ОВК, амбулатория, пять утра. Историческая попойка в честь победы над дженаями катилась к финалу. Доктор Новиков со словами «Я на секундочку» прилёг щекой на стол и тоненько захрапел. Лозовой окаменел на табурете прямой, точно лом проглотил, и со стороны казался – вот она, высшая степень офицерского опьянения, – абсолютно трезвым. И только Ковалев еще шевелился.
- Знаешь, Тёма, давно хотел тебе сказать… - начал он, подсаживаясь поближе к Тимирязеву.
Тимирязев, помнящий, как каптри в сходном состоянии поступил с их улейным системщиком, на всякий случай отодвинулся.
- …что хороший ты мужик, вот что, - закончил мысль Ковалев и вручил рейфу свой кортик. – На вот, дарю!
Кортик Тимирязеву понравился. Он повертел его так и эдак, изучил гравировку на клинке, и под конец проткнул им полуторакилограммовый атлас лекарственных средств (насквозь и, между прочим, с одного удара). После этого рейф повесил кортик на пояс и стал напряженно думать об ответном презенте. И видимо придумал, потому что исчез на три дня, а когда появился вновь, через его плечо был перекинут длинный пёстрый сверток. Один конец свёртка украшал кривой бант.

- Мне подарок? - Сверток лежал на кушетке в амбулатории, и капитан Ковалев обозревал его в приятном изумлении. – Ух ты, большой!
- Я выбирал, - сказал Тимирязев и самодовольно зашипел.
- Ну, разворачивай уже, - поторопил мучимый любопытством Новиков.
Ковалев взялся за край ткани и потянул. И подарок предстал глазам изумленной публики во всём своем великолепии.
- Ого, - потрясенно выдохнул каптри.
- Нравится? – обеспокоено спросил Тимирязев. – Если нет, я другую поймаю. А эту съем.
- Ого, - повторил Ковалев, рассматривая обнаружившуюся под тканью девушку.
Телосложение у девушки было, ну, скажем так, оперное – будто под шафрановым платьем спрятали развал астраханских арбузов. Смоляная коса в два оборота закручивалась вокруг аккуратной головки. И черные, мохнатые, как крылья ночной бабочки, ресницы бросали длинные тени на смуглые щеки. Вот ресницы дрогнули, и на каптри глянули подведенные до висков шоколадные глазищи. Подарок округлил ротик в идеальную букву «О» и завизжал. Голос у девушки тоже оказался оперным.
- ИИИИИИИИИИИИИИИ!!!!!!!!!!!!!!!!!
Шкаф задребезжал стеклянными дверцами, лопнула стоящая на столе мензурка. Не прекращая визжать, девушка спрыгнула с кушетки и бросилась к двери. Застывший с отвисшей до груди челюстью Ковалев в последний момент отмер и успел вцепиться в развевающийся подол. Платье без сопротивления лопнуло, оставив капитана с двумя яркими лоскутами в руках, а девушка понеслась дальше безо всего. То есть, натурально безо всего.
- Барышня! Куда же вы без одежды?! – ужаснулся подводник и кинулся за ней, размахивая остатками платья. – Постойте! Мы вам ничего не сделаем!
- Надо ей успокоительного! – доктор нырнул в недра шкафа, дрожащими руками зарядил шприц, от волнения набрав тройную дозу, и тоже побежал.
Ну, а Тимирязев побежал за компанию, потому что гнаться за кем-то - это всегда весело.

На 23-е февраля ожидались комиссия из министерства, и Колчан принимал репетицию праздничного парада. ЛЕВОЙ! ЛЕВОЙ! – грохот сапог по плацу, пыль в небеса. - Ррав-не-ние на-пра-ВО!!! ЛЕВОЙ!
Что-то произошло. Шеренга за шеренгой начали сбиваться с шага, строй рассыпался.
– Что там за ерунда? - генерал решительно двинулся к эпицентру непорядка.
Солдаты шарахнулись в стороны, и замерли, пялясь. По образовавшемуся коридору прямо на командующего бежала нагая женщина. Роскошная женщина. Щедрости её фигуры раскачивались на бегу с такой амплитудой, что казалось, будто движется она не только вперёд, но еще и во все стороны. Она накатила смугло-розовой волной, задев Колчана по руке прыгающей грудью, и понеслась дальше. Колчан зажмурился и потряс головой. Когда он открыл глаза, перед ним в топоте и вихре золотисто-желтых тряпок возник капитан третьего ранга Ковалёв.
- Здравия желаю, товарищ генерал! Разрешите продолжить преследование? – и молодцевато бросил руку к виску.
Так с поднятой рукой он и рухнул азартным лицом вниз – это доктор, тормозя, воткнулся шприцем с успокоительным во флотскую ляжку. Случайно вышло, но Ковалева как выключили.
Выросший позади Новикова Тимирязев цокнул языком. Новиков встретился глазами с генералом, сглотнул и медленно оглянулся на рейфа.
- Не кажется ли вам, доктор, - светским тоном сказал он, - что пациента надо отнести в санчасть?
- Абсолютно с вами согласен, доктор, - столь же светски ответил рейф, одной рукой подхватил поверженного каптри и без видимых усилий вскинул на плечо.
И они удалились по коридору из военных, при этом свисающие вдоль Тимирязевской спины руки Ковалева качались туда-сюда, словно посылая генералу прощальный привет.

Сержант Черных нес караул у «Даль-1». Занятие было скучное, и сержант играл в танковую атаку. «Вот из-за вещевого склада показался «Леопард», тых-тых-тых! Ребята, не сдавать высоту! Любой ценой! У меня есть граната, беру танк на себяяя!!! Урааа!» Здесь сержант действительно достал гранату и, просунув палец в кольцо, сделал вид, что выдергивает чеку. Гранату Черных прикарманил на учениях, и ему нравилось ощущать её в руках. «А сейчас из-за гаража вывернет еще танк!»
И тут из-за гаража вывернула обнаженная женская фигура, ослепив сержанта колышущимся сиянием богатой плоти. От неожиданности Черных взмахнул руками и выдернул чеку по-настоящему. Голая бегунья с разгону боднула сержанта головой в живот, и чека полетела в одну сторону, а сержант с гранатой в другую. Девушка подскочила к «Даль-1», кулачками настучала на панели адрес и канула в серебре портала.
Черных последний раз сжал пальцами ребристые бока и метнул гранату от себя подальше - увидь этот бросок лучшие бейсболисты Америки, они бы аплодировали ему стоя. Граната летела, летела, летела… и влетела в окошечко дальнего туалета.
Увидев, что шлёпнулось ему под ноги, единственный посетитель сортира, один из братьев Чалмандалиевых (кличка Ужасные Близнецы), эвакуировался наружу прямо через дощатую стену. При этом разрез глаз у него изменился навсегда (из-за чего статус Близнеца был утрачен, осталось лишь определение «ужасный»).
Граната покатилась по полу и свалилась в отверстие.

И!

КАК!

БАБАХНУЛО!

Черныха сделали «дежурным по фекалиям» еще до того, как последние частицы туалета осели на землю.
- На-веч-но! – рявкнул Колчан и так хлопнул дверью кабинета, что с потолка посыпалась хлопья краски.
Капитан Ковалёв тоже получил своё – утром, сразу, как очнулся. Во время беседы с генералом он услышал в свой адрес много прилагательных и узнал, что санчасть - это колыбель зла. Помянули и Тимирязева: Колчан дал ему второе, тайное-только-для-исключительных-например-как-этот-случай имя: Наш Имбецил.
Словом, в санчасть Ковалев вернулся просветленным, и молча выложил на стол лимон. Новиков также молча выставил стакан и канистру. На звон явился Тимирязев, оглядел просветленного каптри и сделал неправильные выводы.
- Понимаю тебя, - молвил он, - удравший подарок – не подарок. Завтра я привезу новую женщину.
При слове «женщина» Ковалев расплескал спирт и приобрел крайне болезненное выражение лица. А потом со сдержанной страстью высказался в том смысле, что Вооруженные Силы женщин в подарок не принимают.
- И Колчан сердится, - добавил он в заключении. – Вот что-нибудь колюще-режущее подарить – эт да, эт по военно-морскому.
- Колющее? – пробормотал рейф.
- Ага, - Ковалёв внимательно следил, как Новиков с бульканьем льёт из канистры в его стакан.
- А какого размера? – уточнил Тимирязев.
- Побольше-побольше, - сказал каптри доктору по поводу количества наливаемого. – Я со всем справлюсь.
- Хорошо, - ответил Тимирязев.

Перед штабом, справа от крыльца, был вычерчен квадрат – там давно хотели установить какой-нибудь памятник, но всё никак не могли его доставить. Через неделю над этим квадратом завис небольшой крейсер союзников.
- Па-аберегись! – сказали оттуда по громкой связи, и сбросили меч. Длиной он был метра два с половиной, а весил, наверное, тонну. Страшно подумать, что за герой мог им пользоваться, хорошо, что к мечу его не приложили.
В падении меч набрал такую скорость (помноженную на массу), что до половины ушел в растрескавшуюся землю. Выкорчевать руками его не удалось. Хотели дернуть БТРом, но передумали - а вдруг сломается? И тогда Тимирязев подарит что-то еще! Так что меч оставили в покое.
- Черт с ним, пусть торчит, - решил Колчан. – Напишите на нём "Эскалибур". Кто сумеет его вытянуть, тот и станет новым командующим этого дурдома.

Вообщем, улётное продолжение)))) Давай в том же духе))))