Добавлено (27 Февраля 2018, 20:04)
---------------------------------------------
***

«Вот так всегда! На самом интересном месте!», – прозвучал в мозгу голос хрестоматийного мультипликационного персонажа.

Процесс возвращения к жизни был похож на воскрешение усопшего. Ничего-ничего не было, а потом – бац! – и всё появилось. Будто бы из небытия вернулся.

Гадство, чего ж башка так раскалывается-то, а? Всё равно что кувалдой огрели с размаху. И не один раз, пользуясь случаем.

Так, ну, во всяком случае, чую творящийся абандон. Иначе и быть не могло: буде всё штатно, я бы не очнулся на полу в полумраке, вывернутый в узел наизнанку.

Сомнения в запланированном ходе происходящего подтвердил симбионт.

«Как любит повторять ваш вид, тебе не повезло», – сообщил Нергал. – «Свод тоннеля рухнул, а один не самый малый обломок едва не проломил тебе череп. С сотрясением мозга и кровотечением я справился, но ты потерял много крови. Возможна слабость и озноб».

«Меньше всего меня беспокоят слабость и озноб», – подумал я. – «За помощь – спасибо».

Так… пальцы… руки… ноги… башка… прочие выступающие части тела. Вроде бы, всё цело, за исключением черепной коробки. И это хорошо. Но могло быть и лучше.

А раз всё цело, включая позвоночник и рёбра, надо бы попытаться принять вертикальное положение и разобраться в происходящем.

Лечь… то есть, сесть. Теперь – встать. Ну, характерное потемнение в глазах – точнейший признак сильной кровопотери. Да и морда у меня вся в запёкшейся корке крови: то-то я чувствую, что глаза с трудом открываются.

– Шаман? – с беспокойством раздался рядом голос. – Это ты?!

– А кого ещё ты ожидала увидеть в этом краю далёком? – голос, определённо, принадлежал Рокаде.

– Слава Богу! – вскричала девушка. – Я надеялась… что ошиблась! У тебя пульса не было! Слава Богу… я ошиблась…

– Не ори, женщина, во имя Всевышнего, – поморщился я. – Ты где есть?

– Тут я… тут…

Не видно ни зги. Вижу только массивы силуэтов: но это не заслуга зрения, а заслуга интуиции. Уже давно выработалась у меня такая способность: помогала выбираться из подземных сооружений в непредвиденных случаях. Чем массивней объект, тем дальше и отчётливей я его ощущаю.

А сейчас эта особенность только усилилась.

«Можешь не благодарить», – усмехнулся симбионт. – «Я тут подкрутил кое-какие участки мозга, пока занимался твоим восстановлением. Пользуйся на здоровье».

Так. Сначала – свет. Рабочее освещение отключилось: видимо, оборвало провода. Где фонари? Налобный должен быть на шее… ну, да: вот он и висит. Почему его не включила Рокада?

– Закрой глаза, – велел я. – Сейчас будет свет.

Секунду спустя девушка отозвалась:

– Я готова.

Режим «светлячка» на фонаре давал всего пять-десять люмен светового потока. Да и рассеивателей на линзе не было от слова «совсем»: потому светило широко и недалеко.

Но этого хватило, чтобы понять масштаб произошедшего.

Ходок завалило наглухо. Огромные блоки и целые плиты слежавшихся пород завалили за нами проход. Между камней и булыжников торчали балки временных креп. Одного взгляда хватило, чтобы понять: разбирать этот завал мы будем долго.

А второго взгляда хватило, чтобы понять: разбирать этот завал бы будем ОЧЕНЬ долго. Потому, что Рокада сидела на полу, прижавшись спиной к стене, сняв с правой ноги кроссовок и носок. Штанину брюк девушка задрала почти до колена.

Внутри у меня похолодело: лишь бы не закрытый перелом. Там и внутренние кровотечения могут быть, а с ними я справиться не смогу.

С другой стороны, имей они место – нога была бы явственно налита кровью. А цвет кожного покрова не сильно отличался от здорового. Значит, ещё не всё так плохо.

– Вывих? – спросил я.

– Растяжение, – поморщилась девушка. – На ровном месте, блин! Сверху на меня что-то рухнуло, пока падала – ещё и по ноге заехало.

– Точно без перелома?

– Навряд ли. Максимум – трещина в кости. Но растяжение – это точно.

М-да. Растяжение голеностопа – не самое приятное в жизни. Вроде бы, всё важное цело, а ходить всё равно нельзя: даже стоять больно. Да и заживает не за один день.

Значит, наложить давящую компрессионную повязку. В идеале – шину. То, что кажется растяжением или вывихом, применительно к суставам иногда может оказаться и переломом. Но хотя бы – компрессионную повязку.

Я напялил фонарь на череп (кепку куда-то отбросило, даже искать не стал) и начал стягивать рюкзак. Вот и пригодился, голубчик. Кажется, даже уберёг спину от одного из падающих обломков: чувствую ушиб всей дурости, но ничего серьёзного.

Из рюкзака споро достал аптечку. У меня всегда разделена на две части: кровешоковый набор – отдельно, и «острое-хроническое-амбулаторное» – отдельно.

Сейчас мне нужна первая. Там в небольшом кейсе 10х10 см уложены кровоостанавливающие средства. Из них мне нужен средний бинт 7смХ10м, и заморозка. Бинты с собой и стерильные, и нестерильные. Как раз для таких случаев. Нестерильный – для подобного, а стерильные лучше оставить для открытых ран. Марлевых подушечек это тоже касается.

«Соратница права», – поделился наблюдением гоа`улд. – На перелом не похоже. Самое большее – трещина. Но травму необходимо обработать, опасаясь худшего».

«Согласен», – отозвался я. – «В любом случае, она сейчас не боец: сможет лишь изображать из себя смертника на огневой позиции».

Мне хватило лишь едва прикоснуться к травмированному голеностопу, чтобы Рокада взвыла матом. Одно из двух: или у неё низкий болевой порог, или травма серьёзней, чем кажется.

При любом раскладе необходимо обезболить.

– Аллергия на препараты есть? – спросил я.

– Только на криворуких докторов! – просипела Кристина, переводя дух.

Хех. Шутит… Это хорошо. Значит, жить будет.

Флакон с заморозкой, шипя, начал вытравливать содержимое тары. Мощная дурь: бронебойная. Важно не перестараться, а то и обморожение схлопотать можно. Так что – накрываем по площади сам голеностоп со всех сторон, стопу и немного вверх по голени.

– Ёп…! – Рокада с силой вжалась в стену с прикрыла ротик ладошкой.

– Больно? – поинтересовался я.

– Щекотно, млять! – простонала она.

Прелесть заморозки – практически моментальное действие. Схватывает уже через пятнадцать секунд, а полностью накрывает через минуту.

Пока обезболивающее начинает действовать, привожу в готовность бинт. Жаль, в аптечке нет эластичного: я им никогда не пользовался. Предпочитаю старые-добрые советские марлевые. А вот сейчас он был бы в кассу.

Так… Теперь вспомнить бы, как компрессионная повязка на голеностоп накладывается. Пара туров вокруг стопы, переход на голень, пару туров вокруг голени, переход на стопу. Теперь – «восьмёркой» в зеркальном направлении туда-сюда, до тех пор, пока не кончится бинт.

А вот обувь сейчас лучше не натягивать. Заморозка хоть и схватила, но ногу лучше оставить так, как есть.

– Спасибо… – прошептала Кристина.

Я молча собрал обрывки упаковки бинта и опустошённый флакон с заморозкой.

– Уже второй раз меня «лечишь». Ты же не медик? Откуда так шустро «мумифицировать» научился?

– Во-первых, мать медик, – пояснил я. – По умолчанию кое-чему, да научишься. Во-вторых, работа такая: обязывает ко многому. В-третьих, самостоятельное изучение десмургии.

– Демоно… чего? – не поняла Кристина.

– Десмургия, – пояснил я. – Направление медицины о «правильном» наложении повязок. Первое правило оказания медпомощи – «Не навреди». Что толку, если я перевязал тебе ногу, но этим самым перекрыл кровообращение? Вот для такого и существует эта, с позволения сказать, «наука».

– А десмургия учит, как шинковать рейфов пачками из дробовика? – улыбнулась девушка.

– Нет, – усмехнулся я. – Она учит, как завязывать рот кляпом тем, кто много болтает.

Соратница зашлась нервным смехом.

Ну, пусть похохочет. Вижу, что не просто так ей этот рейд даётся: да ещё и застрять с травмой ноги под обвалом штольни… пусть выплеснет напряжение. Глядишь – трезвый ум проснётся.

***

То же время, кабинет гв. п-ка Дегтярёва А.С.

На столе соловьиными трелями зашёлся древний, как бивни мамонта, телефонный аппарат. Вроде бы, уже весь Город выпотрошили, поставив всё самое новое, а один из Столпов живучести объекта – связь – оставили старую, советскую. Это тот случай, когда лучшее – враг хорошего.

– Полковник Дегтярёв, – офицер снял трубку.

– Здравствуйте, полковник, – голос собеседника принадлежал никому иному, кроме как недавней визитёрше. – Это Ёко Сакамото.

Этой взбалмошной японке, чуть было не отправившей целую эскадру кораблей рейфов к бениной маме ядерным оружием, Дегтярёв всегда был рад: она – связующее звено между вооружёнными силами России и Японии. Единственная, кто может общаться с ним по-простому, без всего этого идиотского политеса.

Но сейчас от боевого офицера не укрылась тревога в голосе девушки.

– Что случилось? – сразу перешёл к делу полковник.

– Мне только что сообщили, – доложила Ёко. – Наши сейсмостанции зафиксировали серию толчков магнитудой до четырёх баллов. Эпицентр – в районе префектуры Гифу. Неподалёку – квадрат, куда убыли ваши люди. О помощи они пока не просили, но и на связь не выходят: я пыталась вызвать их, но…

Офицер не вчера родился и не первый год носит звёзды на погонах. Что означает «работа» подразделения в горах и землетрясение в соседних квадратах – он знает не понаслышке. А зная этих ребят, можно голову на отсечение дать: они вляпались в очередную передрягу.

– Спасибо, моя дорогая. Что бы мы без тебя делали, – Дегтярёв не любил ломать комедии и сразу перешёл к сути. – Прошу тебя, поднимайте свои силы. Если у вас рядом есть свободные подразделения – пусть прочешут район. У вас возле Нагои стоит наш корабль: я пошлю вам авиацию для содействия.

– Не уверена, что для этого нужны столь значительные силы, – начала Сакамото. – Я просто…

– Милая моя, – усмехнулся полковник. – Поверь мне, я знаю этого твоего Шамана с младых лет. Этот высшей степени хитровыгнутый проныра найдёт себе неприятности где угодно: в соседней стране, на другой планете или в противоположном конце Галактики. Смею заверить: если придёте ему на помощь – он не обидится. Расходы на поисковую операцию понесёт наш проект.

– Вас поняла, полковник, – доложила девушка. – Отправим людей сразу же, как только найдём свободную группу.

– Спасибо, деточка. Я буду на связи.

В трубке раздались длинные гудки, а офицер ещё пару минут думал о том, имеет ли смысл искать группу Шамана. Землетрясения в горах – это тебе не фунт изюма, а согласно последнему докладу с «Гипербореи», парень отправился прочёсывать ущелье. Полковник знает немало случаев, когда после таких явлений исчезали целые взвода и роты с приданной техникой. С другой стороны, известны случаи, когда выживал и один-единственный.

Немаловажным фактом на Дегтярёва довлело то обстоятельство, что вместе с группой Шамана увязалась и его племянница: а вместе с тем, на объекте сейчас её мать. Сообщать ей, что ребёнка можно списывать загодя, даже не проводя поисков, боевому офицеру не хотелось от слова «совсем».

Он посмотрел на часы: обед. К пяти часам он должен будет успеть, чтобы заступить в наряд. Или, поменяться с кем-то из товарищей? Тут все свои, почти друзья: поймут, помогут, подменят. Труднее будет выпросить у генералов Белова и Прохорова разрешение убыть. Хотя… Если те помогли ребятам в аномалии, то нет причин полагать, что откажут в помощи и сейчас.

Дегтярёв сбросил последний сеанс связи и набрал внутренний номер:

– Товарищ генерал, это Дегтярёв… Да. Случилось. Пропала связь с нашими людьми после землетрясения в Японии. Последний раз они были неподалёку от эпицентра. Прошу разрешения отправиться на место и координировать поис… да, тарщ генерал. «Цикады». Вас понял. Спасибо, тарщ генерал.

О том, что искать может быть и некого, сейчас лучше не думать.

***

Так. Без паники. Сейчас главное – понять, с чем мы столкнулись и как отсюда выбираться. А выбираться просто необходимо: обычно, после основного, сильного толчка следует очередь из менее мощных. Это – если вспоминать то, чему меня учили на уроках географии.

Ну, с чем столкнулись – понять нетрудно. Рудоразработка, штольня, обвал. Выход штольни к гроту и поверхности невозможен: горизонт разорван. Остаётся обыскать выработки: возможно, удастся найти восстающие или рудоспуск, и выбраться по ним. Но это неточно.

Дело затрудняется тем, что у меня на руках – раненый. С Рокадой мы, может быть, дойдём до восстающей, если она тут есть, и переберёмся на соседний горизонт. Но если придётся применять ФИЗО – девушка не боец. Хотя, какая разница, боец она или огурец? Мне так и так придётся её вытаскивать. Это даже не обсуждается.

Ладно. Хватит лирики. Вспоминаем уроки ОБЖ и географии. Что необходимо сделать первым делом, оказавшись в пещере без возможности выбраться (ранение/заблудился/обвал/нужное подчеркнуть)? Надо провести инвентаризацию хабара. Понять, чем богат и как это можно использовать.

Два автомата. Почти полный боекомплект. Две разгрузки. Насыщение обеих знаю, оно штатное. Но проверить стоит: вдруг Рокада что-то потеряла или забыла? Плюс – у меня рюкзак. И в карманах ещё что-то набито.

– Снимай разгрузку, – велел я.

– Я девушка приличная, – улыбнулась Кристина. – Да и место не очень подходящее… и вообще: у меня нога болит! Неудобно будет…

– Неудобно спать на потолке, – уточнил я. – Одеяло спадает. Так что снимай разгрузку, будь ласка.

Пошутили – и хватит. Девушка подчинилась.

Так. У неё всё печально… Магазины к автомату, складной ножик, маленький аварийный фонарик, фляга с водой, компас, бинт со жгутом, КПК и рация. Ожидаемо – разбитая вдребезги. Один из подсумков под магазины освобождён от боекомплекта, в нём по-хозяйски разместились прокладки. Хм… А это – хорошо. Если застрянем тут надолго – сможем воду фильтровать. А воды найдём в избытке: стены влажные, и на полу небольшие лужицы собираются. Водоносный пласт пробило? Или снаружи дождевая вода через щели в скале проливается?

У меня чуть лучше: магазины к автомату, складной нож, запасной фонарь, компас, непонятно как уцелевший КПК, вдрызг разбитая р/с, НЗ – бинт и жгут, в маленьком подсумке – несколько презервативов и зажигалка. Открытым огнём пользоваться категорически запрещено: могли быть пробиты газовые карманы. Если концентрации того же метана недостаточно, чтобы мы задохнулись, её может оказаться достаточно для того, чтобы мы взлетели на воздух. Поэтому, зажигалку сразу можно выбросить. А презервативы пригодятся для сбора воды: они по определению могут вместить больше воды, чем наши фляги. Только смазку сначала смыть надо. Говорят, от неё вкус у воды каким-то химическим становится.

А в аптечке что? В аптечке – полный ажур. Больше трёх десятков наименований. Проблема в том, что моя аптечка не рассчитана на длительный отрыв: вылечиться с её помощью нельзя. Когда я комплектовал её, то исходил из такого расчёта, чтоб с её помощью можно было добраться до основных запасов. Всё, что там есть, запасено по одной минимальной форме выпуска. Скажем, парацетамол, анальгин, цитрамон, баралгин, кеторол, фарингосепт, лоперамид, уголь, коккулин, валидол, мукалтин, супрастин, хлорэксель, фенотропил, донормил – эти по одному блистеру. Растворы йода, зелёнки, перекиси водорода, нашатырного спирта, хлоргексидина – эти по одному маленькому флакончику. Единственное, чего в избытке – бинты. Узкие, средние, широкие, короткие, длинные, салфетки, подушечки, стерильные, нестерильные – хватит для регулярной перевязки.

Сейчас самое важное – обезболивающее для Рокады и хлорэксель. Заморозка не действует вечно, боль вернётся уже к вечеру. А «хлором» можно дезинфицировать собранную и отфильтрованную воду, коль уж раз её нельзя кипятить.

– Надо бы и мне озаботиться своей носимой аптечкой, – задумчиво произнесла Кристина, наблюдая за моими манипуляциями. – Я смотрю, у тебя там просто полевой госпиталь на выезде.

– Госпиталь не госпиталь, – пожал я плечами. – Но боль в горле смягчу, температуру собью, посттравматическую боль сниму, ранения продезинфицирую, укачивание устраню, расстройство ЖКТ исправлю, в сознание приведу. В особо паршивых случаях – помогу с кашлем, насморком и сонливостью. В совсем печальных случаях – помогу уснуть. А на большее этого кофра не хватит. Он нужен, чтобы добраться до основных запасов.

– Ты всегда её с собой таскаешь?

– Всегда, – подтвердил я. – Даже в походы. Никогда не знаешь, что и с кем может приключиться.

– Ты хоть пользоваться всем этим умеешь? – девушка с сомнением посмотрела на кофр с аптечкой.

– Не умел бы – не закладывал, – усмехнулся я. – Если не умеешь пользоваться препаратом, он превращается в яд.

Рюкзак. Теперь – рюкзак. С оружием, снаряжением разгрузки и аптечкой разобрались. Это было первостепенно. То, без чего мы в принципе не протянем и трёх суток. Теперь – надо посмотреть на то, с чем мы можем пережить это время с бОльшим комфортом.

Ну, собственно говоря, первый пункт – это сам рюкзак. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы и его подсчитать.

Второй пункт – его содержимое.

На правой лямке закреплён подсумок со штыком. Мой НР-40 всегда в кармане брюк под рабочей правой рукой, но холодняка много не бывает. Поэтому, кроме НР в набедренном кармане, складного ножа в разгрузке и небольшого тонкого складного пищевого, на лямке рюкзака прописался штатный штык-нож от АК-120. В силу необходимости (а точнее – отсутствия оной) я им никогда не пользовался, но всё когда-то бывает впервые. А на правой – потому, что стреляю с левого плеча: левый глаз ведущий. Соответственно, левое плечо – пусто от снаряги.

Запасные аккумуляторы: это хорошо. Не придётся куковать в полной темноте, когда разрядятся фонари. Кстати о фонарях: ещё и подствольные есть. Они обвал пережили. И это хорошо. Даже очень.

Аварийная свеча: в топку. По уже озвученным причинам. Спички в герметичной упаковке идут туда же.

Свитер-утепляшка. Хорошо. Подложим Рокаде под жопу, чтоб ничего себе не застудила, на камнях сидя.

Газовая горелка, маленький баллон, котелок – хорошо, но мимо. Ничем из этого сейчас пользоваться нельзя в силу взрывоопасности ситуации. Ну, разве что, воду в котелок собирать.

Сухой паёк: вот это – вещь. Початый, правда, но двоим на сутки хватит. Наесться не получится, но, хотя бы, не протянем ноги.

Спальный мешок… чего? Какой ещё, на хрен, спальный мешок? Это каким мне надо быть долбоёжом, чтобы взять с собой спальный мешок на зачистку пещер? Я вообще его брал с собой считанные разы. А уж на ходовую операцию – тем более. Кто-то подкинул? Возможно. Даже не возможно, а скорее всего: у меня не было таких компактных моделей в арсенале. Тонкий, лёгкий, в свёрнутом виде колобок получился длиной с магазин от РПК и толщиной с кулак.

Отлично. Значит, можно будет прилечь на него, не опасаясь застудить почки.

Поджопник-пенка. Тоже неплохо. Будет на чём сидеть, время коротать.

Набор для чистки оружия – да, он всегда со мной. Но сейчас поможет разве что время убить. Мало где его в нашей ситуации применить можно.

«Тревожный» мыльно-рыльный набор: бритвенный станок, зубная щётка, мыло, паста, маленький фуфырёк шампуньки. Замечательно. Можно будет обрить рану на башке, чтобы очистить от всякой дури, и промыть. Ну, и руки сполоснуть перед едой тоже не повредить. Осталось собрать достаточное количество воды.

Подпространственный передатчик, всегда положенный мне как командиру группы, тоже в наличии. Отлично. Значит, сумеем пробиться через толщу горы и дать о себе знать: хотя бы парням на орбите или людям на «Гиперборее» – а они уже дотумкают сообщить Базе.

А вот что вызвало неподдельное изумление – так это три предмета, оказавшиеся практически на дне. Один из них я узнал сразу же: детектор Древних. Каким образом у меня в рюкзаке оказался прибор, который я перед началом зачистки отдал Кирсановой – вопрос, требующий глубинного осмысления. Если только это не ещё один, другой. Но разве они растут на деревьях?

Два других вызвали усмешку: но не у меня, а у симбионта. Гоа`улд узнал их.

Один из последней двойки выглядел как кусок похожего на рубин минерала, обрамлённый золотой или позолоченной оправой. Изделие имело крепление для руки с тем, чтобы его можно было закрепить на ладони. Использовалось для оказания неотложной медицинской помощи без применения хирургического вмешательства.

Другой же выглядел как полуперчатка, выкованная из похожего на золото металла. Для каждого пальца – свой напёрсток на крайние фаланги, благодаря чему сохранялась подвижность ладони и пальцев. От каждого напёрстка шёл трос, соединяющий их с центральным элементом конструкции: похожего на рубин минералом, опять-таки, обрамлённым золотой или позолоченной оправой. Имелся и фиксирующий на тыльной стороне ладони хомут. Надёжность крепления на руке пользователя обеспечивали три витка основной ленты, обвивающейся вокруг лучевых костей. Это – унитарное устройство, предназначенное для широчайшего спектра задач. Начиная от взаимодействия с интерфейсом боевых кораблей гоа`улдов и заканчивая наступательными и/или оборонительными возможностями носителя.

Данные любезно предоставил Нергал.

Правда, даже он не смог предоставить однозначного ответа на вопрос, какого хрена они делали в моём рюкзаке.

Впрочем, внезапно вставший вопрос ребром быстро отпал за обнаружением ответа: на самом дне обнаружилась записка, начерченная явно на коленке корявым почерком. «Старшему брату с поистине сестринской любовью от младшей сестрёнки»: гласил текст. И схематическая рожица, улыбающаяся от уха до уха, в качестве постскриптума.

Ну да… Раптория – бывший носитель Нергала. Гоа`улд пришёл с ней из иной реальности. Значит, эти вещи принадлежали им?

«Ты проницателен», – хмыкнул симбионт. – «Ты прав. С этими орудиями мы появились в вашем мире. Их изъяли у нас при задержании из соображений безопасности, но, доказав свою преданность вам, мы получили их обратно. По всей видимости, мой бывший носитель таким образом выказала свою заботу о тебе. В сложившейся ситуации они как нельзя кстати пригодятся».

Ага. Очень кстати. Тем паче, что память Нергала открыта мне (точнее, та её часть, которую гоа`улд счёл для меня безопасной): «инструкция» по обращению с обоими изделиями у меня есть.

Значит, меняем план действий. Потом разберёмся, как выкарабкаться отсюда. Сначала надо заняться раненой. Да и, судя по всему, объясниться надо будет с девушкой: а то Рокада уже косится на меня не по-хорошему, будто прикидывая момент для открытия огня.

– Даже не буду спрашивать, что ты задумал, – как бы легко ни была сказана фраза, но явственно чувствовалась фальш и настороженность в голосе. – Ты хоть знаешь, что это и для чего? На простые украшения не похоже.

Раз уж в лощине я выложил расклад, значит, и сейчас можно не таиться.

– Знаю, – произнёс я, надевая на правую руку «медицину».

«Не спеши», – напутствовал Нергал. – «Дай мне показать тебе, как его использовать. Незнающий причинит им больше вреда, чем пользы».

Логично. За работой незнакомой технологии, хотя бы, стоит понаблюдать. А лучше – понять её. Но на последнее нет времени.

Гоа`улд занял управление телом и споро начал необходимую процедуру: устройство на руке засветилось бледно-красным тоном и ощутимо потеплело.

***
Час спустя.
Центральный мостик «Гипербореи».

Вспышка транспортной системы озарила помещение Центрального.

– Смирно! – подал команду дежурный, разглядев прибывшего.

Им был никто иной, кроме как гвардии полковник Дегтярёв.

– Вольно! – подал отбой тот.

На мостике людей было немного: дежурный офицер контрольно-информационного поста общекорабельных систем, связист, пост дальнего обнаружения и вооружённый наряд. Впрочем, секундой позже из кабинета позади Центрального нарисовался майор Ослябя.

– Приветствую, – пожал ему руку Дегтярёв.

– Взаимно, – отозвался тот. – Слышал я от местных: тряхнуло знатно.

– От наших связь была? – спросил полковник.

– Нет, – майор посмотрел на часы. – Сеансы связи были назначены на каждые три часа, начиная с полудня. Уже почти два, но от группы ни слуху, ни духу.

– Вызвать пробовали?

– А как же. Не отвечают, гадёныши.

Дегтярёв усмехнулся:

– Очень на них похоже. Если попадают в переделку, то обязательно: или обрыв связи, или ещё какая оказия.

– Авиация уже на крыле, – сообщил майор. – Все, кто могут летать на этих птичках, вылетели по первой же команде: на борту сейчас остались три дежурных прыгуна.

– Давно улетели? – осведомился полковник.

– Минут пятнадцать назад…

С поста связи подал голос дежурный:

– Принимаю подпространственную передачу! – доложил он. – Позывной «Цикад»!

Дегтярёв нехорошо хмыкнул:

– Как, блин, по заказу… Дежурный! Дай громкую связь.

– Есть громкая связь…

***

– «Гиперборея», я «Цикада» прошу на связь. – оставалось надеяться, что «аномалия», указанная Ёко, не имеет ничего общего с той, в какую мы вляпались в последний раз. Было бы крайне паршиво дважды наступить на одни и те же грабли. Может, хоть в этот раз подпространственная связь будет устойчивой…

Передатчик абсолютно неожиданно хрюкнул в ответ донельзя знакомым голосом:

– Слышу тебя отчётливо. Наконец-то слышу тебя, паршивец.

– Дядя? – удивилась Рокада.

Впрочем, впустую: устройство работало на приём, и Кэп её не услышал.

– Докладывай, чудовище. – рече же высокочинный.

– Докладываю на усмотрение в части касающейся, – я с облегчением выдохнул. Если есть связь – значит, будет и остальное. Хотя бы, мы дали знать, что живы. – Работали по наводке в квадрате 76, 98-го района. Обнаружили оставленные рудоносные разработки. В поисках логова рейфов принялись обыскивать, попутно зачищая. Информация подтвердилась: у них тут и впрямь была база.

– Большая? – поинтересовался Кэп.

– Партизанская. За пределы рудника не выходит. Ядро обнаружено на нижнем горизонте в центральном гроте.

– Боевая численность?

– Остались только зомби-твари. Кто-то хорошо прошёлся тут до нас: ни одного живого рейфа при оружии найдено не было. Зато, нашли целую свору трупов на нижнем горизонте. Однозначно: работали наши.

– Что сейчас с вами?

Я достал отложенный на время детектор Древних: слава Богу, устройство пеленговало оставшихся ребят в полном составе.

– Похоже, было землетрясение. – сообщил я. – Тряхнуло порядком, завалило как минимум одну штольню. На детекторе вижу группу: они отрезаны от нас. Связи с ними не имею: рации разбиты. Выхода на поверхность не имею, есть неходячие раненые.

– Ты один? – поинтересовался командир.

– Ни хрена никак нет. Со мной… Рокада. Подвернула ногу. Первую помощь оказал, состояние лёгкой степени тяжести.

Ответ последовал нескоро: передатчик молчал. В принципе, я могу понять Дегтярёва.

– А ты как? – наконец, спросил он.

– По башке обломком приложило, – сообщил я. – Жить буду.

Я не стал сообщать в эфир, что обо мне позаботится инопланетный симбионт. Кэп не кретин, и так поймёт. А те, кто не знает об этом – так и останутся в блаженном неведении.

– Сколько продержитесь? – спросил Дегтярёв.

– Еды – один паёк. Запас воды – две носимые фляги, можем собирать и фильтровать со стен штольни. А вот воздуха… не знаю. Телепортировать можете?

– Если б могли – уже телепортировали бы, – заметил Кэп. – По вашу душу выслали всё, что может летать: весь авиапарк «Гипербореи». Я тоже скоро прибуду для координирования операции.

– Район скалистый, – предупредил я. – Посадка прыгунов возможна только на дне реликтовой реки, но рядом – ГЭС, а у нас тут натуральный шторм: когда мы зашли в рудник, лило просто зверски. Кабы затоплять не начало…

– Не начнёт, – заверил командир. – Продержитесь там, сколько сумеете: спасатели в пути. И присмотри там за Катастрофой.

Только я зажал кнопку передачи, открыв канал связи, как Рокада рявкнула на весь тоннель, да так, что я забыл, что хотел сказать:

– Я не Катастрофа, я Кристина!

– Ути-пути, Божечки же мои! – наигранно умилился в эфир Дегтярёв. – Смотрите, кто это тут у нас? Неужели наша ходячая катастрофа?

Рокада неприкрыто зарычала.

Хех. А ведь, неплохой ход, товарищ полковник! Заставить бойца цепляться за жизнь в критической ситуации может только две вещи. Неистовая ярость и неистовая же радость. А уж чем они вызваны – вторичный вопрос.

– Ждите, – приказал Кэп. – Помощь в пути.

– Куда мы денемся из-под завала? – философски заверил я. – Будем ждать.

– Конец связи.

– Отбой.

Я отложил передатчик в подсумок и повернулся к Рокаде:

– Ну, быстро нас точно не откопают. Помнится, ты хотела познакомиться? Если хочешь о чём-то поговорить – я открыт для диалога.