|
Star Gate Commander: Земли без времени
|
|
|
Kitten
|
Дата: Пятница, 29 Сентября 2017, 21:59 | Сообщение # 226
|
Дух Атлантиса
Группа:
Свои
Сообщений: 7841
Статус: где-то там
|
Цитата шаман (  ) На вкус и цвет, как говорится. Мне этот фанфик дается легко.
будь он построен несколько иначе, в принципе фанфик мог бы заиграть всеми гранями как алмаз.
(подобрать более подходящих к данному сюжету врага (я даже подсказывала автору, кто бы лучше тут смотрелся на месте рейфов) + несколько расширить сюжет; в данном случае ссылка на AU это позволяет (кроссоверы еще никто пока не запрещал), учесть нюансы его природы и менталитета. тут можно было бы даже сделать неожиданный "ход конем", по ходу сюжета превратив вчерашних врагов (прилетевших рейфов) в своих союзников против другого врага, задевающего своим вторжением как интересы землян, так и рейфов. А на два фронта и нового врага бить легче (и веселее). Ну и потом у автора (ИМХО) рейфы под час смахивают скорее на этаких гротесных инопланетных зомби, пожирающих людей. Так же невольно чувствуется влияние "Терминатора".
Цитата шаман ( ) Согласен, просто в главном герое узнал частичку себя 
Кстати, на счет ГГ. Автору стоило бы чаще смотреть на происходящее в сюжете именно глазами ГГ (нежели своими). Это мы (смотревшие сериал) знаем то, чего он знать в принципе не может (неоткуда ему это знать). Ну и не забывать про Его Величество обоснуй. Хотя бы в краткой форме.
Так что автор, лови идею. Если понравится, можешь параллельно озадачится еще одним АУ вариантом истории. Информ наводку на нового врага (упомянутого мной в личкее) могу дать. Что-то, а сам военный экшн у тебя получается отлично. Сообщение отредактировал Kitten - Пятница, 29 Сентября 2017, 22:33
Мир велик и тесен (с)
ШОК - это по-нашему (с)
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Четверг, 26 Октября 2017, 23:08 | Сообщение # 227
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
21 июня 2011 года
Сказать, что я был ошарашен – означало бы серьёзно погрешить против истины. Я даже сказал бы, «беспардонно попереть сермяжную правду». Да я в полнейшем осадке был!
Когда с идиотской улыбкой (падла такая) генерал-полковник Белов отдал команду «Вольно!», начался форменный вертикальный беспредел. Пожар в борделе во время наводнения по сравнению с зародившейся вакханалией являл собой пример величайшей дисциплинированности.
Попыток пресечь набирающий обороты каламбур никто не предпринимал: пустили на самотёк. Да и нашёлся бы в проекте хоть один человек, способный остановить бесовщину, подобную начавшейся?
Хотя, если честно, в тот вечер я не отказался бы пустить кому-нибудь лишнюю пулю в лоб…
Личный состав СГО учинил законченный бедлам. Плюнув на присутствие командования проекта, обступили нас с Рысью и понеслась…
Девчонки наперебой спешили заверить самые тёплые чувства своему командиру, какие только успели накопиться за этот неполный месяц. Кто понаглее – схватили в удушающих объятиях и жадно впивались горячим поцелуем. Кто посмелее – ограничивались попыткой чмокнуть в щёку и потереться рядом с оправданным. Кто совсем поехали крышей – типа Багиры, например – повесились мне на китель и в голос разрыдались.
Руки мне, кто-нибудь, развяжите, уроды!
Из всей женской части нашей кодлы относительно спокойно вели себя только Рысь и Лилит. С первой всё понятно: она только что пережила такое, после чего у некоторых безвозвратно рвёт крышу – девушка ещё не отошла от шока. Да и сказала мне уже всё, что хотела. Или большей частью… А вот вторая, по ходу, знала, что нам ничего не грозит. Знала, и всё равно молчала, стерва такая! Ничего, я ей устрою разговение… она у меня будет пятый угол на потолке искать! Земля квадратная, в уголке встретимся…
Парни же наперебой ржали в голос: реакция, прямо скажем, самая дружеская… Только наши друзья могут до коликов ржать над товарищем, которому хреново/угрожает опасность/нужна помощь/нужное подчеркнуть.
Кто-то хлопал меня по плечу, кто-то пытался справиться с непослушным замком конвойных наручников, кто-то пытался разрядить атмосферу, учиняя клоунаду. Но главное – они были рады. Рады тому, что я ещё с ними. И рады они были искренне.
Может, это последний день, когда мы видимся все вместе.
Может, завтра или послезавтра кто-то из нас погибнет.
Может, это буду я. Может, это будет кто-то из них. Может, погибнем все и сразу.
Но сейчас эти парни и девчонки искренне радовались тому, что такая клоака разрешилась малой кровью.
Хотя, не уверен, что все они поняли, насколько близко от края обрыва прошла моя жизнь. Медвед-то наверняка понял: вон, как за десятерых старается меня побыстрее из «тины» выдрать. Абсолютно точно знает Раптория… хотя ей-то откуда? Но её поведение практически в точности копировало реакцию Медведа.
Хотя, если она, как и Лилит, из другой реальности или времени, может, и она «в теме»? Ох, уж этот зыбкий лёд предположений…
Отбой объявили штатно. Война войной – в обед и сон по расписанию.
Рысь препроводили в медсанчасть: госпитализировать и готовить к обследованию. На прощание девочка не удержалась и ещё раз поцеловала меня, крепко обняв. Ну, хоть с этой частью пронесло… живи, дэвонька! Живи.
Пока меня, усаженного в кабинете за своё рабочее место, отпаивали и откармливали всем подряд (особо «зверствовали» в этом плане Медвед, Астория и Багира), парни смотались на склад и получили разборные койки: в темпе соорудили спальные места. А то, как-то, поначалу не удосужились сооружением монументальных ночлегов в ущерб более насущных проблемам.
В момент оказались сдвинуты к стенам стол, стулья и диван; затащены в отсек сборочные комплекты «этажерок»; распакованы койки…
За процессом сборки я наблюдал, потягивая из фляги какую-то жидкость, что насильно всучил мне Медвед. По вкусу не было похоже ни на какое другое питьё, что я когда бы то ни было употреблял. Чуть сладковатая жижа, подобная воде, но чувствовалось в её составе что-то такое... необычное. «Слеза контролёра», что ли?
За несколько минут были в темпе собраны двухэтажные «этажерки», притащены со склада постельные принадлежности… хотя, нам-то какое дело? Мы и на полу можем. Постелим только что-нибудь, чтоб почки не застудить…
Снаружи раздавался гомон и гвалт: отбой отбоем, а дежурные силы наряда никто не отменял. Выставили суточный наряд, патрули, группы немедленного реагирования, части усиления… В купе получилась половина от той численности личного состава, что нынче ошивалась на объекте. Только, почему-то, нас в боевой расчёт вписать забыли.
Кажется, я догадываюсь, почему.
Среди нашей кодлы графика дежурств не было, но на эту ночь вызвались стоять по очереди Рентген и Штырь.
Личный состав уже начал готовиться к отбою, а я всё никак не мог отойти от только что произошедшего. Не потому, что пересрался или впал в ступор, вовсе нет.
Ну, только если чутка был раздосадован…
А потому, что новые вводные свалили на меня херову тучу новых задач.
Во-первых, хоть мне ещё и не объявили, но повышение в звании – это по определению возложение новых должностных обязанностей, и никто не говорил, что старые при этом неприменно сложат. Это – раз.
Во-вторых, новый документооборот. Я и к старому-то относился спустя рукава, заполнив от силы несколько строевых записок и написав несколько рапортов. А выдвижение в звание пусть и младшего, но всё же офицерского состава – это однозначно очередная диверсионно-учётная бухгалтерия и перевод бумаги. Херовы канцелярщики… убил военного – спас дерево… Это – два.
В-третьих, в активной фазе – начало боевых действий на Земле, причём открытых боевых. Завтра с самого раннего утра, скорее всего, поступит очередная вводная, и нашу кодлу бросят в бой: на защите врат мы вряд ли сыграем большую роль. Хотя, может, как раз нас на защите врат и оставят: уже обожглись на молоке, бросив школоту в атаку – теперь будем на водичку дуть. Это – три.
В-четвёртых, теперь мне надо думать на качественно новом уровне. Если до вчерашнего дня я пытался выжить и уцелеть, попутно стараясь уберечь тех, кто мне дорог, то теперь это в корне для меня недопустимо. Теперь я ОБЯЗАН сделать ВСЁ от меня зависящее, чтобы сделать то, ради чего мы заключили с Лилит наш танец с дьяволом. Теперь моя жизнь – ничто, а победа – всё. Если мне придётся костьми лечь, но Землю не опозорить, то так по сему и бысть. Мёртвые сраму не имут. Это – четыре.
В-пятых…
Додумать мне не дали. Видимо, кое-кто по-своему истолковал моё задумчивое молчание.
Покуда упивался выданной Медведом питьевухой, я молча водил глазами по административно-бытовому отсеку, в одночасье переоборудованный в полноценный кубрик.
Койки поставили тесно, но пространства хватило всем. Внизу уступили места девчонкам, наверху заняли свои лежбища парни. Вся кодла активно избавлялась от формы, надоевшей за сегодняшний марш-бросок по пересечёнке. Сразу было видно, кто где есть: парни, в основе своей, снарягу сбрасывали абы-как; девчонки же, им в обратную, одежду складывали хоть и не «по-армейски» (кто служил – тот поймёт), но аккуратно. Только оружие ломало картину в отсеке – женская часть отряда не нашла ничего лучше, кроме как положить автоматы рядышком на пол. В то самое время как мужская часть – поголовно взяла оружие с собой «наверх», намотав ремень на руку, и в темпе приняв горизонтальное положение.
Но моё молчание, сопровождающее «отходняк» и вечерние думы, по-своему истолковала Лилит.
– Так… – тихо, но твёрдо сказала девушка. – Мне это надоело…
И, из ниоткуда нарисовавшись передо мной, схватила меня за грудную секцию разгрузочного жилета.
Я чисто на автомате подался за ней и подорвался с кресла, и в этот момент понят: приплыл.
Я никогда раньше не бухал. Несколько пропущенных стаканов не особо крепких вин – не в счёт. До опьянения никогда не доходил (под этим термином подразумеваю, что всегда оставался в здравом уме и трезвой памяти), но сейчас я врубился: пьян, как скот.
Мир в глазах перевернулся подобно авиагоризонту на вираже истребителя. Как я на ногах устоял – не понимаю, ибо одновременно мне показалось, что стою, бегу, падаю и лечу. Вестибюлярный аппарат словил таких мультиков, что, так чувствую, мне и оружие-то в руки брать не стоит, не говоря уже о чём-то более глобальном.
Лилит потянула меня к выходу из отсека.
– А вы куда? – на правах заступившего дежурным по подразделению полюбопытствовал Медвед.
– В каптёрку, – бросила через плечо девушка. – Нас не ждать.
– Понял, не дурак, дурак бы не понял, – усмехнулся парень, выкинув большой палец. – Действуй, до подъёма время есть.
Один я ничего не понял?
Кстати, а что за жижу дал мне друг?
Напарница вытащила меня из отсека и на буксире поволокла в сторону каптёрки. Ну, во всяком случае, на моей памяти она находилась в той стороне… или сторона находилась в той каптёрке… или нет?
Дверь в оную, против обыкновения, оказалась закрытой, но не запертой. Лилит в темпе загрузила нас внутрь и наспех задраила гермодверь, до упора лязгнув червячными передачами запорных механизмов. В полной темноте нащупала выключатель и включила лишь дежурное освещение: несколько хилых лампочек под потолком мигнули и зажглись ровным спокойным синим светом.
– А что…? – я пытался собрать мысли в кучу. Получалось на удивление херово, если не сказать грубее. – Опять кому-то надо снаряжение выдавать? Дежурным силам, на ночь глядя?
– Да, – припечатала девушка. – Форму одежды номер ноль, пожалуйста.
Каким бы приплывшим до потери свободных радикалов я ни был, но мозг на автомате начал перебирать известное ему, заслышав знакомые слова.
Хм. Странно… Номер ноль… чего-то, не припомню такого.
Номер один – знаю, трусы и майка, казарменные тапочки.
Номер два – знаю, трусы, майка, берцы и брюки. По указанию – головной убор. Как правило, для утренней пробежки.
Номер три – знаю, оно же, плюс китель навыпуск, без головного убора: как правило, для утренней пробежки.
Номер четыре – знаю. Повседневная. Оно же, китель заправлен – для постоянного ношения. Летом – с закатанным рукавом.
Номер пять – знаю. Межсезонная, с курткой.
Номер шесть – знаю. Зимняя, с бушлатом.
Номер ноль – не припомню…
– Номер одежды форма ноль? – чувствуя, что туплю, переспросил я.
Лилит схватила меня за плечо и подволокла к дивану. Разгрузки, что моя, что её, тут же оказались на полу, а я, не успев понять, что происходит, оказался впечатан затылком в диван.
Девушка забралась и уселась на меня сверху.
В мозгу засветило себя чуть прибухнувшее Альтер-эго.
«Кажется, я видел gjhyj, которое начинается так же…».
«Согласен», – против обыкновения, не стал спорить я.
Напарница секунды три сидела молча, закусив губу, будто бы «зависнув», но быстро прогнала с себя неизвестно какое наваждение, резко мотнув головой.
– Да пошло оно всё! – выругалась напарница, и впилась горячим поцелуем.
Настолько горячим, что меня прошиб холодный пот.
Первое правило военного: командир всегда прав. Хер ли толку, что командир, номинально, я?
Второе правило военного: если командир не прав – смотри правило первое.
Третье правило военного: не знаешь, что делать – делай, как все.
Три секунды я потупил, а потом понеслась душа в рай. И хотя в рай я пока не особо спешил, мне и на грешной земле хорошо, но херовы гормоны в девятом классе на фоне заглушенной сивухи (надо будет ещё узнать, что Медвед мне подсунул!), растудыть их в качель, полностью отключили мне мозг: обхватив напарницу, прижал ту к себе со всеми остатками сил, которые стремительно покидали моё тело.
Время – за полночь, двадцать первое число. Подрыв завтра, скорее всего, штатно, часов в шесть. Интересно, я выспаться хоть успею?
Да вообще по барабану! Вон, напарница того же мнения: уже и от кителя избавилась: это последнее, что я чётко запомнил, находят в здравом уме и трезвой памяти. Жарко ей стало, что ли?
Альтер-эго выполнило фейс-палм.
***
– Шаман, подъём! – горячо зашипели мне в ухо, пытаясь растолкать.
Глаза на автомате распахнулись, а мозг продолжал досматривать сон.
Блин, некислый сценарий мне ночью приснился… херова подростковая психика вкупе с гормонами. Кому расскажешь – не поверят, а поверят – сдадут, куда надо.
«Будильником» оказалась Раптория.
– Подъём, говорю! – уже громче доложила девушка, видя, что я, как минимум, не помер. – Через пятнадцать минут построение у Дегтярёва!
– Ага, – хрипло пробормотал я, потягиваясь. – Уже ползу.
– Давай-давай! – поторопила девушка. – Я, конечно, всё понимаю, ночка удалась и всё такое, но давай, в темпе! Я твоё оружие принесла!
Неожиданно для меня левая рука, отведённая в сторону при эпических потягушках, наткнулась на какое-то препятствие. Это я что, к стене ночью прижался? Да нет, тёплая какая-то стена. Да и стена сдавленно не вякнет, хоть чем ты по ней попади.
Безо всякой задней мысли я проследил за рукой и…
…М-мать моя женщина.
М-да. Это был не сон. Видимо, ночка действительно удалась.
Сонливость как рукой сняло.
Слева от меня, с довольной мордочкой обожравшейся сметаны кошки, досыпала Лилит. Резинка на хвосте отсутствовала, так что волосы ниагарским водопадом ниспадали на подушку. И как ей только не жарко с таким причесоном?! А, судя по тому, что на виднеющихся из-под одеяла точёных плечах не наблюдалось абсолютно никаких элементов обмундирования, будь то верхняя одежда или нательное бельё, отсутствовала не только резинка.
В мозгу червячной передачей завертелась мысль, запомнившая одну из последних осмысленных фраз перед отключкой: «форма одежды номер ноль».
Вот тебе и «подъём». Приятно, конечно, что ни говори, но…
– Ладно, не буду смущать, – тактично умыла руки Раптория. – Подожду вас за дверью. – и хмыкнула, поднимаясь от дивана: – Хотя, чего я там не видела?
– Сейчас рядышком приляжешь, – без явной угрозы, но с твёрдым намерением исполнить намеченное при необходимости сообщил я.
Раптория на секунду замешкалась и обернулась:
– Это предложение или угроза? – и, усмехнувшись, добавила. – Спасибо, конечно, но давай сначала к Дегтярёву. У нас минут тринадцать осталось. Одевайтесь!
И вышла из отсека.
Встать, одеться, привести в порядок мысли. На это ушло времени немного.
Разбудить Лилит, помочь ей одеться: спросонья девушка даже в рукав футболки попала только с третьей попытки. На это времени ушло больше. Настолько, что к кабинету Дегтярёва мы уже бежали, успев, буквально, в последний момент.
Офицер как раз сидел за столом и что-то писал в недетских размеров талмуд, лишь по ошибке именуемый оперативным журналом. Полковник уткнулся носом в бумаги, а потому нас и не заметил (или сделал вид, что не заметил). Даже наши ребята, что стояли в строю перед ним, и то спохватились нас только тогда, когда мы на цырлах уже подкрались к своим местам.
Дегтярёв дописал очередную канцелярскую мантру, поставил жирную точку с размашистой подписью, и уже было начал убрать книгу со стола, как вдруг, зачем-то, поднял глаза на строй. В глазах, кстати, не было видно ни капли хорошего.
По инерции офицер ещё вернулся к книге и уже собрался было закинуть журнал в стол, но застыл, едва только выдвинув ящик.
Застыл, сморщил брови, и преисполненным непонимания взглядом вернулся к строю.
Сначала я подумал, что полковник заметил нас с Лилит и захотел поинтересоваться причиной опоздания, но, как оказалось, мы ему были на хрен не интересны.
– Шаман, – елико возможно елейно произнёс полковник. – Напомни мне, склеротику, что такое форма одежды номер четыре?
– Повседневная, – брякнул я, не успев даже осознать вопрос. – Берцы, брюки, заправленный китель, головной убор. При температуре выше двадцати градусов – с закатанными рукавами и летней разглажкой.
– А никаких нововведений не происходило по правилам ношения повседневной формы одежды, покуда я праздно проводил время за изучением руководящих документов? – всё таким же вкрадчивым тоном поинтересовался Дегтярёв.
– В душе не… ведаю, – с ошеломляющей даосской прямотой отозвался я.
– М-да? – уточнил дядя Саша. – А ты не в курсе, за каким числом отдан приказ о ношении кителя наизнанку?
Строй зашёлся едва сдерживаемым смехом.
Я, по инерции сквозь сон, пытался вспомнить упомянутый приказ и дату его подписания с доведением до всеобщего сведения в части касающейся, но, по вполне понятным причинам, сделать это не смог.
– Китель надеть по нормальному, бестолочь! – рявкнул офицер. – Или мне тебя как детском садике, ещё одевать перед построением?!
Только сейчас я сообразил посмотреть на свой внешний вид. М-да… как Лилит с меня китель содрала ночью, так я его наизнанку и надел.
– Лилит! Тебя это тоже касается! Живо в порядок себя привести!
Это как мы, два лунатика, одевались, что кителя нацепили потрохами наружу?
В темпе избавились от разгрузок и принялись за одежду. Но, только сняли кителя, как строй просто взорвался гомерическим хохотом, а полковник вытаращил глаза на манер фар КамАЗа.
Проследив направление его взгляда, я понял, что мы лохонулись конкретно: переглянувшись с Лилит, я подумал, что нам, как минимум, хана.
Наизнанку были надеты не только кителя, но и наши футболки.
Единственный, кто пытался сохранять относительное спокойствие и не ржал, как чокнутый, так это Медвед. Точнее, он улыбался от уха до уха, но стоял спокойно и старался не обращать на происходящее внимания.
С девушкой мы в темпе вывернули футболки и одели уже по нормальному, под истерическое ржание товарищей.
Футболка… китель… всё – заправить, застегнуть ремни, натянуть разгрузку.
– Товарищ гвардии полковник, разрешите доложить! – пытаясь сохранять непроницаемое уставное выражение мыслящего кирпича, сообщил я, тем не менее, руку в воинском приветствии не вскидывая (Дегтярёв был без головного убора). – Замечания по внешнему виду устранены на месте.
Полковник вздохнул и уткнулся мордой в столешницу.
Строй, тем временем, успокаиваться и не думал, а вместо этого взорвался новой волной гогота.
***
На наведение порядка много времени тратить не пришлось: всё-таки, совсем уж имбецилами мы не были, и понимали, когда можно чуть-чуть поржать, даже друг над другом, а когда лучше захлопнуть хлеборезку и стоять по стойке.
Дегтярёв закончил писанину, убрал всякий лишний шмурдяк со стола и со вздохом обвёл наше сборище, по ошибке именуемое строем.
– Значит, так, граждане кузнечики. – монотонно начал офицер. – Довожу до вашего сведения, в части касающейся. Атака на нашу базу через врата отражена, а по адресам входящего гипертоннеля в срочном порядке был переброшен наспех подлатанный «Александр Невский» при поддержке «Сонодзаки». Два крейсера в пыль разнесли орбитальную группировку вокруг планеты и её луны, после чего учинили форменный хтонический ад и геноцид на поверхности. Взяли нескольких уцелевших «языками», но в целом – угрозу как корова языком слизала. Тем не менее. Есть шансы, что попытаются повторить атаку с запасного адреса: поэтому принято решение об усилении зоны вокруг врат. Ночью развернули тяжёлые пулемёты, несколько быстровозводимых разборных капониров и выставили три дежурные смены пулемётных расчётов.
Полковник протёр глаза руками: видно было, что прикорнул он сегодня максимум на четыре часа, и то – не факт.
– На вашу кодлу поступил отдельный приказ, – сообщил он. – В полном составе, за исключением находящихся в медсанчасти на излечении, перебрасываетесь на поверхность и поступаете в ведение наземных сил Гражданской Обороны. Атаку из космоса вчера ночью отразили, но сбито, по данным радиотехнической разведки, не больше трёх четвертей от общего числа воздушных целей. Поэтому, прорвавшиеся на поверхность рейфы учиняют каннибализм и мародёрство, пытаясь сожрать всех, до кого пытаются дотянуться. Их истребителям некуда возвращаться: корабли на орбите были сбиты, и с потерей скорости при падении сгорели в плотных слоях атмосферы. Тем не менее, зверствовать они продолжают. В окрестностях Города местность зачищена, а вас отправляют в ближайший крупный населённый пункт, где местными силами справиться проблематично. На рожон особо не лезьте: тварей осталось не так много, можем и с течением времени от них избавиться. Но если подвернутся под руку – гасите этих высерков на месте без право на воскрешение.
Дегтярёв посмотрел на Медведа и обратился лично к нему:
– Особо опасайтесь мародёров. Многие из «спецконтингента» развязали себе руки, и теперь прикладывают их направо и налево, творя зло и беззаконие. На такие действия разрешаю отвечать огнём на поражение на месте, без суда и следствия. В особых случаях – докладывать оперативному дежурному или лично мне, но всяких ушлёпков и гнид приказываю давить там, где нашли. – офицер перевёл взгляд на Рапторию. – В ОСОБО исключительных случаях разрешаю применять фантазию и нестандартные методы. Понятно?
– Отчего же не понятно? – усмехнулась та. – Как два пальца…
– …давай без интимных подробностей! – осадил разошедшуюся вдруг девушку Кэп, и добавил, обращаясь уже ко всем. – План действий таков. Сейчас пулей поднимаетесь на поверхность, там развёрнут пункт снабжения. Пополняете боекомплект, получаете сухие пайки, старшие – получают планшеты с заданием и целеуказаниями, и на свободных бортах убываете по месту назначения: там сами знают, куда вас отправлять. Вопросы, замечания, предложения?
– Порядок возвращения на базу? – поинтересовался Медвед.
– По ситуации, – довёл Дегтярёв. – Но не позднее двадцати одного ноль-ноль текущих суток. В случае тотальной задницы – выход на связь с обрисовыванием проблем, попробуем вытащить. Но к вечерней поверке вы должны быть в расположении. Ещё вопросы?
– Языков брать? – спросил Штырь.
– Без толку, – поморщился Кэп. – Нам тут недосуг с ними возиться. Основные силы разгромлены, вряд ли те, кто был брошен в мясорубку, смогут сообщить что-то ценное. Так что – кончайте на месте. Ещё вопросы?
– Приоритет задач – зачистка местности от рейфов? – уточнил я. – Смежные цели есть?
– Всё будет в планшетах, – сообщил полковник, и буквально впился в меня яростным взглядом. – А на тебя, паршивец, особая вводная! Ещё раз отчебучишь нечто подобное – дужкой от кровати перехерачу вдоль хребтины! Ты знаешь, сколько у меня из-за тебя седых волос прибавилось?! У меня волосы даже на жопе поседели!!!
Ну, с волосами он явно перегнул. Но я представляю объём сил, затраченных офицером на нашу отмазку…
– Спасибо, дядь Саш, – от всего сердца честно отозвался я. – Во век не забуду.
– Рот закрой, – беззлобно бросил тот. – Если в тебе проснулся инстинкт Марии Терезы, то хотя бы меня в известность поставь, спасатель херов! Эх, прощай, спокойная пенсия…
– Ну, после открытых боевых действий на Земле с рейфами она уже никому из нас не светит, – тихо, но твёрдо припечатала Раптория.
– А теперь общая команда. – полковник встал во весь рост и одёрнул свой китель. – Слушай меня внимательно, повторяю один раз. Вашей кодле я категорически запрещаю умирать. Вы меня поняли? Вернуться всем домой живыми! Поняли, нет?!
Вот и пойми его… вроде и стебётся, а вроде и не слышно в голосе весёлых нот. Да и смотрит так, будто…
Твою мать. Я вспомнил, где я видел этот взгляд.
Абсолютно точно таким же смотрел на меня Покрышкин на борту «Александра Невского», когда я, едва не обматерив Сакамото, приказал им забирать наших с пострадавшего корабля и доставить их домой. Похоже, тогда только он и Лилит поняли, что я собрался сделать. Но этот взгляд забыть будет трудно.
– Я приведу назад всех, полковник, – чётким голосом, не вязавшимся с растрёпанной внешностью, изрекла Лилит. – Если кто-то не вернётся – то и я останусь с ним.
Намёк не был тонким, и даже толстым. Он был ЖИРНЫМ, толщиной с синего кита, залакированным прокисшим соусом. Но почему-то на этих словах дёрнулась и Раптория. Это заметил и Дегтярёв.
Хотя, почему «почему-то»? Кажется, я догадываюсь, почему.
– Разреши последнюю просьбу на прощанье, дядь Саш, – попросил я.
Офицер молча кивнул.
– Если не вернёмся… позаботься о Гайке, хорошо? И о Рыси заодно.
Полковник долго смотрел на меня, не мигая. Долго, секунд пятнадцать. Наконец, он кивнул.
– Сделаю, парень. Всё от меня зависящее сделаю. И даже больше.
Большего мне и не было надо.
– По готовности – на выход! – скомандовал офицер, и вскинул руку к виску, нацепив фуражку: – Честь имею!
Точно. Вспомнил… я ж теперь типа младший лейтенант. Хоть и липовый, но тем не менее. Я вскинул руку в ответ.
– Честь имею.
***
Мы ушли. Убыли, понимая, что можем уже сюда не вернуться. Объект, ставший для нас домом, провожал нас немым молчанием. Даже те бойцы из нарядов и усиления, что попадались нам на пути, как-то странно смотрели на группу подростков, шедших в колонну по двое, с рейдовыми рюкзаками и оружием наперевес. Смотрели, и освобождали нам путь, отходя к стенам, хотя пространства было более чем достаточно. Многие отдавали воинское приветствие. И хотя с дневальными всё понятно – этим по месту несения службы положено – то с остальными было интересно, с чего вдруг такая честь.
На поверхность мы поднялись по основному входу: наверху, как и сказал Дегтярёв, был развёрнут мобильный пункт снабжения. Колонна грузовиков стояла мордой в одну сторону: возле погрузочных бортов успели притащить столы, где наличествовали специально обученные люди – по пять человек на каждый борт. Четверо – грузили, один – вёл документацию выдачи и приёма.
Сначала мы чуть-чуть зависли, не сразу сообразив, куда нам чесать, но начать решили с транспорта.
Отдельным бортом стоял неприметный ГАЗ-66 с К-66 на шасси: к нему уверенным шагом двинула Лилит. Уже привыкнув к тому, что девушка по определению знает и помнит больше нашего, я не стал задавать идиотских вопросов «а что», «а почему», и молча двинул за ней. Быть может, именно с этой машиной были связаны её прошлые попытки отвести конец Земле?
Подойдя ближе, я понял, что не ошибся: на шасси действительно был смонтирован КУНГ К-66, а сама модификация, судя по всему, носила индекс «ГАЗ-66-15» – её выдавал ряд отличительных особенностей.
Возле машины, откинув кабину в верхнее положение, копался на двигателе силуэт в подменной форме одежды. Завидев нас, он спешно закончил свои дела, вылез из-под кабины и вернул её в нормальное положение, заперев механизм опрокидывания.
– Жду в готовности! – сообщил он, когда мы подошли ближе всем гуртом. – Двигло прогрето, хоть сейчас отправляйся!
– Так и поступим, – кивнул Медвед, махая нам всем рукой: мол, «на погрузку!».
– БК и планшеты где получать? – осведомился я.
– На вас отдельная вводная пришла, – махнул в сторону полуторатонной «будки» на своей раме водитель. – Ваши «цинки» уже там, вместе с провизией: загрузили вне очереди.
– Очень хорошо, – кивнул я. – Тогда трогаем.
Ребята в темпе загрузились в кузов: была предусмотрена даже лестница, выдвигающаяся из ниши между кузовом и рамой. Запустив вперёд всех, я в последнюю очередь подал свою рюкзак и оружие и подтянулся сам, предварительно задвинув лестницу на место: негоже ей цепляться за ландшафт под колёсами, ещё оторвём, чего доброго. За собой с лязгом захлопнул дверь.
***
Полноприводная «шишига» мчалась по федеральной трассе, натужно ревя двигателем. Рычание восьмицилиндрового V-образного агрегата было слышно даже сквозь алюминиевые стенки КУНГа при закрытых окнах последнего. За утро воздух ещё не успел прогреться июньским солнцем, поэтому форточки никто не открывал: было достаточно прохладно для нашей формы одежды.
Медвед сидел напротив старшим борта, рядышком ему на плечо улеглась Литера. Штырь сидел в обнимку с Багирой, а я оказался прижат к стенке не самым тщедушным тельцем Лилит. Правда, удобства это ничуть не добавляло (во всяком случае, мне): подвеска «шестьдесят шестого» передавала на «будку» все неровности дороги, начиная от трещин асфальта и заканчивая выбоинами оного же. При малейшем провале полутораметровое колесо исполина падало в пробой, тут же получая удар в ступицу. Срабатывали ли при этом рессоры с амортизаторами, или нет – но мы вместе с КУНГом «ухали» вслед. А на выходе из ям удар получался такой силы, что нас подбрасывало на несколько сантиметров с тем, чтобы потом опять уронить на жёсткие деревянные сидушки. Благо, что тащиться недалеко: а то всю задницу себе отбили бы.
На часах – восемь утра. Поспать мне сегодня толком не довелось, но, на удивление, чувствую себя недурно. Если не считать утреннего «тормоза» с формой одежды, соображаю относительно свежо и, кажется, даже не собираюсь вырубаться в сон.
Хотя, странно. Медвед дал мне заглушить какую-то сивуху вчера вечером, отчего я начисто потерял память последующих десяти-двенадцати часов. Однако, мозги, хоть и изрядно ушибленные, продолжают варить, и можно сложить пять плюс семь и получить минус тринадцать в квадрате семнадцатой степени: надо будет отблагодарить Лилит как-нибудь. Чую, не в последнюю очередь благодаря её стараниям я не ощущаю себя контуженным карасём…
За бортом рёв двигателя грузовика начал перемежаться со звуками спорадической канонады. То одиночные выстрелы, то целая серия залпов, то сплошной ливневый поток очередей то и дело вклинивались в утреннюю какофонию. Уже в тот момент было понятно, что романтическим свиданием наша прогулка не будет.
Ну, разве что только, романтическим свиданием со смертью.
Хотя, мы и так регулярно с ней якшаемся. Эта бледная с косой за некоторыми ещё придёт.
Но я, в свою очередь, приложу все свои грёбанные силы, чтобы этой твари не достался никто из моего подразделения. Если надо – сам разменяю на них свою жизнь. Если мне придётся уйти к праотцам, чтобы жили те, кто мне дорог – я заплачу эту цену.
Я смотрел на сидевших напротив меня ребят, не обращавших на меня внимания. Пацаны обнимают девчонок, те жмутся к парням, интинктивно ища защиты и укрытия. Это – извечный рефлекс живого: искать помощи у более сильного.
Медвед и Литера.
Штырь и Багира.
Лилит и я.
Астория и Британец…
Да все! Они уже давно поняли, что ходят по острию ножа. Они поняли, что будущее для нас может уже не наступить. Им плевать на порядки. Чихать на нормы. Класть на устои. Если они чего-то захотят – они сделают это вопреки всем моральным принципам. Потому что идущим на смерть нечего терять. А мёртвые сраму не имут. Вчера это понял и я.
Я смотрел на сидевших напротив меня ребят, и думал о том, какое пополнение смогут вырастить эти люди. Не мальчики, но мужи. Не девочки, но жёны. Каждый из них уже вкусил кровь и плоть. Врага и друга. Сладкий вкус радости и горечь потерь. Каждый из них теперь знает цену жизни и смерти.
Все взрослеют. Рано и поздно. Но те, кому это приходится делать на войне…
Всё. Игры кончились. Ныне я призываю всю свою память, все свои навыки и весь свой арсенал знаний. Я отрину все свои абмиции, страсти и желания. Отныне я больше – не я. Я – командир для этих людей. Моя задача – сберечь их жизни с тем, чтобы они смогли дать начало новым жизням. ЭТИХ людей будущие поколения должны знать живыми героями, а не павшими. И грошь мне цена, если я не смогу сделать этого…
…внезапно грузовик будто собрался сделать кувырок. Всех, кто сидел, вне зависимости от занятой позы, просто швырнуло к передней стенке КУНГа.
Послышался несдерживаемый мат, вскрики и сдавленные стоны.
Манёвр мог произойти только в одном случае: экстренное торможение.
– К машине! – рявкнул я, бросаясь к дверным створкам.
Благо, что сидел я возле них старшим второго борта, и меня никем не прижало: напротив, я стал «ягодкой» на вершине тортика, слоями собранного из всех, кто сидел на скамье борта…
Стоило только с лязгом распахнуть дверь, как в нос врезался запах мертвечины, палёных покрышек и порохового угара.
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
Raptor100
|
Дата: Четверг, 26 Октября 2017, 23:18 | Сообщение # 228
|
Гражданское лицо
Группа:
Пользователи
Сообщений: 4
Статус: где-то там
|
+
Прода не беченная?
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Четверг, 26 Октября 2017, 23:21 | Сообщение # 229
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
Прода "бечена" "на отвались": бэта ушла в загул и, по видимому, вернётся не скоро. Варианты текста черновые, так что меняться ещё может что угодно. Начиная от отдельных подробностей и заканчивая поворотами сюжета. Пишу уже чисто для себя.
***
События последовавших за этим двадцати минут боя мне запомнились в виде череды отрезков-вспышек. Мне с трудом удалось составить картину произошедшего в единое целое: настолько всё казалось разрозненным и сюрриалистичным. Одна только выходка Раптории чего стоила…
«Сайга» осталась валяться в кузове, а наружу я сиганул с ручным пулемётом: уже не помню, был ли это тот самый ствол, что я отжал у парней из оцепления на болотах, или аналогичной конструкции иной экземпляр. Да и, если честно, не особо стремился уточнить: в данный момент на линии огня стеной споро возникали другие проблемы.
Сразу, как только оказался на улице, в глаза бросилось, что грузовик встрял прямо на трассе. Широкая восьмиполосная автомагистраль с отбойником между встречными направлениями, по четыре полосы в каждом. К отбойнику «шишига» прижалась левым бортом, и, судя по снесённым светоотражателям на нём, тесанула передним колесом метров эдах шесть, прежде, чем остановиться.
Тормозной путь был извилист: заблокированный в ступор колёса прочертили на асфальте изрядную «змейку» – её «хвост» начинался от нас метрах в тридцати.
Первым делом, что стоит делать, оказавшись возле обездвиженной машины – занять оборону в естественных складках местности, если подобное невозможно сделать на борту. Машина бронированной не была. Хоть и железная «будка»-КУНГ давал некоторую защиту, но даже пистолетный патрон прошивал такую стенку навылет, не говоря уж о чём-то более весомом. Находиться в обездвиженной машине в момент обстрела – себе дороже.
Я сразу бросился к кабине по правому борту, на ходу вскидывая к плечу приклад.
Как оказалось, не зря.
Едва успел завернуть за угол КУНГа, как на линии огня появился здоровенный детина поперёк себя шире с бледной шкурой и устрашающего вида маской на хлебальнике. За месяц мышечный рефлекс накачался достаточно, чтобы палец спустил курок в затяжной очереди до того, как я сообразил, что передо мной солдат-рейф.
Последний успел пробормотать что-то нечленораздельное, больше похожее на бульканье пополам с хриплым хохотом, и рухнул дерюжим мешком замертво. Замертво, это точно: удостоверился контрольным выстрелом в лоб.
Оказавшись возле кабины, я засел возле переднего правого колеса, к слову, доходившего в высоту мне по грудь. Вообще-то, крайне не рекомендуется стоять или укрываться возле пневматических катков и колёс транспортных средств во время огневого контакта: чревато баротравмой от взорвавшегося баллона. Но, насколько я помнил, «шестьдесят шестой» мог похвастаться взаимозаменяемыми с БТР пулестойкими шинами, так что решил рискнуть.
Перед бампером машины, выдававшимся вперёд её морды чуть ли не на целый локоть, в каких-то паре метров торчал длинный автобус, перегородивший дорогу на все четыре полосы. Такие на местных маршрутах точно не ходят: это дальние экскурсионные или заказные, но уж точно не отсюда. В доказательство моей версии на номерных знаках машины значились регистрационные номера с сербским флагом, а за стеклом виднелась маршрутная табличка: борт следовал из Приштины через Белград до Москвы и возвращался обратно.
Но, судя по всему, в салоне автобуса происходила какая-то бесовщина, ибо оттуда доносились совсем не человеческие крики и мелькали рожи страхолюдин: рейфы изволили буйствовать.
Одного я тут же грохнул через стекло: промахнуться с пяти метров через окно с выбитым стеклом в череп стоящей твари практически нереально. За ним тут же лёг и второй.
Не надеясь, что меня в горячке воя услышат и поймут, я рявкнул, насколько хватало силы лёгких и глотки:
– Все в автобусе: на пол, живо!
И вскинул пулемёт к уровню торчавших из-за оконных проёмов страхолюдин.
Маленький нюанс: только потом я сообразил, что дело пахнет лигроином. В тот миг я не придал особого значения последовавшему за моим возгласам воплю:
– Све у колима! Доле, брзо!
И только после того, как заговорил мой пулемёт, до меня дошло, что крик на сербском раздался не из автобуса с сербскими же номерами, а из-за моей спины.
Но это я пойму потом. А сейчас к моему РПК присоединились стволы тех, кто успел выскочить из КУНГа «шестьдесят шестого». Кто-то занял оборону, как по учебнику: обездвиженная машина в центре, личный состав – ощетинился стволами по секторам обстрела. Кто-то присоединился ко мне, не задавая идиотских вопросов. Мол, раз поливает огнём трансферный автобус – значит, так надо.
Хоть и старался не сильно затягивать очереди, но через пятнадцать секунд всё было кончено. От борта машины не осталось ничего: вся стенка напоминала крупное решето. Даже страшно подумать, что творилось с обратной стороны, где через выходные отверстия на сверхзвуке вылетали пули. Там, небось, вообще дыры по кулаку в металле.
Отстрелявшись, по инерции отстегнул опустевший магазин, наспех засунул его под разгрузку, не утруждая себя поиском свободного подсумка, выхватил свежий и примкнул тяжёленький 45-местный коробок. Всё это – в движении, лёгким бегом сорвавшись в обход автобуса. Тот стоял к нам левым бортом, где была лишь водительская дверь, да пара багажных отсеков с крышкой двигателя. Необходимо было узнать, что творилось в машине.
Хотя, я уже представляю себе этот фарш.
В автобусе действительно образовался филиал скотобойни. Лобовое стекло во весь рост транспорта покрылось густейшей сетью трещин. Водитель, пристёгнутый пятиточечным ремнём наглухо, тем не менее, был мёртв: хватило единственного взгляда на бледно-серый кожный покров, чтобы понять – жизнь покинула это тело как минимум минут несколько назад. Причины смерти в этот раз выяснять не стал.
Зато в салоне…
Когда я ворвался через открытую (если не сказать – выломанную) дверь, в салоне узрел всеобщий абзац. Пол был завален трупами рейфов верхним слоем, а под ними – люди. Кто-то двухсотый, кто-то трёхсотый. Но отчётливо слышались стоны и не самой литературной окраски бормотания, идентичные во всех группах языков, будь то русский, сербский, хорватский, черногорский или белорусский.
И всё это было наглухо залито кровью. Левый борт автобуса превратился в сито, зато правый – будто бы шрапнелью покромсало. Он практически отсутствовал. Во что превратились сидения салона – можно даже не говорить. Наружу торчали пружины, деревянные колодки, набивка валялась по всему объёму.
– Живые есть? – спросил я. – Отзовитесь, кто жив!
В ответ был удостоен отборнейшей порцией мата в стиле малого боцманского загиба, помянувшей, казалось, всё вокруг, от абсолютно непричастного к происходящему до последних тайн мироздания.
– Бдь, гребучий же потрох, нх… – закончил свою тираду матерившийся голос.
Голос, на поверку оказавшийся мужским, доносился откуда-то из-под ковра мёртвых тел рейфов.
Сваливая с себя трупы, будто хрен из-под земли, пытался вылезти молодой человек славянской наружности, чья форма была залита кровью: судя по обилию оной – явно не его.
***
Знакомство состоялось на безымянном пятачке, образованным наспех заброшенной складской базой, куда мы в темпе контратаки эвакуировали всех, кого нашли живыми в автобусе.
С нашей стороны собрались все, кроме Медведа и Дока: парни забрались на крышу КУНГа и с высоты трёх метров с копейками обозревали окрестности, готовые дать предупредительный сигнал, буде последуют гости.
И наличествовал немаловажный момент, заключавшийся в том, что водитель нашего грузовика числился двухсотым: когда его вытащили из кабины, носом, ртом и ушами шла кровь. Налицо – обширное внутреннее кровоизлияние, но чем оно было вызвано – по горячим следам установить не удалось.
Со стороны пассажиров автобуса собрался – ни много и не мало – почти полнокровный взвод.
Старшим оказался молодой человек чуть постарше Медведа: на вид лет двадцати или около того. Рослый – выше многих из нас, подтянутый, если не сказать «статный». Светловолосый, с довольно резкими чертами лица – последнее, кстати, перечёркивал мощный шрам, тянущийся от виска до горла. Судя по хорошо зарубцевавшемуся следу – ранению несколько месяцев как минимум.
С ним – десяток девушек, мал мала меньше. Меня прошиб холодный пот, когда я обозрел их строй.
«Представились» они по полной форме. Парень бегло отдал команду на сербском, девушки не заставили себя просить дважды: в темпе сообразили шеренгу по ранжиру.
На всех них красовалась форма. Парень был одет в камуфляжный костюм под сапоги, его же спутницы были облачены в блузки с юбками, справно отглаженные, но изрядно запятнанные кровью.
Облачение для всей группы одинаковое: белая блузка с коротким рукавом «навыпуск», иссиня-чёрная юбка в складку чуть выше колен, да тупоносые туфли на символичном каблуке.
Но объединяло их всех одно: головной убор и ремень.
На всех одиннадцати красовались умело отбитые береты оливкового цвета, а на поясе – ремень с пряжкой, на которой в прыжке изогнулась какая-то хищная кошка.
Кошка…
Хищная кошка…
Какая-то кошка…
Кстати.
Меня дёрнуло посмотреть не только на форму, но и на нашивки, коими были снабжены как китель парня, так и блузки девушек.
На одном рукаве был нашит сербский триколор, по дурости опосля контузии чуть было не принятый мною за российский: цвета-то одни и те же, только отзеркаленные сверху вниз. На другом рукаве в резком броске замер силуэт хищной кошки: то ли рыси, то ли пантеры, то ли ещё кого из этого семейства.
Поначалу я чуть было не принял их за дивизию Дзержинского: уж больно похож был шеврон. Но даже я, не обладая особыми обширными познаниями, смог сложить дифференциал с логарифмом и получить квадратный дискриминант.
На шевронах с силуэтом кошки красным по чёрному было вышито: «гарда пантери». Чуть ниже – вторая часть надписи гласила: «кадетско образованье».
Меня как током передёрнуло.
Как бы хреново я в школе ни учился, но даже я помню курс истории о боевых действия в Сербии, где под командованием Любиша Савича по прозвищу «Маузер» с 96-го по 06-й годы до двух тысяч отличились в операциях Боснийской войны.
Но сейчас, на минуточку, десятый год, и подразделения, насколько мне известно, нет. Так кто же эти люди?
На шевронах написано – кадетское образование. Кадеты? Курсанты? Новый набор Национальной гвардии Республики Сербской?
Да и паренёк на Любо «Маузера» никак не тянет…
– Добро ютро, – рекомендовался тот, когда их и наш строи приняли более или менее официальное построение. – Дозволите ми да се представим. Моје име је Кристиян, десетар српских оружаних снага.
Оба-на… Вот это поворот.
Нет, не то, чтобы я был в шоке, просто… как бы это сказать…
Ну, в общем, если я правильно понял его представление – Кристиян (как он себя назвал) – является кем-то вроде младшего сержанта, если переводить аналогии, отталкиваясь от номинального. «Десетар» – в сербской армии и Сухопутных силах, крупнейшей составляющей Вооружённых сил, «десятник». То есть, по-нашему, командир отделения.
Вот это номер…
– Командир отдельного корпуса гражданской обороны, – представился я, вскинув руку в воинском приветствии. – Гвардии ст… младший лейтенант «Шаман».
– Ну, ты загнул… – раздался тихо голос Раптории. – Они ж по-русски ни бельмеса… – И добавила уже чётче. – Ово је командант одвојене зграде цивилне одбране, потпоручник «Шаман».
Теперь уже мои глаза натурально вывалились из орбит. Потому что я начисто понял, что голос, только что рекомендовавший меня людям напротив, несколько минут назад прокричал команду на этом же языке, приказав людям в автобусе лечь на пол. Так это что, получается, Раптория знает сербский?! Да так уверенно на нём шпарит?! Ну, хрен его знает, может, с ошибками, но… Мать твою, где она так зубы выбрила?
Хотя, что я вообще о ней знаю? Кроме того, что она как две капли воды похожа на меня?
– Ну, насчёт «ни бельмеса» – это уже загнула ты, – хитро улыбаясь, обратился к ней Кристиян. – Русский я понимаю. Русский я не знаю, но я понимаю.
Наша шеренга чуть прыснула смешинкой, а Раптория слегка покраснела.
– Сербы – это как русские, – улыбнулся ей Кристиян. – Мы можем не знать друг друга, но мы всегда поймём друг друга. Мой отец серб. Мой дед русский. Русский я понимаю. Не знаю, но понимаю.
И добавил, обращаясь ко мне:
– Хвала лепо за помочь, ти нехристни готово нису ни појести.
– Да, собственно, не за что, – развёл руками я. – Как говорится, «нэма на схэму».
– Акцент у вас обоих зверский, – буркнула красная, как рак, Раптория. – Что у тебя на сербском, что у него на русском…
– Молчала бы уж, полиглот, – хмыкнул под боком Штырь.
– Думаю, все заметили, какой творится кавардак? – поинтересовалась у стоявших напротив нас Лилит, говоря чуть медленнее обычного: давала шанс сербам понять нас, не тратя время на перевод.
– Да, – кивнул ей Кристиян. – Приметили. Желимо да вас питамо за помочь. Једног чега их не могу заштитити.
Последнее он добавил, кивая на строй девушек…
Да кого я, на хер, обманываю?! Это ни хрена не был строй! Пора посмотреть правде в глаза, парень! Это сборище девчонок, мал мала меньше! Это в лучшем случае подростковый хор, но никак не строй! Ты им оружие в руки дай – очередью автомат вырвет! Дашь дробовик – отдачей размажет! Шаман, очнись! Это не пополнение тебе упало за спину, это лишняя головная боль на твои плечи! И тут не надо быть дипломированным дипломатом, чтобы понять: Кристияну ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужна наша помощь, иначе ещё до конца суток вся эта братия будет представлять собой взвод идеально высушенных мумий.
– Ви можете рачунати на нас, – твёрдо сказала Раптория.
Хотя, нет. Не сказала. ПРИПЕЧАТАЛА. Будто бы даже не собиралась ни у кого спрашивать разрешения.
Да и я, если честно, тоже. Когда мир рушится в тартарары, а над человечеством нависла неиллюзорная угроза быть съеденным до последнего человечка, разбрасываться теми, кто просит помощи…
– У нас задача прибыть к месту нашего назначения и оказать помощь в обороне. – сообщила Лилит.
– Имамо задатак да стигнемо до наше дестинације и пружимо помоћ у одбрани, – тут же бегло повторила Раптория. – Нећемо моћи да те одведемо на сигурно место. Зато што сада нема сигурносних места.
Кое-что понимая с пятое на десятое, я попытался вкратце изложить своё видение проблемы.
– Мы вступаем в борьбу, – уточнил я. – Наша цель – уничтожение вражеского десанта и защита мирного населения.
– Разумем савршено, – кивнул Кристиян. – Али под вашом заштитом, девојке ће бити сигурније него са мном самим.
– Вам придётся драться, – на всякий случай уточнил я. – Нас слишком мало, чтобы отразить атаку на такую многочисленную группу. Враг не разменивается на численность. Вы должны будете взять в руки оружие.
– Мы кадеты, – перешёл на русский Кристиян. – Нас учили обращению с оружием. Не уверен, что все смогут стрелять в человека, но нас учили обращению с оружием.
Я бегло пробежался взглядом по девушкам в форме напротив нас. За весь разговор они не проронили ни слова, хоть и с интересом вслушивались в беседу. Значит, с дисциплиной у них порядок. Во всяком случае, пытаются изображать шеренгу, стоят спокойно, без кутежа, и в разговор своего старшего не вмешиваются.
Глаза… мне нужны из глаза… в них можно многое узнать о человеке…
Я подошёл к девушке, стоявшей старшей и выглядевшей соответственно. Ростом с меня, иссиня-чёрные волосы, ниспадающие на плечи из-под берета, и такие же угольно-чёрные зрачки. Черты лица исхудалые: видно, что как минимум несколько дней сидит на подножном корме или случился перебой со службами снабжения продовольствием. Но держится молодцом. При моём приближении непроизвольно вытянулась и расправила плечи. Я бы сказал, «поставила хвост пистолетом», но метафора явно не к месту.
– Како се зовеш? – спросил я, по памяти перебирая сербский в мозгу. Язык я не знал как таковой, но кое-что усвоил по фильмам и песням.
– Айка, – доложила девушка. – Цхоир мастер.
Звонкий тонкий голос. Не предназначен для отдачи громких и разборчивых команд. Да и взгляд…
В глазах Айки читались интерес и ребячье любопытство. Она ещё издалека окидывала нас всех взором, но теперь она буквально поедала меня глазами. И всё. Больше никаких эмоций. Ни страха, ни опасения, даже в выражении лица – ничего не выдавало в ней готовность к действиям или обороне. Это полный провал.
– Она регент хора, – мрачно констатировала за спиной у меня Раптория. – Именно так переводится на русский «цхоирмастер».
М-да. Регент хора? Что ж. Петь они, может быть, и умеют. Но поможет ли это им сегодня? Меня терзают смутные сомнения.
– Сколько тебе лет?
– Не разумем, – прямо сообщила Айка, чуть стушевавшись.
– Колико имаш година, – уточнила нарисовавшаяся по правую руку от меня Раптория.
Девушка потупила взор.
– Седамнаест…
Хорош контингент… Фронтовой хор песни и пляски имени Полярного Писца, вашу в Бога душу мать…
Справа от неё стояла девушка помладше на вид, но так же недурно развитая внешне. Если бы одеты они были по «гражданке» и не стоял б по ранжиру, ей я дал бы годков не меньше, а то и поболее, нежели Айке.
– Бисерка, – сообщила она, перехватив мой ещё не высказанный вопрос. – Помохник цхоирмастер.
Я бегло окинул взглядом и её фигуру. Ростом чуть ниже Айки, волосы светлее, не такие чёрные, но тоже тёмного тона. Глаза… глаза карие, но в них уже… в них уже читалось что-то, что давало надежду. Казалось, эта девушка понимает происходящее, пусть и не до конца верит в то, что видит.
– Ја имам шеснаест година, – по-своему истолковала мой взгляд она.
Я так понимаю, «Бисерка» – это имя такое.
Справа от неё девушке на вид было лет как минимум столько же, но сложена она была гораздо стройнее – если не сказать «худее». Даже Астория, по-моему, и то крупнее будет. Тут и до анорексии недалеко. Тем не менее, выглядела она гораздо крепче многих своих сверстниц из России.
– Како се зовеш? – спросил я.
– Велизарка, – представилась девушка, чуть испугашись: больше ничем не могу объяснить, почему она вздрогнула.
– Старост? – спросила её Раптория.
– Петнаест.
Это был какой-то сюрр. Я понимаю, что мы и сами далеко не богатыри, но даже у нас самой младшей – четырнадцать. Тут же я вижу натуральный детский сад на попечении у начальной школы.
Я репетовал взгляд Кристияну. Он с картинным обречением покачал мне в ответ. Он прав. В одно рыло он не защитит даже половины своего личного состава. Первыми полягут те, кто младше: им не хватит ни прыти, ни опыта уйти от погони рейфов. Про открытое боестолкновение я даже не буду заикаться.
Если Велизарка была чистой блондинкой, то девушка по соседству от неё была разве что не седой. Альбиноска, что ли? Нет, вроде бы. Глаза нормальные: голубые. У альбиносов, обычно, красные… Но волосы неестественно бледные, будто после облучения или перекиси водорода.
– Гвоздена, – твёрдым голосом сообщила она своё имя, и добавила на русском, ненатурально проговаривая звуки: – Вы военне? Армия? Спецназ?
– Гражданская оборона, – мрачно констатировал я. И, чуть подтянув память, повторил: – Цивилна одбрана.
Вроде бы, так нас «представила» Раптория.
– Вы поможете нам? – напрямик спросила Гвоздена. – Мы помочь вам. Вы помочь нам. Вам нужны солдаты.
– Солдаты, – уточнил я, подчеркнув этот термин. – Именно. Солдаты. Не дети.
– Вы сами есть дети, – с далеко не детской ухмылкой, больше похожей на жёсткий оскал, вернула мне она.
Ну, в какой-то степени она была права, как никто другой за сегодняшний день.
Раптория обошла меня и встала перед девушкой. Взгляд её был не в пример тяжелее.
– Ми нисмо кадети, – тихо, почти гортанно процедила она. – Ми нисмо воjници. Ми нисмо воjска. Ми нисмо специјалне силе.
– Онда ко си ти? – усмехнулась Гвоздена. – Бандиты?
– Смертники, – осадила её Раптория. – Мы смертники. Без поддержки и шансов на возвращение.
– Тогда, нам сам Бог велел встретить вас, – заявила Гвоздена. – Ни вам, ни нам терять нечего. Если мы должны драться – мы будем драться.
– Шансов мало, – покачал я.
– Мртва срамота не припада, – оскалилась Гвоздена.
Я улыбнулся ей. Такой настрой мне откровенно нравился. Если личный состав готов драться за свою жизнь – бой ещё не проигран. Даже, если готов драться всего один из полка, есть возможность вдохновить его рвением других.
– Золотые слова, – я хлопнул девушку по плечу.
А сам с ужасом отметил, что ростом она едва достаёт мне до ушей. И это в её-то…
– Сколько тебе?
– Четрнаест година.
И это в её-то четырнадцать лет…
Боже… справа от неё девчонка ещё младше… я даже боюсь спрашивать.
Сил хватило только подойти к ней, и посмотреть в бездонные зелёные глаза. Большие красивые зелёные глаза, ещё толком не видевшие жизни. Она ещё не была так крепко сложена, как её старшие подруги, но на ней тоже была форма. А это значит, что война всех подгребла под одну гребёнку. Но слова встали поперёк горла ломом.
– Даринка, – звонким переливистым голосом представилась девочка. – Ja сам… тринаест година.
Мне натурально стало дурно. Она не доставала мне даже до плеча. Рука на автомате потянулась к её маковке, тяжело опустилась на голову и по-дружески потрепала по берету, из-под которого на плечи падал каштановый водопад. Но… если этой девочке, стоявшей в середине шеренги, всего тринадцать лет… ТО СКОЛЬКО ЖЕ, МАТЬ ВАШУ, ТЕМ, КТО ДАЛЬШЕ?!
– Командир, – мрачно сообщила мне Раптория. – Ты до хера побледнел.
А то я сам не догадался.
Я уже догадался, какую свинью мне подложила судьба. Ежу понятно, что после ТАКОГО я уже не смогу отвернуться от этой группы. Если за Рысь меня чуть не расстреляли, то что со мной сделают за этих ребят – я даже думать не хочу. Плевать на это с высокой колокольни. Выбрасывать на съедение рейфам детей – это надо быть конченым обмудком. На это я пойти не смогу. Пусть сорвут погоны. Пусть запрут на несколько лет на гауптвахту. Мне насрать. Эту группу мне не позволит бросить ни совесть, ни здравый смысл.
А до слуха уже донёсся чёткий, но расплывчатый голос очередного «цветка жизни»:
– Златойка. Jа имам дванаест година.
Мелкая. Совсем мелкая. Даже ниже Гвоздены будет. Двенадцать лет… совсем ещё дитё. Короткая причёска кое-как собрана под берет. Тёмный волос, тёмный глаз. И совсем ещё детский голос.
От которого у меня табуном пробежали по спине херовы мурашки!
– Шаман, – я даже не сразу почувствовал, что меня схватили за руку. – Тебе нехорошо?
– Жарко. Jеданаест година.
Твою мать… от спины прошла холодная испарина, а волосы зашевелились даже в тех местах, где волосяного покрова отродясь не водилось.
– Ива… Радич. Десят…
– Эра. Девет година…
– Ядрана. Осам…
А вот тут я чуть не отключился. Я просто на секунду представил себе, что будет с этими детьми, откажи мы им в помощи. Ещё до обеда они нарвутся на мародёров, послужив им нехилой закуской, а потом, если доживут до вечера, отправятся на обед рейфам…
– Раптория. – я сам поразился своему голосу, исходящему будто бы из другого тела. – Связь с базой. Любой ценой.
– Есть. – прозвучал голос из-за пелены сознания. – С тобой точно всё нормально?
Со мной ни хрена не всё нормально. Меня колотило и выворачивало. Я пытался ещё держаться, но видно было даже со стороны, как мне дерьмово: что с нашей, что с не нашей группы на меня косились не по здоровому.
Я подошёл к Кристияну, пытаясь на ходу успокоить дыхание и унять дрожь в мышцах.
– Мне нужен мой командир, – прохрипел я. – Я помогу вам выжить, чего бы это мне ни стоило. Но об этом должны знать мои начальники.
– Понимаю. – вздохнул Кристиян. – Мне хватит знать, что девочкам ничто не угрожаэ… Если ми можем вас отплатить, ти токмо…
– Помоги мне защитить их, – процедил я ему. – Это всё, что я потребую.
– О большем и мечтать вредно, – вымученно улыбнулся парень.
– Командир! – донеслось из кабины «шишиги» голосом Раптории. – Есть связь! Хреновая, но связь.
Я обернулся к грузовику. Медвед и Док, засевшие на крышу КУНГа в качестве дозорных, в темпе разворачивали 12-метровую телескопическую антенну, прилаженную к передней стенке кузова между отопителем и фильтро-вентиляционной установкой. Из открытой дверцы кабины высунулась Раптория, держащая в руках тангенту радиостанции.
– Пошли, – я махнул Кристияну. – Сейчас будет трагикомедия.
А в том, что она будет, я не сомневался.
Ох, как я не сомневался…
– База, я Шаман. Прошу на связь.
– На связи База. Почему раньше срока? – голос Дегтярёва не предвещал ничего хорошего. Но, если Раптория его ещё не ошарашила, тогда это сделаю я.
– Экстренная ситуация.
– Так, продолжай…
– Погиб водитель грузовика. Предположительно – причиной смерти послужило обширное кровоизлияние в мозг, точно сказать нельзя. Грузовик не пострадал, остановка была экстренной, но не аварийной. Продолжили движение.
– Хреново, – без малейшего намёка на отвлечение от сути дела констатировал Кэп. – Но, зная тебя, паршивца, смело могу предположить, что это ещё не всё, и мне ещё есть, за что тебя казнить. Так что глаголь, чудовище.
Реакцию полковника я уже видел наперёд…
– На маршруте следования столкнулись с рейфами, вступили в бой. В ближнем огневом контакте удалось отбить группу выживших сербского подданства, по истечению боя было принято решение взять их с собой…
– Ты там перегрелся, что ли, ушлёпок? – перебил меня Кэп. – Совсем от рук отбился, я погляжу? Так я тебя сейчас в окно выкину! И плевать, что ты в чистом поле! Подниму и ещё раз выкину!
– Я не закончил доклад, – хрипло процедил я. – Гвардии полковник Дегтярёв.
На том конце рация подавилась матом. Я, конечно, понимаю, что это мне потом ещё ой как аукнется, но в сейчас меня натурально колотил мандраж. И послать лесом офицера – это меньшее, что можно сделать на правах разминки.
– Среди выживших в группе – девяносто девять процентов несовершеннолетних, и детей до восьми лет включительно. Самой старшей – семнадцать.
В этот раз молчание было куда более длительным.
– Та-ак… – потянула, наконец, рация. – В этот раз всё правильно сделал, молодец. Ругать и бить не буду. Во всяком случае, сильно. Где вы сейчас?
– Открытым текстом передавать? – на всякий случай уточнил я.
– Можешь по «улитке», – разрешил Кэп.
Я в темпе схватил папку с маршрутным листом и достал распечатку карты. Древняя, как бивни мамонта, но ещё годную. Бегло нашёл легенду и координатную сетку.
– Двадцать восьмой район, тридцать девятый квадрат. – и, найдя на карте расположение базы хранения, на всякий случай уточнил: – Девятка ближе к двойке.
– Принял тебя. Знаю я эту клоаку, бывал там по делам служебным. Спихнуть гражданских можешь?
– Нет тут нигде гражданских.
– В смысле? – ошалел Дегтярёв. – Ты же только что сказал, что детей подобрал!
– Кадеты они, Кэп. – процедил я. – Кадеты. Сербские вооружённые силы, если я правильно разобрал.
– Та-а-ак! – Дегтярёв явно не на шутку завёлся. – Это что ещё за ОПГ у нас тут под носом?
– Докладываю по факту, – усмехнулся я зло. – В составе ОПГ – женский хор, судя по всему, с гастролями. Одеты по форме и идентично. Возраст исполнителей – от восьми до семнадцати лет. Командует парадом… парниша лет двадцати на вид. Представился младшим сержантом, если переводить на наш язык. Просит принять под защиту коллектив: в одно рыло ему всех не прикрыть.
В ответ повисла тишина.
Стоявший весь диалог рядом Кристиян благоразумно молчал, скрестив руки на груди. Зато весь личный состав его «коллектива» окружил нас: самые мелкие и наглые вылезли вперёд, буквально зажав меня возле колеса «шишиги». За ними второй линией выстроились наши.
У всех на лицах читалось беспокойство. И если мои ещё понимали, что я приму решение в любом случае, то девчонки из группы Кристияна явно нервничали.
– База? – на всякий случай секунд через тридцать поинтересовался я. – Меня слышно? Прошу на связь.
– Да я тут новую бобину нервов себе на складе прошу, вот и молчу, – поделился наболевшим Дегтярёв. – А вместе со мной за валидом весь начальствующий состав подался. Ты тут такие страсти рассказал, что весь радиоузел слезу пустил.
– Мне ни хера ни разу не до смеха, гвардии полковник Дегтярёв, – прорычал я в эфир.
Не тот момент для постебушек.
– А я ни хера ни разу и не смеюсь, – заметил Кэп. – Тут у некоторых даже наушники поседели. Ещё чем порадуешь?
– Я похож на птицу-счастье? – осведомился я.
– Нет, ты похож на ежа-самоё%а, – уточнил Дегтярёв. – А ёж, как известно, птица гордая: пинка не дашь – не полетит.
– Так и будем в эфире препираться?
– В наш век термоядерного прогресса находятся еще такие придурки, которые своими руками лезут себе туда, где Макар телят не сношал… И это я сейчас не только про тебя. Короче. Вот тебе мой командирский приказ. Забираешь всех, кого нашёл, не важно, в каком состоянии. Хоть штабелями в КУНГ грузи, мне по херу. И везёшь до такого безопасного места, чтоб там тушканчики могли без палева пастись, не опасаясь внезапной атаки лосося из кустов черники. Продержитесь там столько, сколько сможете: я вышлю по вашу душу эвакгруппу, они заберут детей. Сколько их там?
– Десять, – мрачно констатировал я. – И с ними дядька-черномор.
– Тогда вывесьте над точкой, где закрепитесь, белый флаг: будем вас искать визуально.
– У нас нет белого флага, – доложил я.
– А антенна на шишиге установлена? – осведомился Дегтярёв.
– Так точно, – сообщил я. – Двенадцатиметровая.
– Значит, залезаешь на антенну сам и дурным голосом орёшь оттуда: «Я белый флаг!». Понял меня, нет?
– Противогаз при этом одевать? – уточнил я.
– Да на твоё ёб%?ще и газик не нужен... Значит, так. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Тогда отбой связи. Сейчас буду наверх ломиться по эфиру. Связь через
час при любых раскладах. Понял меня, нет?
– Так точно.
– Грызи сочно. Всё. Отбой!
Я отключил р/с.
И всё было бы хорошо, если не было б так хреново…
– Общая команда! – выдохнул я, поворачиваясь к ребятам. – Грузимся в шишигу и валим отсюда на всех парах. Кристиян! Айда на борт!
Трибуны неистовствовали.
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Пятница, 27 Октября 2017, 18:18 | Сообщение # 230
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Поворот так поворот...
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Пятница, 10 Ноября 2017, 21:12 | Сообщение # 231
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
***
Я не знал, где Дегтярёв откопал Рапторию, но в тот день мне довелось несколько раз порадоваться, что эта херова ксерокопия была с нами.
Во-первых, она в темпе контратаки выполнила подъём карты.
Во-вторых, ещё быстрее, чем произвела подъём, проложила оперативный курс до более или менее безопасного места: им оказалась база отдыха «Изумрудное». Девушка аргументировала это тем, что в этих числах месяца уже должна была уехать предыдущая смена отдыхающих и ещё не должна была заехать следующая: то есть, был шанс застать незанятый участок и там закрепиться до прибытия подкрепления.
В-третьих, она очень быстро переговорила с группой Кристияна и навела конструктивный диалог: это просто провидение какое-то, что мы натолкнулись на сербов, имея с собой в составе знающего язык человечка.
В-четвёртых, она забралась со мной в кабину «шишиги» на правах штурмана. Предварительно уложив телескопическую антенну при помощи Медведа, я вёл машину по указаниям девушки, ориентируясь на её подсказки о поворотах и расстояниях, как пройденных, так и предстоящих.
Признаться, в свете последних событий я серьёзно пересмотрел своё отношение к Раптории. То ли потому, что она за ум взялась и перестала вести себя, как безбашеная малолетка, то ли потому, что сам я стал мыслить иными категориями. Но, так или иначе, глядя на неё сейчас, никак не удаётся узреть в ней ту психованную не уравновешенную личность. Она изменилась буквально за последние два-три дня: по сравнению с первыми двумя сутками пребывания среди нас – просто два разных человека. Так не бывает. Нельзя так резко измениться: как рубильником переключили. Но…
В дороге сам я много раз бросал на неё как можно менее заметные взгляды, чтобы найти в девушке хоть крупицу той взбалмошности и оторванности. Однако сколько бы я этого ни делал, на пассажирском месте «шестьдесят шестого» я видел лишь сильную личность с волевым характером и целеустремлённым взором. Больше не имелось от неё дурацких шуток и неуместных реплик, не было и дурошлёпства пополам с прущей из всех щелей дури. Даже шило, на околорелятивистской скорости вращающееся в одном месте, и то, кажется, вошло в режим инерционного торможения.
Всю дорогу, до самой точки безопасности, она сидела молча, лишь изредка корректируя мой курс, в обнимку с планшетом. Предупреждала о поворотах, опасных местах, подсказывала дорогу. Её глаза больше не искрились озорным огоньком, но были сосредоточенными и остро кололи. Единственное, на что она позволяла себе отвлекаться – это планшет с картой, дорога, зеркало заднего вида и часы. Изредка подключала свою рацию на сканирование в доступных для нас диапазонах. Всё.
Прямо-таки образцовый пример для подражания…
Хотя, мне ли шутить по этому поводу? Я и сам, можно сказать, только из теплушки вылез. Но вот что из себя представляет моя ксерокопия – от этого я не стал раздумывать меньше.
До наиболее безопасного места мы сумели добраться за полтора часа. Пока была возможность – по ровным дорогам я разгонялся до максимально возможных 90 км/ч: больше двигатель и ходовая часть «шишиги» развить не могли в принципе, да и за бензин становилось страшно. Аэродинамика не кирпича, но утюга: лобовое сопротивление плюс встречный ветер заставляли идти с повышенным расходом топлива, выжигая и без того не полные баки. Хотя, когда попадались перепады высот – с горки я на радостях раскочегаривал машину до 115. Это позволило нам выиграть лишние полчаса на участке бездорожья, где дорога отсутствовала настолько, что при прохождении отрезка пути пришлось подключить полный привод грузовика. Да и скорость пришлось сбросить чуть ли не до пешеходной: гнать на «шестьдесят шестом» по бездорожью с людьми в кузове – означает к концу поездки сделать из них люля-кебаб. Я бы в таком случае выпрыгнул в форточку, чем трястись в такой адской болтанке.
«Изумрудное», как и предсказывала Раптория, было пустым: однако, это не давало повода расслабиться, хотя мы доехали в целости и сохранности (мёртвый водитель умалчивается), не попав под обстрел, не наехав на мину, не угодив в засаду и не пришлось удирать от погони. Поэтому, как только я нашёл, где припарковаться, приступили к сооружению обороны. Но прежде – доразведка местности.
Территория базы находилась внутри периметра, огороженного высоким крепким забором, что был сварен из толстой арматуры сечением миллиметров десять, и лишь для очистки совести покрытым сверху краской «на отвались». Прежде, чем соваться на территорию, было категорически необходимо узнать обстановку в текущем ТВД. Я вызвал себе на помощь Лилит: вдвоём мы бегло осмотрели участок по периметру.
На удивление, забор нигде порушен не был. В нескольких местах попадались лунки, явно вырытые местными собаками как подкоп под забором, но ни одна секция не была опрокинута или выдрана. Во всём ограждении ворота были только с двух сторон: центральные, к которым подъехали мы, и грузовые – они находились на противоположной стороне базы, где отдельной группой строений возвышались складские и перегрузочные сооружения. Как ни странно, но оба въезда были целыми.
После осмотра периметра я принял решение произвести доразведку местности боем: соблюдая все нехитрые правило штурма наскоком, узнать, есть ли кто-нибудь внутри.
Проблема в том, что для такой операции у нас нет ни сил, ни умений. Ну, допустим, силы физические есть: а вот силы личного состава – нет. Где у нас «личный состав»? В загасе. Вместо него – сборище детишек мал-мала меньше. Из всех, кто более или менее знаком с наукой зачистки – Лилит, Медвед, да я. В теории – наши парни и Кристиян. Но это не точно.
С другой стороны, не век же перед воротами стоять? Кто не рискует – того не соскребают со стен. Пойдём, посмотрим по-тихому. Если агрессии встречено не будет – то и мы убивать никого не станем: вдруг там уже кто-то укрывается? Скажем, местные, или туристы. Для них уж скорее мы угроза. Глядишь – пронесёт. Ну а, ежели попытаются атаковать – откроем в ответ огонь. Если успеем. А то поляжем костьми прямо тут, ни за понюшку табаку.
Перед прохождением собрались возле шишиги и по-тихому сообразили военный совет.
– Я поведу машину, – быстро приняла решение Раптория, запрыгивая на моё водительское место. – Пойду на первой пониженной передаче, метрах в тридцати от головного дозора.
– Не будет никакого дозора, – покачал головой Медвед. – Штурм и проводка колонны – это, как говорят в Одессе, три большие разницы. Если штурмовать – так штурмовать. Если разведывать – так разведывать. Совместить эти два мероприятия с нашим уровнем подготовки не выйдет. Но предложение дельное: первая пониженная, скорость движения – минимальная, постоянная готовность уйти из-под обстрела.
– Согласен, – добавил я. – В лучшем случае у нас получится цепь или растянутая шеренга. Будем размениваться на дозоры при прохождении стометровых дистанций – нас тут же и пощёлкают.
Насколько мне известно, подобные построения не применяются при зачистке зданий. Если уж привлечена техника – броня, например – то она идёт в первых рядах, прикрывая собой личный состав и ведя огонь на подавление. Иногда – сразу на поражение, если требуется уничтожение закрытой позиции в здании (если, скажем, здание не требуется зачищать).
– Детей оставим в кузове. Машина – арьергард. Вперёд двинемся мы, Кристиян – на связи в кабине с Рапторией, раз уж они спелись на интернациональной почве.
– И ни хрена я не спелась! – покраснела девушка, прекрасно нас слышавшая через незакрытую дверь кабины.
– Добро, – кивнул Медвед. – Дашь ему свою «Сайгу». Мы с тобой и парнями – в первой шеренге, чистим местность на территории и одним глазом каждый – за окнами и проёмами в зданиях. Второй шеренгой – девчонки, поодаль метрах в пятнадцати. При необходимости – откроют огонь или успеют смыться, если дело запахнет керосином.
– И куда мы, по-твоему, без вас денемся? – вернула с небес на землю парня Багира. – Если накроют вас – мы в лучшем случае сумеем отступить. Нам не продержаться без вас!
– Раптория отвезёт вас на базу, – предложил Док. – С грузовиком управиться нетрудно.
– Если он уцелеет, – бросила невзначай Лилит.
– Так и порешили, – резюмировал я. – Кристиян – с Рапторией в кабине. Айка! – я позвал девушку в КУНГе.
Из окошка кузова показалась её черепушка в берете.
– Я!
– За главную!
– Добро!
– Поехали.
Я, Медвед, Док, Рентген, Святогор, Штырь – мы выстроились в одну шеренгу с интервалом метров в семь: чтобы видеть друг друга и, при необходимости, быть в состоянии отдать команду голосом или знаком. Лилит, Литера, Астория, Багира – они второй шеренгой отошли метров на двадцать позади нас. Раптория плюхнулась за руль Шишиги, рядом в кабину с моей «Сайгой» забрался Кристиян. Айке на всякий случай достался мой «Ремингтон».
В таком составе зачистили базу, на поверку, оказавшуюся пустующей – даже зачисткой назвать можно с натяжкой. Скорее уж, прогулкой. На всю процедуру ушло не больше десяти-пятнадцати минут, что при незнакомой планировке и минимальными данными в наличии лично я счёл неплохим результатом для наспех слаженной группы подростков.
Ещё около получаса было потрачено на зачистку строений двойками: земля на территории оказалась богата дюжиной зданий.
Обособленным ансамблем стояли административный корпус, совмещённая с кинозалом и кружками столовая, летняя сцена.
Чуть дальше ещё одной группой стояли обитаемые корпуса: четыре трёхэтажных зданий, каждое из которых имело своё подвальное помещение и, на удивление, сообщающееся друг с другом. Хотя, если посмотреть на годы постройки сооружений, становится всё понятно – подземный ход выполнял задачу бомбоубежищ, положенных по проекту.
И на отшибе комплекса стояли две группы зданий: складские и перегрузочные пункты приёма и отправки, а также летний душ и водонапорная башня со своей небольшой котельной.
Где-то через час с небольшим можно было смело утверждать, что вся территория зачищена и ныне нам подконтрольна. Даже задерживаться на этом эпизоде нечего: сработали быстро, хоть и небрежно, но заняли одно из строений, и прикрыли им шишигу. Правда, походя, я отметил немаловажный факт, являющийся косяком, плавно переходящим в залёт. В попытке сэкономить время мы всё делали слишком шустро, чуть ли не стремглав. В результате допустили ряд тактических ошибок, в иной другой ситуации способными стать для нас фатальными. С явным неудовольствием с этим согласился и Медвед.
Но, как говорится, прошлого не воротишь. Товарищ взялся за организацию круговой обороны, а я в первую очередь занялся размещением личного состава.
При этом ориентировались не на удобство ведения обороны, а на дозор и удобство размещения.
Мне, как командиру, нельзя было забывать, что среди укрываемых – маленькие дети. А они, какими бы кадетами ни были (всё же, девочки, как-никак), порой склонны к жалобам на окружение. И если класть их спать на холодный бетонный пол нельзя чисто по-человечески, так это ещё и опасно: не приведи Господь, ещё будут ныть и расхнычутся – тогда о звукомаскировке можно будет смело забыть.
Так что, разместились на втором этаже одного из жилых корпусов, стоявшего в середине комплекса. Так, даже если ночью будет зажжён свет в помещениях, он не будет виден издалека – его закроют соседние строения и растительность, в буйном изобилии растущая на базе.
Особенно мне понравилось, что в каноне жанра пожарные лестницы с балконов были спилены – то ли на металл сданы, то ли «во избежание» убраны. Но, так или иначе, на второй этаж быстро можно подняться только по одной лестнице центрального входа, который контролировал выставленный наряд: двойками решили дежурить все, кто может держать оружие. Один отдыхает – другой сторожит. Потом пара меняется местами. Один сторожит – другой отдыхает. После этого меняется дежурная двойка.
Долго спорили с Медведом, стоит ли ставить растяжку на парадный и чёрный вход. Ведь, кроме врагов могут прийти и друзья: те же местные жители, кто остался в живых, могут прийти, ища укрытия от бесчинств рейфов и мародёров.
Решили по-моему: растяжку ставить. Только вместо боевой гранаты, чей ящик оказался загружен в кузов грузовика наравне с боекомплектом, придумали ставить сигнальный факел. О проникновении, так или иначе, сообщит, а убить может и не убьёт. Заодно осветит входящего ночью.
Правда, все понимали, что эти методы – дилетантские, и рассчитаны на лохов. Ни один более или менее опытный боец в такую детскую ловушку не попадётся даже в темноте.
Ну, только по пьяни.
Мы всем гуртом заняли весь второй этаж. Медвед подсказал не раскидывать силы, а сидеть кучно настолько, насколько это возможно.
Планировка этажа жилого корпуса не была какой-то особой.
Эпицентром логически стала центральная большая комната досуга, имевшая лишь две двери, ведущую каждую в своё крыло, и даже не имевшая окон. В ней и решили разместиться для культ-массовых мероприятий, будь о приём пищи, совещание или праздное времяпрепровождение.
Прямо за стеной комнаты досуга имелся небольшой балкон: достаточно широкий, чтоб на нём разминулись три-четыре человека. Это был переход между крыльями здания. На галёрке сразу же выставили дежурство, ибо с него оказалось удобно отслеживать происходящее снаружи (помогали огромные, почти от пола до потолка, окна), контролировать главный вход и был поблизости на всякий пожарный случай.
А ещё этот самый балкон двумя широкими лестницами вёл на первый этаж: справа и слева они клещами обхватывали главный вход. Весьма удобно для обороны. К сожалению, для нападений – тоже.
Жилым пространством оказались десять однотипных комнат-кубриков, по пять на каждой стороне от лестницы. Им вспомогательным довеском вторили две ванные комнаты с туалетами, по одной на каждой стороне.
Первым делом после зачистки здания я перебросил в корпус группу Кристияна, усилив её «Сайгой» и «Ремингтоном». Рискованно, конечно, давать огнестрел абсолютно незнакомым людям. Но, если что, нас тут гораздо больше, а запас патронов к ружьям я выдавать не стал: дробовики были снаряжены лишь тем боекомплектом, что имелся в их магазинах.
Правда, менее смертоносными от этого они не стали. Особенно в закрытых помещениях на дистанции «в упор».
Кристияну досталась «Сайга»: как и любой мужик, с семействами АК-подобных он явно был знаком. Ибо, кроме проверки наличия патрона в патроннике и положения предохранителя, прочими манипуляциями парень себя не удосужил, сразу повесив карабин на ремень через плечо. Айка, завладев «Ремингтоном», с явным удивлением выругалась: для девушки он был чрезмерно большим и тяжёлым. Впрочем, «Сайга» по весу ничуть не выигрывала перед «870-тым», так что тут с меня взятки гладки. Пришлось, правда, потратить несколько минут, чтобы научить девушку работать с ним. Хотя бы «в сторону противника».
Из жалости к Айке я заменил патроны «магнум» на обычные. Оно и 12х70 порой лягается как лошадь, а тщедушное тельце юной сербки 12х76 просто разметёт по переборкам отдачей.
Из «шишиги» перенесли продовольствие, что было выдано нам в виде пяти коробок сухих пайков, по восемь в каждой – нашей группе этого аварийного резерва должно было хватить на трое суток автономки. Оттуда же перенесли и канистры с водой: хотя в базе присутствовала вода в кранах, но о её качестве можно было лишь догадываться. Рисковать кишечниками не хотелось, да и не известно, когда она может исчезнуть.
Наши «тревожные рюкзаки» так же перекочевали наверх. В итоге, в грузовике остались лишь технические приблуды, наподобие инструментов, компрессора, запасного аккумулятора и канистр с топливом.
На всякий случай, заходя в здание, я отключил шишиге «массу»: отсоединил минусовую клемму аккумулятора. А то мало ли вдруг: нам выезжать – а аккум разряжен. Негоже, негоже.
Сразу же после ассимиляции помещений поставили две растяжки. Одну – «дилетантскую», нарочно так, чтобы было видно снаружи: она должна была сообщить вновь прибывшим, что тут не просто так граната стоит. Её Медвед устанавливал с нарочитым нарушением всех мыслимых и немыслимых правил минирования. Это – «обманка». А уже внутри, на внутренних дверях предбанника, была установлена вторая, «правильная» растяжка. Но уже сигнальная. А то нас самих порешило бы осколками от боевой…
На «чёрный» ход решили не заморачиваться, а тупо заблокировать его одним из письменных столов, что нашли в незанятой комнате на первом этаже. Наглухо дверь не запрёт, но она открывается вовнутрь – бесшумно её не открыть. Вот тебе и сигнализация. Сможешь отворить дверь, которую подпирает тридцатикилограммовый стол, стоящий металлическими ножками на деревянном дощатом полу?
Радовало одно. Все окна на первом этаже – в решётках, которые по пожарным правилам открываются только изнутри. Для профессионала – пустое место, но для менее подготовленных вторженцев – уже серьёзная преграда.
Пока закончили все приготовления и расставления, уже подошло время обеда. Я бы и не заметил, как быстро пролетело время, если б Раптория не сообщила:
– Дети есть хотят. Крис просит разрешения вскрыть наши запасы сухпайков.
– Разрешаю, – кивнул я. – Раздачу пищи организуешь?
– Без вопросов, – кивнула в ответ девушка.
В центральном оборудовали помещение для приёма пищи. Все наши рюкзаки выставили вдоль одной стены, каждый к каждому, чтобы те не путались под ногами и можно было быстро схватить.
Столы, в количестве, необходимом для размещения всех питающихся, сдвинули в один столовый, который не замедлили привести порядок: Астория с Багирой в темпе нашли уборочный инвентарь и быстро протёрли влажными тряпками – воду взяли из-под крана в умывальнике.
Попутно я оценил её качество: вода не пахла ничем посторонним, на просвет была чиста. Тем не менее, решили для готовки и питья использовать нашу из грузовика: так как-то надёжнее, что ли?
Сухие пайки комплектовались портативными разогревателями двух типов: таганками с таблетками сухого спирта, и беспламенным нагревателем пищи. Первые до ужаса просты, как сатиновые трусы: кладёшь на таганок спиртовую таблетку, поджигаешь, сверху ставишь консервы или кружку с водой. Вторые до ужаса хитровыгнутые: в пакет с реактивами помещает пищу в таре, наливаешь немного воды и быстро запечатываешь. Происходит реакция с выделением тепла и пара, и в таком виде продукт разогревается.
Беспламенные решили приберечь на тот случай, когда чревато будет пользоваться сухим спиртом: поэтому быстро извлекли таганки и в форме очного преподавания Раптория начала учить девочек пользоваться ими.
Заодно смотрела, чтоб никто друг друга не спалил, и ничего себе не обжог.
Для экономии спичек сухой спирт поджигали зажигалками, что, к слову говоря, чревато: видел случай, когда во время оного процесса одна «зажига» бахнула в руке несчастного. Сработало, как маленькая граната: ударной волной кожу содрало чуть ли не со всей кисти, обнажив ногтевые пластины на пальцах – у парня начался некроз. Спасли ли ему руку – мне неизвестно, но осторожность соблюдать зело необходимо.
Уже через несколько минут помещение заполнил дурящий аромат горящего сухого спирта и скворчащей в собственном жиру каши из армейских консервов. Запах поистине непередаваемый: уж на что я не был голодным, но даже я заглянул в центральный «на огонёк» – якобы, справиться о состоянии дел.
Кружек у детей, конечно же, не было: им были предоставлены наши из «тревожных рюкзаков». Быстро, стараясь не дать спиртовой таблетке выгореть полностью, сняли первые блюда и поставили на таганки кружки с водой: это будет чай. Конечно, в таком малом возрасте держать желудок на сухом пайке и односложном обеде вредно, но нам бы день простоять, да ночь продержаться. Лучше уж так, чем голодом морить детей.
Пока светло, а группа Кристияна занята приёмом пищи, я производил рекогносцировку на местности. Запоминал расположение крупных и мелких объектов при свете дня, их количество, расстояние до них и межу ними. Будет крайне хреново, если в ночи брошу гранату, а она с глухим «бадамс» отскочит от ближайшего дерева и сиганёт ко мне обратно.
– Надо будет сейчас, пока светло, наломать сухих веток, – раздался над ухом голос Медведа, когда я был погружён составлением карточек огня.
– Читаешь мои мысли, – согласился я. – Столько, сколько сможем. Раскидаем на подступах к зданию и непосредственно под окнами.
– Я бы ещё и человечка на крыше разместил на ночь, – порекомендовал парень. – Лучше потом снять и спокойно отправить спать, чем потом локти кусать по бездействию.
– Бесполезно, – отказался я. – Фонари ночью снаружи всё равно включать нельзя. А прибора ночного видения у нас нет.
– Это у тебя его нет, – уточнил Медвед. – А у меня есть.
– Не буду спрашивать, где взял, – хмыкнул я.
Потому, что точно знал: в норму выдачи вещевого и материального снабжения НАШЕЙ группы он не входит.
– Какой, хотя бы, класс?
– Третье поколение.
– Больше и не надо.
– Больше и нету.
Ну, хотя бы одной проблемой меньше.
– Если не возражаешь, с «ночником» я дежурить буду, – предложил товарищ.
– Всю ночь? – уточнил я.
– Нет, только в тёмное время, – пожал плечами Медвед. – Сейчас солнце полностью садится в наших широтах где-то в 21:13, а всходит – где-то в 3:48. Так что часов в девять вечера заступлю, и в районе четырёх утра снимусь.
– Годится, – согласился я.
– А вот тебе бы сейчас поспать, – серьёзно посмотрел на меня друг. – Не исключено, что ночью или по утру тебе придётся боем командовать. Я уже помочь смогу мало: после дежурства башка варить будет хреново. А у тебя для этого должны быть все самые свежие силы.
– Для самых свежих сил у нас есть Лилит, – напомнил я.
– Без обид, – замялся Медвед. – Как девчонка она безмерна привлекательная и крайне умна. Но вот командование боем, тем паче – ночным, я бы ей не доверил.
– Кто-то что-то про мою привлекательность и ум говорит? – раздался за спиной голос рекомой Лилит.
– Подходи, приобщайся к мозговому штурму, – ни грамма не смутился Медвед. – У нас тут гениальные идеи плодятся.
– И потому меня всуе помянули? – уточнила девушка. – Могу дать приплод. Этих ваших идей.
– Это нам сейчас и надо.
Парень посмотрел в сторону окон.
– Судя по прикидкам, у нас осталось где-то часов девять до наступления темноты. За это время мы должны обеспечить наведение шухера в случае визита незваных гостей.
– Ну, идею с сухими ветками ты здорово придумал, – произнесла Лилит.
Медвед отмахнулся.
– Это придумали ещё до меня. Лет эдак пару сотен тысяч тому назад.
– Ты с ночником баловалась? – поинтересовался я у девушки.
– Наблюдения вела, – кивнула та. – Стрелять с него – не стреляла.
– Бери себе её в помощь, – предложил я Медведу. – Поспит под боком где-нибудь на крыше с тобой, будете меняться.
– Было бы неплохо, – согласился парень.
И незаметно подмигнул мне.
Ну да, согласен.
– Я бы с тобой ещё пушками поменялся б, – предложил он. – Пулемёт на крыше мне бы пригодился больше автомата.
– У РПК скорострельность ниже, – напомнил я. – Раза в три.
– Это мне и надо, – уточнил Медвед. – Иначе ночью первой же очередью магазин высажу.
– Тоже дело…
Так, за «мозговым штурмом», прошёл где-то час.
Девочки из группы Кристияна пообедали, и настала пора нам подкрепиться. Война войной – а обед по расписанию. Но перед этим – размещение личного состава.
До сих пор удавалось вести себя на удивление тихо. Всё-таки, почти два десятка человек: удивляюсь, как не приходится на ор переходить.
Значит, с размещением будет проще.
Далеко разбредаться не стали: девочкам и Кристияну отвели комнаты поближе к центральному – по тревоге их можно будет быстро пинками загнать в зал, чтобы за тремя стенами укрыть. А сами разместились в соседних помещениях, предварительно затянув все окна полушерстяными одеялами, найденными в подсобках. Против качественных приборов разведки и ночных/инфракрасных прицелов – абсолютно бесполезно, но против обычного человеческого глаза – можно будет хотя бы фонарик безболезненно зажечь или свечку на ночь затеплить. Кстати, о свече.
Кристияна я отозвал в тот момент, когда он помогал мне размещать детей: тех решили положить по количеству кроватей – в одной комнате их и поместилось десять. Решили, пусть уж лучше все яйца будут в одной корзине, но так их будет проще и быстрее поднять.
– Ты хорошо знаешь своих подопечных? – спросил я, когда с парнем отошли в соседнее крыло.
– Довольно хорошо, – сообщил тот. – Имеешь спросить?
– Как они засыпают? – сразу поинтересовался я, не ходя вокруг да около.
– Не понимаю, – Кристиян чуть наклонил голову на бок в знак вопроса.
– Меня интересует их сон, – пояснил я. – Как быстро они засыпают, крепко ли спят, есть ли у кого-нибудь из них нарушения сна.
Всё это мне необходимо знать, размещая незнакомый мне личный состав на отдых в одном помещении. Если один мешает отдыху остальных – рядом они находиться не должны.
Парень задумался, пусть и всего на минуту.
– Как и все дети, многие боятся темноту, – сообщил он. – Про нарушения сна не могу знать. А вот спят без задних ног. Они же дети.
– Значит, на ночь лучше зажечь в комнате свечу, – предложил я. – Хоть что-то для дежурного освещения.
– Идея хороша, – одобрил парень. – Осталось найти свечу.
– Мелочи, – отмахнулся я. – Она у меня в рюкзаке лежит. Горит не очень ярко, зато долго.
– А ты на мелочи не размениваешься, – улыбнулся Кристиян. – Я смотрю, что вы очень хорошо подготовлены.
– Есть такая работа, – пожал плечами я. – Родину защищать.
Но до темноты работы было ещё непочатый край.
Как только подкрепились и мы, встал вопрос о наболевшем.
Например, наши девушки высказались вслух, что неплохо было бы ополоснуться: им, видите ли, с длинными волосами тяжело, надо хотя бы голову помыть. А лучше – всем искупаться.
Идея, конечно, была здравая, тем паче, что на территории базы имелся отдельный санитарный блок с водонапорной башней и котельной. После тщательной доразведки было установлено, что вода, пусть и не полностью, но резервуар водонапорной башни заполняет. Запустить работающую на дровах котельную было нетрудно, пусть и занимало пару часов. Этим вызвались заняться Штырь и Док, для прикрытия с ними пошёл Рентген.
Да и группе Кристияна не помешало бы отмыться: у многих форма в крови, да и самим в порядок себя привести на сон грядущий можно.
Надо было бы выйти на связь с Базой, благо, что оговоренный час прошёл уже неоднократно, но делать это с территории «Изумрудного» я не хотел, и Медвед меня поддержал. Неизвестно, кто и с каким оборудованием прослушивает эфир. Можно тупо срисовать активность и по сеансу связи достаточной продолжительности отследить направление исходящего радиосигнала. А при достаточно продвинутой технике можно и его положение определить. Так что, для выхода на связь так или иначе надо отъехать от расположение базы отдыха: хотя бы километров на тридцать.
Это будет сделано, как только закончим все мелкие дела: чтобы можно было очень быстро погрузиться в «будку» и укатить, растворившись в нигде. Не хочу давать кому бы то ни было шанс найти нас по радиосигналу, особенно на ночь глядя.
А тот факт, что База не вызывала нас на связь по многократному истечению оговоренного времени, давало понять, что не так уж мы и нужны. Сами объявимся, если надо.
Хотя, был один шанс связаться со своими, не привлекая внимания сканирующих радиоэфир.
Подпространственная связь.
Её передатчики входили в наше снаряжение по описи, один на группу – основной, и второй – запасной. Они малы, но в наших радиусах действий их дальности хватает за глаза. Отследить его земными технологиями невозможно от слова «совсем»: разве что, в пределах нескольких десятков метров будет возросшее электромагнитное поле с высокой напряжённостью, и то – недолго.
Так что, мы сможем связаться даже с кораблями на орбите.
По истечению двух или трёх часов Штырь сообщил, что котельная вышла на режим.
– На полноценный бассейн воды не хватит, – сообщил парень. – Но, кто желает, может помыться. Дров немного, но нам всем хватит. А там и пополнить недолго.
Информацию я довёл до Кристияна и Айки, как старших в их группе. Решение было принято незамедлительно: все высказались за острое желание посетить душевую.
Собрались и наши, но сразу всем забуриться я счёл плохой идеей.
– Значит, так! – я поднял руку, призывая к вниманию. – Сейчас идут «пантеры»…
Как само с языка слетело… но, раз на нашивках – пантеры, так почему бы их так не поименовать?
– В отделении старшая – Айка, ей в помощь – Гвоздена.
Почему? Всё просто. Айка – самая старшая в их кагале, ей и карты в руки. У Гвоздены, как я успел убедиться, крепкий характер и боевой норов. Построить подруг и навести порядок они обе сумеют.
– Кристиян – на боевом охранении со Штырём, Доком и Рентгеном, прикроют эту купальню. Астория, Багира, Раптория, Лилит и Литера могут присоединиться к банному дню. Мы с Медведом, Святогором и Полимером остаёмся тут, при необходимости сможем подоспеть. Вопросы, предложения?
Таковых не последовало, разве что Раптория, сославшись на усталость, сообщила, что пойдёт после всех.
На том и порешили.
Девушки отсутствовали порядочно долго. Во время мероприятия их прикрывали парни. Штырь забрался на саму водонапорную башню, и оттуда обозревал окрестности в бинокль. Подле душевого строения ошивались Рентген и Док, Кристиян засел на крыше душевого. От нас Раптория через свой бинокль следила за виднеющимися в двухстах метрах зданиями душевого с водонапорой башней: котельную от нас видно не было. Мы же с Медведом, Святогором и Полимером, рассредоточившись, сторожили лагерь и машину.
Обратно девушек дождались лишь спустя пару-тройку часов, что, в общем-то, было неудивительно. Не в меру внимательный Штырь успел за это время обследовать складские сооружения и нашёл в них немалый запас обычного банного мыла, так что отмыться удалось всем и на славу: вернулись наши дамы ощутимо посвежевшими, развеселившимися и довольными, как удавы.
Полотенец было немного. Те, что нашлись в подсобках базы, были довольно пыльны, и вытирать ими волосы было сродни валянию в грязи. Те, что были укомплектованы в тревожные рюкзаки – обычные «вафельные» – ни хрена не впитывали от слова «совсем». Я, конечно, достал своё «махровое», не предусмотренное описью, но оно помогло несильно. Предусмотрительный Медвед вытащил из своей «заначки» пару микрофибровых полотенец, и дело пошло гораздо активней.
Дождавшись, пока девушки обсохнут и приведут себя в цивильный вид, парни вознамерились последовать их примеру. Только я собрался передать свой ствол кому-нибудь, чтоб оставить в охранении, как Раптория незаметно взяла меня за руку:
– Не уходи, пожалуйста, – тихо попросила она. – Я хочу, чтобы ты потом со мной сходил.
Сказано это было очень уставшим и вымотанным голосом, и безо всякой задней мысли на виду. Немудрено, что я согласился: не отправлять же девчонку одну?
Пацаны управились гораздо быстрее: прошло максимум полчаса, и вернулись все. В этот раз их прикрывали мы с Рапторией со стороны жилого корпуса, да Лилит с Литерой и Айкой непосредственно возле душевой.
Потом и мне неплохо было бы ополоснуться, заодно и Раптория прикроет. Или наоборот. Посмотрим.
Штырь вернулся последним из второй очереди.
– Котельная сейчас работает на половину силы, – сообщил он. – Дожигает последнюю закладку дров. Если пробудете там достаточно долго – топка заглохнет сама. Если управитесь раньше – выключите подачу воздуха, там надо только воздушный клапан запереть: там всё просто, не запутаешься. Подача воды тоже отключается с магистральной трубы, всё очевидно. Только за давлением следите: если в котле «ноль», значит, надо срочно вырубать топку, иначе прогорит дно нагревательной ёмкости.
– Понял тебя, – сообщил я. – Спасибо…
– Вам прикрытие не нужно? – он обвёл взглядом меня и Рапторию. – Вас двое, всё-таки.
– Только отсюда, – попросила девушка. – Под окнами стоять не надо. Но на мушке душ держите. Мало ли, что…
– Понял тебя, – серьёзно кивнул Штырь. – Тогда – приятного искупаться.
– И тебе с лёгким паром…
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
Raptor100
|
Дата: Пятница, 10 Ноября 2017, 21:41 | Сообщение # 232
|
|
Гражданское лицо
Группа:
Пользователи
Сообщений: 4
Статус: где-то там
|
+1
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Пятница, 10 Ноября 2017, 21:42 | Сообщение # 233
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
***
С Рапторией мы вышли через не минированный чёрный вход, просто отодвинув стол: так же, как до нас это сделали предыдущие две очереди. За нами закрыл Штырь, подмигнув на последок: ну да, ну да… Как же. Хотя, почему бы и да?
Раптория вышла первой, а я, проконтролировав запертую за нами дверь, устремил свой взор на девушку, окинув её фигуру взглядом. Действительно, через пару-тройку лет погибель мужиков вырастет. Если вырастет… А уж к этому свои загребущие ручонки я просто обязан приложить.
Девушка шла усталой шатающейся походкой, тем не менее, опасливо озираясь по сторонам. Что ни говори, а в движениях Раптории отчётливо прослеживались годами наработанные навыки, ни при каких условиях невозможные к получению простым фотографом, пусть и нелегалом. Для этого она с камерой лет десять не должна расставаться, ползая по горячим точкам.
Рюкзак девушка оставила в расположении, как и всё лишнее снаряжение. Сейчас на ней была лишь форма, автомат с парой магазинов, рассованных в карманах, да маленький матерчатый мешочек с мыльно-рыльными принадлежностями. Я, собственно, был снаряжён не намного богаче: кроме всего аналогичного, не забыл прихватить пару фонарей – налобный и подствольный.
За все двести метров до душевых Раптория не проронила ни слова, но и шаг не изменила. Как медленно шла, неслышной поступью касаясь на удивление чистой дорожки, так и шла. Мне её подгонять смысла не было, тем паче, что я осматривал на предмет «сюрпризов» окрестности в задней полусфере нашей двойки. Что-то, безусловно, контролировали наши на импровизированном НП, но далеко не всё. Как говорится, на Бога надейся – а сам не плошай.
Через минут пять мы заходили в душевое помещение.
Оно, как ни странно, достаточно хорошо сохранилось: даже не скажешь с первого раза, что база в спешке брошена. Ни единой плитки облицовки не отвалилось, никакой металлический элемент конструкций не окислен, ни одного пятнышка плесени или гнили на деревянных дверях и оконных рамах. Все стёкла целы, все барашки вентилей кранов на месте. Такое ощущение, что никто и не уходил из этого места.
А вот света в помещении не было: тупо перегорела лампочка. Конечно, можно было бы сбегать, выкрутить откуда-нибудь другую, и поменять, но не мотаться же из-за этой херни по базе? Когда аж два фонаря под боком.
Первым делом я проверил давление воды в системе: манометр показывал зелёную зону шкалы. Уже хорошо. Температура воды в системе котельной подбиралась к красной зоне шкалы: выше – только белая, означающая порог и выкипание жидкости. Но нам столько не надо.
То ли паранойя сыграла своё, то ли здравый смысл, но прежде водных процедур я обошёл душевое помещение и помещение котельной, осмотрел и снаружи строений. Никого.
В самом душевом помещении, кроме, собственно, душевых сеток в количестве двух десятков единиц, была установлена одна ванная ёмкость объёмом около тысячи литров. Собравшаяся было подойти к душу Раптория на несколько секунд замялась, и проследовала к ней.
Сама ёмкость была чиста и свежа, без следов ржавчины, подтёков или сколов. Даже сливные трубки были целы. Кажется, я понял ход мысли одной уставшей ксерокопии.
Пробка от слива ванны нашлась в этом же помещении: не пришлось особо напрягаться, ибо она покоилась на подоконнике светового окна в полутора метрах над ёмкостью.
Раптория открыла поочерёдно оба крана с холодной и горячей водой, спустила из труб застоявшуюся воду, дала той стечь в слив и заткнула пробкой сливную трубу.
Уставшая девушка с тихим вздохом оперлась на край ванны, поставив свой автомат рядом.
Я молча отошёл к входной двери и захлопнул дверь посильнее. Так, если кто-то захочет её открыть, беззвучно сделать это не получится: створка плотно села в косяк с пронзительным скрипом, и тихо обратно точно не откроется.
Радовало, что нет обычных окон: все, что есть – световые, и расположены под потолком. Это значит, что через окно сюда вломиться будет проблемно, разве что забросить какой-нибудь «подарок» типа гранаты. Но для этого есть наружное прикрытие. Будем надеяться…
А девушка, тем временем, будто бы зависла. Негромко, журча, струилась вода из крана, набиралась ванна, а Раптория молча смотрела на воду, как заворожённая, и, казалось, даже перестала дышать.
Но это было лишь минутной заминкой.
Очень скоро девушка пришла в себя и попыталась раздеться: правда, сил её хватило лишь на то, чтобы расстегнуть китель. Она попыталась вытащить заправленную в брюки куртку, но шумно выдохнула, а руки её повисли безвольными плетьми. Расстегнуть брючной ремень перед этим она, похоже, не догадалась или не сообразила.
М-да. С таким «прикрытием» я нормально точно не помоюсь. Ей самой бы сейчас не отключиться, а уж меня прикрывать…
Китель с Раптории я стянул на раз, помог избавиться и от футболки. Правда, уже сейчас было видно, что девчонку тупо шатает: того и гляди – точно выключится.
Вещи напарницы я аккуратно сложил на её автомат, который расставил на сошки. Большой горки там не будет, но, хотя бы, не на влажном полу форма лежать будет.
Вялыми руками, будто сквозь сон, моя ксерокопия попыталась расстегнуть ремень на брюках: получилось только с третьей попытки. Правда, она запоздало сообразила, что лучше бы сначала снять берцы. Ну да ладно, мы не гордые. Поможем, чем сможем.
А вот тут проявилась наиинтереснейшая картина, дорогие мои. Как вы думаете, что я узрел, помогая разоблачаться своей напарнице?
Я был готов ко многому, но не к этому.
На её спине обнаружились шрамы от рассечений.
Точь-в-точь те же самые, что в начале месяца я получил под Россохой, когда рухнул со стрелковой вышки. Шрамы уже зажили, и о себе почти не напоминали, но они были.
У меня и у неё.
А ещё на боку затянувшаяся рана от пули: тогда, когда пропавшую колонну в лесу искали, меня вскользь чиркнуло сквозь разгрузку. И ровно в том же месте. И ровно тем же следом.
Так что же ты такое, Раптория?
– Ну, что? – без эмоций в голосе спросила через плечо девушка. – Нравлюсь?
Ситуация, вроде бы, шаблонная, но вот ни единой смешинки в вопросе я не уловил.
– Не вижу смысла отпираться, – честность – оружие пролетариата.
Не знаешь, что делать – режь правду-матку.
– Хотя, и появляются некоторые вопросы.
Раптория повернулась ко мне лицом, абсолютно, кажется не стесняясь. А от глаза её были полузакрыты: девушка из последних сил боролась со сном.
– А вот Дегтярёв сразу обо всём догадался, – сообщила она ровным голосом. – Хотя, если честно, было бы гораздо лучше, если б меня раскрыл ты.
А вот это было прямой капитуляций, друзья мои. Только что моя разнополая ксерокопия подписала себе явку с повинной без права молчать на суде.
Нет, убивать бы я её не стал. Да и бить тоже. Не за что. А вот выспросить пару интересующих меня ответов – это надобно.
– Залезай в ванну, погрейся, – посоветовал я, добавляя в голос как можно больше доброты. – Ответы уже точно никуда убежать не должны. Ты же отключишься сейчас.
– А потом ты воспользуешься моим беспомощным телом? – вымученно улыбнулась девушка.
– В другой ситуации – быть может, так оно и было б, – кивнул я. – Но сейчас я должен тебя прикрывать.
Рука перехватила пулемёт за цевьё.
– Так что ложись, отдыхай, набирайся сил, отмокай… А я покараулю.
Глаза собеседницы на секунду затеплились едва заметным огоньком.
– Какой же ты… всё-таки… добрый, когда не надо.
Это будет долгий вечер. И, я так чувствую, не менее долгая ночь.
***
В тёплой водичке Раптория быстро сомлела и ненадолго отключилась. Ну, как, «ненадолго»… Минут тридцать я мог судить о жизнеспособности напарницы исключительно по её дыханию, глядя на расширяющуюся при вдохе грудную клетку. Потому что, извините за прямоту, «груди» там не было. Нет, что-то там, конечно, было, не полная доска, но в её возрасте могло бы быть и получше.
Хотя, мне ли судить? «Не суди – да не судим будешь».
За полчаса я заметил, как стало темнеть. Строение душевой располагалось прямо возле немалых размеров лесопосадки, а над крышей раскинулась сень полувековых елей. Солнце садилось аккурат за ними, и мы оказались в тени заката: на улице всё ещё был день, в нашем помещении без электричества уже сгущались сумерки.
Будить напарницу я не стал. Судя по всему, её организм тупо не справлялся с нагрузкой, и накопленная усталость дала о себе знать. Пусть уж лучше отоспится сейчас, пока есть время и возможность. Возможно, очень скоро ей понадобятся силы. Только, где она успела так вымотаться? За то время, сколько она ошивается среди нас, непомерных физических и психологических нагрузок было не так уж и много. Или по ночам хреново спит, или до встречи с нами затрахалась так, что сейчас из последних сил за сознание цепляется.
Тихо догорала топка в котельной, ритмично подкапывал кран, всё тише свистел пар над котлом нагревательной системы, остывала вода в трубах. А я, прислонившись к ванне, сидел на поджопнике-пенке и слушал звуки из-за стен. Тишина. Ни птиц, ни зверей. Даже канонады из-за горизонтов смолкли. Только изредка над нами поносились с рёвом реактивные самолёты, да пару раз слышал турбинные двигатели вертолётов. Так эти полчаса и прошли.
Пробуждение Раптории выдалось на редкость неприятным. Сладко сопевшая в две дырочки девушка внезапно дёрнулась, будто от электротока, и чуть было не вскрикнула, но вовремя взяла себя в руки. Хотя ещё около минуты приходила в сознание, быстро и тяжело дыша. Некоторое время она ещё пребывала в некоторой прострации, пока, наконец, не осознала себя.
– Долго меня не было? – спросила она чуть более крепким голосом, нежели час назад.
– Минут тридцать, – я посмотрел на часы. – Тебе стало лучше?
Раптория чуть мотнула черепушкой и потянулась. С гладкой светлой кожи её рук и плеч скатывалась вода, немного остывшая за это время.
– Есть такое, – выдохнула напарница, и потянулась за горячим краном.
Со скрипом провернулся барашек крана, полилась вода. Послышалось едва слышимое журчание горячей струи.
– А ты на удивление надёжный парень, – внезапно констатировала девушка, садясь в ванну поглубже.
Если уснула она, оставив над водой плечи, то теперь вода дошла ей до шеи. Замёрзла, что ли?
Я повернулся к ней и в знак вопроса изломил бровь.
– В радиусе нескольких сотен метров ни одной живой души, – пояснила она. – У тебя в компании голая девушка без сил отключилась, а ты как сидел с пулемётом в обнимку, так и сидел. – в этом месте напарница ненатурально ужаснулась. – Неужели для тебя оружие привлекательней меня?!
Я усмехнулся про себя.
– Шутишь? Это хорошо… – я вернулся к созерцанию входной двери. – Значит, жить будешь. Я, конечно, далеко не светило светских вечеров, и не особо пользуюсь расположением дам, но дай я сейчас себе волю – одним надёжным соратником для меня стало бы меньше.
Нет, серьёзно, на безрыбье – и рак щука, но не в отключке же?
Раптория с придыханием выдохнула.
– Я знала, что ты не оставишь беззащитную девушку… – Это ты-то беззащитная? Перед глазами встали кадры из ЦУГа, когда после боя перед звёздными вратами Раптория ходила в окровавленной форме, переступая через груды мёртвых тел рейфов и добивала выживших. Этот оскал я забуду нескоро.
– Сил набралась? – я развернулся к собеседнице вполоборота.
Та уверенно кивнула.
– Так что же ты такое? «Раптория»? – в упор спросил я. – На клона не похожа. Хотя бы потому, что клону не передаются ранения оригинала. Хотя бы потому, что ранения в генетическом коде не прописываются.
– Это – если мы говорим о генетическом клонировании, – уточнила девушка. – Но ты не волнуйся на этот счёт. Я не клон. И уж тем более – не оригинал.
– Ошибаешься, – усмехнулся я. – Ты – тот ещё оригинал!
– Сочту за комплимент, – улыбнулась она. – Но всё гораздо хуже… Ты ведь знаешь теорию множественности вселенных?
– Можешь не продолжать, – я и так всё понял.
Та же самая история, что и с Лилит. Жаль только, что нельзя будет узнать, из одной ли они реальности.
– Я лишилась дома, – безо всяких экивоков сообщила девушка.
Будто бы делала доклад по домашнему заданию. Вообще никаких эмоций.
– Рейфы? – будь они неладны.
– Они, – вздохнула Раптория. – Сопротивление смяли так внезапно и походя, что дежурные силы успели только обозначить себя ответным огнём. Выжившие… как нетрудно догадаться, пошли на корм рейфам. Мне чудом удалось добраться до безопасного места… Так что, мне пришлось выбирать: или стать нетленной мумией, или бежать в иную реальность. Но, как оказалось, я чуть-чуть промахнулась.
– Ну да, – согласился я. – У нас тут ни хрена не фунт изюма.
– Лучше, чем у нас, – пожала голыми плечами девушка, и выключила горячий кран. – А то, что мы с тобой похожи, как ежи на гожи, всего лишь на всего незначительные отличия между почти параллельными реальностями. – заключила она. – Ты в своей реальности родился мужиком, а я в своей…
– Любой, прошедший через войну с рейфами, по определению мужик, – припечатал я. – С яйцами. Титановыми.
Благо, есть с чем сравнивать. Тот же пример Лилит перед глазами.
– Так говоришь, как будто есть прецеденты, – улыбнулась Раптория.
– Да… – отмахнулся я. – Пачками. Каждый день вижу.
– Да я уж догадалась…
Я не стал спрашивать, догадалась ли она про Лилит.
Хотя, скорее всего, да. Она же не дура, хоть и строила из себя малолетку-нимфоманку.
– А что до ранений – рискну предположить, что обстоятельства у нас были идентичными, – пожала плечами напарница. – Ранение в бок – на зачистке в районе болот, когда пропавшую колонну искала. А спина убитая – это я в ЧЗО навернулась с караульной вышки. До сих пор болит, падла… – сквозь зубы Раптория процедила какое-то слово на незнакомом мне языке.
– А ещё у меня облучение на сотню бэр, – закончила свою исповедь Раптория. – Было подозрение на острую лучевую болезнь первой стадии, но, похоже, диагноз не подтвердился. А ты сколько дозы нахватал?
– Понятия не имею, – пожал плечами уже я. – У нас не было накопителей доз облучения.
– В смысле?! – не наигранно вытаращилась на меня собеседница.
– В коромысле, – усмехнулся в ответ ей. – Все разы, когда мы работали в зоне радиационного заражения местности, дозиметрами-накопителями доз нас не снабжали. Поэтому о схваченных рентгенах и бэрах можно судить только по характерной свинцовой завязи на языке, и металлическом привкусе – порой аж скулы сводило.
– Ни хрена ж себе, у вас тут весело… – пробормотала тихо девушка.
На всю процедуру «отмокания» у Раптории ушёл где-то час. После того она выбралась из ванны, амфибия земноводная, и встала под душ. Вода уже порядочно остыла, так что включать пришлось лишь горячий кран.
Я отодвинулся чуть дальше, чтобы на меня и на оружие не летели брызги воды. Пушке и без того пребывание в среде с влажным воздухом не идёт на пользу.
Пока напарница намыливалась и промывала волосы, я бегло прикидывал план действий. Сейчас надо будет прийти к расположению и вызвать на связь Базу. Хотя, зачем приходить, если можно «позвонить» отсюда? Подпространственный передатчик у меня, как у командира группы, всегда должен быть при мне.
Потом можно готовиться ко сну. Транспорт быстро не прибудет, а Дегтярёв вряд ли расщедрится на телепортацию – она сейчас наверняка задействована под более целесообразные задачи.
Засим, пользуясь некоторой передышкой, покуда Раптория закончит свои банные процедуры, я достал передатчик.
– База, я Шаман. Прошу на связь, приём…
Про себя отметил, что плеск воды у напарницы зачем-то заменяет мне шипение радиопомех.
Так даже реалистичней, хех. Только откуда радиопомехи в подпространственной связи, даже близко не имеющей ничего общего с радиоволнами?
– База, я Шаман. На связь.
Абонент проявил себя быстрее, чем ожидалось: связь ожила на втором запросе.
– Шаман, это База. Слышу тебя громко и чётко, – донёсся до меня из передатчика голос Кэпа. – Докладывай.
«Ну, слава всем святым…», – выдохнул я. Если ответил Кэп – значит, он ещё не сменялся с наряда: а раз он всё ещё при исполнении – значит, всё идёт по плану. Каким бы бредовым он ни был.
– База отдыха «Изумрудное», – сподобился позволить себе передачу открытым текстом: перехватить подпространственный сигнал могут только наши, а это ничем нам грозить не должно. По идее. – Закрепились, насколько умеем. Распределил детей и своих людей. Для профилактики провели санитарную обработку личного состава.
Сразу вывалить на непосредственное начальство ворох проблем, чтобы у него не было времени журить тебя по поводу и без: пусть сразу начинает думать, чем помочь и как прикрыть. Ну, или сразу на хрен пошлют, если поймут, что себе дороже помогать.
– Охрану периметра организовали? – поинтересовался Кэп.
– Ещё бы. – усмехнулся я. – Всё как по науке, и чуть-чуть отсебятины.
– Молодец, хвалю. Техника с эвакгруппой прибудет к рассвету или чуть позже. Продержитесь?
Странный вопрос. Как будто бы у нас вообще есть выбор.
– Должны будем, – мрачно процедил я, прикидывая, что бой на отражение, прикрывая группу детей, будет не самым лёгким. Лучше бы до этого не доходило. – Но лучше б быстрее. Так спокойнее, знаете ли.
– Да уж знаю. Что-нибудь надо?
– Всего хватает, – уклончиво отозвался я. – Разве что, новую бобину нервов на складе закажи.
На том конце «провода» полковник разразился нервным смехом.
– Подкол засчитан, парень. Бобины не обещаю, но пара «плюшек» тебя уже ждёт. К слову, как только окажетесь на базе – бегом ко мне. Будем раздачу слонов и пряников организовывать. А с тобой лично – кое-кто поговорить хотел.
– Уже страшно, – я даже не понял, как мне реагировать. – Надеюсь, на кол не посадят?
– Дальше расстрельного рва не пошлют, – пошутил офицер. – Что-нибудь ещё конструктивное есть?
– Есть, – вспомнил я. – Над нами слышали звуки реактивных двигателей самолётов и турбинные движки «вертушек». Если приспичит – смогут одарить нас авиаподдержкой?
– Это вряд ли, – мрачно проинформировал Кэп. – Это звено эскадрильи особого назначения развлекается, они утюжат квадрат по наводке со спутников. И сейчас, исчерпав боекомплекты, шуруют себе на базу. На крыло поднимутся не раньше рассвета, а «ночные охотники» улетели обслуживать Кремль. Так что – извини. Авиаподдержки не будет.
– Хреново, – заметила философски Раптория, зная, что Дегтярёв её не услышит.
– А вот артиллерию вам подкину, – подсластил пилюлю Кэп. – В десяти километрах от вас занял позиции дивизион РХБЗ: у них на вооружении «Буратино», «Солнцепёки», «Грады», «Торнадо», «Смерчи» и прочие осадки. Я их сейчас проинформирую, что в радиусе плевка от них группа детишек шароё… гм… ошивается. Если совсем приспичит – дадут пару яблок зажевать.
– И на том спасибо, – согласился я. – Надеюсь, до этого не дойдёт.
– Всё, давай. – начал закругляться командир. – На связь позову, когда колонна выдвинется: они уже заправились под завязку, сейчас должны грузиться.
– И ещё кое-что, – добавил я, пока связь не отключилась. – Эвакгруппа.
– А что с ней не так? – не сразу сообразил полковник.
– Пароль. – напомнил ему. – Скажи группе и мне какой-нибудь пароль. Потому, что я уничтожу всех вооружённых в радиусе досягаемости, если кто-нибудь попытается сюда пробраться. Расстреляю всех, на кого хватит патронов.
Передатчик замолк. По всей видимости, Дегтярёв изволил думать думу.
– Ты прав. – наконец, ожил он. – Будут пароли.
– Отбой.
***
Раптория даже не удосужилась одеться. Нательное бельё не в счёт. Приняв из моих рук пулемёт, засела на краю ванны, реквизировав у меня поджопник, и взяла двери на прицел.
Мыться пришлось в темпе, пока совсем не остыла вода. Топка прогорела дотла, и уже не грела ни на градус. Так что, стоило поторопиться, если я хотел ополоснуться в тёплой водичке.
А я хотел.
И не только ополоснуться. Но это уже совсем другая история.
Времени, правда, мне понадобилось куда меньше. Никогда не любил долго что-то делать, особенно, если над душой кто-то стоит. Быстро помылся, намылился, ополоснулся – всё. Минут пятнадцать, не больше. Хотя, Раптория неприкрыто зевала во всё своё разинутое зевало. Аж прям захотелось взять и засунуть в это зевало… цыц! Молчать, гусары! Засунуть в это зевало БУЛКУ! Или, на худой конец, накормить чем-нибудь вкусненьким. Ну, или просто кляп воткнуть. Чего только на ночь глядя в мозги не полезет…
Закончив своё чистое дело, я, как мог, вытерся всё ещё влажным полотенцем и в темпе облачился в полевую форму. Раптория только взяла в руки автомат и повесила на плечо разгрузку: одежду и берцы девушки я взял сам – одеваться она отказалась наотрез.
Покинув здание душевой, тихо, стараясь не шуршать лишний раз, двинули к жилому корпусу. Благо, что сумерки уже начали сгущаться, и наши силуэты довольно расплывчато размывало на фоне наступающей тьмы. Правда, «учебник» длился недолго. Не прошло и тридцати метров, как девушка сошла с чистой асфальтовой дорожки и босиком пошуршала по траве.
Из горла напарницы донёсся приглушённый стон наслаждения.
– Икебана твою маму… – простонала она. – Как же я давно просто ходила по траве…! Я уже и забыла, каково это… Песок, трава, камешки гальки… Интересно, когда мы сможем просто отдохнуть на природе?
Вопрос я счёл слишком риторическим, чтобы отвечать на него вслух.
Но в уме всё горели тревожным пламенем слова Лилит про ночь с тридцать первого августа на первое сентября. Времени оставалось всё меньше и меньше.
***
Подготовка к отбою предшествовала самому отбою. А перед этим надлежало выполнить ряд задач, ставящих само наше существование повесткой дня.
Во-первых, график дежурств на ночь. Все мы были далеко не самой первой свежести с момента начала всей этой истории, так что ставить людей в наряд на полный режим я не стал: все мы устали, и некоторые уже близки к перегару. Поэтому дежурство отвели часами и парами: один – дежурит, второй – отдыхает/на подхвате. Потом – замена. Первый уходит на подхват/отдыхать, второй – заступает на созерцание. Каждый в паре стоит по часу. Потом двойка меняется на следующую.
Единственные, кого мы не включили в дежурство по этажу – Медвед и Лилит. Парень залёг с моим пулемётом на крышу, вооружившись прибором ночного видения, а девушка пошла ему в подмогу: всю ночь зенки пялить в окуляры – тоже, знаете ли, не из самых добрых дел задача. Тут и отупеть недолго. К тому же, девушка взяла с собой своё оружие: так что, не приведи Господь, сумеет на первых секундах усилить огневую мощь точки.
Во-вторых, связь. Я тоже собрался прикорнуть хотя бы часа на четыре, но Дегтярёв обещал вызвать на связь, как только выдвинется эвакгруппа. А пропускать сеанс связи не хотелось. Перепоручать связь кому-то на время моего сна – означает лишать отдыха ещё и того, на чьи плечи ляжет бремя связиста. Засыпать в обнимку с передатчиком – означает почти наверняка проспать вызов.
Тут помогла Лилит, взявшая себе запасной передатчик и настроившая его на ту же «волну».
– Если что – я тебя пну, – пообещала она. – Сама на крыше буду, но если не отзовёшься на сеанс связи – спущусь и разбужу.
За что была удостоена искренней от меня благодарности. Ей с Медведом так и так спать в полглаза придётся, так что тут никто в обиде не был.
Кристиян вызвался с Айкой и Бисеркой дежурить по очереди, по два-три часа, в расположении с девочками. Если случится какой-то бзик, это имеет смысл. Пока мы будем заняты отражением гипотетической атаки или пресечением шухера, «дежурные» «пантеры» разбудят остальных. И – по ситуации: или заставят перебраться в наиболее закрытое и защищённое помещение, подальше от огня, или ещё что-нибудь придумают.
Признаться, я было подумал положить их спать в центральном. Там и стены толще, там и стен больше, даже окон нет – защита высшего класса из того, что нам доступно. Но именно отсутствие окон меня и остановило. При размещении личного состава на отдых объём распределяется из расчёта 12 кубометров воздуха на человека. При такой скученности, как у нас, нам понадобилось бы больше ста тридцати кубиков, а такой объём может дать только лестничная клетка. Так что, пришлось поступиться защитой в пользу комфорта сна детей.
В-третьих, ужин. Обедом всех накормили, теперь поужинать перед сном неплохо было бы. Что нам, что им. Детям – навели чай, а мы, заступающие в дозор, жахнули по кружке кофе. Зря, конечно, но что делать?
В-четвёртых, оборона. Пока мы с Рапторией были в душевой, парни шустро наломали сухих веток и накидали их вокруг здания, особо постаравшись под окнами. Сухих листьев, к сожалению, было мало: середина июня, зелень буйствует вовсю. Но и веток должно хватить. Если противник не профи – может, и пронесёт. Вряд ли рейфы будут делать проходы в сигнальных закладках. А, если нагрянут люди, вряд ли они ожидают таких приёмов.
Потому что, если ожидают – то нам тут и ловить нечего. Такие гиганты своего дела пощёлкают нас быстрее, чем мы успеем сказать «звёздные врата».
В-пятых, пути отступления, или, если начистоту – панического бегства.
Перед отбоем, когда все разделись и заняли свои места отдыха, Раптория, проявив недюжинную инициативу и смекалку, притащила из своего тревожного рюкзака моток мусорных пакетов, по описи предназначенные на роль ветрозащитной плёнки и гермоизоляции. Раздала по одной штуке детям и заставила всех убрать снятую одежду в мешки. Если возникнет хренова необходимость экстренно делать ноги – заставить быстро одеться сонных неразбуженных детей никак не получится. А так – можно будет запинать всех в кузов и одеть уже в движении.
Если вообще кто-нибудь прорвётся…
На всякий случай, лёг я поближе к окружению. Рюкзак оставил в центральном, а коврик и спальный мешок вытащил к лестнице. Да, прохладнее. Да, неудобно. Зато тут я смогу относительно быстро подорваться как на помощь Медведу с Лилит, так и прикрыть тех, кто лёг спать на этаже.
Проваливаясь в сон, я подумал, что неплохо было бы что-то сделать… но вот что и зачем – я категорически не мог сообразить.
***
Ночью Кэп действительно вышел на связь: я ещё не успел забуриться в дальнюю каптёрку Царства Морфея, а потому проснулся от вызова достаточно быстро – гораздо шустрее, чем ожидал от самого себя.
– Шаман, вызывает База. На связь… – где-то на третьем или четвёртом запросе я сообразил ответить.
– Шаман на связи, слышу громко и чётко, – доложил я заплетающимся сквозь сон языком.
Мозг ещё спал, но вбитый за месяц параграф дисциплины, в том числе и связи, накладывал свои отпечатки: я подключился к радиообмену на автомате, будто бы досматривая сон. Тем не менее, понимал, хоть и туманно, что ни хрена уже не сплю.
– Докладываю голосом и один раз, – сообщил подпространственный передатчик голосом Дегтярёва. – Машина эвакгруппы выдвинулась по вашу душу: это будет ваш «Тайфун». Его я придал группе немедленного реагирования из нашей роты разведки. Они сейчас на максимальной скорости, завывая подшипниками и закручивая карданы в узел, мчатся к вам, вздымая за собой асфальт и кроша разметку. Будьте готовы к их встрече.
– Сколько людей в группе? – сразу запросил я инфу.
Ту, без которой в принципе невозможна организация встречи двух несогласованных групп. Иначе порешим друг друга к такой-то маме.
– Немного, – обнадёжил меня Кэп. – Водитель, связист, пулемётчик, его помощник, командир группы и медик. Ну, как, «медик»… – плюнул сквозь зубы Дегтярёв. – Херов мотопедик… Короче, сам увидишь, не буду малину портить.
– Кто командир?
– Я отправил Косорукова: с ним вы уже работали, друг друга хорошо знаете. Тем не менее, пароль – «колодец». Как понял меня?
– Понял отчётливо. Пароль – «колодец».
– Молодец. Возьми с полки пирожок. Там два, твой посередине.
– Когда ждать группу? – уточнил я.
– Я тебе что, диспетчерское бюро? – искренне изумился полковник. – Подумай сам! Бронированный грузовик чешет, скребя брюхом, по изуродованной бомбёжками и обстрелом с орбиты дороге, расчищая тараном всякие мыслимые и немыслимые препятствия. Как только – так сразу!
В принципе, Кэп прав. Тут график движения не составишь, тут надо готовиться к худшему, надеясь на лучшее.
– Понял, не дурак, дурак бы не понял, – согласился я. – Продолжаю удержание занятых позиций. Пока – без происшествий.
– Принял тебя, без происшествий, – повторил Дегтярёв. – При возникновении чрезвычайной ситуации разрешаю обращаться напрямую ко мне или к артиллеристам, я им велел одну радиостанцию держать на вашей частоте. Для выхода на канал: их позывные – «Яблоня». Вы для них – «Цикады».
Очень смешно. Особенно, если учесть, что насекомые вида цикад питаются, в основном, соком деревьев. И, что, сцуко, характерно, по ночам: цикады – создания ночные.
– Спасибо, что не «Дуб» и «Дятел», – усмехнулся я. – Принял тебя отчётливо. «Яблоня» и «Цикады».
– Давай. Отдыхайте, – махнул отмашку Кэп. – Я тоже прикорну часа на четыре. За меня будет полковник Кошкин, так что его и донимай на следующем сеансе связи. Я, ориентировочно, до утра буду отсутствовать.
– Добре, – что ни говори, а отдыхать офицеру тоже надо. – Приятного отдыха.
– И тебе не подохнуть, – попрощался полковник.
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
профи
|
Дата: Суббота, 11 Ноября 2017, 01:47 | Сообщение # 234
|
Участник экспедиции
Группа:
Свои
Сообщений: 237
Статус: где-то там
|
Интересно. Жду проду.
Пишу комментарии с планшета, за отсутствие цитат не бить, так как выделить текст не могу, а ВВ коды со мной не дружат.
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Среда, 15 Ноября 2017, 17:03 | Сообщение # 235
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
22 июня 2011 года.
«22 июня… ровно в 4 часа… Киев бомбили, нам объявили, что началася война».
Именно эти строки звучали в моём сознании, когда я досыпал свои последние минуты, досматривая крайние кадры сна. К сожалению, сон оборвался настолько резко, что я даже не запомнил, о чём он был.
А оборвался он потому, что меня остервенело тормошила Лилит.
Разбудить меня могли только в одном случае: если начался кромешный писец или он уже подкрадывался к нашим позициям.
– Рейфы! – зашипела девушка.
Сонливость как рукой сняло. Я скинул с себя спальник и быстро начал обуваться: благо, что спал в форме: это сэкономило мне несколько минут.
Напарница, увидев, что контролировать меня больше не надо, бросилась к помещению, где отдыхали дети: ей хватило только растолкать дежурных «пантер», а те уже, в свою очередь, принялись по-тихому поднимать своих.
Лилит же ринулась в соседний отсек, где отдыхали наши: дежурная двойка (на часах – четыре утра, в это время должны дежурить Штырь и Багира) уже заняла боевые посты, которые мы с Медведом определили, выполнив просчёт местности ещё вчера в обед. Остальных девушка начала будить быстро, но тихо.
Не прошло и трёх минут, как все наши собрались на своих огневых точках, рассредоточившись там, где заранее оговаривали.
Кристиян, Айка и Бисерка чуть ли не за шкирку перетаскивали сонных подопечных в центральный, под защиту более толстых стен. Кто-то, вроде бы, Гвоздена, успели одеться, кто-то даже не поняли, что их подняли, а разбудить забыли. Одной проблемой меньше: дети – на попечении старших «пантер».
Штырь и Багира заняли позиции на втором этаже, напротив окон, выходящих над лестничной клеткой: большой холл был удобен для обстрела входящих, но вряд ли они сразу пойдут строем на убой.
Полимер и Астория заняли точку на левом крыле, одним из торцов обращённом в ту же сторону, что и парадный вход. Окно там одно, но широкое: я им наказывал стрелять по одному, но, если прижмёт, то и двоим стрелкам тесно не будет.
Док и Рентген засели на противоположном крыле, но тоже возле окна, обращённого в ту же сторону.
Святогор и Литера засели по обе стороны от балкона над холлом, взяв на прицел входную дверь и заблокировав, таким образом, обе лестницы.
Медвед всё это время оставался на крыше, а Лилит, убедившись, что все наши на позиции, рыбкой метнулась к нему наверх.
Раптория подскочила ко мне, тихо вскидывая оружие к плечу. Её задача, вообще-то, была на нижнем этаже, следить, чтобы никто не вломился к нам через окна. Но по расчёту, это она должна была делать в двойке с Медведом, а он с пулемётом залёг на крышу. Так что я позволил себе на ходу подкорректировать боевое расписание.
– Внимание всем, мы на позициях, – я тихо обратился в рацию к нашей группе. – Медвед, Лилит, доклад.
– Херова туча бледнорылых высерков, – коротко обрисовал ситуацию Медвед. – Рыскают между деревьев, трудно подсчитать. Основная масса – солдаты, но мимолётом видели и нескольких офицеров.
– Лилит. Предположения есть? – это она же у нас путешественник во времени? Вот и пусть хлеб свой отрабатывает. Может, знает что-нибудь?
– Или выживший десант, – предположила девушка. – Или выжившие после авианалёта. Одно другому не мешает: они ищут пищу.
– Нас, что ли? – не слишком обрадовалась такой картине Раптория.
– Мы наследили до кучи, – сообщил в эфир Медвед. – Это был только вопрос времени, кто и когда нас найдёт. Так что, всё ожидаемо…
– С какого направления идут?
– Двигаются со стороны, куда смотрит центральный вход корпуса. С прочих направлений чисто, но не уверен, что так будет и впредь.
– Примерное число видишь? – мне кровь из носу надо знать численность противника.
Не при нашей численности позволять себе стрелять «в ту сторону на всякий случай». ПНВ есть только у Медведа, да и то: только наблюдение. Прицельный огонь с него вести может только сам пулемётчик.
– На вскидку – десятка три-четыре, – прикинул тот.
– Есть шанс, – сообщила Лилит. – Если не будем подставляться, как курицы на штакетнике, есть шанс.
Я бегло соображал план действий. Мозгу требовалось время, чтобы начать работать на полную катушку: сонливость ушла, но заторможенность осталась.
Тридцать или сорок тел противника. Дистанция – ближнего боя, до ближайших деревьев не больше полтинника метров. Видимость – практически хорошая. За бортом кончилась ночь и уже брезжил рассвет. Если Медвед разглядел силуэты и понял, что это рейфы, значит, видимость очень хорошая: иначе бы хрена с два цель определили б.
Нас дюжина человек. При необходимости – в ближнем бою накоротке помогут Кристиян, что наверняка, и Айка, что маловероятно. Патронов хватит, но нас могут тупо завалить пушечным мясом.
Когда отношение обороняющихся к нападающим составляет один к четырём – такой расклад считают практически идеальным. Но не стоит забывать, что это – применительно к кадровым военнослужащим, специально обученным ведению боевых действий, как в наступлении, так и в обороне. Мы же – херовы школьники-самоучки, дай Бог, если сможем выйти без потерь из этого мяса.
Да ещё и неизвестно точное количество нападающих и их расположение относительно нас…
Мне кровь из носу нужны данные… Хер ли толку, что сейчас я выползу и полезу считать это поголовье? Это надо было делать загодя. Сейчас мне не хватит навыков быстро выяснить численность группы рейфов и придумать адекватную тактику обороны.
Сидеть и ждать в надежде, что они нас не прочухают и свалят к фениной бабушке? Вариант не вариант.
Открыть огонь сейчас, тупо залить всё в том направлении свинцом? Там херова туча деревьев. Даже на открытой местности огонь из засады на полное уничтожение группы противника требует колоссального расхода боеприпасов: у нас тут как минимум половина пуль уйдёт рикошетом и в молоко. Этим мы только раззадорим тварей. Ответным же огнём нас тупо аннигилируют.
А наблюдать потом, как поедают моих людей – лучше уж сразу подорвать всё здание на хрен. Вместе со всеми, кто тут находится…
Я бы и дальше витал в тактических облаках, если б Раптория не сунула мне под нос КПК.
Первым порывом было удивиться, и поинтересоваться, а, какого, собственно говоря, conina penis, мне нужен сей прибор?
Однако мозг сообразил картину быстрее, чем я успел додумать вопрос.
В габаритах КПК скрывался не много и не мало, а детектор признаков жизни – унитарный прибор Древних, предназначенный для проведения поисковых работ и ориентирования в незнакомой местности. По сути, маленькая радарная станция сверхмалого радиуса действия.
Теперь уже первым порывом было удивиться, и поинтересоваться, а, какого, собственно, gluteus maximus, сей прибор делает у девушки (ныне – у меня)?
Раптория оказалась шустрее, чем мой нераскочегаренный спросонья мозг.
– Дегтярёв дал погонять, – подмигнула она. – Так что, с тебя должок, «старший брат».
Мысли отчаянно пытались сбиться в кучу, изображая из себя построение, упорядоченное по степени важности. Вот только теперь мне на хрен не сдалась информация, типа причин наличия сего прибора у нас, способов предвидения происходящих событий или каким будет выплаченный мной долг. Моя задача сейчас – как можно быстрее составить план огневого противодействия, опираясь на данные прибора разведки: именно в таком качестве сейчас выступал детектор Древних.
На экране при довольно-таки скученном масштабе нарисовалась наша кодла. Вот позади нас засели «пантеры»: десяток сигналов в единой локации. Вот разношёрстным веером заняли позиции мы: чуть впереди от предыдущих. А вот, метрах в тридцати-пятидесяти впереди нас, ошиваются около четырёх десятков тварей: судя по расположению их сигналов – пытаются изображать прочёску.
План созрел мгновенно.
Мне даже не понадобилось производить доразведку: прибор всё сделал за меня. Мне же осталось только огласить пришедшую на ум мысль.
А она заключалась в том, что я сейчас спущусь на первый этаж к парадной двери, и сквозь остекление входа начну работать беспокоящим огнём по рейфам. Для достоверности – попробую снять троих или пятерых. Дальше – чисто беспокоящий огонь, чтобы не спугнут их. Мои же люди в это время огня открывать не будут, залягут в укрытиях так, чтобы их не было видно. Рейфы, почуяв одиночную добычу, попробуют смять меня, и пойдут штурмом. Вряд ли они будут изгаляться изощрёнными тактиками против одиночной цели: для наглядности я буду работать одиночным огнём. А как только они подойдут на дистанцию чуть дальше, чем «в упор», мои люди откроют беглый огонь на поражение. Даже, если к тому времени меня оглушат «глушители» рейфов, ребята всё равно смогут вырезать большую часть группы. Даже, если кого-то оглушат в ответ: Кристиян с «Сайгой» сможет встретить их в упор уже на лестнице.
– Общая команда, слушать внимательно, – бегло бросил я в эфир, схватившись за р/с. – Без команды огня не открывать! Стрелять только по моей команде, или при приближении врага на дистанцию пистолетного выстрела! Всем укрыться под окнами.
Я вернул КПК Раптории.
– Если меня снимут, – приказал я. – Отдашь команду по радио: огонь по приближении врага на дистанцию до пятнадцати-двадцати метров.
– Поняла, – кивнула девушка, перехватывая оружие и пряча КПК в разгрузку.
Я спустился вниз и прильнул к остеклению двери. Даже без оптического прицела были видны силуэты рейфов между деревьями.
– Сейчас начинаю беспокоящий огонь, – проинформировал я по р/с. – Никому огня не открывать. Стрелкам на крыше – старайтесь себя не обнаружить, отойдите вглубь и укройтесь за надстройками.
Сейчас будет мясо.
– У нас ящик гранат наверху, – предупредил Медвед.
Так это же вообще сказка! Сейчас начнётся натуральное мясо…!
– Отлично. Распаковывай. К бою готовы?
– Запалы вкручены ещё ночью.
Не зря.
– По моей команде Медвед и Лилит: начинают бомбометание в направлении рейфов. Хаотично, необходим как можно больший разброс.
И отключил передачу, не требуя подтверждения полученной информации.
Сейчас будет хтонический ад…
Стрельба через стекло, вообще-то, имеет свои нюансы и тонкости. Даже профессиональные снайперы, работающие по террористам при захвате заложников, ведя стрельбу через окна, стараются предварительно разрушить остекление – это задача первого номера. Второй с задержкой буквально в долю секунды, работает уже на поражение врага. Это связано с трудностями предсказания траектории пули после встречи с препятствием – стеклом. Немного, но она отклоняется. А это – риск поразить заложников.
Это я сейчас к тому, что даже в мыслях не было первым выстрелом убить кого-то из рейфов. Сейчас мои первые выстрелы будут направлены на создание прицельного коридора, чтобы можно было стрелять через две двери: входную и тамбурную. А уж там – трава не расти.
Тем не менее, это не означает, что я не должен целиться.
Вжав плотнее автомат, перевожу режим огня на одиночный. И… Понеслась!
Стараясь работать не чаще одного выстрела в полторы-две секунды, начинаю садить по рейфам. Плевать, если не попадаю: главное – привлечь их внимание к себе.
О, зашибись! Купились!
В направлении здания полетели десятки залпов «глушителей». Прелесть в том, что патрон 7Н99 7,62х120 хоть и является чрезвычайно мощным, но длина ствола автомата рассчитана именно под тот порох той марки и того количества, что засыпаются в патроны. Плюс – пламягаситель некислый. В конечном итоге – при ведении одиночного огня дульной вспышки нет. Порох догорает ещё в стволе, поэтому пламя наружу не вырывается. Некоторое количество сизых дымов от пороховых газов – не в счёт. Поэтому снаружи абсолютно невозможно различить, из какого именно укрытия ведётся огонь.
«Глушители» рейфов и без того не отличаются особой точностью и дальнобойностью, а тут они ещё и вынуждены рассредоточивать огонь, чтобы наверняка загасить безмерно наглого стрелка. Так, первые ряды показались на открытой местности. Я уже извёл патронов восемь, так что теперь можно работать чисто на поражение.
Двоих снял тут же: шли очень кучно, да и повезло, наверное.
Ещё на двоих потратил почти десяток патронов: не хотел, чтобы раньше времени заподозрили засаду. Пусть уж лучше думают, что тут сидит клоун-неудачник с самозарядкой, да ещё и с трясущимися руками.
Но вот тех, кто начал появляться из-за деревьев задними рядами, я начал уже косить наверняка. Во-первых, их почти не видят передние ряды. Их потери не сразу деморализуют остальных. Во-вторых, слишком много солдат противника на открытой местности на дистанции пистолетного выстрела – это тоже не хорошо. Точность у их оружия хреновая, но чем ближе и больше они подходят – тем точнее их огонь. Уже десяток плюх прилетело ровно по моей позиции: через несколько секунд меня вычислят с потрохами, и тогда уже весь огонь ляжет на меня.
За тридцать секунд я успел сбить десяток: а дальше приводим в действие основной план.
Хватаюсь за р/с и начинаем подключать оркестр:
– Медвед, Лилит! Гранатами – поехали!
И перевожу автомат в полностью автоматический режим огня.
Вкладываемся – и поехали веером, короткими прицельными очередями.
Мои первые очереди и разрывы гранат раздались практически одновременно. Две гранаты рухнули с крыши метрах в двадцати от нас, практически синхронным подрывом срезав штук пять или семь рейфов. Я смял ещё двоих, после чего вспомнил, что гранаты, мать вашу, имеют ещё и разлёт осколков! Который, между прочим, превышает всякую дистанцию на нашей локации!
Не дожидаясь, пока следующая серия взрывов отправит в мою сторону шальной осколок, я снялся с позиции и пулей взлетел наверх. Туда, где оставил Рапторию.
Не особо церемонясь, выхватил из её разгрузки КПК: ну, так и есть. Четырнадцать моих трупов, и ещё десяток уже завалила двойка Медведа и Литеры. Рейфы ещё не поняли, что им кирдык, поэтому бежать особо не торопятся. Поверьте, когда подле тебя плодятся взрывы, ты меньше всего способен к логическим мышлениям. Контузия в первые же секунды сразу переводит тебя из разряда боевой единицы в небоевой соляной столп.
А вот задние ряды, что были дальше всех от эпицентров взрывов, куда целился Медвед, судя по сигналам на экране КПК, начали медленно отступать, ведя заградительный огонь на подавление.
– Медвед! – я схватился за рацию. – Попробуйте бросать как можно дальше! Но отсечь отступающих!
Плевал я на все эти конвенции и гуманное отношение. Наступают – надо бить. Убегают – надо добивать. Сдаются в плен – кончать на месте! Не хрен церемониться.
Не особо беспокоясь о передних рядах (они продвинулись на несколько метров, но тоже лишились инициативы), я сосредоточенно наблюдал, как на экране детектора гаснут сигналы отступающих рейфов. Не прошло и пятнадцати-двадцати секунд, как им настала амба: наша двойка бомбометателей выкосила их под ноль.
– Общая команда! – передал я в эфир. – Дистанция от здания – десять-пятнадцать метров! Беглым, на поражение! ОГОНЬ!
И сам прыгнул на первый этаж, где к парадному входу уже подбирались уцелевшие рейфы.
Тут я даже не особо целился. Просто дал затяжную очередь от пуза: на дистанции до десяти метров промахнуться по групповой ростовой цели практически нереально. Даже, если учесть, что рейфы – чрезвычайно живуче падлы: магазин у меня тоже не десятизарядный.
Сверху послышалась беглая спорадическая трель: стреляли все, кто могли стрелять. Одной длинной затяжной очередью, каждая из которых на несколько десятков выстрелов. Двойка на крыше перестала метать добро и аннигиляцию: и слава Богу, иначе бы своих же в окнах осколками от наземных взрывов порешили бы.
Но уже через десять секунд всё было кончено: рухнул перед парадным входом последний изрешечённый мною рейф, а автомат, изрыгнув из себя последний поданный в казённик патрон, с опустевшим магазином и чуть дымящимся стволом остановился после бешенного припадка свинцового дождя.
На экране КПК погасла последняя точка перед зданием. Этой группе рейфов пришёл закономерный абзац.
***
Чтобы не разводить зловоние вблизи жилого корпуса, парни помогли мне быстро перетащить тела рейфов подальше к забору. Конечно, мы и так наследили, что дай Боже: кровь повсюду, кишки без счёта, мозги на каждом шагу… Но, хотя бы основную тушу надо убрать. Лилит подсказала выход.
На многих телах уцелел нагрудный бронежилет. На каждом был предусмотрен в конструкции взрывпакет: самоликвидация. Видимо, солдаты шли у рейфов как камиказе: ходячие бомбы какие-нибудь. Стащив все тела в одну кучку, на что ушёл добрый час времени, быстро активировали все уцелевшие взрыватели и в темпе сделали ноги. «Бабах» был такой, что бомбометание нашей доблестной двойки и рядом не лежало.
Зато избавились от необходимости хоронить трупы рейфов. Их просто разбросало на мелкие пикумки.
На часах было уже шесть утра, когда мы закончили все мероприятия по устранению последствий боестолкновения и уборки территории. Попутно содрали ряд трофеев, в числе оных оказались несколько пистолетов, несколько длинномерных «глушителей», а с офицера сняли меч. Точно такой же, какой добыли с пленного офицера-рейфа после операции в Припяти.
«Холодняк» я однозначно оставил себе. Какой-никакой, а добытый в бою у противника. И сегодня плевать я хотел на все эти протоколы и циркуляры об организации сбора, хранения, учёта и передачи трофейного оружия, боеприпасов, материальных и технических ценностей, добытых при сборе на поле боя по окончанию сражения. Меньше всего меня сейчас заботили эти приказы.
А вот стрелковое оружие рейфов нам пригодится.
– Не зря мы встретить вас, – поблагодарил меня Кристиян, когда я, таща на себе ворох хабара, ввалился в центральный. – Без вас нам не прожить эту ночь. Хвала лепо…
– Забей, – отмахнулся я, сваливая в центральном трофеи. – Для этого мы и существуем.
Из общей кучи я достал один из пистолетов и протянул его Кристияну.
– Это оружие не убивает, – сообщил я. – Оглушает и парализует на несколько часов, но не убивает. Убить им проблематично. Раздай своим старшим подопечным.
– Это плохой план, – помрачнел парень.
– А у тебя есть идеи получше? – поинтересовался я. – В этот раз нам повезло. Ты уверен, что при следующем бое нас не сомнут? Возможно, вам придётся вступать в бой самим. Это – минимум, чем вы сможете дать отпор.
Десетар србских оружаних снага ненадолго завис, мрачно глядя на меня, но после едва заметно кивнул своим каким-то мыслям и взял оружие в руки.
– Како га користити? – спросил он, вертя пистолет в руках.
Тут не надо быть бакалавром по языковедению и лингвистике, или иметь ума лопату, чтобы понять: военный, взяв в руки незнакомое оружие, интересуется способом его применения.
– Лилит! – позвал я девушку.
– Тут я! – донеслось из соседнего крыла.
Через несколько секунд рекомая появилась в центральном.
– Научишь их пользоваться этим? – спросил я, указывая на трофейное оружие.
– Обязательно, – согласилась она. – Мне бы помощь Раптории не помешала при переводе.
– Кто-то помянул меня всуе? – раздался голос последней рядом.
«Быстро, однако».
В том, что эта часть пройдёт гладко, я не сомневался.
А вот скоро пора будет кормить детей. Да и на базу неплохо было бы доложить об инциденте.
***
С подпространственным передатчиком я отошёл в соседнее крыло, зачем-то взяв с собой трофейный меч рейфа. За мной увязалась Раптория, не выпускавшая из рук детектор Древних – девушка периодически бросала на прибор беглый взгляд и старательно делала вид, что находится при мне прикрытия ради.
Признаться, получалось у неё очень артистично.
– База, я Шаман. Прошу на связь, приём…
Мы для Дегтярёва – практически бельмо на глазу и заноза в… шее. Что ни выход на связь – то какие-то проблемы. Что ни задача – то косяк по исполнению. Считанные разы у нас всё шло гладко. Так что получить очередной втык я уже практически не боялся.
Не после боя: это точно.
– База, я Шаман. Прошу на связь.
Реакцию свежепроснушегося полковника я, кажется, уже предугадываю. Осталось только выслушать очередной разнос о том, какие мы хитровыгнутые во все щели хитрожопые караси, и как нас надо было в поликлинику сдать для опытов.
– База, я Шаман. На связь.
– Слышу тебя до омерзения прекрасно, – донёсся из передатчика голос Дегтярёва. – Чует моя полковничья седина, что не доброго утра ты мне пожелать решил с утра пораньше.
– Правильно чует, дядь Саш, – выдохнул я. – Экстренная ситуация…
– Если ты ещё кого-то подобрал, кошатник хренов…! – начал было закипать офицер.
– Не подобрал. – мрачно констатировал я. – А разнёс кишки и мозги на пару сотен метров в округе.
Передатчик, ожидаемо, заткнулся. Где-то на минуту, примерно.
– А точнее? – поинтересовался Кэп уже более здравомыслящим голосом.
– В четыре часа утра произошло нападение группы рейфов численностью до полусотни стволов, – казённым до блевотины языком начал отчитываться я. – Укрываемые были оперативно разбужены и переведены в помещения повышенной защищённости. Вступили в бой с превосходящими силами противника. Враг уничтожен.
В этот раз передатчик молчал примерно столько же: около минуты не было ни слуху, ни духу. Я уж было ожидал, что офицер разразится проклятиями и матершиной в адрес нашей кодлы в сборе и меня в частности. Обошлось.
– Потери? – сухо спросил он.
– Среди личного состава и укрываемых потерь нет. Расход боекомплекта в пределах табельного, подобрали трофейное оружие. Рейфов. – уточнил я зачем-то.
Передатчик картинно вздохнул.
– Ну, хоть без потерь обошлось… – произнёс Дегтярёв. – Значит, план меняется. Сейчас прибывает к вам эвакгруппа – сдаёте ей детей и примыкаете к ней. Возвращаетесь на базу и пулей ко мне на доклад: потом пополняете БК и двигаете обратно на задачу. Вопросы?
– Только один, – уж форсить – так по полной! – Ты знал, что нам пригодится детектор признаков жизни?
Раптория, доселе настороженно прислушивавшаяся к радиообмену, на этом месте резко сбледнула, услышав вопрос. Я уж не знаю, о чём она говорила с Дегтярёвым, но явно разговор не был по душам – глаза её сделались немногим меньше головной фары-искателя «шишиги». Девчонка напугана: это видно. И сейчас, похоже, я задел за больное.
– Подозревал, – уклончиво ответил Кэп. – Твоя сестрёнка там как? Держится?
– У меня нет сестёр, – не менее уклончиво отозвался я, глядя в глаза бледной напарницы. Та аж начала пятиться от меня к стене. – Что касается «другого меня» из параллельной реальности, по странному стечению обстоятельств являющегося носителем двух «Х»-хромосом, то она в полном порядке.
Раптория упёрлась спиной в стену и вжалась в неё, будто ожидая, что я её сейчас как минимум бить буду. Интересно, с чего бы такая реакция? Судя по всем приметам, именно ей принадлежала идея с ДПЖ Древних. Вот только чем она надавила на полковника, что он расщедрился на такой ход конём? Да и реакция чересчур уж бурная… Она ли давила на Дегтярёва, или Дегтярёв давил на неё? Меня терзают смутные сомнения.
Но то, как девчонка вжалась в стену, забыв, что у самой при себе оружие, как минимум даёт повод задуматься. Если она – это я из другой реальности, если она прошла бои с рейфами, если она пережила такую клоаку… Это чем должен был быть разговор с Кэпом, чтобы прошедшая боевые действия девушка так испугалась?
– Успокойся, – тихо обратился я к ней, отключая передачу на устройстве. – Я же не кусаюсь. – и вернулся на канал. – Тебе привет от неё, кстати. И от меня – спасибо за прибор.
– Всегда пожалуйста.
– Ждём эвакгруппу. До связи.
– Отбой.
Только, когда передатчик был убран в подсумок, Раптория «отошла».
М-да. А ведь, если подумать, то она не просто так увязалась за мной на сеанс связи. Она хотела знать, о чём мы будем говорить с полковником. По всей видимости, они оба хранят промеж себя какой-то секрет, и он до ужаса важен для напарницы. Что ж. Кажется, меня ждёт весёлый диалог на базе…
***
«Тайфун» эвакгруппы прибыл спустя примерно час после сеанса связи.
К тому моменту мы успели накормить детей, все пройти мыльно-рыльные утренние процедуры, собрать свой и трофейный хабар и сгрузить всё в шишигу. Двигатель я начал прогревать сразу, как только девушки собрали наши рюкзаки после завтрака. Пока грелось двигло – перегрузили рюкзаки, боекомплект, воду и всё, что вчера выгрузили из КУНГа, не забыв про оружие рейфов. Детей сразу посадили в кузов, дав, на всякий случай, «Сайгу» и «Ремингтон».
Эвакгруппа объявилась по учебнику, предварительно выйдя на связь. Голос Косорукова по радио я узнал, но всё равно обменялись паролями.
А дальше нарисовалась такая картина, что я даже в дымном угаре не смог такого предположить.
Встреча с Косоруковым и полуторжественное рукопожатие уже не выглядело выдающимся событием на фоне только что разнесённой в кровавое крошево группировкой рейфов. И даже припаркованный возле шишиги «Тайфун», чуть ли не в два раза больше «шестьдесят шестого», тоже не претендовал на звание эпичности дня.
– Как вы тут? – спросил промеж делом Косоруков. – Продержались?
– Ты же сам всё знаешь, – пожал плечами в ответ я. – Не поверю, что Дегтярёв не сообщил вашей группе всё, что знал сам.
– По радио всего не опишешь, – внимательно посмотрел мне в глаза офицер. – Кто участвовал в бойне?
– Да все участвовали, кто мог держать оружие, – я поморщился.
Сейчас начнёт в душу лезть, ища сдвиги по фазе. Тоже мне, полевой психиатр.
– Но командовал ты? – уточнил Косоруков.
– А кому ещё? – я посмотрел на старшего лейтенанта в ответ. – Нам вообще повезло, что они объявились на рассвете, а не затемно. Иначе могли бы и не выстоять.
Старлей молчал. Он просто смотрел на меня и ни слова не говорил. Секунд, наверное, пятнадцать.
Наконец, вздохнул.
– Вижу, ты спокоен, как удав, – сообщил он. – А твои люди?
Я пожал плечами.
– Мы за этот месяц уже потихоньку привыкаем, – поведал ему. – Я только за мелких беспокоюсь: та же Астория, Багира, да Гайка. У них ещё в силу возраста психика нестабильна. А у нас, у остальных, уже давно крыша поехала.
– Рад, что ты понимаешь это, – на полном серьёзе произнёс старлей.
Моя группа уже успела проконтролировать погрузку вещей и подобранных ребят, сами же совершали контрольный осмотр территории: ничего ли личного не оставили, всё ли собрали. Растяжки возле дверей сняли, как только достаточно рассвело.
Я уже собирался было примкнуть к ним, как вдруг за спиной раздался спокойный звонкий голос.
– Ну, здравствуй, Шаман.
Хоть бой закончился больше двух часов назад, но тело рефлекторно дёрнулось, обернувшись на звук.
К счастью, я вовремя заставил себя убрать палец со спуска: ещё не до такой степени деградировал. Иначе бы обладатель прекрасного голоса превратился в не менее прекрасный фарш.
Передо мной стояла девушка примерно моего роста. Может, чуть ниже: но не настолько, чтобы разница бросалась в глаза. Длинные каштановые волосы небрежно были собраны в хвост на затылке, а пара-тройка непослушных прядей обозначали своё присутствие вокруг на удивление знакомого лица.
Синие глаза хитро прищуривались, осматривая мою тушку сверху донизу, будто бы не я тут с оружием, а она. Тонкая ниточка губ чуть изломилась в предвкушающей улыбке. Но мне стало не по себе, когда по этим губам бегло пробежался язычок: тот взгляд, каким смотрела на меня девушка, облизываясь при этом, едва не заставил меня высадить в неё половину магазина от греха подальше. Слава Богу, вовремя одумался: вряд ли она меня сожрать попытается, предварительно поздоровавшись. Да и откуда мой позывной знает, кстати?
Одета она была несколько своеобразно. Плотная флисовая куртка цвета мышиной шкурки соответствовала погоде: с утра было достаточно зябко, да и ночью не замечалось жары. Довершали картину брюки цвета хаки и (внимание!) розовые кроссовки.
Причём, ни один из элементов облачения знаков различия не имел.
Да и возраст её говорил о том, что рановато ей ещё о лычках думать.
Хотя, сам-то я тот ещё птиц? Ну, в известном смысле слова.
Через плечо была перекинута чёрная сумка с красным крестом, а за плечами висел недетских размеров рюкзак: по характерному крою оба соответствовали уставному снаряжению медика.
Медика. Медика?.... Медика!
В памяти всколыхнулись слова Дегтярёва о «медике – хреновом мотопедике», приданном эвакгруппе. Да и этого персонажа я определённого где-то видел… Причём, не так давно, в обозримом прошлом…
Девушка подняла руку и помахала мне раскрытой пятернёй.
Зачем-то, полностью в перчатке из хирургического бинта.
Девушка… каштановые волосы… звонкий голос… перебинтованные руки… Ох ты ж ёкарный первичный вал через раздолбанный балансир!
– Узнал? – улыбнулась девушка. – Я Кристина. На той неделе на заброшенном госпитале ты всякую нечисть гасил. Помнишь?
– Вот так встреча, – изумился я. – Ты ж сейчас должна быть как минимум в лазарете! Если не в госпитале.
– Ну, у дяди кое-какие связи по работе, ты же знаешь, – Кристина с наигранным смущением поковыряла землю мыском кроссовка и потупила взор. – Скажем так, он заполучил доступ к некоторым технологиям, ещё не доступным рядовому обывателю.
– А ты, стало быть, не рядовой обыватель, – улыбаясь, уточнил я.
– Так же, как и ты, – серьёзно посмотрела на меня девушка, перестав играть. Тут уже улыбка покинула и меня. – Я подозревала, что ты тот ещё кадр, но когда увидела твоё личное дело… Кстати, я тебя так и не поблагодарила.
Нетрудно догадаться, что она имеет в виду. А ведь, благодарить-то особо и не за что. Из двойки фотографов выжила только она: слишком поздно я появился, тот рейф успел употребить её спутника в пищу, да и тяжкие телесные самой девчонке нанёс…
– И нечего тут себя корить! – накинулась на меня она с праведным гневом, видя, как помрачнела моя харя. – Серый не по твоей вине погиб! Мне вообще повезло, что ты оказался рядом…
– Тебе – повезло, – хоть и старался сказать это без излишней тьмы в голосе, но, похоже, не вышло. – Твоему спутнику – нет.
– Это не отменяет того факта, что я тебе теперь до гробовой доски обязана, – безо всякого намёка на посторонние мысли сухо доложила Кристина. – Если бы тебя там не было, или появись ты минутой позже – я бы составила Серому компанию.
М-да. Вот тебе и «фикус-пикус».
«Доктор, а вы благодарности принимаете?».
«Нет».
«Почему?».
«Не хочу».
– Серёгу, конечно, жаль, – закончила Кристина. – Он в семье был единственным ребёнком. Тебе ли не знать, что невозможно спасти всех?
Етишкин пистолет… А Косоруков-то стоит рядышком и внематочно всё слушает. Да я без общевойскового курса полевой психологии вижу, что этот старлей-душеприказчик прислушивается к каждому моему слову, ища в них оттенки сумасшествия и психического отклонения вследствие срыва!
Кстати, о птичках. А не сыграло ли мне на руку то, что Кристина – племянница Дегтярёва? Ведь, если я правильно понимаю, просто так мне не могли спустить с рук то, что я вытворил с Рысью. А ведь, практически, спустили. Я даже не могу себе представить, чем должно было руководствоваться командование, чтобы у меня вышло так легко отделаться. Уж не должок ли за свою племяшку решил отдать мне Кэп?
– Короче, спасибо тебе, Шаман.
Кристина чуть поклонилась, придерживая поясную сумку.
– Хватит шаркаться тут передо мной, – я взял её за плечо и заставил выпрямиться. – Чай, не при царе живём. Тем не менее, «всегда пожалуйста».
– У вас раненные есть? – в лоб спросила Кристина, сразу перейдя к делу. – Дядя разрешил включиться в эвакгруппу на условиях, что не просто так кататься поеду.
– Так ты его уломала? – она ж ещё школьница.
Я даже представить не могу, чем давила на полковника племянница, чтобы он разрешил присоединиться к рейду. Особенно, если учесть, что пятого дня до этого её чуть не растерзали рейфы.
– Скажем так, – замялась она. – Применила нестандартные методы воздействия.
– Хитрожопая лиса, – фыркнул я. – Нет, с раненными у нас всё нормально. Из боя вышли без потерь.
Стоп. Раненных-то нету, а вот…
– Ты в медицине хорошо разбираешься?
– Не очень, – честно призналась Кристина. – Перевязка, шины и ожоги: всё, что могу. А что?
– Инфекционные поражения кожного покрова от химических или термических ожогов отличишь? – уточнил я.
– Ну да, – нахмурилась она. – Есть подозрения?
– Мы подобрали группу на пути следования, – пояснил я. – На ночёвке мы санитарную обработку проводили, но мало ли что. Надо будет перед тем, как сдадим этих бедолаг на руки нашим, проверить их хотя бы визуально: нет ли чего опасного. Сыпи, гнои, незажившие раны, и так далее.
– Хорошо, – кивнула девушка. – Посмотрим.
Я посмотрел на Косорукова, доселе неусыпно следившего на нашим диалогом.
– Шишига полностью загружена и двигатель прогрет. Готовы выдвигаться прямо сейчас.
– Ты дорогу осилишь? – в лоб спросил меня старлей.
Кстати, вопрос насущный. Полночи не спали, да ещё из боя вышли. А ехать ни хрена не пятнадцать минут.
– На небольшой скорости только, – прикинул я. – Если больше сорока-пятидесяти гнать не буду, то осилю.
– У тебя полный кузов людей, – напомнил офицер. – Если не справишься с управлением – убьёшь их.
А то я не понимаю. Мне только детской крови на руках не хватает для полноты счастья.
– Если почувствую, что вырубаюсь – немедленно остановлюсь, – заверил я. – Если вопросов больше нет – надо трогаться. Завтрак был скуден, а дети скоро проголодаются.
Старлей в ответ промолчал, лишь смерил меня тем же самым сканирующим взглядом.
***
«Шишигу» с «Тайфуном» загнали на подъёмник у южной оконечности взлётно-посадочной полосы Чкаловского аэродрома. Сразу по прибытию нас встретил усиленный наряд при поддержке ударной группы и три пулемётных расчёта.
Львиная доля техники из ангаров была выведена на поверхность и приведена в готовность, на освободившихся местах разместились рабочие группы приёма пострадавших и беженцев.
Сербов сразу сдали на руки местным эскулапам: в пути Кристина осмотрела девочек, и не нашла ни у кого ничего заразного. Тем не менее, дальнейшим уже будут заниматься на пункте приёма и распределения, всё-таки люди на сортировке пострадавших не просто так стоят.
Нашу технику мы отогнали на её штатные места. Ребят я отправил в каптёрку, пополнить необходимое снаряжение, а сам направились в кабинет Дегтярёва, сопровождаемый его племянницей: тот обещал устроить приём.
Против обыкновения, дверь в его кабинет была настежь открыта, а сам отсек ещё больше стал похож на алтарь Бога Связи и Средоточия Информации.
По сравнению с прошлым визитом, ощутимо прибавилось макулатуры на столах, хотя радиоаппаратуры было столько же.
– Вот он, явился! – расплылся в улыбке полковник Дегтярёв, когда я переступил оклад гермодвери и уже собрался было сделать доклад. – Пасынок Марии Терезы! Тоже мне, брат милосердия, ядрёна вошь! Ты что, Плюшкин, твою дивизию? Я что-то не заметил такой фамилии в твоём личном деле! Так на хрена ты тащишь всё, что плохо лежит? Я тебе назначение в спасатели доводил? Ни хрена! Так на шиша ты лезешь везде, где тебя не просят? Как ты вообще находишь все эти происшествия на свою задницу и мою голову?! Ты за каким вообще лядом связался с этими сербами?
– Оказал содействие выжившим, – только и успел сказать я.
– Содействие он оказал! А если бы их там не автобус был, а целая автоколонна или поезд? Ты бы сюда целый табор цыганский притащил?!
– Было бы необходимо – и пароход по рельсам бы припёр, – пожал я плечами. – Я уже понял, что всюду косячу, как херов залётчик. Ты меня только для разноса вызвал?
Сообщение отредактировал Комкор - Среда, 15 Ноября 2017, 18:59
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Четверг, 16 Ноября 2017, 16:16 | Сообщение # 236
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
+1
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Суббота, 18 Ноября 2017, 23:15 | Сообщение # 237
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
– Тебе ещё сходит с рук, что ты подросток, – посулил мне Кэп. – В любом другом бы случае тебе уже прикладом в душу прописали бы за такую субординацию.
– Дядя, – предупреждающе произнесла Кристина, увязавшаяся с нами. – Ты ничего не забыл, о чём мы говорили?
Даже не буду интересоваться, о чём таком они говорили.
– Ты вообще молчи, Катастрофа! – чуть не взорвался полковник. – Ты хоть понимаешь, что я перед матерью твоей ещё отчитываться за тебя должен?!
– Если она ещё жива, – процедила девушка. – И я не Катастрофа, а Кристина! – рявкнула она под конец.
Кэп как-то даже разом остыл.
Краем глаза замечаю, что на нас уже косятся радисты на постах связи, установленных в кабинете Дегтярёва. Не настолько в открытую, чтобы попросить их вырвать себе глаза, но уже действует на нервы.
– Хрен с вами! – махнул рукой Кэп. – Вам же в ваши тупые черепа хрен что вобьёшь. Буду я ещё нервы себе портить, в детский сад ваш порядок наводить…
Офицер полез в один из ящиков стола и вытащил оттуда средних размеров пакет. Коленом задвинул ящик, а тару швырнул мне.
– Млять…! – только и удивился я.
Пакет был изрядно тяжёлым: когда я его ловил, то никак не подозревал, что там будет такой вес.
– Это ещё что за металлолом? – изумился я.
– Твои награды, – сухо процедил Кэп. – Как только наведём порядок наверху, надо будет рассекречивать проект. Люди так или иначе узнают правду, но лучше уж лить в глаза им розовую водичку, чем кидать говно в вентилятор. Короче, задним числом тебе выписаны наградные за все значимые операции, проведённые с начала месяца. Когда всё закончится, надо будет представить тебя в свете диванного рембо: типа кадета и всё такое. А раз уж ты носишь номинальное звание младшего лейтенанта, то решили тебе и железок навесить для солидности.
– И мне с этим иконостасом по задачам бегать? – усмехнулся я.
– Да хоть ушами ешь, мне по хрен, – честно признался Кэп. – Для этих железок у тебя должен быть парадный китель. На полевую форму ни хрена вешать не надо.
– Стоп, – до меня только что дошло. – А тут что, только на меня наградные? А ребята мои?
– Я, что ли, за тебя должен твои сопли потирать? – искренне изумился полковник. – Ты офицер или где? Садись, строчи представления к награждению. Я, что ли, этим заниматься должен?
Тут меня осенило. Хе-хе… Ну, дядь Саша… Ну, держись, птица божия… Мало тебе не покажется…!
– Ещё конструктивный разнос будет? – поинтересовался я.
– Времени нет, – отрезал Кэп. – А то бы сейчас устроил тебе прокачку по самые лампасы… Сгинь уже, чудовище!
– Есть!...
***
Мы с Кристиной шли в сторону медсанчасти: хотел перед выходом наверх навестить Гайку. На часах уже десять утра, вроде бы, всё должно быть свободно от всяких процедур, приёмов пищи, и тому подобное.
– Поздравляю, – серьёзно произнесла девушка, когда мы покинули кабинет Дегтярёва. – Пятнадцатилетний капитан уже был, теперь будет шестнадцатилетний младший лейтенант.
– Тоже мне, сын полка, – поморщился я.
Нет, доброе слово, оно, конечно, и кошке приятно. Да только надо ли оно мне сейчас? Если меня сегодня или завтра убьют, мне от этих железок – не холодно и не жарко. Это ж чистая номинация, чтобы от истерик прикрыться. Хотя, я понимаю ход мыслей командования. Если уж дело дошло до того, что в боевых действиях участвовали подростки, то пусть это выглядит не наспех сколоченным «фолькс-штурмом», а уверенно созданным институтом кадетства, призванным усилить линейные соединения в тылу и на поле брани.
– Что ни говори, а вы и есть – сыны и дочери полка, – Кристина и не думала стебаться. Она говорила абсолютно твёрдо. – Я когда увидела твой послужной список, то не поверила, что ты мой ровесник.
– Прямо гордость распирает за подразделение, когда слышишь перечень наших злодеяний, – процедил я.
– Хватит ёрничать, – нахмурилась девушка. – То, что вы делаете, не каждым подготовленным по плечу. Или тебе это всё настолько не нравится?
– То, что мы творим – до сих пор нам просто везло, – уточнил я. – У нас слишком мало опыта для проведения подобных операций. До сих пор это было чистой воды провидением и везением. И, да: мне это не нравится. С начала месяца мы потеряли уже нескольких убитыми, а раненная до сих пор в лазарете лежит с прострелянной грудью.
– Это не твоя вина! – схватила меня за плечо Кристина. – Будь ты в этом виноват – тебя бы уже сместили или посадили под арест!
– А я и так уже был под арестом, – усмехнулся я.
Внезапно девушка с такой силой рванула меня за плечо и приложила спиной об стену, что я аж опешил.
И взгляд. Её взгляд сильно изменился. Из добродушного и товарищеского он стал колким и цепким.
Откуда в ней столько силы? Да, она приблизительно моей комплекции, но на мне сейчас сбруи в половину моего веса!
– Если тебе так нравится самобичевание – то, будь добр, делай это в тылу, – процедила она, сжимая мне плечи. – Будешь заниматься этим на передовой – положишь весь свой отряд! Я не для того всеми неправдами выбивала у дяди разрешения увидеть тебя, чтобы наблюдать соплежуйство!
А! Так вот, чего она бесится…! Тогда всё понятно. А я уж было подумал…
Тогда всё гораздо проще.
– Тут нигде нет самобичевания, – чуть улыбнулся я. – Просто я реально оцениваю свои силы как бойца и командира, и я знаю, на что способны мои товарищи. Если б наше знакомство было чуть более плотным, ты бы хорошо это знала.
Кристина чуть покраснела и отвела взгляд.
– У меня сейчас работа такая, – продолжил я. – Ребят домой возвращать. Но пока мы встревали в такие ситуации, что с моим опытом, как командира, мы как минимум должны были нести потери. В худшем случае – мы уже трижды всем составом должны были уйти к праотцам. Поэтому я не собираюсь хорохориться и горланить в три горла, какой я охерительный командир. Мне надо набраться опыта и подтянуть моих ребят, чтобы они смогли вернуться и без меня. А излишняя самоуверенность… она ещё никого до добра не доводила.
Девушка отпустила руки и посмотрела под ноги.
– Извини, – прошептала она. – Кажется, я действительно перегнула палку…
И посмотрела на меня.
– Дядя, конечно, рассказывал, что ты за фрукт. Но, похоже, даже он не знает тебя настолько, чтобы иметь право судить, – краснея, выдавила Кристина. – Ты сильно отличаешься от всех из своего поколения, с кем я успела столкнуться. Извини…
Я не нашёл ничего лучше, кроме как обнять девушку.
– Забей, – прошептал я. – Мы все можем ошибаться. Не ошибается только мёртвый.
На удивление, Кристина обняла меня в ответ. Настолько быстро, что невольно закралась мысль: а не ожидала ли она от меня подобного шага?
***
Возле медсанчасти нас, ожидаемо, встретил плотный заслон из усиленного наряда: пришлось даже показывать документы. Хоть мою подростковую рожу и знали все на объекте, но то, что простительно в мирное время, в условиях ведения открытых боевых действий абсолютно недопустимо.
Уровень допуска Кристины не позволил ей пройти со мной, а меня пропустили. Девушка осталась ждать возле поста, я же ускоренным шагом двинулся в отсек, где лежала Гайка.
Та уже, на удивление, стоя возле своей кровати, пыталась выполнять некое подобие разминки: скинув на койку больничную рубаху, она в одних штанах делала повороты и растяжку верхней части тела.
Входя, я успел заметить отсутствие бинтов на торсе Гайки. Хотя, в месте раневого канала виднелись посторонние включения…
Почему «успел»? Потому что, стоило Гайке меня засечь, как она с несвойственной для выздоравливающей раненной прытью ойкнула, схватила с койки рубаху и стремительно начала краснеть. Она рывком развернулась ко мне спиной, семафоря полыхающими ушами.
– Хорош шугаться! – хохотнул я в голос. – Чего я там не видел?
– Хорош пялиться! – огрызнулась девчонка в ответ.
Дурочка… я ж тебя перевязывал. Что за детская реакция?
Хотя, признаюсь. Когда Гайка, не к месту улыбаясь, рухнула, как подкошенная, наземь, я, с руками, по локоть в крови, выполняя первичные операции, был сосредоточен исключительно на ранении. Мне было не до восторженных созерцаний форм напарницы. Да и нечего там было созерцать, м-да… Ну, да не будем о больном.
– Как ты? – с порога спросил я.
– Нормально, – спешно накидывая на себя рубаху, ответила девушка.
– Я смотрю, рана заживает в темпе контратаки?
– Стучаться не учили?! – вспыхнула Гайка.
– Ой! – отмахнулся я. – Не смеши мои подсумки…
Девушка, красная, как рак, села на кровать.
– Врачи говорят, что на днях смогу выйти в рейд, – «обрадовала» она, стараясь не смотреть мне в глаза.
Я сел напротив, пододвинув стул.
– А уровень разрешённых нагрузок? – спросил я.
– Пока не говорят. Ещё несколько суток надо для восстановления.
– Ты уже растяжкой занимаешься? – увиденная на входе картина не могла быть ничем иным. – Болевые ощущения не беспокоят?
– Нет, – мотнула черепушкой Гайка. – Меня сейчас пичкают обезболивающим по самые гланды, а подвижность восстановится со временем. Так говорят…
– Это хорошо…
– Хорошо – это что молочная железа оказалась не задета, – поделилась девушка. – Врач сказала, что ударная волна от гидроудара всё равно затронула, но нет неркоза и крупных повреждений. Но предупредила, что фантомные боли всё равно будут преследовать. Хоть и не постоянно.
М-да… Как же ты так, а?
– Тебе, кстати, привет от Рыси, – доложила девушка.
– А она где? – поинтересовался я.
– На операции. Если я правильно поняла, ей сейчас должны протезы ставить.
О как. Ну, сегодня одни хорошие новости. Интересно, удастся ли встретить закат без происшествий?
– А у вас как? – более или менее успокоившаяся Гайка, наконец, посмотрела на меня. – Слышала, проблемы были?
Я вкратце пояснил ситуацию. Напарница слушала молча, не перебивала. Только под конец спросила:
– Тяжело было?
Я пожал плечами.
– А кому сейчас легко?
***
От лица Кошкиной К.Д., оперативный позывной «Рокада».
Хех! И это – оплот и гордость Вооружённых Сил? Как просто оказалось получить доступ к файловым архивам самых секретных подразделений в мире! Всего-то и надо было, что уломать дядю дать ознакомиться с моим липовым досье, которое состряпали на меня, чтобы оправдать допуск к лечению на этой базе.
Н-дя… А я тот ещё фрукт! Прописали меня как оператора систем безопасности: а получше ничего придумать не могли? Школьницу девятого класса – оператора систем безопасности. Гении, блин! И ещё какие! Под хрестоматийными «ФИО» красовалась строка «Звание»: гвардии младший сержант. Ещё и оперативный позывной придумали. Ну, офонареть теперь!
Если эта часть имела хоть какое-то логическое обоснование (мол, надо знать, что врать, если посыплются неудобные вопросы), то вторую, чисто для себя, я уже реализовывала втайне.
Мне было интересно узнать про того паренька, о котором постоянно вещал крёстный в те недолгие вечера, что гостил у нас с мамой.
Есть подозрение, что он – тот самый, что помог тогда на госпитале нам с Серым… Царствие ему Небесное.
Ключ, в котором о парне отзывался крёстный, иначе, кроме как армейским не назовёшь. Всяческие эпитеты, наподобие «чудовища», «некормленого приведения», «пасынок матери Терезы», «контуженный карась» и иже с ними, вкупе с практически отеческим тоном говорил о том, что этот парень не просто так тут крутится. Я уже достаточно якшалась с военными, чтобы знать их слэнг: порой самым обидным для постороннего человека прозвищем могут поименовать самого близкого тебе товарища.
И он за это не обидится. Лишь громко и чётко ответит «Я!». Ну, или в морду даст. Молча.
Моё липовое дело затесалось в папке «Цикады». В силу возраста, меня «определили» в то же подразделение – хотя бы на бумаге. Так что на поиск файла с именем «гв. мл. л-т Шаман» много времени не ушло.
«Ну, ни хрена ж себе!», – присвистнула я, едва только открыв дело.
С экрана компьютерного терминала на меня смотрел тот самый паренёк, что на той неделе учинил на территории заброшенного госпиталя бойню. Иначе бичевание тех тварей и не назовёшь: натуральный забойный цех на свежем воздухе.
Измождённая бессонницей и чуть впалая физиономия обрамлялась «классической» рамочкой для фотографий личных дел: подставными плечами, облачёнными в парадный китель с погонами младлея ВКО. Зелёные глаза на чёрно-белой фотографии выглядели бездонными провалами, да и смотрели, казалось, в никуда.
Так, ну, ФИО, звание, год рождения… Охренеть, он, оказывается, мне ровесник! И где только успел пальцы набрить, так с дробовиком обращаться? Я как вспомню тот день – аж коленки подкашиваются…
Биометрические данные. Рост, вес, возраст, группа крови, резус-фактор, размер обмундирования, шлем-маски противогаза.
Психометрические данные.
Тут я натурально вытаращилась во все глаза, ибо напротив первой же графы «психологическая устойчивость» виднелась далеко не самая радужная цифра «0,0».
Да он же вообще без царя в голове!
Индекс психологической устойчивости присваивается после прохождения психотеста (что, порой, бывает в корне неточно) или обкатки бронёй. Индексы ближе к 10,0 приписываются людям с нерушимой психикой: должно произойти что-то невообразимое (и, порой, не один раз), чтобы с ними что-то случилось. Срыв, там, или психоз… Индекс от 3,0 до 5,0 – считается нормой, что у военных, что у гражданских. Обычный ничем не примечательный человек, каких большинство. Индексы же ближе к 1,0 оказываются у сумасшедших или психопатов с напрочь сдвинутой крышей.
Но чтобы индекс 0,0?! Да он же конченный Чикатило!
Теперь картина складывается воедино. То, как он орудовал с пришельцами, становится вполне объяснимо: паренёк не в себе. Хотя, по нему и не скажешь: я меньше двух часов с ним пробыла, но впечатления чокнутого он не производил.
«Группа риска» – Омега-13. Что это значит – я не знала. Никаких сносок или пояснений. Наверное, какой-то узкоспециальный термин. В него я вникать не стала.
Пропускаем узкоспециализированные термины и продолжаем сканировать дальше.
Участие в боевых операциях.
«Отражение нападения на объект государственной важности». «Пресечение нападения через врата». «Операция по поиску и спасению офицера». «Поиск и пресечение случаев мародёрства на территории союзного государства». «Ликвидация последствий РХБ-заражения на объекте государственной важности». «Разведка боем, сопряжённая с поиском пропавшей автоколонны». «Уничтожение разведывательно-диверсионной группы противника». «Диверсия тяжёлого авианосного корабля противника в условиях разведывательного рейда». «Спасение раненного товарища в отрыве с риском для жизни». «Уничтожение террористической группировки противника». «Уничтожение тяжёлого авианосного корабля противника диверсией». «Захват диверсанта в условиях саботажа на борту корабля». «Помощь в отражении угрозы через врата». «Уничтожение превосходящего по численности десанта противника на территории союзного государства». «Уничтожение тяжёлого авианосного корабля противника при участии в воздушном налёте». «Уничтожение разведывательной группировки противника в непосредственной близости от жилых районов». «Спасение гражданского в условиях огневого контакта». «Зачистка от сил противника захваченного объекта государственной важности». «Проводка группы дефектовки стратегических сооружений сверхглубокого заложения». «Поиск и зачистка местности в составе усиленной дозорной группы». «Спасение гражданского, сопряжённое с риском для жизни». «Помощь в отражении нападения через врата». Последней строкой значилось «Спасение группы беженцев в непосредственном огневом контакте с противником».
Ну, ни хрена ж себе, у них тут весело!
Да у этого паренька просто шило в одном месте! Датировка начинается с первых чисел июня: как за такой короткий срок можно успеть столько наворотить?
Так, дальше смотрим… Мать моя женщина!
Ну, всякие общие сведения, типа места рождения, места обучения, и тому подобное я опустила. Хотя, числящиеся спортивные разряды по стрельбе меня заинтересовали. Не особо заинтересовали и даты подписания контракта о боевом найме (краем глаза зацепилась за строки, но вчитываться не стала). Пункт «освоенные ВВТ»: растянулся на целый абзац. Одних только колёсных моделей техники целая пачка. Про огнестрельные экземпляры вообще молчу.
Целая россыпь наградных, оказывается, полагалась этому персонажу. Награды были перечислены в виде классификатора, а я, если честно, в этом не очень-то шарю. Поразило количество: но даже не это шокировало меня.
И даже не целый абзац о травмах и увечьях.
111 подтверждённых уничтоженных единиц живой силы противника, 1 захваченный диверсант-саботажник, 2 неподтверждённых полнокровных экипажа уничтоженных тяжёлых авианесущих кораблей противника, 1 захваченный пленный «язык». Да этот парень не просто руками по локоть в крови, он весь купается в ней, упиваясь! И, я так чую, не только ночами полнолуний… Интересно, его кошмары по ночам мучают, не?
Он же, если верить тому, что всё это – лишь за месяц, должен по утрам вставать, выпивать чашечку крепкого ароматного горячего кофе, вместо разминки – убивать кого-нибудь. Потом в обед – вместо полуденного сна – ещё кого шлёпнуть. На ночь глядя – на сон грядущий – тоже умертвить кого-то. Да и то – остаётся запас неупокоенных душ… Кстати, тут сказано только о ПОДТВЕРЖДЁННЫХ убийствах. А сколько на его совести вообще?
И сколько на совести ребят из его подразделения? Сомневаюсь, что все они агнцы божии…
Информацию организационного характера, типа начисленных боевых дней и полагающиеся за это плюшки я уже не читала. Всё, что я хотела узнать об этом перце – было у меня в руках. Что ж… Могло бы быть и хуже…
***
Перед убытием нам разрешили пообедать в местной столовой. Выезд был назначен на двенадцать.
Попрощавшись с Гайкой и Кристиной, мы собрали свои пожитки и тронулись к месту предписания. Водителя нам в этот раз не дали: так что мы пошли справляться своими силами.
Свои награды я, кстати, оставил в каптёрке. Парадного кителя у меня всё равно сейчас нет, да и на хрен они мне не сдались в боевом выходе. Что я с ними делать буду? Зато выгреб оттуда все запасы боекомплекта к дробовикам: всё, что я в начале месяца перетащил сюда из дома – увы, штатные оружейные комнаты и хранилища склада РАВ не могли похвастаться обширными залежами двенадцатого калибра, потому питал свою «Сайгу» и презентованный Журавлёвым «Ремингтон» своими «маслятами».
По дороге до ангара я пытался сообразить, с чем лучше отправиться на задачу. С одной стороны – КамАЗ. Управление настолько простое, несмотря на огромные размеры, что с ним справлялись и курсанты ДОСААФ шестнадцати зим от роду. С другой стороны – ГАЗ-66. Машина настолько надёжная и простая, что ломаться решительно нечему. Из минусов доставляет отсутствие синхронизаторов между валами первой, второй и третьей передач: для переключения на высшие передачи в движении необходим так называемый «двойной выжим» - то же самое, что и на «Садко». А на нём, кстати, нас погоняли в первые дни зачисления проекта. Так что, машин надёжная, но медленная – динамики нет. Да и не гоночный грузовик это. Надёжная, манёвренная, но тяжела в управлении. На себе прочуял. Третий претендент – «Тайфун». Тащем-та, тоже «КамАЗ», только «Тайфун». За его рулём я ещё не был. А право реквизировать его у нас было с тем в связи, что закреплён он был за Рапторией – ей должны были дать свою ударную группу и отправлять на задачи, но что-то как-то не срослось. А, поскольку мы в одном подразделении и она, фактически, моя подчинённая, значит, и имущество её кодлы я тоже могу использовать.
Но наличествовал тонкий момент, выражавшийся в том, что «КамАЗы» хоть и новые, но я абсолютно не знаком с их матчастью. Дизельные двигатели – это не ко мне. Да и, если что-то случится, никто из нас с ними ничего сделать не сможет. А «шишига» проста, как сатиновые трусы. Бензиновый V8, два моста, жёстко подключённый полный привод, лебёдка от коробки отбора мощности. А вся проводка «ГАЗ-66» умещается в одном мотке, обёрнутом вокруг локтя три раза. На самом деле, двигатель «шестьдесят шестого» отличается от того же «запорожца» только количеством горшков, и наличием водяной системы охлаждения. В остальном – всё так же просто, топорно, рассчитано на идиота. Это тебе не ярославский дизельный ЯМЗ V12. Так что, выбор очевиден.
За руль уселся я, место штурмана на пассажирском сидении прочно оккупировала Лилит.
Ну-с, с Богом… Надеюсь, хоть в этот раз обойдётся без происшествий…
По выходу на поверхность заехали к АЗС местного БАТО, залились «под пробку» в оба бака. Мало ли, что. Война войной – а бензин по нормам выдачи.
***
«Без происшествий», да? Ну-ну, как же… Приплыли, нах!
Первый пункт нашей одиссеи – это небольшой военный гарнизон неподалёку от Города. Ну, как, «неподалёку»… По прямой – всего-то одиннадцать километров, но, если учесть, что ехать в объезд и по дорогам общего пользования, местами забитыми брошенными машинами, то путь неблизкий – километров тридцать пять или сорок.
В гарнизоне жили семьи военнослужащих и гражданский персонал Министерства Обороны близлежащих войсковых частей и соединений, кому не полагалось казарменное проживание. Судя по предписаниям в планшетах, полученных ещё вчера, наша группа должна была прибыть местным в усиление для наведения порядка в части касающейся. Цели и задачи были изложены довольно чётко и недвусмысленно: найти старшего офицера и поступить к нему в распоряжение, будучи приданными до двадцати-ноль-ноль, опосля чего выдвинуться в расположение родной части, с тем, чтобы встретить отбой в койке. Оно и понятно: война войной, а обед и сон по расписанию. Тем паче, что ночёвка вне расположения части – это командировочные и полевые, а, учитывая условиях вокруг – ещё и боевые. За это тоже надо отметить.
«Шишига» мчалась так быстро, как только могла. Пока шли по трассе – я держал в районе шестидесяти-восьмидесяти километров в час. Зачастую, правда, приходилось сбрасывать: заторы из брошенных машин шеститонный грузовик пробить был не в состоянии. Без потерь для собственной материальной части.
А вот съезд с трассы был ознаменован закономерно подоспевшим к нам абзацем. Иначе работавший супротив нас закон подлости обозвать было трудно.
– Оп-а-на! – произнесла Лилит, щёлкая предохранителем моего пулемёта.
Оружие, к слову, я с Медведом поменял обратно. Сейчас в КУНГе лежали мой АК-120, Сайга-12 и Ремингтон-870, а в кабину взял с собой РПК-74. Его уже реквизировала Лилит, на правах штурмана и бортстрелка начавшая опускать стекло в двери кабины со своей стороны.
На дороге начали появляться те же страхолюдины, с какими мы давеча схлестнулись на торфяных болотах. Я теперь эти плоды запретной любви авокадо и морского огурца забуду не скоро – их насчитал свыше дюжины.
Бросил беглый взгляд в зеркало заднего вида: чисто. Если я сейчас начну маневрировать, с высокой посадки водителя «шестьдесят шестого» плюя на дорожную разметку ввиду творящегося армагеддона, то мне необходимо знать, что своими действиями я не размажу по полотну пару-тройку невинных душ.
– Давай на таран! – бросила мне напарница.
А ничего другого и не остаётся. Останавливаться и перестреливать их по одному? Увольте. Не было у нас такого в вводных. А «шишиге» по фигу: у неё один только бампер больше пятидесяти килограмм весит. Тем паче, что вперёд вынесен чуть ли не на метр. Да и расположен на весьма удачной высоте…
Передача – четвёртая, но обороты я держал минимальные. Во-первых, подростку тяжело управиться с такой техникой на большой скорости. Как только сошли с трассы – больше сорока я не разгонялся. Во-вторых, экономия топлива. Ввиду начавшегося вертикального беспредела следовало экономить все ресурсы, расход которых можно снизить без потерь для эффективности.
– Как скажешь, – усмехнулся я, ударив правой ногой по педали газа.
«ГАЗ» единожды нервно дёрнулся, будто в припадке. Двигатель под боком взревел оборотами, а машина начала стремительно набирать скорость.
Ударов мы даже не почувствовали. Я только принял чуть левее, немного заехав на встречную полосу, чтобы правыми колёсами случайно не зацепить неукреплённую обочину – при наличии самоблокирующегося дифференциала в мостах на такой скорости это было бы равносильно прямому курсу в дерево.
Первое чудовище познакомилось с нашим бампером, когда машина разогналась до полтинника. За шестьдесят скорость перевалила, когда мы раскидали последнего из группы – несколько тел прошлись в опасной близости от наших бортов, но избежали участи был размазанными тонким аллюрным слоем по асфальту. А я чуть сбросил скорость и повёл машину дальше, стараясь теперь следить не только за дорогой, но и скрывающейся в буйной растительности обочиной: оттуда могло выйти что угодно и в каком угодно количестве. А у меня, извините, люди в кузове.
Когда рёв двигателя под боком затих достаточно, чтобы можно было говорить в голос и не орать, как умалишённый, я взялся за рацию:
– Медвед, это Шаман, – сообщил я. – Те трупаки, с кем вы дрались на болотах, добрались и досюда. Опустите два окна в кузове и держите начеку двоих стрелков: по команде будьте готовы открыть огонь.
– Принял тебя, – донеслось через рацию едва уловимое.
Я поморщился: в ответ был слышен только треск, и чуть-чуть разборчивый голос друга.
Система зажигания у ЗиЛов и «шестьдесят шестого» «газона» по сути своей широкополосный генератор помех. Он не забивает частоты, но наводит на них такой шухер, что о нормальной связи при рабочем двигателе на рабочих оборотах не может быть и речи. Или на холостых (когда уже шумит в эфире), или на очень больших, закритических (когда шум есть, но чуть-чуть затихает). Ну, или на заглушенном. Больше никак. Иначе ни хрена не разобрать. Ничего. Пусть так.
Грузовик тем временем нёсся по лесному шоссе в сторону гарнизона. «Газон» пронёсся мимо моста через заболоченную речку и едва не снёс отбойник: я малость затупил за рулём и сквозь полудрёму не заметил, как начал подрезать правым бортом чёрно-белое ограждение. К счастью, вовремя очухался: да и раздавшийся над душой преисполненный яростных матюков голос напарницы вернул меня из приёмного секретариата Морфея.
Единственный более или менее весомый аргумент заставил нас остановиться лишь единожды: тяжёлая сорокатонная «шаланда» перевернулась буквально за пару километров до гарнизона. Не знаю, сама ли, или ей помогли, но полуприцеп в составе ведомого «КамАЗом» автопоезда грохнулся весьма «удачно», перегородив обе полосы: свою и встречную. Интересно, а что везли?
В мозгу, соображающем через пень-колоду, зашевелились обрывочные воспоминания об организации засад и мерах им противодействия. Не уверен, что «шаланду» уложили именно для этого, но подкатываться близко не стал: выжал сцепление и тормоз сразу, как только понял, что проезда нет. Остановились метров за шестьдесят.
– Медвед, – сразу передала в эфир Лилит. – У нас дорога заблокирована. Возьми парней, проверьте ситуацию.
– Идём, – донеслось в ответ: помех от распределителя зажигания и его коммутатора в этот раз было гораздо меньше.
Из кузова высыпались Медвед, Док, Рентген, Святогор, Штырь и Полимер. Последний занял позицию перед «шишигой», периодически озираясь то позади нас, то прикрывая ушедшую вперёд пятёрку товарищей.
Я усиленно пялился в сторону своей левой обочины, зеркало заднего вида и вперёд, удерживая парней в зоне видимости. Лилит вытворяла аналогичное со своей стороны.
Надо бы оставшихся предупредить, чтобы были настороже…
– Девчонки, – я передал в кузов по р/с. – Смотрите в окна, и кто-нибудь глядите в окно задней двери, – помимо боковых окон ещё одно есть в загрузочной двери. С него очень удобно следить за тылом.
– Принято, – это уже ответила Багира.
Двигатель не глушил. Сцепление отпустил, ногу с газа убрал, «шишига» стояла на нейтральной передаче без ручника. Во-первых, я не был уверен, что ручник вообще работает: так зачем лезть туда, где не надо? Во-вторых, машина должна быть в готовности моментально сорваться с места, уходя из-под возможного обстрела, да ещё и на ходу подобрать наших.
Парни отошли к самой машине и уже ползали по окрестностям, ища взрывные устройства и следы организации засад. Если засада не снайперская – должны быть следы. Хоть какие-нибудь.
Минуты через три Медвед вынес приговор:
– Чисто. Машину можно сдёрнуть с места и проехать.
– Понял, приступаю, – отозвался я.
Полимер, слышавший наш радиообмен, покинул свою позицию и запрыгнул на передний бампер «шишиги». Ну, правильно, чего по кузову лишний раз прыгать…
Я, тем временем, уже выжал сцепление и с хрустом пытался включить первую передачу: синхронизаторов нет, поэтому шестерни с диким скрежетом пытались выровнять угловые скорости. Только секунд через пять начал плавно отпускать сцепление, подбавляя газом, чтоб не заглохнуть: «ГАЗ» любит газ.
Так, с Полимеров в роли капотной фигурки, мы подкатились к самой «шаланде». Парень спрыгнул, когда «шишига» остановилась и начал было освобождать крюк лебёдки, заведённый на буксирный крюк. Его остановил Медвед.
И правильно сделал. Тяговое усилие лебёдки на «шестьдесят шестом» – четыре с половиной тонны при полностью размотанном тросе. А тут один только прицеп «шаланды» весит больше дюжины. Да ещё и лежит на боку, а не стоит на колёсах. Тут, если и пытаться дёргать, то уж явно не лебёдкой: сорвёт срезной палец, или, чего доброго, всю передачу провернёт.
Я высунулся из окна своей двери.
– Прицеп пустой?
– Да, – махнул рукой Медвед. – Но он всё равно слишком тяжёлый для нашей лебёдки.
– Знаю! – махнул я. – Разойдись!
Парни поспешили отойти.
Я знал, что «дёрнуть» его нечем. Даже, если что-нибудь и нашли бы (в чём я лично сомневаюсь), навыков работы рывком у меня нет. Или порвали бы тяговый трос, или сожгли бы сцепление.
У меня мелькнула другая идея.
В темпе выжимаю сцепление, подключаю передний мост «шишиги».
Отпускаю сцепление, выжимаю ещё раз. Включаю пониженный ряд передач.
Отпускаю сцепление, выжимаю ещё раз. Включаю первую передачу.
Мягко отпускаю сцепление и чуть-чуть поддаю газку. Машина пошла.
Если нельзя сдвинуть на себя, то надо толкать от себя. Мощность двигателя «ГАЗ-66» – 120 лошадиных сил в бензиновом варианте исполнения. Этого должно хватить, чтобы уволочь железнодорожную цистерну. А тут – всего лишь на всего пустая «шаланда». Да, тягач жалко. Да, прицеп убьём. Зато дорогу освободим.
Дальше работает сплошная школьная физика.
Фура лежала на правом своём боку, подставив нам свои колёса. Я медленно подвёл «шишигу» к задней рампе полуприцепа и уткнулся бампером в мосты задних осей. Тряхнуло, конечно, знатно, зато не заглохли.
– В кузове – всем держаться! – запоздало передала Лилит по радио.
Подбавили газу. «Шаланда» со скрипом, лязгом, скрежетом и визгом начала сдвигаться, освобождая нам проезд. Мне с нашими габаритами требовалось хотя бы метра три ширины, чтобы безболезненно для машины протиснуться в узкость.
На всю операцию ушло не больше десяти минут.
Подобрав парней, двинули дальше.
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
Raptor100
|
Дата: Понедельник, 20 Ноября 2017, 08:26 | Сообщение # 238
|
|
Гражданское лицо
Группа:
Пользователи
Сообщений: 4
Статус: где-то там
|
+,
->
Сообщение отредактировал Raptor100 - Понедельник, 20 Ноября 2017, 08:27
|
|
|
|
|
|
Комкор
|
Дата: Понедельник, 20 Ноября 2017, 08:28 | Сообщение # 239
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 526
Статус: где-то там
|
***
Мы поняли, что что-то пошло не по плану, когда подошли к КПП гарнизона. Дорога была свободной от брошенных машин – не так уж много жителей имели в собственности автомобили, да и не было тут столько транспорта, чтобы заблокировать даже двухполосную дорогу.
Сразу напрягло, что через открытые окна кабины в нос резко ударил запах пожарищ. Этот смрад, вонзившийся мне в подкорку мозга ещё летом десятого года, когда мы тушили торфяники на востоке области, не забыть мне никогда. Его я узнаю по первым же нотам.
Здание КПП было выжжено дотла. Отсутствовали не только стёкла в окнах, но и сами рамы. Также несколько кирпичей из кладки валялись поодаль. Точнейший признак взрыва внутри КПП. Только, взрыва чего? Граната? Выстрел РПГ? Выстрел РПО? Хотя, похоже на почерк «Шмеля-М». Чтобы граната выбила кирпичную кладку толщиной в несколько кирпичей толщиной, она должна быть очень мощной. Вряд ли ручная граната на такое способна.
– Медвед, – Лилит сразу же взяла быка за рога. То есть, рацию за тангенту. – Готовность номер один. Стрелков – в окна, к задней двери – смотрового.
– Принял, – донеслось в ответ.
Я выбил передачу и чуть притормозил машину. Если было взорвано КПП, то и другие следы могли остаться.
Ворота были не просто раскрыты, но распахнуты настежь. А вот бетонных блоков и противотанковых заграждений, против обыкновения, не было. Любой КПП по требованиям нормативных документов должен быть оборудован закрывающимися воротами или шлагбаумом, переносной ошипованной балкой против колёсной техники, противотанковыми ежами или надолбами против гусеничной техники, и обычными бетонными блоками перед зоной ответственности КПП против скоростных таранов. По факту, я не увидел ничего из этого. С другой стороны, может, были послабления? Это же жилой гарнизон, а не действующая войсковая часть. Кто знает, может, у них тут своя атмосфера? Или заграждения убрали, когда началась эвакуация?
Нет. Если бы тут стояли бетонные блоки – на асфальте остались бы характерные следы. А их нет. То же самое касается и противотанковых надолб. Да и ежи не самые лёгкие: асфальт просто обязан быть исцарапан, если бы они были. Но ничего такого мы не наблюдали.
КПП мы прошли на первой передаче, едва-едва перебирая колёсами. Мы с Лилит молча искали на обочине «сюрпризы»: минные закладки. Поскольку невозможно положить мину под дорожное полотно, не повредив его, то на асфальте искать такие следы бесполезно. Хотя и не вредно. А вот на обочине может скрываться абсолютно всё, что угодно. Повезёт, если это что-то типа направленной мины вроде МОН-50 или 90. Тогда порешит только ходовую часть. Ну, может, чуть-чуть заденет более высоко расположенные кабину и кузов. А если какой-нибудь ненаправленный фугас? Тогда хана котёнку.
Попутно следили и за окнами домов, выходящими на проезжую часть. Во многих отсутствовали стёкла, но виднелись остатки скотча. В тех же, где стёкла уцелели, были отчётливо видны кресты клейкой ленты, проходящие диагонально из угла в угол и пересекающиеся по центру стекла. Причём, судя по тому, что сделано это было практически везде, напрашивался вывод: сие явилось следствием общей команды, поступившей в гарнизон.
Это имело смысл. Подобные приёмы позволяли сократить разлёт осколков разбитых окон в случае взрыва, обстрела или прочего воздействия.
Следя глазами на три фронта, за дорогой, обочиной и задней полусферой в зеркало заднего вида, я прикидывал. Посигналить, что ли, чтоб нас встретили? Или попытаться просканировать рацией эфир на предмет радиообмена?
Мы проехали уже два перекрёстка, но людей так и не встретили. Живых, во всяком случае.
На втором перекрёстке я остановил машину, просто выбив первую передачу. «ГАЗ» прошёл по инерции пару десятков метров и остановился.
Слева на примыкающей дороге стоял ни много и ни мало, а целый танк. Ну, бывший когда-то целым. Ныне техника была настолько изуродована огнём, что я не смог определить её модель.
От неё ощутимо веяло пожжённой соляркой, сгоревшей резиной и обугленным металлом. Такая смесь ароматов, что в глазах затроило. Состояние танка было таковым, что искать в нём что-то полезное было незачем. Единственное, что нас могло заинтересовать – КОРД на башне возле люка командира, и его боекомплект. Но короб питания пулемёта отсутствовал, как и лента, а сам пулемёт выглядел настолько уныло, что даже без детального осмотра я мог сказать: оружие восстановлению не подлежало.
Первая передача – поехали дальше.
Некоторые квартиры в домах имели характерные следы подпалин на верхней части проёма: были множественные возгорания. Те дома, что имели двухскатные крыши и чердаки, носили на себе многочисленные обрушения стропил, порой отсутствовал шифер. Всё это могло указывать только на одно: произошло худшее.
Планировки этого гарнизона я не знал, и, тем не менее, многие из них возводились по единой схеме. Приблизительно по центру – будучи административным и бытовым центром – стоял какой-нибудь гарнизонный дом офицеров. Обычно рядом с ним – достаточно крупный объект торговли, где можно было найти всё, что требовалось для гарнизонной жизни. Чего нельзя найти – то не полагалось иметь. Рядом всегда должен быть госпиталь или какая-нибудь амбулатория. Котельная размещалась неподалёку: всегда должна питать в первую очередь объекты высокой важности. А уж потом от всего этого ансамбля вкруг разрастался жилой фонд гарнизона: дома, общежития, гостиница, и так далее, и тому подобное. Не исключалось наличие зданий детского сада и школы: ведь даже в гарнизонной жизни семьи военнослужащих часто имели детей, и, порой, даже не по одному.
Так что, если мы не встретили никого живого, нам самый план – идти в центр гарнизона и искать там. Не найдём там – прочешем городок. Никого не найдём – выйдем на связь с Базой и запросим инструкции. Вдруг это место уже оставили, но нам, как обычно, забыли об этом сообщить?
– Лилит, – я обратился к напарнице. – Идём к центру городка. Пока сканируй радиоэфир, ищи обмен.
– А я чем, по-твоему, занимаюсь? – без зубоскальства поинтересовалась в ответ девушка, копаясь в настройках своей р/с.
На удивление, разрушений было крайне мало. Были, конечно, эпичные пробои в зданиях, напоминавшие то ли следы обрушений вследствие попадания танкового снаряда, то ли следы повреждений от попаданий выстрела стрелы рейфов. Но тотального мяса не было. Я не нашёл ни одного полностью разрушенного здания. Повреждённые – да, были. Сгоревшие – да, попадались. Но уничтоженных полностью – ни одного.
Перед зданием гарнизонного дома офицеров мы остановились, даже не доехав до него. Метров, где-то, сто. Потому, что смрад от пожарищ перебивало трупное зловоние. Вся площадь перед ГДО, а это где-то четверть или треть футбольного поля, была завалена мёртвыми телами рейфов и зомби-подобных тварей за их авторством.
– В эфире глухо? – без особой надежды на положительный ответ спросил я.
– Как в том подбитом танке, – доложила Лилит.
Хреново…
На всякий случай отогнал «шишигу» с проезжей части и загнал её на газон: высокий, сантиметров тридцать, бордюр, особой преградой не стал. Полный привод и колёса мне по грудь высотой его просто не заметили.
Не, ну, а что? Вдруг какой-нибудь шизанутый танкист пролетит по дороге, а тут я мешаюсь?
Надо проверить ГДО…
Из машины высыпались всем кагалом.
Лилит, Литера, Багира – первая тройка. Астория, Док и Рентген – вторая. Медвед, Штырь и Святогор – третья. И я с Полимером и Рапторией.
– Зашибись, – с чувством выругалась Багира, закрывая носик рукавом кителя. – Теперь я представляю, как смердели города средневековья. Когда тела казнённых преступников на всеобщее обозрение выставляли.
Спорить с девчонкой было глупо. Я и сам видел, что дело далеко не так радужно, как могло бы быть.
То, что на ГДО нас не ждали райские кущи, понимали все изначально: сюда шли как к месту добычи информации, а не как к месту летнего отдыха.
Но реальность оказалась чуточку иной.
Нас тут вообще ни хрена не ждало.
Кроме пустующего здания о трёх этажах да полуразложившихся трупов рейфов перед ним.
– Рассредоточиваемся, – с ходу раскидал я. – Зачистка.
Слишком поздно понял, что сглупили: на грузовике подкатили к ГДО, как к себе домой. Ворвались, как на оленях утром ранним. Прямо-таки отчаянно. Как в одной песне…
Надо было вперёд послать дозор из пешки, но кто ж мог предположить такой былинный абандон?
Ребята поняли с полуслова. Да и достаточно набегались мы вместе, чтобы такие вот моменты не растягивались сказочными повествованиями о роли каждого в данный миг. Все и так знали, что делать…
Три тройки мигом сформировались в отделение и рассосались по предместью, в темпе зачистив территорию. Уже через четыре минуты было известно наверняка: в радиусе прямого выстрела нет никого живого, кроме нас.
Я тем временем бегло осмотрел разорванные тела перед ГДО, стараясь дышать через раз. Кисловатый тошнотворный аромат разлагающейся летом органики, казалось, мог заставить выблевать собственные кишки. Спазмы пробежались по желудку такие, что меня чуть наизнанку не вывернуло. Я достаточно спокойно смотрю на мёртвых, но трупный запах разложения до сих пор выбивает меня из себя.
Две сотни трупов, четверть из них одета по форме рейфов, лежали на асфальте, не подавая признаков жизни. По проглядывавшимся из-под обмундирования конечностям (а точнее – тому, что от них осталось) было понятно, что холодно им тут не было. Не исключено, что причина смерти – массированный пулемётный обстрел, в том числе с применением крупнокалиберных систем вооружения, типа КОРД, УТЁС, КПВ и иже с ними. Но точнее скажет только детальный осмотр.
Долго торчать на улице смысла не было. Зачистив территорию, принялись за зачистку здания.
Нас не учили зачистке помещений и зданий. Мы учились выносить блокпосты и бункеры. А тут чуть-чуть иная специализация…
Например, будь штурм войсковым – любая дверь была бы неприкосновенной: вдруг заминировано? В случае же действия групп специального назначения ключевым моментом была бы скорость проникновения, сопряжённая с детальной проработкой, когда каждый делает то, что требует КОНКРЕТНАЯ ситуация. Ежу понятно, такого мы не умеем.
Наша картина маслом рассчитана на простой сюжет. И он был нарисован на холсте примерно за несколько минут.
Я подскочил к тяжёлой входной двери, то ли железной, то ли обитой железом, и встал справа от косяка. Получилось так, что дверная створка отворяется прямиком на меня, позволяя узреть внутреннее убранство помещения за ней.
Полимер подскочил к противоположной стороне проёма, укрывшись за косяком: железная ли дверь, или нет, но этот манёвр убережёт товарища, если при вхождении по мне откроют шквальный огонь.
Перекинулись с ним парой взглядов.
«Готов?» - «Готов» - «Работаем?» - «Принято».
Облачённая в штурмовую перчатку грабля, способная вырвать дверь с петель, легла на массивную ручку двери. Контрольный взгляд, репетуемый мне, и кивок подтверждения в ответ.
Я включил подствольный фонарь.
Полимер рывком раскрыл дверь на себя.
Не дожидаясь, пока проём освободится полностью, я рывком сунулся в него.
Если бы на двери стояла растяжка – нас бы разорвало в тот же миг, значит, и стеречься смысла не было. Если же за дверью находился стрелок с намерением нашпиговать каждого вошедшего свинцом – я должен был успеть нашпиговать его первым.
Но помещение было пусто. Луч подствольного фонаря вспорол тьму и выхватил лишь широкий лестничный пролёт, ведущий сразу наверх, к балконам второго этажа.
Первый объём оказался залом. Судя по всему, это – парадный вход.
Чтобы не светиться на просвете дверного проёма, резко ухнул вправо, давая возможность войти остальным.
Уже через несколько секунд стало ярко, как днём: фонари налобные и подствольные осветили парадный зал лучше люстры.
А вот тут уже стало интереснее…
Ибо глаз специалистов узкопрофильной направленности вычленил кадр, явивший нам часть панорамы.
Во-первых, всё было покрыто заметным слоем пыли, налепленной решительно везде. Пол, потолок, стены, перила, ступени лестниц, оклады окон, что по одной штуке располагались слева и справа от входных дверей… Пыль была везде. Вот только откуда она тут в таком количестве?
Во-вторых, что, в общем-то, было не очень ожидаемо, во многих местах лежала пороша плесени: то же самое, что и с пылью, только не в таких больших масштабах. И именно, что не в таких больших: например, перила и лестницы, явственно было видно, хожены не так давно. Сопоставив наличие трупов на выходе и следов прохождения в зале, нетрудно предположить соответствие одних от других.
В-третьих, справа от входа, где я сейчас стоял, находился пост дежурного: традиционного «аквариума» не было, но наличествовал стол и стойка, ныне покрытая тем же приснопамятным слоем пыли. Я бы и не обратил на неё внимания, если бы не одно «но»: на стойке были чётко видны следы задира, будто бы кто-то то ли прислонился, то ли облокотился, то ли что-то положил на столешницу стойки.
В-четвёртых. Слева от входа, напротив стола дежурного, располагался некислых размеров камин. Необходимость готовить горячую пищу в помещении дежурного не было, а потому и печью его снабжать, видимо, не стали. Но вот в чреве камина лежала некислых размеров вязанка хвороста и дров, покрытых относительно свежим налётом: создаётся впечатление, что камин пытались оживить, разведя в нём огонь, но что-то прервало истопника.
В-пятых, слева и справа от лестницы, ведущей прямо от середины парадного зала, уходили тёмные проёмы, ведущие в смежные помещения: к ним вели стандартные следы «двойки» – было видно, что незадолго до нас их зачищали две пары бойцов. Возможно, те самые трупы снаружи. И что не может не радовать, следы по пыли вели внутрь, и выводили оттуда, а россыпей гильз я не наблюдал. Это означало только одно: или зачистку провели без эксцессов, или весь боекомплект расстреляли в помещениях, и стремглав бросились бежать обратно.
Две крайние двойки по моему сигналу приступили к зачистке этажа. Слева пошли Док и Рентген, справа – Штырь и Святогор.
Уже через пять минут все вернулись обратно, дав подтверждение:
– Чисто.
– Чисто.
Ни одной живой души, ни одной растяжки, мины, секретки или чего-то противопехотного обнаружено не было. Все двери закрыты, но не заперты: в темпе осмотрели всё строение.
Хотя, оно, всё же, оказалось не так просто, каким выглядело.
Над землёй высилось три полноценных этажа высотой по два метра. Этого расстояния между потолком и полом хватало, чтобы даже я мог ходить во весь рост, не цепляя маковкой подволок.
Этаж первый – по сути свой, «дежурка» на входе, переоборудованная под комнату хранения оружия и спецсредств кандейка, санитарный узел и контрольно-пропускной пункт.
Этаж второй – зрительный зал, наспех переоборудованный для приёма людей и длительного их там нахождения. Ещё один санитарный узел и кладовая, она же каптёрка. За сценой – склад и гримёрка.
Этаж третий – радиотехнический узел, буфет-столовая со складом продовольствия и проекторная комната.
Через все три этажа проходила мощная дымовая труба с печными закладными на каждом уровне. Плюсом ко всему на первом этаже с обратной стороны здания примыкал объёмный ангар, оборудованный под гараж на четыре легковых машино-места, или на одно грузовое. Нам эта песня пришлась весьма кстати…
Быстро нашли и щитовую, но появилась маленькая загвоздка. Питания не было во всём здании. Ни свет не работал, ни в розетках не было тока.
– И что за на хрен такой? – поинтересовалась Багира. – А где восторженная встреча долгожданного подкрепления?
Я просвечивал фонарём всё, что мог увидеть. Во-первых, ищем оставленные записки. Если тот, кто держал оборону в этом здании, убыл куда-то, посчитав, что не может тут находиться более, то должен был оставить сообщение тем, кто придёт сюда на его место.
При условии, конечно, что этот кто-то вообще ожидал, что его будут искать.
Во-вторых, ищем следы чрезвычайных происшествий. Можно сделать выводы о том, что произошло в этом месте, если найти достаточное для этого количество зацепок.
В чём я, лично, сомневаюсь.
В-третьих, ищем взрывные устройства. То, что их не нашли при первом осмотре, не означает, что их тут нет и быть не может. Предыдущие защитники могли заминировать строение или отдельные его помещения перед уходом. Мы же этого не знаем.
Поэтому, действует аксиома: опасность есть, пока не доказано обратное. И точка.
На первом этаже одна из комнат была переоборудована под комнату хранения оружия. Её я и решил осмотреть в последнюю очередь.
Большого объёма помещение, видимо, оставшееся после модернизации систем электропитания и вентиляции. Об этом свидетельствовали большие закладные на стенах и остатки коробов воздуховодов.
Ныне оно было завалено оружием: как нашим, так и не нашим.
«Глушители» рейфов лежали штабелями вдоль одной из стен, аккуратно сложенные и перемотанные скотчем и изолентой в ровные поленницы. Сразу видно, старался военный. Не исключено, что действующий. В стороне на закладных висели пистолеты офицеров. Отдельной кучкой в углу стояли их мечи. Укладка трофейного оружия занимала львиную долю объёма.
Возле другой стены аккуратным стеллажом стояли ящики с нашим оружием. Уж что-то, а перепутать наши зелёные деревяшки с нанесёнными чёрным цветом индексами ГРАУ было невозможно даже в пьяном угаре. Все индексы наизусть я не помнил: но те, что знал, говорили мне о содержимом ящиков. Патроны, гранаты, автоматы, пистолеты. Три ящика с АК-74М, ящик с ПМ, ящик с укупорками 5,45х39, два ящика с РГД-5.
Что это значит? Это значит всё, что угодно.
Например, кто-то обороняли это здание или оборонялись в нём сами. Располагая мощным вооружением, отсутствовавшим на этом складе, они отбили атаку рейфов и ушли из этого места, оставив своё оружие и собрав трофейное.
Три десятка автоматов… Значит, тут должен был быть целый взвод. Куда же они делись?
Тридцать человек на две сотни трупов снаружи. Бой был неравным. На одного защитника приходилось шесть нападающих. Это – при условии, что рабочая версия точна.
А ведь всё могло быть и не так.
– Обыщем здание ещё раз, – решил я. – Ищем любые заметки и документы. В частности – сообщения, где может быть указание от местных.
– Думаешь, кто-то куда-то ушёл? – поинтересовалась Лилит.
– Нельзя исключать и такое, – пожал я плечами. – Раптория. Детектор с собой?
– А куда ж он денется? – фыркнула девушка.
– Сканируй, – кивнул я. – Любые сигналы. Хоть энергия, хоть живые существа.
– Поняла.
Поиски затянулись. Мы ещё раз облазили всё здание сверху донизу. Прочесали даже крышу, найдя, попутно, лёжку пулемётчика. И даже спустились в подвал, где располагался вход в бомбоубежище. Но нигде не нашли ни живых людей, ни трупов, ни каких бы то ни было документов. К слову, мы вообще не нашли в ГДО ничего бумажного. Ни журналов, ни тетрадей, ничего другого.
– Всё это очень странно, – пробормотала Раптория. – На радаре никого и ничего. В здании ничего, указывающего на то, что тут были люди, кроме следов на пыли. И херов склад с оружием.
– Согласна, это дурно выглядит, – произнесла Лилит. – Что ещё можем проверить?
– Штаб гарнизона, – напомнил Медвед. – Даже, если покинут гарнизон, штаб должен обороняться не хуже Брестской крепости. В любой части и в любом военном городке.
– Надо его найти, – скептически отозвалась Астория. – Мы не знаем, где он есть.
– Найдём! – махнула рукой Багира. – Городок не должен быть большим: максимум на пару километров в диаметре. Это же не Москва!
Мне бы её оптимизм.
– Оружие с собой заберём? – спросила у меня Раптория.
– Нет, – отрезал я. – Не мы положили – не нам и забирать. Может, кто-то рассчитывает на него. А явится – тут шаром покати. У нас своих шпалеров хватает.
– Ты прав…
– Я бы, кстати, уже подумал над тем, чтобы поставить в известность командование, – предложил Штырь. – Доложим, что сможем: пусть у них мозги болят по этой теме.
– Не стоит, – покачал Медвед. – Сначала надо выяснить, что тут творится. Рейфы ли постарались, мародёры ли набежали, или вообще: Второе Пришествие. Надо разобраться. А уже потом «наверх» трезвонить.
– Так или иначе – сначала надо в штаб, – резюмировала Лилит. – А оттуда уже плясать будем.
***
Здание штаба гарнизона выстояло, но было выжжено дотла. Трёхэтажное строение с элементами древнеримско-древнегреческой архитектуры, так любимыми советскими строителями, выстояло, несмотря на внушительные пробои в несущих стенах и рухнувшую кровлю, дочерна вылизанное огнём. Но даже с дороги было видно, что искать там решительно нечего.
Вдобавок, к удушающему зловонию пожарища добавлялся и отчётливо ощущаемый запах горелой плоти. Про себя я решил, что девчонкам туда соваться точно не следует, а парням проще сгинуть на пепелище, чем найти там что-нибудь полезное. Ничего нельзя было отыскать в залежах углей и россыпи пепла там, где бушевал такой силы пожар.
Единственное, что можно было утверждать наверняка: огонь бушевал совсем недавно. Возможно, даже вчера.
– Ещё идеи есть? – поинтересовалась Лилит.
Из машины никто не выходил. Остановившись на дороге перед зданием штаба, я молча прокручивал в мозгу возможные сценарии и действия нашей группы.
На самом деле, идея была. Даже две.
Сначала была мысль прокатиться по всему гарнизону ходом малярной кисти: то есть, объехать всю территорию в поисках хоть кого-нибудь, дважды не проходя по одному месту. Вряд ли общая протяжённость дорог тут превысит пятнадцать километров. Даже на самой малой скорости мы управимся за час. Можно, конечно, при этом посигналить: привлечём внимание людей. Правда, заодно, можем привлечь внимание рейфов, коли таковые тут остались, но это тоже плюс.
Если никого не найдём – вступает план Б: встаём по центру гарнизона и начинаем всеми мыслимыми и немыслимыми способами привлекать внимание всех, кто есть в зоне досягаемости. Привлечём «друзей» – хорошо. Привлечём «врагов» – тоже хлеб. Если же и этот план терпит неудачу, то связываемся с базой.
Что я, собственно говоря, и озвучил.
– План очень плановый, – согласилась Лилит. – Даже добавить нечего.
И взялась за рацию.
– Медвед, это мы. Сейчас покатаемся по городку часик, поищем хоть кого-то или хоть что-то. Ты поспи пока, всю ночь же глаз не смыкал. Если что – выцепим.
– Здравая идея, – согласилась рация голосом товарища, перемежаемым с треском помех от зажигания. – А то время, как ни странно, уже четыре часа дня.
М-да, быстро летит, однако.
Я выжал сцепление, с хрустом воткнул первую передачу и плавно тронул машину с места. Сейчас надо найти место для разворота и пойти прочесать гарнизон…
***
Как я и предполагал, уложились в час с небольшим. Скорость движения редко превышала километров двадцать в час: только на поворотах, маленьких и очень крутых, я сбрасывал её до пяти-семи, чтобы не перевернуться – полуторатонная «будка»-КУНГ, задранная на два метра вверх, остойчивости не прибавляла. Да и про отдыхающего друга в кузове забывать не стоило. Уж я-то знаю, как колбасит там людей, если за рулём в движении – прокладка между рулём и сиденьем вместо нормального водителя.
Гарнизон и впрямь не был большим. Весь он не превышал двух километров в поперечнике, хоть и походил больше на посёлок городского типа, нежели на военный городок. При прочёске нашли местное отделение МВД, поликлинику, дотла выжженную баню, ещё два уничтоженных КПП, амбулаторию, большой универмаг-военторг, детский сад, школу, храм, здание местной администрации, котельную и военный музей. Всего насчитали больше шести десятков зданий, в том числе жилого и нежилого фонда. Но ни в одном из них не нашли никого живого.
Перво-наперво проверили здание отделения МВД, но и там нас поджидало фиаско: состояние строения было немногим лучше, чем штаба этого гарнизона. Разве что не так отчётливо тянуло жареной плотью. А так – картина мало чем отличалась от увиденного ранее.
Соваться в каждое здание – недели не хватит на осмотр. Шестьдесят многоэтажных сооружений по несколько подъездов в каждом… Поэтому, даже пытаться не стали. Но в конечном итоге пришли к выводу, что придётся привести в действие второй план.
Самое действенное, что удалось придумать – это подойти к местному храму и попытаться попасть на его колокольню. Если колокола ещё на месте и цел хотя бы один – можно попытаться оповестить всех, кто слышит, что тут кто-то появился. Можем морзянкой, можем простым «набатом», можем благовестом. Это уж как получится. Также можно попытаться оттуда выйти на связь с базой: высота у колокольни чисто навскидку никак не меньше тридцати метров – чем тебе не радиовышка? Радиус охвата будет приличным. Если, конечно, нас не будут глушить. В прямом и переносном смысле.
Возле храма остановились: на удивление, это было одним из самых целых зданий, что мы встретили на территории городка. Пострадало меньше всего – сколы и осыпавшаяся с фасада краска не в счёт.
Кстати, сейчас-то лучше и выйти на связь. Мало ли что вдруг?
Забраться на колокольню особого труда не составило. Конечно, руки и ноги всё ещё побаливали после того эпичного подъёма из глубины каверны по скоб-трапу, но тут и лестница была получше, да и стрелять в меня явно никто не собирался: подъём был построен внутри башни.
Минут через семь я уже откидывал верхний люк колокольной площадки, попутно осматриваясь на предмет наличия всякой всячины…
«Всякая всячина» в ответ посмотрела на меня.
– Кар! – сказала ворона, охренев от моей наглости.
– Брысь, – по-простому посоветовал я, ни капли не стесняясь, что потревожил её покой.
– Ка-р-рр! – ворона откровенно подавилась эпитетами в мой адрес и застыла с приоткрытым клювом, поражаясь такому уровню нахальства.
Но вот, что меня заинтересовало. Весь пол на площадке был усеян гильзами от винтовочно-пулемётного патрона. Старый добрый 7,62х54 узнаешь всегда, везде и в любом состоянии: да и маркировка на донце гильз не давала в этом усомниться.
Я не считал гильзы: но, чисто навскидку, высыпано было чуть ли не целый рюкзак. Все новые, без следов коррозии: а гильза на свежем воздухе, окисленная пороховыми газами, начинает ржаветь весьма шустро. И, да: вместо номера «почтового ящика», то есть, маркировки завода-изготовителя, обычно ставящегося для военной приёмки, чётко значилась гражданская разметка: «TulAmo», «БПЗ» и «НПЗ». Это говорило о том, что стрелок использовал боеприпасы не армейского происхождения, а гражданские охотничьи патроны. А это могло значить одно из двух. Или их использовал кто-то из военнослужащих, заимевший в актив гражданские БП, или их использовал гражданский, волею случая взявший в руки оружие. Теперь уж точно следовало выйти на связь со своими…
– База, я Шаман, прошу на связь.
Решил воспользоваться обычной радиосвязью: без необходимости подпространственный передатчик трогать не хотел.
– База, на связь. Я Шаман, СГО. Прошу на связь.
Когда в ответ раздался знакомый голос Кэпа, ворона поспешила захлопнуть клюв. Даже не потому, что он не предвещал ничего хорошего, а потому, что было понятно – полковник зол и алчет крови.
– Что случилось, тамагочи в обмороке?
– Экстренная ситуация.
– Я тебе сейчас табуреткой рёбра посчитаю! Покемон, набитый манной кашей! Тебя хоть куда-нибудь можно послать, чтобы не было происшествий?!
– Только на хрен, – честно признался я. – Но это не точно.
– Вечно у вас, долбодятлов, проблемы! То майка короткая, то дрын до уха! Что ты опять натворил, передовик про*ба?! Я тебе устрою авто-вело-мото-фото, стрельбы-гребля и охота!
Эка он разошёлся, однако. Неужто у них там и впрямь аларм творится?
– Почто кошмариш мои полковничьи седины?!
– Докладываю на усмотрение, в части касающейся, – я не стал обращать внимания на истерику полковника. Не то время и не то место. – Прибыли на место предписания два часа тому назад. Выполнить соединение с указанными ранее подразделениями не представляется возможным за отсутствием таковых.
– То есть как это – «за отсутствием»? – опешила рация.
– Карр! – искренне изумилась ворона.
– Это как «за наличием», только «за отсутствием», – пояснил я.
Ворона удивлённо щёлкнула клювом.
Судя по характерным звукам из динамика рации, полковник Дегтярёв – тоже.
– Прочесали гарнизон, – продолжил я. – Множественные обширные повреждения строений, повсюду следы городского боя. Нашли подбитую технику: несколько танков и БТР, десяток сожжённых дотла грузовиков. Здание отделения МВД и штаб гарнизона уничтожены огнём. Найдены две роты мёртвых рейфов перед Гарнизонным Домом Офицеров: кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из них фарш. Нашли склад с оружием в тайнике. Но никого живого так и не встретили. Прошу целеуказаний.
– Ты уверен? – уточнил полковник. – Может, попрятались все, увидев, что тебя смерть посрать отпустила?
– Может, и так, – уклончиво ответил я. – На колокольне местного храма найдена позиция стрелка: он здорово порезвился, тут на вскидку пара цинков «семь-шестьдесят-два». Но есть нюанс. Гильзы – не от армейских патронов. А от охотничьих. Рискну предположить, что отбивались местные. Причём, отбивались жестоко: в гарнизоне жёсткий устойчивых запах пожарищ и разлагающейся органики.
На этот раз молчание рации было затяжным. Минуты три пришлось подождать, прежде, чем офицер вернулся на канал.
– Значит, так, детский садик «Тормозок». Слушай меня внематочно. Сейчас берёшь своих орлов и орлиц, и чешете в дом офицеров.
– Мы там уже были, – напомнил я.
– Это ты думаешь, что ты там был. На самом деле, тебя там не было, дурашка. И вообще, отставить пререкаться со старшим по званию! Пилите в дом офицеров и закрепляетесь там. Ждёте в этом месте до тех пор, пока не поступят иные ЦУ. Я сейчас буду пытаться выяснить, какого хрена происходит в вашем хреновом районе. Если получится – вызову на связь и поясню за расклад.
– А если не получится? – усмехнулся я.
– Значит, полезешь на берёзу за укропом, и там тебя завалит арбузами! Ещё дурацкие вопросы будут?
– Чуть позже, – улыбнулись мы с вороной. – Принял к исполнению.
– Чеши уже! Каналья…
***
– Связь есть? – спросила меня Лилит, когда я вышел к машине.
– А куда она денется? – философски заметил я.
– Что сказал Дегтярёв?
– Что он мне рёбра табуреткой пересчитает, – на автомате ответил я. – Велел вернуться к ГДО и закрепиться там.
– Ф-фу! – сморщила носик Багира. – Там же смердит, как на подпольной мясобойне!
– Мы там уже были, – нахмурилась Раптория.
Я посмотрел на девушку исподлобья и максимально постарался скопировать голос командира:
– Это ты думаешь, что ты там был, на самом деле тебя там не было, дурашка. – и пояснил уже нормальным тоном: – Это Дегтярёв так сказал.
– Мне это тоже не по душе, – произнесла Литера.
– Нам там недолго держаться, – заверил я. – Максимум – до наступления темноты. Кэп обещал разобраться в ситуации и пояснить за расклад.
– А если не разберётся? – уточнил Медвед.
– Тогда я полезу на ёлку за укропом и там меня завалит арбузами, – резюмировал я. – Это Дегтярёв так сказал.
– Дурдом "Ромашка"! – закатила глаза Лилит.
– Вообще-то, детский садик «Тормозок», – уточнил я.
На меня вытаращились во все глаза.
– Это Дегтярёв так сказал, – пояснил им.
Сообщение отредактировал Комкор - Понедельник, 20 Ноября 2017, 08:29
Леший 19.08.95-24.09.14
Kitten 17.10.70-24.05.19
Попов Александр Николаевич 01.01.49-22.08.23
|
|
|
|
|
|
шаман
|
Дата: Вторник, 21 Ноября 2017, 07:18 | Сообщение # 240
|
|
По ту сторону врат
Группа:
Свои
Сообщений: 310
Статус: где-то там
|
Цитата Комкор ( ) – Дурдом "Ромашка"! – закатила глаза Лилит.– Вообще-то, детский садик «Тормозок», – уточнил я.
"Тормозок"))
"Лишь две вещи бесконечны - Вселенная, и человеческая глупость, но насчёт первой я не уверен." - Эйнштейн
|
|
|
|
|
