквознячок в этой аэродинамической трубе тот ещё по силе. С ног не валит, но при стрельбе упреждение брать стоит. Освещения в тоннелях нет: лишь излучатели плазменных ламп через каждые сто метров. Маловато для полноценного светового оформления, однако. За сим пришлось врубить тактический фонарь. К слову, один мелькнувший блик от такого же я засёк впереди где–то в километре: тот выскочил из–за поворота и тут же, через несколько секунд, скрылся обратно. Я был уверен, что сие не глюк, и, как бы подтверждая мои домыслы, затрещала моя радейка: – «Рассвет», я «Звезда». У вас весёлая картинка, рекомендую тебе свернуть. Тоннель хорошо простреливается. Неужели забыл, что у них устаревающие данные? Слишком долго идёт сигнал по нервам до главной башни. Хотя он прав: я был абсолютно открыт, а враг как минимум скрывался за поворотом, и был частично укрыт от моих пуль. Может, сменить магазин на бронебойный? Это можно. Тем паче, что более тяжёлые бронебойные пули в потоке набегающих ветров ведут себя стабильнее (хоть и не намного). Всё–таки 5,45 есть 5,45. Но времени на перезарядку нет: в любой момент могут обстрелять. Положение и впрямь было не самым удобным, из него надо было сваливать, и при том быстро. К счастью, очередной поворот к выходу в очередное здание имелся неподалёку: правда, до него мне добраться было так и не суждено. Тишину тоннеля вспорол одиночный выстрел натовского ствола: я без труда узнал полумягкий звук хлопка от залпа М16, правда, откуда она на Нове – непонятно, ведь даже у «языков» с собой никакого оружия не было. Вот только почему выстрел один, когда М16 – трёхпатронный полуавтомат? Гораздо выгоднее и проще бить по мне очередями, пусть и фиксированными. Одно из двух: или фиксированные очереди недоступны в принципе (мало ли – переводчик режима огня сломался, у М16 такое далеко не редкость), или мало патронов – экономят и без того ужатый боезапас. В любом случае: одна пуля или три – смертельно всё равно. Едва заметил вспышку от выстрела в темноте, как инстинктивно рухнут на пол. Пуля просвистела над спиной и вонзилась в пульсирующие стенки органического тоннеля, от чего тот начал агонировать по всей длине. «Шанс!», – понял я, и подорвался с места. Стрелять в таком положении, когда псевдотрахея и без того раздражена, было опасно: неизвестно, какими защитными навыками обладает организм Новы. Быть может, сейчас выпустит ядовитый газ, или, что ещё хуже – сожмёт стенки, перемолов нас в труху. Нет, лучше по старинке – так надёжней. Видимо, того же мнения были и люсианцы, ибо огонь по мне прекратили. Однако, стоило мне было подбежать вплотную и врубить тактический фонарь на стволе, как на меня посыпались сразу три автоматные очереди, причём не фиксированные. Вашу мать, у них что, ещё стволы имеются?! Я чисто на автомате зажал спуск: тело меня больше не слушалось, прямо как тогда, на Земле… мне оставалось только наблюдать через прорези целика, как автомат изрыгает из себя бронебойные пули, выбрасывая назад гильзы. Воздух тоннеле сильно двигался, вентиляция тут была усиленная, но даже у меня закружилось в башке от острого запаха пороха. О, всё. У меня в мозгу что–то перемкнуло. Теперь пути возврата нет, покуда враг не будет уничтожен… Стоп. Если у них три ствола, то и врага три штуки, ибо стрелять с двух рук из автоматов с такой точностью не может никто – слишком несбалансированна конструкция, если только это, конечно, не «булл–пап». Били, определённо, из автоматов классической компоновки. На рефлексах я скрылся за поворотом, но было поздно: агонирующая псевдотрахея тоннеля так начала пульсировать и изгибаться, будто то был гигантский живой монстр. И в самом деле: из–за поворота тоннеля послышались дичайшие, даже для люсианцев, вопли. Даже отсюда, сквозь шум ветра в ушах, я слышал захлёбывающиеся в собственной крови голоса, крики на языке гоа`улдов, среди оных мне удалось разобрать фразу «Кел`нок`шри…!», «Май`так…!», «Микта…», и так далее (что–то о «я не…», «проклятье», «задница», и так далее). По хорошему, перед тем, как туда соваться, надо бы гранатой пошуршать, но на органическом корабле это равносильно если не самокремации, то самобичеванию уж точно. Пришлось выскочить так, но… Вашу мать. Честно говоря, я не удивился увиденному. Ибо: Посреди коридора стояла Рыкова, вытянув руки по обе стороны от себя (!), на полу валялись четыре трупа (!!), а обратно в стены псевдотрахеи убирались не то шланги, не то трубки, не то ещё что, до боли похожие на гигантских змей с костяными наконечниками вместо черепов – причём убирались они от трупов (!!!). Я посветил на тела – вашу ж мать… Даже меня чуть не вывернуло наизнанку: по слизистой оболочке псевдотрахеи были разбрызганы несколько литров крови, сползали чужие внутренности, одна башка лежала отрубленная чем–то, а трупы превратились в решето, будто в них стреляли минимум калибром эдак 108 миллиметров – казалось, что эти самые «псевдозмеи» пронзили тела и теперь возвращались обратно в свои «гнёзда»: в пользу этой версии говорило и то, что наконечники были все в крови – блеснули в свете тактического фонаря, когда я в последний момент посветил на них. Я перевёл свет фонаря на Рыкову: стоит посреди тоннеля почти голая выше пояса, вытянув обе руки, и тяжело дышит. Перешагивая через трупы и едва не скользя на слизи и крови, я подошёл к ней: так и есть, всё плечо в полнейшем порядке. Посмотрел ей и на спину: вы когда–нибудь слышали, чтобы пересаживали человеку лопатку за несколько часов, и при этом оперируемый ходил сам без следов операции на спине? При этом ещё и рукой шевелил. Лично я – нет. Я сильно сомневаюсь, что это заслуга нашего хирурга: каким бы искусным врачом ни была Томка, но даже ей не удастся пересадить такую крупную кость (!) за несколько часов, срастить все мышцы, прикрепив их к костям, суставы, сухожилия, капилляры и прочая сосуды…. Я в медицине так себе, но даже мне понятно, что это невозможно. Посветил на пол: так, ну, два трупа в форме джаффа, пусть и облегчённая – стало быть, двое из люсианского союза. А остальные? Эти двое – в форме ВКО Земли. Тоже им мозги промыли? Судя по всему. Я попытался «оправдать» убитых ВКО–шников, думая, что те зашли врагу в тыл и пытались его уничтожить, но промахнулись, и чуть не попали в меня. Но нет: не сходится. Они стреляли одновременно с люсианцами: двое автоматчиков ВКО, один из люсианского союза и один с трёхпатронной М16. Чьих хоть будут? Вашу мать… Это же остатки первого взвода! Те, двое, выжившие после атаки на «Судьбу»! Етить твою… Свет фонаря упал на грудь Рыковой: да, одышка тяжёлая, как будто весь город пробежала. Испарина страшная: пот струится градом, ну, точняк после марафона. Я убрал автомат за спину и опустил Аньке руки: та, казалось, опять не отдавала себе отчёта. Прямо как удар после кассы. Неужели опять дозу приняла? Так прошло же времени всего ничего… Снял с пояса флягу, раскрутил крышку и запрокинул черепушку Аньки назад, вливая ей воды в глотку. Фляга застучала железным горлышком по зубам, но Рыкова на это внимания не обращала: с такой силой впилась в неё, что я подумал – металл прокусит. Ну, или, хотя бы, резьбу деформирует. Но нет: она просто пила. «Что ж с тобой делать–то, оглашенная ты наша», – подумал я, убирая флягу в подсумок и подхватывая биолога под плечо: сама она почти не стояла. Пошли до транспортёра, что ли?
В лазарете нас уже ждал полковник Мигунов, опираясь на свой АК–12. Я его точно за это когда–нибудь пришибу… – О, а вот и Лисёнок, – произнёс офицер, завидев меня, тащившего на себе Рыкову. – Пшёл нах, – процедил я. Полковник врезал по панели на стене: дверь в лазарет распахнулась. – Тише хлобыстай по кнопкам, – прохрипел я, проползая мимо Мигунова. – Город тебе ничего плохого ещё не сделал. – Ползи давай, лисёнок! – усмехнулся офицер, входя за мной. В лазарете не было никого: лишь Беляева спала на полу возле стены, укрытая чьим–то кителем, да рядовой Херанукин стоял над ней, как бы охраняя покой врача. Завидев полковника, боец вытянулся по струнке, отдал честь и уже раскрыл рот, собираясь рапортовать по форме, но офицер его прервал: жестом показал «Тише!». Тяжело дышавшую Аньку мы уложили на стол, я раскрыл ей веко и посветил тактическим фонариком: не то, что надо, но медицинского у меня не было. Так и есть, зрачки не просто расширены: казалось, они занимают весь глаз. Но на кассу не похоже… Она хоть и наркотик, но такой бурный удар не вызывает: для этого доза должна быть охренительно большой. Я опустился под стол и схватился за черепушку: падла, так ноет! Вроде, давления нет, а так болит… Может, потому, что несколько дней не спал? Вряд ли. От такого башка не болит… Достал из разгрузки парацетамол и проглотил одну таблетку, вылакав полфляги воды. Кстати, как с питьевой водой обстоят дела с городом? В углу категорически вовремя проснулась Томка, потянувшись и сев. Профессиональный глаз сразу же просканировал лазарет на предмет посетителей: таковые обнаружились. Беляева равнодушным взглядом прошла по Херанукину, мне и полковнику, но, как только завидела Рыкову, лежавшую на столе почти обнажённой, тут же вскочила и ринулась к пациентке. – Реакция зрачков на свет отсутствует, – предупредил я. – Они сильно расширены. Но военврач меня не слушала. Я не стал её отрывать: пусть делает, что считает необходимым, я потом выясню, каким образом лопатка была пересажена и прижилась меньше, чем за полдня.
Сообщение отредактировал Комкор - Воскресенье, 29 Июля 2012, 10:21
Леший 19.08.95-24.09.14 Kitten 17.10.70-24.05.19 Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
