Глава 3
Часть 2
"Первый проход"

Ощущения от прохода через Врата были странными. Сложно описать... Будто что-то прошло через меня. Оказались мы посреди пустыни, впереди был храм, вполне такой египетский, хотя наша всезнайка Янковская сказала, что «междуреченский». Я-то не стал спорить, да и мне было абсолютно по... барабану. Мое дело маленькое: ходить за командиром и выполнять приказы.

Врата стояли прямо у начала каменистой дорожки до главного входа в храм, вокруг были какие-то развалины, стояли столбы, все выглядело ненадежным и унылым. Местное «Солнце» только поднялось над горизонтом, по пустыне гулял прохладный ветерок, поднимая в воздух мелкие песчинки. Ученые галдели, обсуждая теории происхождения храма и его связь с земными культурами.

– Зиккурат! Поверить не могу! – удивлялся толстенький старичок с бородой.

– Я же говорила! Звездные Врата – величайшее открытие! Оно перевернет науку с ног на голову, – отвечала Янковская, просто светясь от восторга.

Однако радость пропала после первых тридцати минут тупого стояния у стен зиккурата. Поняв, что дело дрянь, мы с позволения майора развернули тент, устроились под ним и болтали, пока археологи тыкали пальцами в надписи и громко переговаривались.

– Я понял! – воскликнул один из ученых, далее он что-то говорил про вавилонскую мифологию, что именно, я не помню, затем нажал три кнопки, и дверь с грохотом открылась.

– Я уж думал, что нам суждено здесь подохнуть, – проворчал майор, затем он повернулся к нам и отдал приказ: – Сопровождать гражданских, ничего не трогать без их ведома, и смотрите у меня!

«Да больно нужно!» – подумал я в тот момент.

Внутри все выглядело ещё более унылым и мрачным, чем снаружи, единственным плюсом была прохлада. Двое солдат остались у входа, этим «счастливчикам» предстояло провести неопределенное время на стреме, укрывшись термоизоляционной фольгой, да ещё и под тентом.

Коридоры были бесконечны, пахло чем-то затхлым, пыльным... Хотя чего ещё ожидать от храма, которому больше четырех тысяч лет. Затем мы разделились, мне досталась эта Янковская и ещё один ученый, он представился как Александр Брынски. Специалист по Месопотамии или что-то вроде того. Такой пухленький, седой человек, небритый уже которую неделю.

– Постойте, – сказал он и стал светить фонариком на стену с надписями.

– Что там? – с интересом спросила Светлана.

– Тут... – Брынски стал водить пальцем по каким-то каракулям. Если честно, я в этот момент думал о том, насколько же далеко мы оказались. Конечно, ученые сказали, что мы на другой планете, но, блин, воздух здесь такой же, как на Земле, гравитация вроде тоже, да даже солнце ничем не отличается, правда выглядит оно больше. Даже если основываться на моих скудных познаниях астрономии, такое совпадение просто невероятно.

– Это почти пересказ того, что написано у главного входа, только в подробностях, – заключил Брынски.

– Тогда идем дальше? – спросил я.

Те посмотрели на меня как на третьего лишнего. Наверное, в этот момент мои уши стали алыми, но, слава богу, свет от фонарей был направлен не на мое лицо.

– Что? Раз это пересказ... – стал оправдываться я, но Янковская улыбнулась.

– Ты прав, вояка, идем, – по-доброму, даже ласково, сказала она и пошла вперед.

Я невольно залюбовался её походкой и заметил, что Брынски стоит рядом со мной и тоже смотрит на неё.

– Чего стоим? – тихо спросил я, тот дернулся и пошел за Светланой.

Это была минутная слабость военного человека уже давно... одним словом, не важно.

Не знаю, чего я ждал от инопланетной миссии, но это точно было не то. Если тут никого нет, зачем вообще нужны военные? Или я звездного пути и звездных войн в подростковом периоде пересмотрел?

Тут мы наткнулись на большой зал, стены которого были сплошь покрыты рисунками и иероглифами, а в центре зала находился... эм... ящик. Темно-серый ящик странной конструкции. Пока ученые стали рассматривать ящик и надписи на стенах, я связался с остальными и сообщил о находке. Мне ответили, что тоже что-то нашли, какой-то круглый диск из золота. «Ладно», – думаю, – «молодцы», – хотя мне как-то все равно. Тут Брынски наступил на какой-то камень.

Весь тот мат, что я произнес, вряд ли вспомню. Да и зачем он нужен в этой книге? Храм зашатало, тряслось буквально все. Вдруг с потолка упал камень, я успел увернуться, но какой-то камешек все же заехал мне по голове. Тут из рации раздался яростный голос майора:

– Какого хрена?

Я нажал на кнопку.

– Доктор Брынски наступил на камень-ловушку, – сообщил я.

– Дверь закрылась, и её малость завалило, – сообщил один из солдат.

– У нас раненый... – доложил еще кто-то.

Короче, по рации сообщали всякие новости. Брынски побледнел, видно было, что он понимал, кто и насколько виноват.

– Ну, что, господа ученые, у вас теперь полно времени, пока солдаты не откопают выход наружу, – с улыбкой сказал я. Янковская, похоже, совсем не смутилась в данной ситуации, она просто продолжила изучать стены.

– Александр, вы мне не поможете? – спросила она.

Так и прошли пару часов. Я в это время играл на мобильнике. Ну, а когда батарейка села, мне стало интересно, что же это за ящик такой.

– Это саркофаг, – спокойно ответила Светлана.

– И кто там похоронен?

– Если верить этой надписи, Мардук.

– Не слышал о таком.

– Это верховный бог шумеров. Тут написано, что Мардук был яростным богом, он разорвал Тиамат на части и вообще был очень жесток. За это его наказали и поместили сюда... – стал рассказывать Брынски.

– Заживо? – перебил я.

– Да, заживо, и ещё чего-то ему подложили, чтобы смерть была мучительнее.

– Ужас, надеюсь, открывать саркофаг не будем?

– Что вы! Мы не вскрываем захоронения, оставим его здесь.

Тут меня вызвал майор Гречников.

– Старший лейтенант Юрматов! – пробасил он, да так громко, что я подскочил на месте.

– Я здесь, майор, – тут же ответил я.

– Твою мать, я знаю, что ты там! А почему не здесь? – зарычал майор.

– Где? – недовольство майора ввело меня в ступор.

– В Караганде и дальше! Иди и помоги нам с завалами. Оставь своих мозголомов.

– Уже бегу, – промямлил я. Увидев, что «мозголомы» даже не обратили внимания на крик майора из рации, сорвался с места и побежал по коридорам.

Довольно быстро я добежал до главного входа и увидел, как солдаты разгребали завал. Действовали они слаженно и согласованно. Одни поднимали большие куски и передавали их другим, а те уже относили их в дальний угол. Еще несколько человек убирали маленькие камни, размером с голову.

Тут я увидел, как майор сам помогает убирать. Увидев меня, он тут же всучил мне камень и показал пальцем, куда убирать. Когда пять человек занимаются физическим трудом в замкнутом, невентилируемом пространстве, невольно мечтаешь попасть на свежий воздух, ибо запах пота при этом воистину ужасающий. Наконец, спустя час, выход был расчищен, после чего два ефрейтора открыли дверь снаружи.

– А как вы узнали, что нажимать, чтобы открыть дверь? – спросил майор.

– Я видел, как Брынски нажимал на кнопки, товарищ майор, – ответил один из ефрейторов.

– И все запомнил? – спросил я, недоумевая, как же парень смог в точности воспроизвести довольно сложный алгоритм действий, который он видел только однажды в жизни.

– Так точно, – заморгал ефрейтор. Больше парня я донимать не стал, но приметил эту его экстраординарную способность сразу, какой-то он был странноватый, хотя, скорее всего, мне просто показалось. Жар ударил в голову, словно хороший размашистый хук. В самом храме тоже было не холодно, ниже тридцати пяти температура нигде не опускалась, но по сравнению с практически шестидесятью на улице...

Мы побрели к кольцу, пот сбегал ручьями, я пытался не обращать внимание на вонь, которая стала только сильнее. Немытые мужики – как это было мило, не то, что сейчас – всякие там кондиционеры, вмонтированные в комбинезон. До врат мы шли долго, внезапно навалившаяся усталость просто-таки валила с ног, мы едва тащились. Военным было трудно, а про яйцеголовых вообще лучше промолчать, довольно быстро их шаловливый детский восторг улетучился, и наступили тяжкие трудовые будни. Всю воду они выхлестали за первый час пребывания на планете, и мне пришлось отдать свою флягу. Я ехидно покосился на Брынски и, как бы пытаясь вывести его из себя, подметил:

– Ну, как вам погодка, как по мне, так настоящий курорт!

– Молодой человек, вам может и хорошо, но у меня сердце не такое сильное. Помнится, когда я был на раскопках в Иране, меня чуть инфаркт не схватил... – с отдышкой рассказал Брынски.

– Ирак! Такое занятное местечко, всегда мечтал там побывать, – продолжал стебаться я над ученым. Ему было плохо, очень плохо, а я нашел мальчика для битья, человека, который не сможет дать сдачи, и именно он стал тем объектом, на который выплеснулся весь мой гнев, пусть и скрытый под маской циничного стеба. Лишь много позже мне стало жутко стыдно за свое поведение в тот момент.

– Да не Ирак, а Иран! Как бы вам попонятнее сказать? Там, где не было ещё американцев... Военных американцев... – пропыхтел археолог.

– Скоро наши звездно-полосатые друзья принесут крылатую демократию под сказочную симфонию свободы, пропев последний довод королей, – улыбнулся я.

– А вы, я смотрю, не слишком патриотичны.

– Я более чем патриотичен! Вам не понять... – огрызнулся я, тем временем мы уже почти подошли к развалинам храма, на постаменте которого как раз и располагалось кольцо.

– Так, у меня вопрос: как нам попасть обратно? – опасливо спросил Брынски.

– Вообще-то это как раз по вашей части, – только теперь до меня дошло, что я ничего не знаю о процедуре возвращения – огромная беспечность с моей стороны.

– Я всего лишь археолог. Светлана, а вы не в курсе?

– В курсе. Надо набрать шесть символов-созвездий. Только я не знаю, в каком порядке.

– Получается, – быстро сообразил я, – всего на всего семьсот двадцать вариантов! Как это мило, – буркнул я.

«Мы задержимся здесь, надолго задержимся...» – подумал я в тот момент и, что характерно, оказался прав.

Потом были два часа... Нет, не так! Были ДВА ЧАСА, СТО ДВАДЦАТЬ МИНУТ дикой брани и ругани. Количество мата иногда превышало все допустимые пределы, но ничего не получалось. Люди Янковской разобрали наборное устройство и начали подбирать координаты через компьютер. Благо оказалось, что у них уже были довольно неплохие познания в этой области, благодаря наличию на Земле точно такого же агрегата.

А жара только усиливалась, пришлось натянуть теплозащитный тент, который мы заблаговременно принесли с собой, ситуация начинала выходить из-под контроля. Гречкин вот-вот мог отдать приказ отходить к зиккурату, это было единственное место, в котором можно было бы укрыться. Возможно и не на всей планете, но в разумных пределах уж точно. Но туда дошли бы только десантура и спецназ ГРУ, у остальных шансов не было никаких. Брынски был на пределе, ему уже пришлось скормить упаковку нитроглицерина, но помогало слабо. Надежда уже почти покинула нас, когда солнце поднялось в зенит, а температура достигла, не много не мало, семидесяти трех градусов – по лагерю поползли недобрые мысли. Маркова стояла в одной майке и обрезанных до колен брюках. Остальные же были более предусмотрительны и предпочли не раздеваться, чтобы сохранить хоть какую-то термоизоляцию – не зря же бедуины носят шерстяные халаты.

Радостный вопль Светланы разнесся, вероятно, на всю округу. Координаты были у нас. Кольцо ожило: один за другим шевроны засветились своим ярко-оранжевым сиянием, предзнаменовавшим возвращение домой.

***

Следующие две недели пролетели довольно быстро, три дня нас продержали в карантине, проведя попутно все мыслимые и немыслимые тесты. Говорят, наши анализы проверяли в трех разных институтах, чтобы наверняка, не говоря уже о тестах на самой базе. Привезенные нами артефакты сразу куда-то увезли, чем все это обернулось, вероятно, все знают, но об этом много позже, а пока... Прошло четырнадцать дней. Нас больше никуда не отправляли. Еще две группы аналогичного состава отправили по второму адресу, вот там-то ситуация была поинтересней...